Портрет прекрасной принцессы

Вера Чиркова, 2014

Можно ли обмануть упрямого дознавателя и судью Грега Диррейта, имеющего почетный статус королевского ока? Разумеется. Абсолютно так же, как и любого человека, обделенного магическими способностями. Но вот ускользнуть от ответа за этот обман не удастся никому: ни магам, ни сыскарям, ни самому королю.

Глава 3

Хенрика в моем замке не оказалось. Ну если честно признаться, встретиться с ним в Монтаеззи я даже не рассчитывал. Успел просчитать к этому моменту, что к Кадину маг спровадил меня специально и далеко не по своей воле. Определенно ему приказали так поступить, как и Юрису, и Зиновасу с его подручными.

Однако я не собирался ни звать шурина в гости, ни требовать с него объяснений. Я вообще запретил себе даже вспоминать про тайную операцию магов. Зиновас напрасно просил прощения, мне еще в степи стало понятно, чья это интрига. И последующие события только подтвердили мои догадки, что именно маги всеми силами пытаются меня от чего-то удержать. Вот только от чего именно, я пока понять не мог. А если честно, и не желал. Мне никогда не нравились игры втемную, и лезть в такие я вовсе не собирался.

— Грег, там Мари пришла порталом, вместе с Кариком. — Едва слышные вопросительные нотки прозвучали в голосе вошедшей жены, и я немедленно вскочил с места и устроил ее на диване.

— Пусть погостят, — располагаясь рядом и нежно целуя ее ладошку, благодушно согласился я.

Да пусть хоть сотня гостей наедет, буду только несказанно рад, если это развлечет мою жену. Мне очень не нравятся изменения, произошедшие с ней за те несколько дней, что я провел в Останских степях. Изводившая служанок капризность исчезла, словно смытая вешней водой ледяная переправа. Сейчас моя жена целиком захвачена потоком каких-то новых эмоций. И больше всего меня тревожат собственные догадки, каких именно. Это беспокойство за кого-то близкого настолько сильное, что перебарывает в Ортензии все остальные чувства.

— Грег… — нежные пальчики запутались в моих волосах, — она просит, чтоб ты ее выслушал.

Вот именно этого я и боялся. И не желал просто до дрожи в позвоночнике. Но и отказать жене родственника не могу, по очень многим причинам не могу. Поэтому придется ее выслушать, но, для того чтобы сказанное ею не стало достоянием ушлых магов, необходимо принять меры.

— Хорошо… пусть придет в мой кабинет после обеда. А сейчас давайте просто погуляем?

Как же мне повезло, что моя жена отлично понимает мои взгляды и малейшие изменения интонации. И никогда не вступает в спор, как некоторые вздорные женщины, встречающиеся значительно чаще, чем того хотелось бы. Вот и сейчас она прекрасно расслышала не то, что сказано вслух, а то, что я хотел ей сказать.

И дала об этом понять мягкой улыбкой и поглаживанием моей щеки.

Поэтому гулять мы идем не в сад и не на балкон. Наоборот, прихватив в гостиной Мари, которая на удивление безоговорочно подчинилась взгляду Зии, начинаем спуск вниз, к тем самым подвалам, с которых и началось мое знакомство с этим замком. И с его прелестной хозяйкой, за что я не устаю благодарить всех известных мне богов.

На этот раз мы движемся довольно медленно, и Мари начинает уже выказывать откровенное нетерпение, но я вовсе не намерен из-за ее тревог рисковать здоровьем жены. И продолжаю так же неспешно спускаться впереди, полуобернувшись к Ортензии и контролируя каждое ее движение.

— Наконец-то, — буркнула себе под нос раздосадованная моим демонстративным пренебрежением невестка, когда мы вошли в одну из камер.

Теперь тут не так стерильно чисто. Как оказалось, маниакальной чистоплотностью отличалась не Зия, а покойная Ландиса. Зато появились шкафы, диваны и прочая мебель, перекочевавшая из комнат верхних этажей, где голубоглазый старичок оборудует детскую комнату для будущего лорда Монтаеззи.

А кстати, что-то он мне еще не встречался с тех пор, как я вернулся?! Интересно, успел уже снести голубятню или Хенрик нашел для него убедительные доводы? А если нашел, то любопытно узнать какие?!

Усадив женщин на самый удобный диван, запираю дверь и активирую амулет безмолвия. Теперь ни один самый сильный маг, если он даже затаился неподалеку, не сможет услышать ни одного слова.

— Говори, и поторопись. Амулет не бесконечный, — усевшись рядом с Зией, приказываю невестке нарочито строго.

Чтоб не вздумала начинать рыдать. Тогда нам долго не удастся ее успокоить.

Но она не стала рыдать. Нет, она сделала много хуже. Неуверенно встав со своего места, несколько секунд хмуро меня рассматривала, так что я даже занервничал, и вдруг рухнула на колени. Прямо к моим ногам!

— Мари! — возмутился я, вскакивая. — Ты что, с ума сошла?

— Прости… я виновата, я потом вспомнила… все вспомнила… и отцу рассказала… я вела себя так чудовищно…

— Мари! — прикрикнул я строже, стремясь быстрее поднять ее с пола и прервать этот бессмысленный лепет.

Но она отчаянно цеплялась за мои ноги и, заливаясь слезами, бормотала все более непонятные и неприятные вещи.

— Я знаю, тебе трудно все позабыть… но больше мне некого попросить, а они запретили… даже рассказывать и думать. Я начала все забывать… и вдруг нашла амулет. Хенрик оставил, сказал, поверни камень, если почувствуешь что-то не то.

— Мари, это было давно, я уже все тебе простил. Я тогда тоже был виноват, — усадив наконец невестку на диван, забормотал я успокаивающие слова. Без труда догадавшись, что так нелепо сработал оставленный Хеном амулет. Все менталы больше всего опасаются вторжения в мозги своих родичей и всегда стараются соорудить им амулеты посильнее. Вот и он, похоже, перестарался. Если вместе с недавними событиями к ней вернулись заблокированные Ромульеном воспоминания почти четырехлетней давности.

— Так ты мне расскажешь наконец, что произошло?

— Я не знаю… но они не вернулись… — снова жалобно заплакала Мари, — понимаешь, никто не вернулся!

Так.

Вот оно.

То, чего я так упорно не хотел предполагать.

Они!

Значит, Хенрик все же ушел на задание. И ушел не один. Но сначала сплавил в Останские степи меня. Очень ловко сплавил, нужно будет поздравить родственника с успехом. Я ведь в тот момент даже не догадывался, что он может так со мной поступить. И теперь мне понятно, откуда Ештанчи все знал заранее. Наверняка тоже получил задание задержать меня подольше. Но выполнять его не стал, наоборот, дал мне намек. А возможно, и подсказку, как именно следует решить эту задачу. Ну что ж, значит, у меня на одного проверенного друга стало больше. Узнать бы еще так же точно, на сколько больше стало тех, кому я теперь никогда не смогу доверять, как прежде.

— Мари, успокойся, выпей вот это. — Непонятно, где Зия взяла маленький стаканчик и какие-то пузырьки, но действовала она вполне уверенно.

Значит, таскает с собой, а я и не обращал никакого внимания на вышитый кошель, какие все дамы носят у пояса. Нужно будет выяснить у лекарей, чем это они ее поят и почему я до сих пор не в курсе.

Мари тем временем немного успокоилась, а может, лекарство подействовало, и я приступил к расспросам. Далеко не сразу ей удалось объяснить все более-менее внятно, однако, уловив суть произошедшего, я на несколько мгновений оторопел.

И, забывшись, даже присвистнул. Все было не просто скверно, все было хуже некуда.

А началось все с короля. А если точнее, с того страшного события, которое произошло больше двадцати лет назад. Я был в то время совсем мальчишкой и не вникал в подробности, но атмосферу горя и подавленности, царившую вокруг, помню хорошо. Плакали женщины, мрачно ругались мужчины. В тот день погиб наш прежний король. Вместе с королевой и гостившей в Торсанне принцессой Луизьон, старшей дочерью короля Фляндии. И любимой невестой нашего Торреля Дортеона. В один миг он лишился и родителей, и возлюбленной.

Потом, конечно, сыскари нашли и тех, кто задумал это страшное преступление, и исполнителей, позарившихся на огромные деньги. А молодой король в результате этого расследования лишился еще двоих родственников: дяди по материнской линии и его единственной дочери, своей кузины, которая с детства вбила себе в голову, что именно на ней должен жениться Торрель.

С тех пор наш король так и не женился, хотя недостатка в женском внимании никогда не испытывал. Но пока ни одна подрастающая принцесса из соседних стран не задела его сердце всерьез, как и многочисленные поклонницы из знатных семей родного королевства. А некоторое время назад ему прислали портрет принцессы из Шладберна. Когда Мари сказала про северную принцессу, я вдруг припомнил, что и сам в курсе этого события. Вспомнились даже веселые шуточки, которые отпускали доставившие портрет портальщики. Что страна могла бы несказанно разбогатеть, если бы брала хорошие деньги за телепортацию таких ценных предметов.

Но вот о том, что изображенная на портрете девушка чем-то понравилась Торрелю, я услышал впервые. А о таком безумном шаге с его стороны, как неофициальный визит в Шладберн, не знает, по-моему, никто, кроме очень ограниченного круга влиятельных лиц. Да еще Мари, умеющая лучше любого сыскаря выуживать из Хенрика самые секретные сведения.

Единственное, чего она не смогла сказать точно, — это кто именно отправился сопровождать короля. То есть имена-то Хен называл, но ей они были незнакомы и потому не запомнились. Зато Мари точно знает, с кем пять дней назад ушел ее муж. Кларисса, Леон и Энилий. Очень интересная компания. Трое старших магистров и маг первого круга. Все мужчины — менталы, а Клара эмпат и природник.

Хенрик обещал вернуться через два дня, сказал жене, что у всех есть портальные амулеты. Но ни один из магов не вернулся до сих пор, и никто не прислал ни одного вестника.

Хуже ситуации, чем эта, я даже припомнить не мог и теперь отлично понимал угрюмость Зина. Мало того что они короля потеряли, так еще и приходится возиться с возможными претендентами в спасатели. Особенно с такими нахальными, как я. И ведь понимал же он, что вся их возня бессмысленна, если я захочу уйти, то уйду. И клятва меня не удержит, потому что я вообще выше его по статусу и имел полное право не давать никаких обещаний. Надеюсь, Зин понимает это так же ясно, как и я.

Но сейчас для меня намного важнее другое: понять, с чего следует начинать поиски. Ведь еще только давая Мари разрешение на этот разговор, я уже точно знал, как поступлю. Не в моих правилах отказывать в помощи попавшим в беду женщинам. Тем более после того, как я выяснил все подробности происшествия.

— Грег, а как ты выберешься из замка? Порталы они наверняка сбили, — задумчиво нахмурилась Ортензия, и у меня прокатилась по сердцу теплая волна.

Большинство из знакомых мне дам в этой ситуации встали бы в дверях с воплем — не пущу! Или закатили мужу истерику, предложив выбирать между ней и службой. Некоторые выразились бы еще хуже, заявив, что нечего мужу туда соваться, раз даже сильные маги не смогли справиться.

А моя жена размышляет, как помочь мне обмануть могущественный ковен и не попасть в лапы его соглядатаев.

— Мне нужно немного над этим подумать. Все равно пара часов ничего не изменит, — благодарно целуя ее запястье, вздохнул я. — Попытайся лучше определить, кто в нашем замке работает на ковен. А теперь нам пора отсюда уходить.

— А зачем определять, если я точно знаю. — Сквозь вымученную улыбку Зии сквозила тревога. — Хен еще два года назад шепнул по секрету. Это наш мажордом. Но он влюблен в Ренну, и я могу ее попросить…

— Нет. Ничего никого не проси. И не объясняй. Я сам все сделаю, просто постарайтесь вести себя, как обычно.

Проводив женщин наверх и устроив с удобствами в гостиной, я рванул было в библиотеку, но новая мысль вернула меня с полдороги. Не буду я копаться в пыльных фолиантах, наводя на догадки тех, кто попытается меня выследить. У меня есть совершенно уникальная возможность получить нужные сведения из первых рук. Но вначале стоит тщательно продумать все тонкости начинающего вырисовываться плана побега.

Мне пока было не особенно понятно, как именно я попаду в Шладберн, это должно выясниться позже. Но одно предельно ясно уже теперь: магия в этот раз мне не поможет. Да и ни в какое сравнение не идет мощность кучки амулетов, накопленных мною за годы службы, с мощностью толпы магов, ушедших туда. И не вернувшихся назад.

Простой вывод напрашивался сам собой: если она не помогла им, то мне тем более не стоит и пытаться. Следовательно, нужно искать другие пути и других помощников. И вот этим я и займусь в первую очередь, едва покину замок. А покинуть его надо как можно скорее. Маги наверняка отслеживают передвижение Мари, и вскоре на помощь моему персональному соглядатаю придет более опытное подкрепление. А возможно, уже и прибыло. Значит, надо создать такую обстановку, работать в которой им будет намного труднее.

В потайной кладовочке у меня собран целый склад вещей, которые любой нормальный лорд давно бы выбросил на помойку. Старая одежда и обувь, ливреи, сумки, шляпы, походные принадлежности и всевозможные инструменты. И, разумеется, в особом шкафчике разложен целый арсенал зачарованных предметов. Однако в этот раз все они остались на своих местах, как ни хотелось мне взять хоть самые простенькие амулеты. Наоборот, к ним добавилось несколько вещиц, которые я с сожалением снял с себя. Оставив, да и то лишь до того момента, как смогу отдать на сохранение Ортензии, идентификационный овал и фамильный перстень.

Взял я лишь одноразовый амулет личины да два кристалла переноса, спрятав их в потайной кармашек пояса. Конечно, вокруг замка маги обязательно поставят искажающий купол, который собьет портал и вернет меня назад. Но накрыть куполом все окрестности не под силу даже им. Поэтому мне нужно лишь выбраться из замка и отойти на несколько миль. Жаль, конечно, что в Шладберн или хотя бы в Гассию мне не попасть: один амулет настроен на сравнительно небольшое расстояние, а второй — вообще на возвращение в Монтаеззи. Но обогнать магов я все же надеюсь.

После того как я разобрался с амулетами, пришла очередь одежды. В одну сторону легло то немногое, что я намеревался взять с собой, в другую — вещи, призванные помочь мне уйти незаметно. Затем я написал пару подробных инструкций на маленьких листках бумаги, свернул их в крошечные квадратики и спрятал за обшлагами рукавов. Убедившись, что письма не выпадут при нечаянном движении рук, тяжело вздохнул и направился в гостиную, где пили чай мои дамы.

Предстояло самое тяжелое — прощание с женой. Только вчера вечером я вернулся из опасной экспедиции, а сегодня вынужден снова бежать из дома. И в этот раз даже приблизительно не могу сказать, когда снова увижу любимые серые глаза. Но даже несмотря на то, что мое путешествие вряд ли будет легким, я не могу не осознавать, насколько тяжелее будет ей. Тем, кто остается ждать, всегда труднее. Разум, эта величайшая награда и величайшая кара человека, ежечасно будет терзать ждущего страшными картинками выдуманных бед. Воображаемые сцены гибели любимого отравят само существование, страшные кошмары станут преследовать не только ночью, но и днем. Лишь очень немногие, абсолютно лишенные воображения люди легко переносят разлуку, но, как я подозреваю, такие и не знают счастья истинной любви.

— Зия… ты не против, если до обеда я займусь хозяйственными делами? — произношу вслух, а глазами говорю совершенно иное.

— Разумеется, нет, я же сама попросила тебя взять на себя эти заботы, — глядя мне в глаза, твердо сообщает Ортензия, и я прекрасно понимаю, что она тоже имеет в виду не проверку отчетов.

Мари, незаметно получившая вместе с дружеским пожатием квадратик послания, в деланом негодовании поджала губки и покинула гостиную.

Все, начался отсчет выделенного мною на эту авантюру времени. Словно закрутились невидимые колесики, разгоняя мельницу событий. Теперь невестке потребуется несколько минут, чтобы прочесть письмо и собраться. И только эти минуты остались у меня, чтоб произнести самые важные слова, те, которые будут успокаивать Зию в мое отсутствие и греть надеждой ее измученную ожиданием душу.

— Я вернусь. Даже если придется совершить невозможное. Ты мне веришь?

— Да…

— Не забудь про это. Пока ты веришь, меня хранят удача и боги. И береги здоровье… кстати, что это такое ты таскаешь в кошеле?

— Самые обычные настойки, их все женщины в моем положении пьют. Чтоб сон был спокойнее, чтоб ноги не так отекали… Не волнуйся, я сама не стану пить лишнего. И пожалуйста… постарайся вернуться… к тому моменту…

Как все женщины, никогда не рожавшие детей, Ортензия жутко боится родов и давным-давно взяла с меня обещание, что в этот трудный день я буду рядом. Хотя я и сам не собирался оставлять ее в такой момент. Вот только жизнь, как всегда, внесла свои поправки.

— Зия… я вернусь намного раньше. Что мне там делать столько времени? А ты не нервничай, побольше гуляй… ну сама знаешь.

— Я хочу покататься! В вашем замке такая скука! — капризно объявила влетевшая в гостиную Мари, и я тяжело вздохнул.

Собралась она намного скорее, чем было в моих планах.

— Отправьте кого-нибудь в деревню за коляской, — приказал я, вызвав звонком мажордома, — да пригласите ко мне в кабинет управляющего с отчетом. Дорогая, ты тоже поедешь кататься с Мари?

— Нет, я хочу немного полежать перед обедом. Проводи меня, — устало вздохнула жена и оперлась на мою руку.

Проводив Зию в спальню и получив на прощанье несколько нежных поцелуев, щедро приправленных горечью расставания, я отдал взамен маленький кошелек, в который спрятал фамильный перстень и свой личный медальон. Ортензия должна тайно хранить эти бесценные вещи до моего возвращения.

Урвав на прощанье еще один, самый горький поцелуй, я с тяжелым сердцем отправился назад в кабинет. Там мне предстояло провернуть самую трудную и непредсказуемую часть задуманного плана. Я был намерен склонить к соучастию старого управляющего, верно служившего еще отцу Ортензии. Без его помощи мне не удастся незаметно выскользнуть из ловушки, в которую маги превратили наш замок.

— Вы меня вызывали, милорд?

— Садись, Гавор. Мне нужна твоя помощь в очень щепетильном деле, но, если ты откажешься, я не стану обижаться.

— Я не стану отказываться, — перебил меня обычно очень вежливый старик, — говорите, что нужно делать. Я для вас на все готов.

— Пропал Хен… — До решительного согласия старика я еще сомневался, стану ли пояснять ему суть происходящего.

А теперь просто не могу смолчать, сраженный его великодушием. Да и пытать его никто не станет, даже если что-то пойдет не так, как я запланировал.

— Но я не могу открыто пойти на его поиски. Ковен считает, что это опасно.

— А это… в самом деле опасно?

— Не больше, чем любое другое дело, — солгал я, — просто немного необычное. Но я надеюсь вернуться, и Зия в это тоже верит.

— Что требуется от меня?

Он понял мой замысел с полуслова, и через несколько минут все было готово.

Закончив приготовления, я звонком вызвал в свой кабинет мажордома, которому теперь не доверял и потому собирался сыграть со шпионом небольшую шутку. А едва он вошел, направил на соглядатая амулет, подчиняющей сознание. Энергии, вложенной в него, хватает лишь на минуту, но мне достаточно было и нескольких секунд, чтобы приказать мажордому выпить полстакана воды.

Соглядатай выпил безоговорочно, не догадываясь о подмешанной в воду крошке снотворного, взятой из зелий, подаренных Ештанчи. Впрочем, он выпил бы даже в том случае, если что-то подозревал: амулет, сделанный самим Леоном, способен вывести из строя и более мощного мага. Жаль только, что его придется оставить вместе со всеми остальными магическими вещицами.

Усадив спящего в кресло, я отправил управляющего выдать слугам нужные распоряжения. А пока он ходил, быстро и тщательно переоделся и активировал амулет личины, решительно поменяв собственную внешность.

Разумеется, до полной трансформации, какую накладывает Кларисса, амулету иллюзии бесконечно далеко. Меняется не весь облик, а лишь лицо, делая владельца амулета похожим на того человека, чей образ запечатлен при первой активации. На этом амулете мы несколько минут назад запечатлели образ Гавора.

— Похож, — удивился управляющий, — только такие камзолы я никогда не ношу. Возьмите лучше мой.

— Но он больше никогда к тебе не вернется… — засомневался я, глядя, как Гавор решительно стягивает отутюженный камзол.

— О чем вы говорите! Да я все готов отдать… чтоб Хенрик вернулся. Не знаю, говорили они или нет… могли и смолчать, по скромности… но старый лорд любил его, как сына. И даже собирался подарить один из замков… да запамятовал по болезни.

— Я отдал Хену свой дом в Торсанне… — почему-то захотелось оправдаться мне, — а если он захочет, может всегда жить тут…

— Да я не про это, — расстроился добрый старик, — мне известно, сколько вы для них сделали… я просто хотел сказать, что и я для него готов на все. И для вас с миледи Ортензией.

— Береги ее, — вздохнул я, натягивая еще хранящий тепло законного владельца камзол, — а я постараюсь вернуться побыстрее. Никто из слуг не забеспокоится, что я так долго сижу тут взаперти?

— Так привыкли уже… что вы со странностями… и слова не скажут, — только произнеся это, Гавор сообразил, что назвал меня, по меньшей мере, чудаком.

А по большей — сумасшедшим.

— Не переживай, я знаю, что ты так не считаешь. А для меня, как видишь, такое мнение даже выгодно. Ну иди отправляй лакеев.

— А забежать переодеться я не успею? — уже в дверях спросил старик, с сомнением оглядывая старенькую ливрею, отобранную у меня.

— Только поторопись. Они должны выйти в тот же момент, как прибудет коляска, — кивнул я покладисто, рассчитав, что у нас есть в запасе немного времени.

А еще через несколько минут я в личине и камзоле Гавора важно сошел в холл и имел возможность самолично наблюдать за суматохой, вызванной последним приказом моего нынешнего двойника. Объявившего слугам, что тот из них, кто первым доставит в замок баночку розового варенья и лукошко перепелиных яиц, получит неделю оплаченного отпуска и портал в любой город.

В этот момент и прибыла коляска для Мари. Лакей, сидевший на месте кучера, с такой завистью смотрел на приятелей, что не отпустить его было просто невозможно. Впрочем, именно на это и был рассчитан мой план — осчастливить парнишку великодушным движением руки и взять вожжи в свои руки.

— Госпожа Марита ждет на западной веранде, — выскочила на крыльцо служанка, и я резко щелкнул кнутом, направляя лошадь на дорожку, огибающую дом.

Все-таки хорошо, что мы вовремя снесли стены, раньше пришлось бы слезать с козел и открывать не одни ворота. Проезжая мимо полюбившейся голубятни, я издали заметил копошащиеся там фигурки рабочих и белую шляпу архитектора, но воспринял это на удивление безучастно. В момент, когда жизнь друзей в опасности, судьба старого сарайчика перестает казаться такой значительной.

Развернув коляску так, чтоб она полностью закрывала собой выход с веранды, выбранной мною за идеальное совпадение просчитанному до мелочей плану, я слез с облучка и отправился за Мари. Однако вовсе не забота об удобстве гостьи занимала в этот момент мои мысли.

На самом деле мне нужно было помочь Гавору незаметно пробраться в коляску, ведь те, кто наблюдал за замком снаружи, обязательно сосчитают всех вышедших. А потом и вернувшихся. Оставалось надеяться, что сидящих в засаде магов все же меньше, чем отправившихся за розовым вареньем лакеев. Которым для скорейшего исполнения указания приказали бежать в разные стороны. А еще больше я надеялся на нехватку у ковена старших магов, особенно менталов и опытных сыскарей, бывших сейчас гораздо нужнее в другом месте.

Мари догадалась надеть на прогулку самую пышную юбку и развевающуюся летнюю накидку, и это значительно облегчило нам задачу. Прикрывая пригнувшегося старика собой, как ширмой, мы добрались до коляски, и он ловко нырнул внутрь и затаился на полу, у ног Мариты, задрапировавшись ее юбками и полой накидки. Я поспешил взобраться на свое место, осторожно обвел двор бдительным взглядом, проверяя, не заметил ли этого маневра кто-нибудь посторонний. Все было тихо, и, как я и предполагал, соглядатаев сейчас больше волновала толпа лакеев, бегущих в разных направлениях.

Усаживаясь, я незаметно спихнул с кучерского сиденья для Гавора подушечку и старался не гнать лошадей слишком быстро, но преданный слуга стоически терпел все неудобства. Поглядывая на его серьезное лицо, виднеющееся из-под края накидки, я пообещал себе придумать для старика достойную награду, когда вернусь. Эта часть моего плана прошла гладко в большей мере благодаря его самоотверженности.

Выехав за ворота, я решительно направил лошадей к виднеющейся вдалеке рощице, однако, проехав с полмили, резко свернул вправо, словно подчиняясь прихоти капризной барышни. А на самом деле пытаясь найти свидетельство чужого присутствия. Но сколько я ни всматривался, все вокруг оставалось спокойно, не взлетали, спугнутые чужаками, птицы, не пригибалась от движения невидимых ног молодая травка.

Хотя отсутствие подобных примет вполне могло и ровно ничего не значить. У ковена столько тайных способов следить за людьми, что знать их все просто невозможно. Однако можно попробовать просчитать, скольких магов ковен может выделить без ущерба всем прочим проблемам. У меня выходило — не очень-то и много. Наверняка сейчас все их усилия направлены на спасение короля и коллег. Значит, можно не слишком затягивать спектакль с капризной гостьей в главной роли и не мучить доброго старика, а выиграть несколько лишних минут.

Собиравшая подснежники Мари, правильно раскусив мой громкий вздох, немедленно полезла в коляску, громко сообщая, что тут ей не очень нравится и она хочет проехать дальше.

Хочет, значит, поедет, безразлично кивнул я в ответ и направил лошадь к королевскому тракту. Там я давно заприметил один отличный овражек, протянувшийся едва ли не на десяток миль.

— Вот здесь мы и расстанемся, — спрыгнув с коляски на маленькой полянке, окруженной густыми зарослями вербы, объявил я побледневшей Мари, — погуляйте еще с часок и возвращайтесь. И запомни — никому ничего нельзя говорить. Даже если этот человек будет похож на Клариссу, на Хена или на меня. Я смогу вернуться в самом лучшем случае не раньше чем через пять-шесть дней, и тот, кто придет раньше, будет просто двойником. Но если мне все же повезет вернуться раньше, то сумею придумать, как доказать, что я не подделка. Есть вещи… которые знаем только я и ты.

— Поняла, — глотая слезы, пробормотала она, — а ты постарайся… его найти.

— Конечно, а зачем еще я иду? — не оглядываясь, буркнул я в ответ и нырнул под покрытые пушистыми почками ветви.

Мне нужно пробраться оврагом как можно дальше от дороги, чтоб маги не засекли слабый всплеск энергии от используемого кристалла переноса. Ну а в случае если они его все же заметят, направление переноса должно заставить сомневаться всех здравомыслящих магов и сыскарей в том, что отсюда уходил именно я.