Тропой необъявленной войны

Вера Чиркова, 2023

Отбор шел пять дней, и четверых из кандидатов я выделил еще в первый день. Во второй – еще двоих. В третий, нехотя, добавил в список двух девушек. Нет, я не против женщин-очей, просто очень уж опасна и трудна наша работа. И лучше им искать себе дело поспокойнее. Однако девчонки так явно превосходили соперников в некоторых, крайне важных для меня, вопросах, что было просто подлостью их не взять. В четвертый день мне повезло, неожиданно вырвались вперед еще трое, став первыми из немногих, правильно решивших сложную задачу. На последнего, ехидного Ларика, с несчастным вздохом указала Кларисса, осознавшая к окончанию пятого дня, что я намерен закрыть список, так и не набрав намеченной дюжины воспитанников. А сейчас они, озабоченно перешептываясь, неторопливо плетутся назад, снова заглядывая в каждую комнату.

Глава четвертая

По моей просьбе духи открыли путь в мою комнату.

Несколько мгновений мы стояли неподвижно, прислушиваясь к происходящему за дверью, потом Дор невозмутимо сообщил:

— Они разбрелись по дому и двору. Изучают новое жилище. Все первокурсники с этого начинают. Идем?

— Идем, — кивнул я, отлично понимая, откуда ему известно, чем заняты ученики.

Духи разведали и это несомненно очень удобно. Нужно и мне меньше скромничать и почаще пользоваться их возможностями… если, конечно они не будут против.

На втором этаже и на лестнице никого нет, но со стороны буфета и кухни слышатся негромкие голоса. Ну, да, вспоминаю я, пора готовить ужин. Но, хотя мне хочется посмотреть, как дежурные справляются с работой, решительно прохожу мимо. А Дор любознательно заглядывает, и тотчас, прикрыв дверь, шагает дальше.

Ларик предсказуемо обнаружился в буфетной и Тал рядом с ним. Торта на столе уже нет, как и всего остального, только перед новеньким учеником стоит тарелка с остатками еды и он, пресыщенно в ней копаясь, что-то тихо объясняет брату.

— Ну и кто тут мой пациент? — решительно шагнул в буфетную сын, — идём со мной, я ваш целитель, Доральд. Можно звать просто Дор. Где у вас лазарет?

Этот вопрос адресован мне, но у меня нет ответа. Хотя…

— По правую сторону от лестницы все комнаты пока свободны, можешь выбирать.

— Умывальня там есть?

— Да.

— Тогда около неё. И лучше придать ее лазарету, — Разворачивается в ту сторону Дорик.

— Конечно, завтра же вызову мастера. — немедля соглашаюсь я.

Глупо спорить с логичным требованием после того, как сам всего час назад мыл израненное тело спасенного.

В комнате, выбранной Дором, почти пусто. Только диван, шкаф и стол со стульями. Это я сам, не зная заранее, для чего понадобятся свободные помещения, велел не ставить тут много мебели.

Но Дорика пока и это устраивает. Отправив Тала погулять, он накрыл диван найденной в шкафу простыней, и велел Ларику ложиться.

— Да рубаху сначала сними… Стой! — резко меняет первоначальные планы юный целитель, рассмотрев, как страдальчески поморщился от боли потянувшийся к одежде ученик, — почему не сказал, что болит?

— А ты сам не знаешь? — с легким ехидством огрызнулся мальчишка, — как будто это что-то изменит.

— Не что-то, а все, — строго осадил пациента Дор, ловко расстегивая пуговицы на его форменной рубашке. А закончив, осторожно спустил ткань с плеч парня и удрученно присвистнул, — действительно… гадина. Я одного не пойму, как она смогла увести тебя с отбора?

— Так она не сама… — виновато покосился на меня Ларик, — парень один подошел, говорит, — «Мне для тебя срочную весточку передали. Читай, я прикрою», и сунул пакетик. И пока я читал, он держал меня за пояс и собой загораживал. А потом раздался треск… сначала я не понял… потом было поздно. Это он портальный стержень сломал.

— И где вы оказались? — интересовало меня.

В том, что Ларика увели порталом, я не сомневался. Иного пути оттуда нет. Поэтому портальные капсулы были у всех. Но только на выход. Войти, кроме претендентов и меня, могли только маги и очи, входящие в комиссию. И всех их я собираюсь проверить, но позднее.

— Дома… то есть в поместье Тала. В башне. Там ждала гадина и ее охранники. Они набросились на меня, сорвали одежду и амулеты и связали… а она схватила хлыст и начала бить. И меня и того посыльного. Орала что он идиот, привел не того, меня вообще можно бросить в болото, больше ни на что не нужен… Ну он вырвался и убежал, а я… Пришел в себя ночью, кучер поил водой и плакал. Прости, говорит, Ларик, но больше ничего не могу… гадина заперла женщин и детей в подвале и грозит наказывать их… если мы ослушаемся.

— Надо идти, — сделал вывод Дор, сосредоточенно водивший ладонями над израненной кожей пациента.

— Да, — снова согласился с ним я, завороженно следя за затягивающимися ранами от плетки. — а синяки?

— Боль и опухоль я снял, а кожа к утру посветлеет, — объяснил он, и добавил буднично, — прямо отсюда?

— Зайдем домой, это ненадолго. — я еще говорил, а зеленый путь уже нес нас, крепко сжав в пахнущих свежестью объятьях.

На этот раз духи привели нас на кухню. Зия сидела у стола, лепила какие-то плюшки и вполголоса беседовала с кухаркой. Но стоило нам появиться, насторожилась, медленно оглянулась, и, бросив недоделанную витушку, вскочила со стула.

— Что случилось?

Ну и интуиция. Даже страшно иногда становится.

— Ничего матушка, — бодро успокаивает ее сын, — мы просто пришли выпить чаю. Нигде нет таких вкусных пирогов, как дома.

— Нам нужно сходить в одно место… ненадолго, — объясняю любимой, ругая себя за недогадливость.

Нужно было еще пару дней назад унести в школу часть оружия и амулетов, чтоб не бегать сюда и не тревожить зря жену.

— Я распоряжусь… — Ортензия почти бегом возвращается на кухню, откуда мы уже успели ее увести и мне остается лишь смириться.

Теперь нас никуда не отпустят, пока не съедим хоть по паре пирогов.

— Пойду, переоденусь пока и личину подберу, — направляясь в свой кабинет бросаю Дорику, — не хочу, чтобы заранее кто-то узнал, что вмешалось королевское око.

— Мне такая опасность не грозит, маги очами не бывают, — с наигранной беспечностью усмехнулся он, а в меня словно дротик всадили, столько откровенной горечи прозвучало в его коротком смешке.

И в душе вмиг полыхнула летним костром тлеющая много лет надежда, даже жарко стало от неожиданности. Но сразу показывать ее никак нельзя… сначала нужно проверить, не ошибаюсь ли я, принимая желаемое за истинное.

— Просто не хотят, — говорю с огорченным вздохам, не желая случайно спугнуть или оттолкнуть несмелое признание.

— Но ведь есть правило… — Дор моментально догнал меня, ухватил за плечо, развернул к себе и тотчас убрал руку, — отец, ты что… плачешь?

— Соринка в глаз попала, — солгал я, — а правила писались много лет назад. И обстановка в королевстве тогда была другая, магов боялись, ковену не верили… нужна была служба, которую примет народ. Станет считать своей, будет обращаться за помощью и защитой. И ковен придумал очей… но без помощи и пригляда не оставил, у каждого ока был в наставниках маг. Ну ты и сам прекрасно знаешь. А теперь маги постепенно заработали доверие, и почтовыми пирамидками и портальными башнями и лазаретами и школами… старые правила больше не незыблемы. Но молодые маги боятся… им кажется скучной и грязной наша работа.

— Я не боюсь, — отказался Дор, и вслед за мной решительно вошел в кабинет, куда входить никому не позволялось. — но нужно же учиться?

— Чему? — изумился я, — ты знаешь все, чему учат очей, у тебя правильные принципы и взгляды, натренирована выдержка и бдительность. Я сам тебя этому учил… принял такое решение, когда ты еще только начал ходить. И чтобы ты не сомневался в этих словах, написал тебе письмо.

— И где оно? — подумав, Дорик задал тот вопрос, какой задал бы и я сам.

— Ждет в надежном месте. Вон, видишь, на стене твой детский портрет? Это потайной сейф, он уже настроен на тебя, просто прижми ладонь.

Сын, не медля и секунды, прикладывает руку, а в моем сердце триумфально поют трубы и звенят литавры.

— Это твои памятные детские вещички, — объясняю ему, с улыбкой наблюдая как Доральд крутит в пальцах крохотные башмачки, — возьми внизу синюю папку. Там под рисунками конверт.

— Никогда бы не поверил, что ты такой… романтичный, — Забрав из конверта листок бумаги, Дор смолкает и несколько минут сосредоточенно читает мое письмо.

Хотя там всего несколько строк, я очень старался, чтобы взрослый сын не счел меня занудой.

— Я, Доральд Монтаеззи Диррейт — звучит под сводами старого замка клятва королевских очей, — находясь в здравом уме и памяти по собственной воле поступаю на королевскую службу в качестве королевского ока. Наставником выбираю высшее королевское око Грега Диррейта Монтаеззи.

— Носи с честью! — Вешаю ему на шею символ королевских очей, золотую каплю в светлом овале. — Пусть древни спрячут его под кожу, а печать на ладони и сам сможешь сделать.

— Я и овал сам могу спрятать, — довольно сообщил он и резко обернулся, заслышав горестный вздох, — Матушка!

— Дождался все-таки своего… — ворчит она беззлобно, — затянул ребенка на эту каторгу. Ни праздников, ни балов, ни гостей он теперь не увидит… и на девушек тоже времени не будет.

— У отца же хватило чтобы тебя отыскать? — ничуть не унывает Дор, — вот и я найду, не переживай! Лучше давай твои пироги, бежать пора, там дети в подвале заперты.

Упоминание страдающих детей как всегда действует безотказно и вскоре зеленый туман мчит нас своими тайными путями.

— Самое близкое место где я был. Отсюда до имения Горьез всего двадцать лиг, но древни еще никогда не прокладывали туда путь. — удрученно объяснил Дорик, когда духи поставили нас в молодую травку, пробивающуюся из-под плиток садовой дорожки. — Это дом моего друга, мы тут жили в прошлом году, когда проходили практику в приюте.

— Что это за места? — оглядываю смутно знакомые очертания вставших на горизонте гор, облитых закатным золотом.

— Низовья Гавры, — ответил Дор, — дальше поедем верхом, духи уже нашли лошадей.

А он молодец, не теряется и не ждет. Сразу находит выход. но у меня есть способ получше.

— Погоди минутку, — прошу напарника, торопливо черкая короткую записку, — может, удастся добраться быстрее…

— Объяснишь?

— Конечно. Я всегда ношу с собой пирамидку и капсулы переноса, если попадаю в глушь, шлю вестника на ближайшую почтовую башню. Если они ответят — то ухожу туда порталом и ищу ближайшую башню к цели похода. А Горьез богатое имение, у них должна быть портальная башня или хотя бы пирамидка.

— Я уже понял… — огорчился он, — так привык что меня носят духи, что забыл про порталы. Ты прав, так будет быстрее.

— Не огорчайся, — успокаиваю его, получив вызов башни, — помни, мы просто люди, и даже если умеем очень многое, можем что-то забыть, не учесть, не угадать. А на ошибках стараемся учиться и тогда даже они приносят пользу.

Через пять минут мы стояли у вычурной медной решётки перил, защищающих верхнюю площадку портальной башни поместья Горьез.

А где-то очень близко, почти рядом, ругались мужчина и женщина. И голоса у них были злые и какие-то пыхтящие, словно после долгого бега.

— Бросай, дура, — ругался мужчина, — на кой леший тебе эти безделушки! Все равно ведь продать нельзя!

— Все можно… — задыхаясь, упрямо спорила женщина, — я же тебя не прошу тащить.

— Зато я твои сундуки тащу… — зло огрызнулся мускулистый мужчина, вваливаясь на площадку с лестницы, — чего ты, интересно, туда насовала, прежде они легче были…

И тут до него наконец-то дошло.

— Флюра! — взревел носильщик, швыряя багаж на пол, — ты снова за своё!

— И чего так орать, — опуская на пол висевшие у нее на шее связанные из скатертей узлы, пренебрежительно хмыкнула худенькая молодая женщина. — пришли уже.

Определять точно ее возраст я бы не взялся. Ей можно было дать и тридцать лет и двадцать пять, а при желании она вполне могла изображать и юную девчонку. Такие особо ценятся в труппах бродячих лицедеев.

— А сейчас пойдете назад, — сообщил я, показывая вытащенный из портального амулета накопитель.

— Это еще кто такие, дядя? — охнула девица, и мгновенно надула губы, как маленькая, — прогони их, это воры.

— Боюсь… — внимательно рассматривая нас, с усмешкой буркнул подельник вдовы, — больше я тебе не дядя. Теперь каждый сам за себя.

Хрустнула сломанная им капсула, и моя рука вмиг привычно выхватила дротик. Одно из главных правил очей — преступник не должен уйти. Но в этот раз я каким-то чудом сумел удержаться, не швырнуть в негодяя смертоносное оружие. Остановили меня две детали, еще не доказанная вина подельника и опасение ненароком задеть ринувшуюся к «дяде» девицу.

И как выяснилось, это было очень верным выбором, все равно никуда уйти негодяй не смог. Остановили его вцепившиеся в ноги гибкие корни, стремительно выскочившие из всех балок и плах. Лишь ближайший к нему сундук взвился в небо на пару секунд, но тут же рухнул назад, свалившись точно на голову «не дяди». Не успев и охнуть, невезучий беглец рухнул срубленным деревом.

— Что вы с ним… — испуганно проблеяла «племянница» и, резко отпрыгнув, бросилась к лестнице.

Чтобы тотчас, заверещав от ужаса, взлететь над ней в крепком захвате ловких корней.

— Вот вы и сознались в своих преступлениях, — сообщаю ей с насмешкой, глядя, как ловко Дор опутывает «племянницу» крепкими побегами, — побег от правосудия — лучшее доказательство вины.

— Пусть тут полежат, пока духи доберутся, — предложил сын, — а мы пока посмотрим, есть ли раненые.

— А не сбегут? — направляясь к лестнице, осведомился я на всякий случай.

— Усыплю, — решил он, и вскоре, обогнав меня, вихрем промчался мимо.

В доме слуг не было, мы нашли их во дворе. Хмурых, тихих, торопливо грузивших какие-то пожитки на телеги, где уже сидели испуганные, замурзанные детишки.

— И куда вы собрались как раз в тот момент, когда мы вычистили поместье от преступной шайки? — Спросил я строго, понимая, что иначе нельзя.

Начни охать и сочувствовать, и они не поверят, что тебе под силу справиться с негодяями.

— Найдем, куда, — мрачно буркнул немолодой слуга, — все лучше, чем здесь.

— Ну езжайте, если детей не жаль. Зря я лекаря потревожил, тут его помощь никому не нужна. Только одно скажите, где найти матушку Ларика, хотели ее успокоить, с ним уже все в порядке.

— А где она еще может быть… — вздохнула одна из женщин, до самых глаз замотанная в старенький ситцевый платочек, — какая мать далеко уйдет от детей, если над ними повисла беда?

— Так это вы матушка Митея? — осведомился я и предложил, — хотите проведать своих парней?

— А где они?

— В школе королевских очей. Оба. Хороших вы детей вырастили.

— Конечно, — ринулась она ко мне, и тотчас оглянулась на упрямого слугу, — веди всех назад, Жак, — он не лжет. Всеслышащий даст, выживем.

— Вы будете надежно защищены, — твердо пообещал Дор, подхватывая с телеги сразу двоих малышей, — показывайте, где здесь купальня?

В ответ на мою просьбу отнести поближе к Ларику, древни почему-то поставили нас возле ограждающей школу стены. В густом сумраке позднего вечера, скупо разбавленного светом стоящих вдоль дорожек фонарей, я не сразу рассмотрел, что тут происходит.

Зато расслышал треск ломающихся веток, выкрики, шлепанье, сопение и весьма соленые словечки. Похоже, тут драка, и судя по тому, как ринулась в кусты матушка Митея, ее сыновья тоже здесь. И я прекрасно знаю, чем это может закончиться. Либо женщина попадет кому-нибудь под горячую руку, или кто-то оскорбит ее крепким словцом и мелкая подростковая стычка станет причиной разбирательства дознавателей и в итоге — больших неприятностей.

От вердикта которых будет зависеть судьба моей школы, и главное, четырнадцати подростков, которым я успел наобещать светлое будущее.

— Духи, — само пришло простое решение, — свяжите их всех и несите нас в дом.

На этот раз древни выбрали просторный зал рядом со столовой, где я намеревался устраивать праздники и испытания. Тут почти пусто, стоят вдоль стен различные скамьи и диванчики, да таинственно прячется за тяжелым занавесом маленькая сцена. У нее и на самом деле есть секрет, полагающийся всем сценам выход в закулисье. Помещение, где до времени скрываются артисты, музыканты и всякие гримеры.

Но до этих времен нам еще очень далеко, сейчас передо мной, озираясь, стоит шестеро опутанных туманом парней и одна ошеломленная женщина в сильно поношенном платье служанки.

— Развяжите их, — мысленно прошу духов, усаживаясь на обитую кожей скамью, и добавляю вслух, — кто мне поведает, за что сражались?

— Не сражались мы, — дерзко шлепнувшись рядом, отказывается ученик и по голосу я узнаю Лин.

Только волосы у нее теперь еще короче, едва касаются плеч. Да растрёпаны, как у Шета. А вот и он, косится обиженно и упорно молчит.

— А выглядело именно дракой, — вздохнул я устало, — Вот и матушка Митея так же поняла, кинулась разнимать…

— Эти два дуралея спасать их пошли, — ничуть не смущаясь присутствия гостьи, сообщила Лин, — а мы пытались остановить. Ведь заранее понятно, что никому они не помогут, если там банда действует. Только наоборот, руки развяжут. Хотя банда какая-то странная… давно можно было полпоместья распродать и смыться… а они все живут там и открыто пакостят.

— Скоро все узнаем, мы их поймали. А теперь про Тала с Лариком, зря вы им мешали. Никуда они не уйдут, защита не пустит. Я вам сразу это сказал, а вы не поверили. Поэтому завтра все будете пробовать защиту на крепость.

— Я не буду, — отказался Клен, — я поверил. И им говорил, не ходите. Но Шет сказал, просто поговорим, объясним…

— Хорошо, отставим этот разговор на завтра. Сейчас у меня еще остались дела. А вы тоже идите отдыхать, отбой в десять вечера. Подъем в восемь. Завтрак — как доберетесь до столовой. Матушка Митея, пора возвращаться.

— Иду, — обняв обоих сыновей разом, женщина что-то шепнула им напоследок и шагнула ко мне.

Но в тот же миг ее перехватил зеленый смерч и утащил в свои тайные проходы. Нам с ней не по пути, я иду совсем в другую сторону.

— Грег, — задумчиво справилась Лин, — а в столовую обязательно нужно будет добираться?

Все-таки придется говорить Сарду спасибо за ученицу. Ее недоверчивость и бдительность лучшие качества для ока, если идут в придачу к справедливости и состраданию.

— Утром узнаете, — подмигнул насторожившимся ученикам, и ушел.

На этот раз домой, в замок.