Глава шестая
— Тьма! Вы чувствуете?
— Похоже, опоздали!
— Не болтай глупости… это совсем рядом… — ехавший на огромном, почти черном тэрхе мужчина дёрнул за тонкий, шелковый поводок, вплетенный в чувствительную гриву зверя, и тот помчался с невероятной скоростью.
Его спутники, сидевшие на крупных, но несколько уступающих черному по размеру зверях, вскоре начали отставать, хотя беспрестанно подгоняли своих тэрхов. А когда выехали за поворот и впереди багрово блеснул отраженным закатом полноводный Хорог, через который вместо моста вели лишь бурунчики, отмечающие перила, сразу перестали мучить животных. К берегу, дать зверям напиться, они ехали неспешно, с завистью наблюдая, как огромный Гром, осторожно переступая мощными лапами по ненавистной воде, несет своего хозяина на противоположный берег, где валялось больше десятка простых крестьянских плоскодонок и наскоро связанных плотов.
— Похоже, тут было жарко, — достав подзорную трубу, рассматривал открывшееся зрелище Саргенс. — Жаль, мы узнали слишком поздно.
— Давно пора заменить Лайониса на более сильного чародея, — хмуро фыркнул его спутник, — а его отправить в южную крепость.
— Если Илстрем теперь не передумает нас в нее пускать.
— Ну не дурак же он… — не поверил немолодой крупный мужчина, — чтобы не понимать своей выгоды.
— Нет, Юнгельс, он не дурак, но не выносит ни малейшего лукавства в делах. А условия князя были просты… найти девчонку и привезти в его Гнездо.
— Но откуда он узнает?
— Не знаю. Правда, не знаю, не смотри на меня так! Но он всегда докапывается до истины… даже через время. Ну а если та девчонка действительно Колючка, то будет знать все очень скоро… если уже не сегодня же вечером. Лайонис передал, что она взяла браслет Береста.
— Ну его браслет еще ничего не значит… — произнес Юнгельс и огорчённо хмыкнул: — Нужно было взять амулет льда.
— Мне кажется, это было бы неправильно… — задумчиво мотнул головой Саргенс. — Возможно, и лучше, что Феодорис поехал один. Он справится и без нас, а селян пугать не стоит, им и так сегодня досталось.
— Говорят, видение было одному из сыновей Илстрема? Может, попытаемся его забрать?
— Как-то неудачно ты сегодня шутишь… Ну чего же он там так долго?
Магистр молча осмотрел толпу настороженно глядящих на него людей и крепче сжал зубы. Все равно бесполезно их расспрашивать или что-то объяснять. Ни отвечать, ни слушать они не будут. Можно только требовать и приказывать… но это не самый желательный метод общения.
Хотя не все в этой толпе без способностей… над старичком с перевязанной несвежей тряпицей головой струится робкая просинь водника, а у женщины, которую закрывает своим телом мужчина в залитой кровью рубахе, явно способности травницы.
Но сейчас волнуют Феодориса вовсе не они, а еще светящаяся фиолетовым отсветом недавнего выброса фигурка, безжизненно лежащая в расшитой шелком кибитке, явно отобранной у хингаев. И судя по тому, что ни одного из захватчиков поблизости не видно, это именно их кровь щедро заливает подступы к мосту.
Интересно, как она убила их на этот раз? — мелькнула в мозгу магистра безразличная мысль, и он решительно направил тэрха к одарённой.
— Да что же это делается-то! — Старик с даром водника с неожиданным проворством ринулся к девушке впереди тэрха, встал перед наскоро сооруженной лежанкой, раскинул руки. — Не отдадим! Совсем обнаглели, чародеи проклятые! Девчонка мало того Дикого спасла, так и нас всех освободила!
— Она убийца, — строго процедил Феодорис, — с ней будет разбираться совет!
— Кому ты врешь? — с ненавистью выдохнул залитый кровью мужчина. — Кого она убила?! Пальцем ни одного не тронула, хотя и воин! Это мы их перебили… я сам не менее десятка порешил! И больше бы убил… да не осталось!
— И они тебя ни разу не ранили? — с ледяной язвительностью осведомился магистр, спрыгивая с Грома. — Отчего же они такие неловкие?
Он обошел старика, как дерево, и уставился на безжизненно-бледную растрепанную девчонку, потом перевел взгляд на мирно спавшего рядом с ней мужчину в хорошо знакомой маске и скрипнул зубами.
Как неудачно все складывается. При толпе свидетелей, молча, но упорно обступивших его со всех сторон, не удастся снять браслет с запястья куницы и сунуть в карман воинственному княжичу. И заморочить их всех не удастся, на двоих одарённых, хотя и слабеньких, уйдет силы вдесятеро больше, чем на всех остальных, а ему еще уйти отсюда нужно, да и не одному.
— Они не неуклюжие были… — все сильнее зверел мужчина, явно разгоряченный недавней расправой, — когда нас расстреливали! И когда над женщинами издевались… Кроме этой девочки, никто не пришел на помощь… ни одного чародея я тут не видел!
— Вы же не хотите держать тут пост?! — позволил себе прикрикнуть на селянина магистр. — И новостями не делитесь! Вот и пеняйте на себя. А теперь отойди… её сначала вылечить нужно, а вашим травникам это не под силу!
Он плавно повел перед спорщиками рукой, и селяне вдруг почувствовали себя спутанными. Словно попали в тягучий и тяжелый мед, не дающий ни шагнуть, ни взмахнуть рукой. Затем незваный гость легко наклонился, поднял спасительницу вместе с одеялом и что-то негромко приказал своему громадному тэрху.
Зверь покорно лег, распластался, как отдыхающая кошка, и чародей спокойно уложил куницу в похожее на люльку сиденье, устроенное позади его собственного креслица. Привязал мягкими ремнями, подоткнул одеяло и сел на свое место.
И меньше чем через минуту уже гнал зверя по залитому водой мосту на тот берег, где селяне ясно рассмотрели в закатных лучах еще двоих всадников на таких же крупных тэрхах.
Через полчаса мрачные селяне уже связали все трофеи, погрузили на доставшихся от злодеев лошадок и принялись решать важный вопрос: перебираться на тот берег или вернуться в свои дома? Ведь раз пришел Дикий Ястреб со своим отрядом, можно быть уверенными — хингаям больше не удастся подобраться незаметно.
— Едут! — закричали мальчишки, несшие караул на верхних ветвях тополя.
— Кто? — тотчас прикрикнул споривший с чародеем мужчина.
— Вроде ястребы… — неуверенно сообщил парнишка, — но не на тэрхах!
— Откуда им тут тэрхов взять? — еще неуверенно вопрошал старичок с повязанной головой, а отряд воинов на невзрачных степных лошадках и со знаками клана Ястреба на куртках уже выскочил из-за холма.
— А где степняки? — мрачно озирая толпу потрепанных и окровавленных селян, басом спросил рослый ястреб.
— В Хороге. — Старичок явно был у селян за посредника. — Девчонка, что была с Диким, слово сказала… они и ослепли. Ну а мы того… ждать не стали.
— Веся? А где она? — встревоженно оглянулся белокурый красавец, от одного взгляда на которого сразу зарумянились молодые селянки.
— Нету… — зло скрипнул зубами мужик в наспех замытых штанах и яркой шелковой рубахе, явно доставшейся по наследству от захватчиков. — Чародеи примчались… втроем. Увезли девчонку, она ведь в беспамятстве лежала. Уж и не знаю… как вы ее жениху-то скажете… когда проснется.
— Кто… проснется? — неверяще глядя на селянина, произнес ястреб с лекарским кошелем у пояса. — Я сам сверху видел…
— Ранен он был, — сразу поняла, в чем дело, травница. — Невеста же, видать, и залечила… мы поломанную стрелу в лодке нашли. А сейчас спит, я снадобья дала, слаб как дите он еще был.
— Так нам можно домой возвращаться? — спросил кто-то из селян в спину ринувшимся к командиру ястребам. — Вам бы баньку натопить… да супчику сварить…
— Конечно, возвращайтесь, — расстроенно глядя в сторону другого берега, позволил немолодой мужчина со знаком клана Куницы на плече, но думал он в этот миг вовсе не о бедах селян.
Как сообщить Радмиру о том, что Весенику увезли в Цитадель, вот теперь его главная задача.
— Ранзел?!
— Ну чего тебе?
— Там еще воины прибыли, когда делить будем?
— Скажи, пусть сами определятся, к кому хотят. У Береста десятка полная. — Старший поднял на брата тяжелый взгляд и тягуче вздохнул: — Что решил Анс?
— Сказал, даст Десту еще снотворного. Пока рана совсем не закроется, вставать ему не позволит.
— А он посылку видел?
— Ранз… все мы её видели. Кроме Ардеста. Долго ты будешь тут сидеть? Сходи прогуляйся.
— Сгинь. Я позавчера нагулялся… иди лучше сам, а?
— Не хочу. Лучше с тобой посижу.
— Лирс! Я ведь не девица, рыдать не стану! Нечего тебе тут сидеть!
— А никто и не надеется… будто ты начнешь рыдать… хотя, может, и лучше было бы.
— Ничего не лучше. Да и не с чего мне. Если боги ума не дали, то плакать бесполезно. А Дарс чем занят?
— Письма пишет. Лавочник завез голубей из Ставина… Дарс половину себе выкупил. У него в Ставине много знакомых… и тетка с мужем.
— Знаю. И чем они помогут?
— Спроси у него. Ты есть будешь?
— Нет… лягу посплю. Если Берест проснется и ты меня сразу не разбудишь — можешь считать, что осиротел.
— А за какие грехи ты собираешься убить родителей? — шутливо нахмурился Лирсет. — Они же тебе ничего плохого не сделали?
— Вообще-то я не про них говорил. — Ранзел смолк и уставился на вошедшего в комнату Ансерта. — Ну как там?
— Все по-прежнему. Вернее, рана почти закрылась… Я тут знаете, чего сообразил? Когда она лечила нас в лесу, то силы не жалела, и раны затянулись уже наутро. Только у Лирса дольше заживало… так рана была много серьезнее. А у Береста закрывается медленнее, хотя уже второй день идет.
— Ну, и к чему ты клонишь?
— Значит, она загодя поняла, — строго заявил от двери Даренс, — как поступят степняки с раненым Берестом. Ну и с ней. И потому приберегла силу. И тогда получается, что она могла ею управлять.
— Ну еще бы… — хмуро выдохнул Ансерт. — Можно научиться за шесть-то лет. А мы еще думали… почему у него проклятье слетело… значит, она и отпустила.
— Думаю, все не так просто, — задумчиво протянул блондин. — Она, конечно, лукава, но не зла. И еще… все помнят, что Дест в тот раз на нее внезапно напал? А Весеника и сейчас Колючка… А ведь шесть лет назад ей всего четырнадцать было, это ему с медовухи показалось, будто больше! Он мне сам говорил, лет семнадцать. А в четырнадцать девчонка могла просто от испуга шарахнуть… и даже не понять чем.
— Даренс?! — подозрительно уставился на брата Ранз. — Учти, я и на волос не верю, что куница сама браслет отдала! Хорошо позавчера рассмотрел, как они оба светились, когда она к нему навстречу бросилась! Поэтому можешь не стараться… я сам, лично, все ему объясню, если у Дикого ума не хватит понять…
— Дурак ты, Ранзел, — беззлобно усмехнулся блондин, — и не просто дурак, а просто огромный дурак! С чего ты взял, будто я собираюсь между ними лезть? Я тоже, между прочим, не слепой! И не подлец!
— Прекратите спорить, — печально, как старик, вздохнул Лирс, — разве об этом сейчас думать нужно? Лучше скажите… раз вы все такие умные, кто-нибудь слышал, чтобы у ковена чародеев отбирали приговоренного?!
— Я написал всем знакомым, — сразу помрачнел Даренс, — у некоторых есть друзья среди этой братии. Попросил все разузнать. А Долен написал Радмиру… наверняка он попытается спасти дочь. У нашего князя среди чародеев много приятелей, но вряд ли он ради нее хоть пальцем шевельнет.
— Берест никогда не вернётся в Гнездо… если отец не станет ему помогать, — угрюмо заявил Ранзел и вздохнул так тяжело, словно уже расстался со своей Телмориной.
— Ты думаешь, Илстрема это испугает?!
— А где наш Лайонис, кстати?! — вдруг поднял на миг от своих флаконов голову Ансерт. — Помнится, он собирался ехать с нами в южную крепость?
— Скоро я начну тебя бояться… — загадочно фыркнул поглядывающий в окно Лирс, — вы никого там не видите?
— Темная сила! — выдохнул Даренс, посмотрев в указанном направлении. — Как вовремя! Не вздумайте его вспугнуть, я сам допрошу!
— Доброе утро. — Служанка, не поднимая глаз, торопливо прошла к столу и поставила на него круглый серебряный поднос. — Приятного аппетита.
— Унеси, я не хочу.
— Мне приказано оставить… — прошелестел робкий протест, и женщина торопливо юркнула за дверь.
Щелкнул засов, и Веся едко прищурилась, наверняка они считают, что она прельстится ароматами, исходящими от красиво разложенных румяных пирожков, просвечивающих от жира ломтиков малосольной сияги, розовой, с прикопченной кожицей ветчины и янтарного куриного навара.
Не на ту напали. Девушка спокойно встала с кресла, подошла к окну и открыла узкую дверцу на балкон, до потолка загороженный обманчиво легкой ажурной решеткой.
Затем вернулась в комнату, взяла поднос салфетками, как брала бы раскаленную сковороду, и вынесла на балкон. Поставила на скамью к трем его близнецам, скептически фыркнула, еды ей с каждым разом ставят все больше, и вернулась в комнату. Не забыв плотно захлопнуть дверь.
Прошла к облюбованному креслу, поставленному у очага так, чтобы видеть и дверь, и окно, и снова положила на колени раскрытую книгу. Но читать не стала, хотя и смотрела на витиевато выписанные буквы.
Ей необходимо было обдумать неожиданное открытие, сделанное пару минут назад, когда княжна внимательно рассматривала служанку. Веся даже на миг не переставала размышлять обо всем, произошедшем с нею за последние три дня, и не могла на признаться самой себе, что ее мнение об этом странном месте постоянно меняется.
В самые первые минуты, когда княжна, проснувшись, обнаружила себя лежащей в застланной вышитыми полотнами постели, одетой лишь в длинную белую рубаху, у нее первым делом возникло подозрение, что она в Сером гнезде. Выходит, князь ястребов наконец-то нашел способ заполучить куницу, когда-то обидевшую его сына.
И вид заснеженных горных вершин, закрывавших за окном полнеба, эту мысль подтверждал. Но потом, рассмотрев уютно и даже богато обставленную просторную комнату, Веся засомневалась. Как рассказывали наставницы, в Сером гнезде полы были выложены каменной или керамической плиткой и застелены шкурами.
А здесь пол был деревянный, светлого, почти солнечного цвета и накрыт нарядным пушистым ковром, какие ткали лишь мастера из далекого Сайкана. Да и широкие подоконники были деревянными, а занавеси над ними не из тяжелого вышитого сукна, как в Гнезде, а из полупрозрачной кисеи нежно-сливочного цвета.
Но окончательно разбила первоначальное предположение куницы служанка, явившаяся с первым подносом. В Сером гнезде еду подавали парнишки-поварята.
Вот потому-то Весеника к подносу и не притронулась, не настолько она наивна — совать в рот пищу, поданную в совершенно незнакомом месте. Но запах горячей еды притягивал к себе мысли и чувства, и княжна решила выставить его за дверь. В тот момент она сделала свое второе открытие, комнату заперли снаружи. Обнаружив это невеселое обстоятельство, Веся отправилась изучать свою тюрьму и выяснила много интересного. Хотя на окнах решеток и не оказалось, зато все они выходили на просторный балкон, и вот он был тщательно и деликатно огорожен. На нем можно было посидеть на свежем воздухе и даже погулять, а также изучать высившиеся напротив скалы. Однако ни одного строения или окна рассмотреть оттуда было невозможно, так хитро всё скрывали выступы боковых каменных стен.
Затем Веся обнаружила еще одну дверцу, в умывальню, и это необходимое для людей помещение оказалось очень необычно устроено. В первой комнатке стояли шкафы с одеждой, за маленькой дверцей расположилось аккуратное место для естественных надобностей, а в помещении побольше стояла просторная каменная чаша. И вот такой формы лохани и подводивших воду трубочек Веся не встречала ни у одного клана. Во всяком случае, в Ставине, который все этросы закладывали сообща, ни в одном трактире или дворце подобного не было. Иначе князь Радмир, бдительно следивший за устройством домов соседних кланов и немедленно вводивший у себя все новинки, уже рассказал бы об этом старшей матери.
И теперь княжна была почти уверена, где находится, и потому с таким упорством отвергала еду. Она и воду поначалу пила чрезвычайно осторожно, и лишь проверив свое тело силой и убедившись, что ничего странного с нею не происходит, стала пить сколько хочется. И все время пыталась найти ответы хоть на самые важные из волновавших ее вопросов.
И главным был: куда делись браслет Береста и его шкатулка?
Разумеется, Весеника вполне допускала, что ястреб решил забрать свой браслет после того, как застал ее в момент выброса проклятья. Ничего удивительного в этом не было, большинство этросов так бы и поступили.
Совершенно не верилось ей в другое. Вряд ли Берест начал бы шарить у нее за пазухой, чтобы забрать свою шкатулку, особенно после того, как она спасла его и селян от расправы. Он, может, и обидчив, но не жаден и совершенно не подл.
А если шкатулку взял кто-то другой, значит, и браслет мог взять кто-то другой. И не нужно долго думать, что сделает человек, отнявший у куницы подарок жениха. Это и ежу ясно. Вернет Дикому… иначе не стали бы их разлучать.
В намерение чародеев сжечь ее на костре Веся с каждым часом верила все меньше. Если она все же в Цитадели, а ничем иным это необычное здание быть не может, то незачем ее кормить такими отборными продуктами. Всем известно, маги ничего и никого не выращивают сами и покупают каждого цыпленка и луковицу.
Страшило куницу другое… и подробность, обнаруженная полчаса назад, казалась предвестником новой беды.
Княжна неспроста так внимательно наблюдала за принесшей еду служанкой, по слугам иногда можно понять об их хозяевах очень многое. По тому, какие платья и туфли носят, насколько грубы у них руки и свежи воротнички.
Ну, первые подозрения о воротничке у Веси возникли еще вчера вечером. Именно тогда девушка приметила, что и фартук, и воротник как-то не соответствуют ткани платья. А сегодня специально присмотрелась и поняла окончательно, похоже оно на наряд служанки лишь темным цветом да простым, удобным фасоном. Именно такие любит носить их старшая мать, и хотя меняет каждый день, замечают это немногие домочадцы. Веся относилась как раз к этим внимательным и сразу определила, что платье на служанке сегодня другое. А вот накрахмаленный фартук и аккуратный воротничок были на женщине всё те же, и за сутки на них не добавилось ни единого нового пятнышка или складочки.
А еще княжна, ощущавшая, несмотря на голодовку, свои силы полностью восстановившимися, внезапно заметила то, чего никогда не замечала раньше. Когда необычная служанка уходила и на пару мгновений оказалась в полумраке дверного проема, вокруг нее возникло еле заметное зеленоватое свечение.
