Хранители Черной Земли

Вера Юдина, 2016

Эта книга для романтичных сердец, умеющих переживать с героями романа все приключения происходящие по ходу повествования. Главная героиня Саша и её брат (высокомерный, но добрый) красавец Дима приезжают в Египет, чтобы разгадать тайну загадочной карты, случайно оказавшийся у них в руках. В долгих поисках, они сталкиваются с египетским принцем из затерянного города богов Халимом и его сестрой Хамой. Эта встреча становиться судьбоносной – Саша узнает тайну своего рождения и вместе с друзьями спасает жителей Чёрной земли (др. Египет) от, казалось бы, неизбежного конца.

Глава 4

Египет, плато Гиза

Эта ночь выдалась безоблачной. И когда пришло время, над плато Гиза в черном небе одна за другой начали вспыхивать звезды. Словно огоньки далеких свечей, они тускло освещали громадные пирамиды, много веков истуканами простоявшие на пустыре.

Но среди мириад тусклых звезд три выделялись своей магической яркостью. Они были особенными. Расположенные совсем близко друг к другу, они мерцали, становясь то тусклее, то ярче.

Именно для того, чтобы понаблюдать за магическим поведением звезд, мальчишки из бедных кварталов украдкой прибегали на плато и, проявляя недюжинную фантазию и ловкость, умудрялись забраться на верхушки древних монументов. Конечно, многих охранники ловили еще до достижения заветной цели, но те, кому удавалось пробиться и остаться незамеченными, получали массу впечатлений от великолепного вида, открывающегося с верхушек пирамид.

Одним из таких любителей поглазеть на звездное небо был простой мальчишка из самого бедного квартала Каира — Фарух. Говоря самого бедного, подразумевается полное отрешение жителей заброшенных домов, где жил Фарух, от внешнего мира.

Этот район был выстроен на древнем кладбище, и местные жители называли свой город Городом мертвых. Они уже не удивлялись, что зачастую на улице можно было встретить собаку, несущую в пасти человеческие останки, и никто давно не обращал внимания на тлетворный запах, поселившийся в домах. Люди привыкли и жили обособленной общиной на самом дне современного мира.

Фарух был одним из мальчишек, родившихся и выросших в этих нечеловеческих условиях. Он никогда не задумывался, нормально ли то, что его родители были настолько бедными и ему часто приходится копаться в помойке, чтобы хоть как-то наполнить свой желудок.

Он обычный египетский мальчик, ничем не отличается от других таких же сорванцов, толпами снующих по улицам Каира. Он был невысок, сутул и очень худ, что говорило о его скудном питании.

Вся жизнь мальчишки заключалась в попрошайничестве и сопровождалась побоями вечно недовольного жизнью отца, поэтому плато Гиза стало для несчастного ребенка своеобразным порталом в другой мир. В мир прекрасный и волшебный, в мир, где его любят и всегда ждут. В мир, где нет злости и насилия, в мир, где все по-другому. Здесь он мог мечтать, мыслями уносясь далеко от этого города, от своего дома и деспота-отца.

Но мечтая ночью, Фарух не забывал, что когда настанет утро, все вернется на круги своя. Он снова пойдет на улицы попрошайничать, вечером, вернувшись домой, получит свою порцию тумаков, и лишь ночью вновь сможет прийти на плато, чтобы заново пережить свои душевные приключения, воплощенные лишь в его воображении.

Эта ночь не стала исключением. И, не изменяя своей традиции, Фарух вновь сбежал от отца и пришел на плато.

Стараясь не держаться группы других подростков, он осмотрелся. Убедившись, что поблизости нет бдительных охранников, любивших гонять беспризорников, Фарух ловко вскарабкался на самую верхушку пирамиды Хуфу. Сверху он заметил, что охранникам все-таки удалось схватить группу подростков, и поэтому у Фаруха на сегодня не будет компании. Довольный тем, что эта ночь станет только его, Фарух потянулся, раскинув в стороны руки, и усмехнулся.

Пирамида Хуфу считалась первой из построенных пирамид, первой и самой большой во всем Египте. Это было великолепное творение мастеров, дошедшее до нашего времени. На ее вершине располагалась удобная площадка, образовавшаяся в результате перестроек.

Фарух постелил старенькое, потрепанное временем покрывало и, закинув руки за голову, лег. Если верить прогнозам, которые он подсмотрел в газете у одного господина, то сегодня ночью ожидается звездопад.

В предвкушении необычной ночи Фарух достал из кармана засохшую горбушку хлеба и принялся ее грызть.

Прошло совсем немного времени, прежде чем в черном небе вспыхнула яркая точка, и огромная мерцающая звезда, одна из трех звезд созвездия Ориона, начала свое падение. Фарух затаил дыхание, никогда прежде он не видел ничего подобного. Он зажмурился и затараторил про себя, стараясь успеть загадать самое заветное желание. Он попросил перемен, чтобы в жизни его произошло какое-нибудь чудо. Чудо, которое сможет изменить всю его жизнь.

Довольный своим маленьким успехом, Фарух открыл глаза и с ужасом увидел, что та самая звезда, на которую он только что загадал желание, летит прямо на него, освещая всю долину Эль Гиза ярким светом.

— Нет! — закричал Фарух, вскакивая. — Я не хочу счастья! Ты меня неправильно поняла!

Он кричал на звезду, активно размахивая руками. Но свет становился все ярче.

«Может, это комета?» — решил перепуганный мальчик.

А звезда падала с такой скоростью, что еще чуть-чуть, и она обрушится своей тяжестью прямо на несчастного ребенка, не оставив мокрого места.

«Не такого счастья я хотел себе», — обреченно подумал Фарух и решил, что так как бежать уже поздно, а уйти от столкновения со звездой просто невозможно, принять свою участь достойно.

Он выпрямился, расправив тонкие руки, и запрокинул голову.

— Будь что будет, — успел сказать Фарух, прежде чем белое сияние, исходящее от звезды, поглотило его целиком.

Фарух даже почувствовал, как свет проникает в него неведомой энергией, по всей вероятности, скрывавшейся в этой звезде.

И вдруг все закончилось так же неожиданно, как и началось. Вокруг стало темно, и плато Гизы обрело свои привычные очертания. Словно и не было этой сумасшедшей звезды, решившейся свалиться с неба на землю.

Продолжая стоять в той же позе, Фарух сначала осторожно открыл один глаз, осмотрелся и, не заметив ничего страшного, облегченно выдохнул.

Все вокруг выглядело так же, как и до этого странного видения. Пирамиды стояли на своих местах, непоколебимые, холодные, безразличные ко всему происходящему.

Вдруг в небе вспыхнула еще одна звезда и в том же стремительном полете, что и первая, направилась вниз. Фарух снова зажмурился, но на этот раз звезда упала на соседнюю пирамиду, пирамиду Хеопса, озарив долину тем же холодным светом, что и первая.

Фарух открыл глаза и осмотрелся. Он не понимал, что происходит. Либо это его воображение играет с ним в такие странные игры, либо на плато происходят действительно очень странные вещи.

В этот момент последняя из звезд на поясе Ориона, одна из трех ярких звезд, мерцавших на небосклоне в эту ночь, с такой же стремительностью бросилась вниз. Она не была такой яркой, как две ее предшественницы, и Фарух решил проследить за ее падением.

Звезда, быстро набирая скорость, летела в сторону третьей пирамиды, пирамиды Менкаура. Достигнув своей цели, она ударилась о макушку пирамиды, рассыпалась ярким фейерверком и в тот же миг исчезла.

Несколько мгновений Фарух смотрел в темноту, пытаясь понять, было ли все, что он сейчас увидел, реальностью, или это все же игра его уставшей от скучной и бесцветной жизни фантазии.

— Будь что будет, — крикнул мальчик и, забыв о своем покрывале, единственном наследстве, оставшемся ему от матери, заторопился вниз, не боясь свернуть себе шею, прыгая по неровным камням.

Он прошел половину пути и остановился передохнуть, и вдруг почувствовал, как кто-то неожиданно схватил его. Чьи-то длинные пальцы вцепились в его предплечье. Не ожидая чего-то подобного, Фарух закричал от страха и резко дернулся назад, пытаясь высвободиться. Это прикосновение было таким горячим, словно сам дьявол из преисподней поднялся, чтобы схватить очередную жертву и утащить к себе в логово.

— Тише! Не кричи, — шикнул на расшумевшегося подростка голос. — Я не причиню тебе вреда.

Голос исходил из глубины пирамиды. Фарух замолчал и только сейчас заметил небольшое отверстие в стене, откуда торчала чья-то мускулистая рука.

Вероятнее всего, это стражник с плато увидел, как подросток вскарабкался на пирамиду, и решил поймать малолетнего преступника.

— Я не сделал ничего плохого, — умоляюще пропищал Фарух. — Пожалуйста, отпустите меня. Я уйду, честно, и больше не приду. Даю вам слово Фаруха.

— О, отец мой Осирис, — воскликнул голос, — успокоишься ты или нет! Мне всего-навсего нужна твоя помощь, и после я отпущу тебя.

Голос не звучал зловеще, скорее, говоривший пытался втереться в доверие к мальчику, нежели преследовал цель напугать его. Почувствовав, что реальной угрозы не существует, Фарух успокоился.

— Теперь ты готов меня выслушать? — заискивая, спросил голос.

— Ты ведь не полицейский? — решил уточнить Фарух, чтобы в дальнейшем не столкнуться с неприятным сюрпризом.

— Нет, конечно, не страж я вовсе! Я прогуливался по плато и захотел посмотреть, что таится внутри этой великой пирамиды. Совершенно случайно, по собственной беспечности, я забрел в самую отдаленную камеру, и кто-то закрыл за мной дверь.

Фарух поверил незнакомцу.

— Так ты поможешь мне? — с надеждой спросил случайный узник пирамиды.

— Да. Только тебе придется заплатить за мою помощь, — в мальчике вспыхнула страсть к наживе.

Отец всегда учил его, что за любую услугу, оказанную кому бы то ни было, положено брать плату. Так, подростки помогают туристам и требуют с них благодарность. И Фарух, вспомнив это наставление, постарался воспользоваться сложившейся ситуацией и вывернуть в свою пользу. Ведь туристы народ богатый, они уже давно кормят всю страну и известны своей щедростью. Почему же Фарух должен упустить такую легкую возможность нажиться?

Узник затих. Немного подумал и ответил:

— Золото ты получишь, когда я выберусь на волю. Договорились?

— Договорились, — радостно ответил Фарух, но подумав, что может продешевить, решил уточнить еще один момент: — А сколько времени ты уже сидишь здесь?

— Достаточно долго, чтобы заплатить тебе столько, сколько ты желаешь получить, — догадался узник.

— Тогда… я согласен.

— Слушай внимательно. Сейчас ты должен войти в пирамиду, подняться на верхнюю галерею и повернуть один замок.

— Какой замок?

— Будешь внутри, дай знак, что это ты, я подскажу тебе, что делать дальше.

Фарух растянулся в улыбке. Ни на одно мгновение у него не закралась мысль, что он делает что-то ужасное. Он выпрямился и попытался сымитировать крик орла. Получилось это неумело, и вся долина наполнилась жутким звуком, похожим на крик умирающей вороны.

— Что это ты такое делаешь? — удивленно воскликнул голос.

— Это крик орла. Я прокричу…

— Не надо! — голос резко оборвал разошедшегося в своей изобретательности мальчика, — просто хлопни в ладоши.

— Хлопнуть в ладоши?

— Да. Хлопни в ладоши. Один раз. Этого будет достаточно.

Фарух разочарованно насупился, в нем уже загорелся азарт разорителя гробниц. Он желал придать этому действию что-то загадочное и запретное, но все же спорить не стал, и когда огненная рука узника пирамид отпустила его, мальчик с ловкостью примата продолжил спуск вниз.

Вход в гробницу находился чуть ниже того места, где состоялась встреча мальчика с узником. В свое время этот проход был проделан варварским способом, в 820 году нашей эры, жадным до легендарных богатств фараона халифом Абу Джафар аль-Ма’муна. Не найдя в пирамиде сокровищ, халиф оставил этот лаз для потомков, и несмотря на то, что настоящий проход был обнаружен спустя почти тысячу лет после вторжения халифа, именно его путь остался единственным входом в пирамиду.

Фарух быстро отыскал вход и незаметно проскользнул внутрь. Удача была на его стороне, и он никого не встретил на своем пути.

В пирамиде было очень душно, и мальчику сразу захотелось выбежать обратно, на свежий воздух, но вспомнив, что он обещал помочь человеку, попавшему в беду, да еще и сможет на этом заработать, Фарух пересилил свои страхи и двинулся вперед, вверх по каменной лестнице, ведущей к камере царя.

Сначала он прошел по узкой слабо освещенной галерее, затем прополз по длинному тоннелю и оказался в пустой просторной камере, в центре которой одиноко стоял огромный гранитный саркофаг.

Стены камеры были сделаны из массивных гранитных плит, точно таких же, какие использовали для саркофага.

Фарух заглянул внутрь, ящик был пуст.

— Что я должен делать? — оглядываясь в поисках пленника, громко спросил Фарух.

— Для начала тебе следовало хлопнуть в ладоши, — раздался громкий голос.

Голос исходил со всех сторон, из стен, из потолка и даже из гранитного ящика. Фарух в испуге начал оглядываться и, не найдя того, кому мог принадлежать голос, хлопнул в ладоши.

Голос тяжело вздохнул, поражаясь глупости своего помощника. И вдруг вся комната наполнилась бледно-голубым светом, точно таким же, каким сопровождалось падение звезд.

— Посмотри на стену, за саркофагом, — приказал мальчику голос.

Фарух, будучи суеверным, на мгновение замялся.

— Ну же, — подбодрил его голос. — Смелее.

На одной из плит появились странные знаки. Символы засияли так неожиданно, что от страха Фарух попятился.

— Видишь? — встревоженный молчанием мальчика, спросил голос.

— Да.

— Подойди.

Фарух послушно подошел к стене. От нее исходил сильный жар, сопровождаемый странным запахом серы.

— И что мне делать? — настороженно спросил мальчик, боязливо оглядываясь.

— Посмотри внимательно, в том месте, где расходятся слова, есть отпечатки рук. Видишь?

— Да.

— Приложи к ним свои ладони и толкни изо всех сил.

Не зная, правильно ли он поступает, Фарух со всей решительностью навалился на массивную плиту. К его удивлению, она легко скользнула внутрь, и камера наполнилась странным шипением.

Но когда звук уже набрал мощь, сквозь шум Фарух услышал другой голос, не принадлежавший узнику. В камере оказался кто-то еще. Фарух вполоборота бросил взгляд на вход и заметил странного лысого старика, облаченного в белые одежды, бегущего к нему.

— Остановись, — кричал тот, протягивая руки. — Ты не понимаешь, что творишь!

Но было уже поздно. Плита, скользнувшая глубоко внутрь, уже успела привести в действие неизвестный механизм, и с потолка над саркофагом, прямо внутрь гранитной громадины, посыпался белый песок. Фарух в страхе замер.

— Что ты наделал? — в ужасе воскликнул старик.

Он остановился и печально посмотрел на мальчика. Фарух виновато опустил глаза.

И вдруг камера наполнилась громким смехом узника. Это был жуткий, надрывный смех. Смех человека, обманувшего саму смерть. Влекомый природным любопытством, присущим человеку, мальчик посмотрел на гранитный саркофаг и чуть не потерял сознание от страха, когда из песка под аккомпанемент этого жуткого смеха появилась человеческая рука.

Шипение прекратилось.

Старик стоял на том же месте и с ужасом следил за тем, как из песка, сантиметр за сантиметром, появляется человек.

Сначала все происходило медленно, затем смех затих, узник прокашлялся и выругался на незнакомом Фаруху языке. Движение песка прекратилось. Но лишь на миг. Затем в один момент все содержимое саркофага вылетело наружу, разлетаясь по камере. Фарух почувствовал, как мелкие песчинки больно хлестнули его по лицу, а несколько из них даже попали в глаз.

Пока мальчик грязной рукой пытался протереть пострадавший глаз, узник и старец начали диалог.

Первым заговорил узник.

— Ур Маа, весьма польщен, что именно ты пришел встречать меня и первым лицезрел мое триумфальное возвращение.

— Не торопись радоваться раньше времени, Хуфу. Если ты наивно думаешь, что я позволю тебе выйти из этой камеры, то, вероятно, я весьма разочарую тебя.

— Что? Ты угрожаешь мне? — явно веселясь над словами старика, воскликнул Хуфу. — Жалкий человечишка. Ты смеешь угрожать мне, сыну великого Осириса, повелителю пустыни и владыке этой великолепной темницы. — Хуфу снизил тон. — Благодаря вашим стараниям, я, полагаю, оказался здесь, но теперь ты поможешь мне выбраться отсюда! Это ли не забавно?

Последнюю фразу недавний узник сказал с еще большим сарказмом и сам засмеялся собственной шутке.

Фарух уже прочистил глаз и решился посмотреть на того, кто так нагло и фамильярно разговаривал со странным стариком.

Все что угодно ожидал увидеть Фарух, но только не то, что он увидел. В центре камеры, там, где недавно лежала груда песка, возвышался незнакомый мужчина средних лет довольно крепкого сложения. Лицо его было круглым, взгляд устрашающим, и когда он смотрел на старика, ноздри его вздрагивали от едва сдерживаемой злости. На голове узника восседала корона. Из одежды на нем была такая же набедренная повязка, что и на изображениях древних фараонов, только качество материала было гораздо превосходнее, и пояс его отделан был чистым золотом.

Руки и шея его были украшены дорогими золотыми украшениями. На поясе болтался золотой кинжал, довольно странно изогнутый. Украшен кинжал был драгоценными камнями.

Фарух узнал в загадочном узнике одного из фараонов, захороненных на плато Гиза. В его душе поднялся вулкан эмоций. Мальчик уже считал себя первооткрывателем. Ведь он не просто нашел точное место захоронения фараона, но и предоставит свету настоящего правителя. Фарух уже представил себя на первых страницах газет. Весь мир склоняется перед его находкой. Мальчик, освободивший фараона. Он станет легендой. Такие мысли блуждали в голове у ребенка, пока фараон спорил со стариком.

Почувствовав странное желание проявить уважение к великому фараону, Фарух опустился на одно колено и склонил голову. Но его порыв остался незамеченным. Спор, возникший между стариком и фараоном, только разгорался.

— Уйди с дороги! И я сохраню твою жалкую жизнь, — властно приказал Хуфу, пытаясь обойти старика.

— Ты не выйдешь из этой камеры, и мы оба знаем, какую цену я готов заплатить, чтобы сдержать слово, данное своим богам.

— Много слов, глупый ты человечишка. Сколько таких, как ты, провидцев сменилось за то время, пока я был в заточении? Десятки? Может, сотни?! Позволь мне уйти, я не хочу причинять тебе страдания. Я не злопамятен и прощаю тебе предательство твоих предков.

— Только через мой труп, — решительно произнес Ур Маа и в подтверждение своих слов вынул из кармана странный предмет, напоминающий распятье.

Увидев, какие действия собирается предпринять против него глупый старик, Хуфу заметно развеселился.

— Тебя даже не научили, как бороться со мной? — усмехнулся он.

Старик опустил голову и, прижав ко лбу священное орудие, затараторил:

— О, великий праотец наш, прародитель всего сущего. Я взываю к тебе в глубину веков, обращаясь за помощью в борьбе с неверным тебе сыном…

Самоуверенная ухмылка на лице фараона сменилась испугом. Он попытался сделать шаг в сторону читавшего молитву жреца, но заклятие уже начало свое действие. Сделав шаг, Хуфу почувствовал, как одна его нога вдруг стала мягче. Он поднял руки, и они стали рассыпаться.

— Нет! Глупец! Я ждал этого столько лет! — в исступлении закричал фараон.

В этот момент в дело вступил Фарух. Увидев, что его великое открытие с такой легкостью начинает рассыпаться прямо у него на глазах, мальчик решил действовать. С ревом дикого волчонка он бросился на старца и со всей силы толкнул того в грудь. Старик потерял равновесие, отлетел и ударился о стену, выронив при этом свой защитный амулет. Голос его дрогнул, но старик не замолчал. Собрав все силы, он продолжил:

— Ты войдешь в неизведанное и защитишь…

Фарух не мог так легко сдаться и позволить этого глупому старикашке разрушить свои мечты. Он подбежал к старику, откинул ногой амулет и со всей силы ударил несчастного по лицу. Старик крякнул и обмяк.

Хуфу почувствовал, как руки его обретают былую крепость, а ноги так же уверено стоят на земле, как и прежде. Он посмотрел на мальчика.

— Я признателен тебе за твою помощь, — фараон снял с руки один из браслетов и протянул мальчику.

— Нет, мой повелитель, — гордый своим подвигом, ответил Фарух. — Мне не нужны деньги и драгоценности.

— Не нужны? — непонимающе нахмурился Хуфу.

— Нет.

— А что тогда тебе нужно?

Фарух показательно опустился на одно колено и преклонил перед великим фараоном голову.

— Я хочу служить вам. Если вы пожелаете, стать вашим верным рабом.

Фарух был уверен, что после такого успеха царь не сможет отказать ему и за короткое время, втершись в доверие фараону, он воплотит свои мечты в жизнь.

Хуфу задумчиво изогнул бровь и погладил длинными пальцами накладную бородку, закрепленную на подбородке.

— Моим рабом, — задумчиво проговорил Хуфу.

Его глаза властно сверкнули, он вновь ощутил давно забытый вкус власти. Власть разлилась по его горячим жилам и протянулась к самому сердцу. Как прежде, Хуфу упивался своим величием. Разве можно забыть это ни с чем не сравнимое наслаждение?

Ему понравилась эта идея. Оказавшись на свободе спустя четыре тысячи лет, он обязательно столкнется с непреодолимыми трудностями, а этот мальчишка, довольно отважный и смекалистый для своего возраста, может оказаться полезным. И Хуфу не стал больше раздумывать, сомнения не было в крови настоящих фараонов.

— Ладно, ты можешь пригодиться. Скажи мне, далеко еще до восхода великого?

Не понимая, что подразумевается под эпитетом «великий», Фарух посмотрел на фараона виноватым взглядом и пожал плечами. Хуфу в раздражении закатил глаза.

— Далеко до рассвета, — недовольный первой оплошностью своего нового слуги, властно уточнил Хуфу.

— А, — протянул Фарух, — у нас есть время, мой господин. Я жду ваших указаний.

Хуфу явно понравилось такое послушание, и он, подняв посох старика, выставил его вперед и произнес:

— Мы идем выручать моих братьев!

И Фарух догадался. Три звезды, упавшие на три пирамиды, это — три оживших фараона. И в его детской, еще не окрепшей, но уже жадной до наживы душе замерцал свет надежды. Он уже видел себя в дорогих одеждах, представлял, как после долгих лет, проведенных в унижении и нищете, он приедет в родной квартал на дорогой машине, и его охранники заставят отца ответить за побои и оскорбления. Подгоняемый такими мыслями, Фарух быстро направился к выходу, семеня за фараоном.

— Мы идем в усыпальницу Хафра, — радостно догадался Фарух.

— Усыпальницу? — Хуфу остановился. — О нет, мой мальчик, это не усыпальница, это самая настоящая тюрьма, где предки Ур Маа тысячелетиями держали наши тела в плену. Но, благодаря тебе, мы снова станем свободными и вернем нашим именам великую славу.

Вторая пирамида была меньше первой, и коридоры ее не были так запутанны. Без труда разыскав нужную камеру, Хуфу осмотрел стены. Фарух послушно шел следом, ожидая поручений.

Как и в камере Хуфу, на стене камеры Хафры была одна светящаяся стена. Но символы на ней были другими. Если иероглифы на стене Хуфу были связаны с песком и землей, то символы Хафра говорили о силе воздуха.

— Приступай, — приказал Хуфу.

Фарух повторил все то же, что недавно проделал в камере первого заключенного фараона. Когда плита поддалась его силе и скользнула внутрь, камера наполнилась тихим свистом. Поднялся ветер, тревожа скопившуюся веками пыль, и все ветряные потоки сосредоточились в одиноко стоящем по центру саркофаге.

Когда все стихло, появился еще один человек, одетый так же, как и Хуфу. Только ростом он был поменьше и телосложением не так огромен. Он осмотрел камеру строгим взглядом и, увидев мальчика, боязливо взирающего на него, нахмурился.

— Кого ты привел, брат?

Хуфу подошел к мальчику и положил руку ему на голову.

— Он под моей защитой, пока мы нуждаемся в его помощи.

Хафра властно кивнул.

— Менкаура уже на свободе? — строго спросил он у брата.

— Нет, брат, сначала я пришел за тобой.

Слушая, как братья разговаривают, Фарух понял, что, несмотря на то, что Хуфу был явно старше и внешне сильнее, Хафра все же обладал преобладающей властью над ним.

Хафра потянулся, разминая шею и руки.

— Сколько лет мы провели в заточении?

— Четыре тысячи, — поторопился проявить свою преданность Фарух.

Хафра окинул взглядом мальчика.

— Четыре тысячи лет — это много. Отец будет недоволен. Надо торопиться, до восхода великого мы должны успеть освободить брата.

Третья пирамида, служившая четыре тысячелетия тюрьмой младшему брату фараону Менкаура, была намного меньше остальных. Вероятнее всего, его не считали таким опасным, как двух других братьев, и не стали особо стараться, возводя его пирамиду.

Проход был намного короче, чем в двух других, но также был довольно узким, так что царственным особам пришлось ползти до камеры, где располагался саркофаг. Это сильно рассердило братьев.

Оказавшись внутри, Фарух поспешил к светящейся плите, чтобы еще раз показать свою преданность, и проделал все то же самое, что и прежде.

На этот раз с потолка потекла вода, и камера наполнилась веселым звонким смехом. Когда саркофаг наполнился до краев, появился третий фараон. Он был похож на двух своих братьев, в такой же набедренной повязке, с короной на голове. Но, в отличие от братьев, он был намного худощавей и ниже ростом, а лицо его излучало доброту и радость.

Менкаура осмотрелся и, увидев братьев, строго следящих за его появлением, довольно улыбнулся и раскинул в стороны изящные руки.

— Братья мои, я так рад увидеться с вами снова. Столько времени мы провели в этом ужасном заточении?

— Я надеюсь, достаточно долго, чтобы ты смог забыть свою пагубную привычку, — строго сказал Хафра.

Манкаура взмахнул руками и попытался перекинуть ногу через край саркофага, чтобы выбраться, но рука его дрогнула, нога зацепилась за стенку, и он с грохотом вывалился на гранитный пол.

— Священные воды Дуата, — зычно воскликнул Хафра. — Менкаура, да ты пьян?

— Нет, — протянул Менкаура, поднимаясь. — Как я мог, ведь я был там.

Он поднял палец вверх, но его заплетающийся язык явно говорил, что молодой фараон лжет.

— Ты неисправим! — поддержал негодование среднего брата Хуфу.

— Может, прекратите ругать меня, и мы займемся делом? Отец уже заждался нашего возвращения. Эти мерзкие людишки ответят за все, что они сделали, — стараясь придать своему мягкому голосу строгости, сказал Менкаура, но сразу испортил эффект тем, что громко икнул. — Кстати, а кому мы обязаны нашим освобождением?

Он обратил свой мутный взор на мальчишку, все это время молча топтавшегося у порога в стороне. Все трое обернулись на Фаруха и вопросительно посмотрели, ожидая ответа. Только сейчас мальчик понял, что так и не представился. Он опустился на одно колено, думая, что так будет более торжественно, и положил руку на плечо.

— Я Фарух, великие правители, и для меня большая честь служить таким великим царям, прославившим свою страну.

Менкаура оценивающе осмотрел мальчика, скривился в презрении и обратился к братьям:

— А вы уверены, что он подойдет? — спросил он с явным сомнением.

— Да. На первое время он будет хорошим вариантом, — ответил Хуфу.

— Отцу это может не понравиться.

— У нас нет другого выбора. Отец поймет, — вмешался Хафра. — Пора, время не ждет.

Но грандиозные планы по спасению неведомого Фаруху отца были отложены с восходом солнца. Когда они выбрались из пирамиды, горизонт уже окрасился в ярко-красные цвета, и солнце начало свое восхождение по небосклону.

— Опоздали! — сердито воскликнул Хуфу и обернулся на младшего брата. — Кто-то слишком долго выплывал!

Менкаура изобразил на лице притворное раскаяние и протянул:

— Ну и что мы будем делать?

— Ждать! — строго окинув взглядом братьев, ответил Хофру. — Один день ничто по сравнению с тысячелетиями, что отец томится в заточении. Ур Маа заперт, и теперь мы свободны в своих действиях.

Они присмотрели себе небольшой камень, лежавший рядом с пирамидой Хуфу, и, заняв каждый свое место, сели в ожидании.

— А как случилось, что вы оказались запертыми в пирамиде? — задал интересующий его вопрос Фарух.

Хуфу строго посмотрел на мальчишку. Не зная, стоит ли вообще ему о чем-то рассказывать, но решив, что знание ситуации может помочь их юному спасителю в дальнейшем, рассказал историю о том, как вероломные рабы под предводительством одного из верховных жрецов Гелиополя, желая заполучить власть над священными землями, заточили их в темницу без каких-либо объяснений, вероломно, под покровом ночи.

Когда солнце встало, охранники плато были поражены открывшейся картиной. Трое мужчин, одетые как фараоны Древнего царства, сидели в компании грязного мальчишки и с выражением скуки на лицах поверхностно изучали бескрайние просторы пустыни. Эта картина была похожа на постановку старинного спектакля, не хватало только зрителей.

Уже ближе к полудню они все же дождались свою публику. Но теперь не хватало одного из них. Менкаура весело оглядывался по сторонам в поисках того, что может его развеселить или хотя бы отвлечь, а затем незаметно ускользнул из-под опеки строгих братьев. Он безумно хотел утолить жажду, а сделать мог это, только раздобыв чего-нибудь горячительного, на поиски которого и отправился.