Оболганный император

Вера Тумасова, 2023

Книга предназначена для интересующихся историей России. Павел I одна из наиболее оболганных личностей в Российской истории. Он царствовал с 7 ноября 1796 по 11 марта 1801 года, и был убит в результате заговора. Переворот был совершён не для того, чтобы улучшить жизнь в России, а для удовлетворения меркантильных интересов заговорщиков. И в настоящее время даже в среде современных историков в лучшем случае его считают чудаком, в худшем – сумасшедшим императором. Возможно, что представление о его непредсказуемости сильно преувеличено. Почти сто лет после убийства Павла I о его личности предпочитали не вспоминать, поскольку наследник Александр несомненно был причастен к государственному перевороту и гибели своего отца. Был ли Павел сумасшедшим?

ГЛАВА 2. Зрелость Великого князя

Женитьба Павла Петровича на Марии Фёдоровне

На другой день после смерти Натальи Алексеевны¹⁰⁵ Екатерина⁹ решила вновь женить великого князя¹⁵. В это время в Петербурге находился принц Генрих⁹¹ — брат прусского короля Фридриха³¹. Принц Генрих прусский⁹⁵ приехал в Россию в печальный момент для Павла Петровича по желанию Фридриха II для урегулирования территориальных претензий Варшавы к Австрии и Пруссии в нарушении подписанного договора, возникших после первого раздела Польши⁹². Он присутствовал при кончине Натальи Алексеевны. Вечером Екатерина позвала его для важного совета — срочно помочь ей найти Павлу новую жену. “Ещё в 1772 году среди протестантских невест Европы Екатерине называли Софию Доротею Августу Луизу — принцессу Вюртембергскую¹²⁶, внучатую племянницу Фридриха и Генриха. Тогда она не подошла по малолетству. Теперь она была помолвлена с принцем Гессен-Дармштадтским Людвигом, родным братом покойницы Натальи Алексеевны. Генрих обнадежил Екатерину в том, что его всемогущий брат помолвку расстроит”. [6]

В субботу, 16 (27) апреля 1776 года, принц Генрих отправил письмо своей племяннице, принцессе Фредерике Доротее Софии Вюртембергской, приглашая её прибыть в Берлин с двумя дочерьми, Софией Дорофей и Фредерикой Елизаветой в Берлин, к Фридриху для знакомства с Павлом Петровичем. С подобными письмами принц Генрих обратился к своим братьям — Фердинанду и королю Фридриху II, всемогущему брату, о скоропостижной надобности отменить помолвку их племянницы.

Фридрих вновь хотел укрепить с помощью выгодной женитьбы союз с Россией. Он незамедлительно устранил имеющееся препятствие в лице принца Людвига Гессен-Дармштадтского, вызвав к себе брата покойной Натальи Алексеевны — Людвига — и предложил ему отступные в 10000 рублей в год за счёт русской казны. Принц Людвиг отказался от обручения с принцессой Софией Доротеей Вюртембергской и отправился пасти гусей с русской пенсией.

Принцесса София Доротея Августа Луиза почувствовала себя счастливейшей из всех принцесс. Маменька принцессы — старшая принцесса Вюртембергская Фридерика София Доротея тоже была счастлива. Она получила 40 тысяч рублей, пожалованных на поездку в Берлин (в счет которых Фридрих выдал ей 10000 талеров).

Без затруднений произошёл и переход Софии Доротеи в православие при вступлении в брак с Павлом Петровичем. Ей доходчиво объяснили, что лютеранство мало отличается от православия, конфирмацию она ещё не прошла, что покойную Наталью Алексеевну не смутила перемена веры, союз Пруссии и России принесёт благоденствие народам, а это и означает служение Богу, тем более что в душе она сохранит свои убеждения и чувства. Убедясь этими доводами, София Доротея немедленно занялась изучением православного символа веры.

Фридрих II, со своей стороны, представил принцессе Вюртембергской матери все материальные выгоды брака её дочери. Приданое, которое должно было дать вюртембергское герцогство, можно было забрать себе, потому что невесте ничего не было нужно, кроме пары платьев, а также возможности пристроить многочисленных членов вюртембергского семейства и выхлопотать приданое двум другим дочерям принцессы, что и обещала Екатерина. Переговоры о предстоящем браке до поры до времени хранили в тайне. Принцесса Вюртембергская объявила, что она предполагает только съездить в Кассель, навестить свою сестру, принцессу гессенскую, а оттуда в Берлин — повидаться с другой сестрой, женой принца Фердинанда прусского. Павел Петрович, быстро утешившись после смерти жены, говорил, что желает рассеяться и прогуляться, для чего едет в Ригу. Дело сладили меньше, чем за пару месяцев благодаря расторопности курьеров.

Екатерина уже 18 (29) апреля 1776 года поручила фельдмаршалу графу Румянцеву¹¹⁷, бывшему тогда в Малороссии, налегке приехать в Царское Село. Румянцев прибыл в Царское Село 28 мая (8 июня), и Екатерина поручила ему сопровождать Павла Петровича в Берлин.

В день похорон Натальи Алексеевны Екатерина посетила Смольный монастырь, а 30 апреля (11 мая) после первого выпуска взяла ко двору Алымову, Борщову, Левшину, Молчанову и Нелидову¹²⁷, которые переехали в Царское Село. Они воспитывались в Смольном монастыре в течение двенадцати лет под главным руководством И. И. Бецкого⁴¹. Познания эти заключались в умении бегло говорить по-французски, танцевать, петь и играть на театре.

В переговорах о втором браке Павла Петровича бывший его воспитатель, граф Н. И. Панин³² не принимал никакого участия. Страдая с марта 1776 года от водянки, он не покидал комнаты, а Цесаревич не имел возможности сообщить ему о своей поездке в Берлин, поскольку у него на даче разыгралась лихорадка.

Между тем из Берлина было получено согласие принцессы вюртембергской на брак её дочери, и 13 (24) июля 1776 года Павел Петрович, в сопровождении: графа Румянцева, Салтыкова¹¹⁶, камергера Нарышкина¹²⁸, камер-юнкера князя Куракина⁶⁰, секретаря Николаи⁸⁷ и хирурга Бека, отправился в Берлин. А 14 (25) июля из Царского Села выехали: принц Генрих, Е. П. Башкин, камергер Нелединский-Мелецкий и камер-юнкер князь Долгоруков, которые должны были ожидать в Риге прибытия принцессы Софии Доротеи. В день приезда Павла Петровича в Берлин навстречу Софии Доротеи отправились в Мемель: графиня Румянцева, Алымова, Молчанова и Пастухова. И их цель поездки сохранялась в тайне. Говорили, что графиня поехала осмотреть полученное её мужем имение.

Отец Софии Доротеи — принц Фридрих Евгений первоначально состоял на прусской военной службе и принимал участие в семилетней войне (1756–1763 гг.). В 1769 году он возвратился на родину и стал главой младшей ветви вюртембергского дома — управляющим княжеством Монбельяр. В семействе принца было восемь сыновей и четыре дочери. Жили они довольно скромно в замке Монбельяра, а принцесса-мать сама занималась воспитанием детей и дала им отличное образование под влиянием только что распространяющихся идей Руссо48. Четверо старших её сыновей воспитывались в Лозанне.

Судьба с детства послала Софии Доротее двух сверстниц — подруг, с которыми она сохранила на всю жизнь добрые отношения. То были Анна Юлиана Шиллинг фон Канштадт (1746? — 11 (27) марта 1797), вышедшая замуж за Бенкендорфа129 и переселившаяся впоследствии в Россию, и графиня Генриетта фон-Вальднер, в замужстве баронесса Оберкирх¹³⁰. Принцесса София Доротея с детства интересовалась Россией, её историей и географией, и личностью Петра Великого2. Она была очень хороша собой и имела превосходное сердце. Хотя она была близорука, но у неё были прелестные глаза, писал Кобеко²⁸, “… и ихъ чудное выражение служило какъ бы отпечаткомъ ея чистой души. Она внушала любовь всем ее окружавшимъ и никто более ея не заслуживалъ любви. Естественная, умная, но не желавшая блистать умомъ, чуждая всякаго кокетства, она въ особенности отличалась нужною кротостью и добротою”. [14]

«Софию Доротею несколько страшило величие Екатерины: “Императрица”, — говорила она, — “наводитъ на меня робость; я покажусь ей совершенной простушкой, но, лишь бы мне удалось понравиться Императрице и великому князю”. [14] В поездке в Берлин её должен был сопровождать отец и два старших брата, а мать хотела приехать в Берлин лишь после первого свидания дочери с Павлом Петровичем. 1 (12) июля 1776 года принцесса приехала в Потсдам.

В Риге Павел Петрович, где он пробыл два дня, дождался принца Генриха, который должен был проводить его в Берлин. Последний из курляндских герцогов, Пётр, сын Бирона⁷⁷, приехал в Ригу навстречу путешественникам, чтобы представиться им, прежде чем принять их в своём замке в Митаве, куда они прибыли 22 июня (4 июля). Оттуда принц Генрих отправился вперед, чтобы на границе с Пруссией встретить царственного гостя своего брата. При выезде из Полангена Павлу Петровичу встретился прусский генерал-лейтенант (военный чин 3-го класса по Табели о рангах) Лентулус, посланный к нему из Берлина Фридрихом II. 26 июня (7 июля) близ Мемеля Павел Петрович вновь увидел друга своей матери — принца Генриха, окруженного почти царской свитой. Оттуда начался постоянный праздник до Берлина. “Рожки, шпалеры (ряды войск, расставленных по пути следования важной персоны), почетные караулы, триумфальные арки, дожди букетов и венков, спектакли и концерты, депутации молодых девушек и представителей искусств и ремёсел, поднесение медалей, приветствия и речи в прозе и в стихах — ничто не было забыто. Павел Петрович в воскресенье 10 (11) июля въехал в Берлин в парадной карете, запряженной восемью лошадьми с принцем Генрихом по правую руку”. [14]

Фридрих встретил своего царственного гостя у дверей своих апартаментов во дворце, который был представлен ему принцем Генрихом. За ужином у королевы Елизаветы Христины, Павел Петрович и София Доротея встретились в первый раз. Принцесса, которую назначали ему в супруги, полюбилась великому князю, очарованному её красотой и грацией. Кроме того, он был восхищён почестями, окружавшими его во владениях Фридриха и к которым он не привык на родине.

Уже 12 (23) июля принц Генрих, уполномоченный Екатериной, сделал формальное предложение, предъявив её письмо от 11 (22) июня 1776 года. Были предъявлены ещё четыре письма: Фридриху, принцессе Софии Доротее и её родителям.

Предложение Павла Петровича было принято, и в тот же день был отпразднован сговор Павла Петровича и Софии Доротеи.

Кобеко привёл письмо Софии Доротеи баронессе Оберкирх: „Милый другъ мой, я довольна; я более чемъ довольна. Никогда, милый другъ, не могла бы я быть более счастлива. Нельзя быть любезнее великаго князя. Позволяю себе гордиться темъ, что мой милый женихъ очень меня любить, что меня делаетъ очень, очень счастливою". [14]

В тот же день от имени Екатерины были вручены Андреевский орден, украшенный бриллиантами, принцу Фридриху Евгению — отцу невесты, и орден Св. Екатерины самой невесте. Адъютант Фридриха, полковник граф Герц, был немедленно отправлен в Петербург к Екатерине с доброй вестью.

Увеселения в Шарлоттенбурге, Монбижу и Сан-Суси, смотры и маневры в Потсдаме продолжались вплоть до воскресенья 24 июля (4 августа) и закончились большим обедом. Вечером после концерта и ужина у королевы, гости начали расходиться. После ужина невеста направилась на ночлег в замок принца Генриха вместе с принцем Фердинандом и своими родителями. Счастливый Павел Петрович, который должен был увидеться с невестой в Рейнсберге, покинул Берлин на следующее утро.

Покидая Берлин при прощании с принцессой Софией Доротеей Вюртембергской в замке Рейнсберг, двадцатидвухлетний великий князь Павел Петрович вручил своей невесте инструкцию (Инструкция, составленная цесаревичем великим князем Павлом Петровичем для будущей своей супруги. [1776 г.]) из 14 пунктов, написанную, вероятнее всего в Берлине с тем, чтобы она изучила её до прибытия в свое новое отечество.

В инструкции невесте Павел собственноручно описал: свои привычки и наклонности, его понятия о придворном обществе, представления о народе и правила обращения с ним и обществом и с народом, свой распорядок дня и грустные воспоминания о первом браке.

“Первый. Касается религии, т. е. того, что надобно будет соблюдать по отношению церковных обрядов, обычаев.… Я полагаю,… что принцесса настолько ознакомлена с религией вообще, что она не может быть ни невежественна, ни ханжа, ни неблагочестива.… Под словом невежественна я понимаю, что она никогда не останавливалась мысленно на вопросах религии или не задумывалась о них; под словом ханжа — что она суеверна или мелочна; под словом неблагочестива — что она легкомысленна и склонна подражать моде.… Допустив это, приличие требует соблюдать для нея самой и ради того сана, который она будет носить, а тем более для примера другим, обряды и правила нашей церкви,… Все это следует соблюдать даже в домашнем обиходе как относительно еды, так и других мелочей… необходимо, чтобы у нея по этому поводу никогда не сорвалось с языка ни перед кем насмешки, порицания, жалобы и т. п., и чтобы она даже не выслушивала шуток, которыя многие позволяют себе у нас относительно религии.

Второй. Касается ея величества и поведения принцессы по отношению к ней.… Принцесса, поймет, что ея собственная польза требует, чтобы она сблизилась с ея величеством и снискала ея доверие, дабы иметь в ней вторую мать и личность, которая будет руководить ею во всех ея поступках, безо всяких личных видов и целей. В отношении к императрице, принцессе следует быть предупредительной и кроткой, не выказывать досады и не жаловаться на нее кому бы то ни было; объяснение с глазу на глаз всегда будет наилучшее.… она хорошо поступит, говоря ей всегда откровенно все то, что у нея будет на душе; это (не говоря уже об интригах) будет гораздо лучше для ея собственнаго спокойствия.

Третий. Касается желательнаго ея обращения со мною…. Я не буду говорить ни о любви, ни о привязанности, ибо это вполне зависит от счастливой случайности; но что касается дружбы и доверия,… то я не сомневаюсь, что принцесса пожелает снискать их своим поведением, своей сердечною добротою и иными своими достоинствами… Ей придется прежде всего вооружиться терпением и кротостью, чтобы сносить мою горячность и изменчивое расположение духа, а равно мою нетерпеливость. Я желал бы чтобы она принимала снисходительно все то, что я могу выразить иногда даже быть может довольно сухо, хотя и с добрым намерением, относительно образа жизни, уменья одеваться и т. п. Я прошу ее принимать благосклонно советы, которые мне случится ей давать, потому что из десяти советов все-же может быть и один хороший, допустив даже, что остальные будут непригодны. Притом, я могу иной раз дать ей такой совет или высказать такое мнение, которое не послужит ей во вред. Я желаю, чтобы она была со мною совершенно на дружеской ноге, не нарушая однако приличия и благопристойности в обществе. Более того — я хочу даже, чтобы она высказывала мне прямо и откровенно все, что ей не понравится во мне; чтобы она никогда не ставила между мною и ею третьяго лица и никогда не допускала, чтобы меня порицали в разговоре с нею, потому что это не отвечает тому разстоянию, которое должно существовать между особою ея сана и моего, и подданным.

Четвертый. Касается нашей публики, следовательно косвенно и репутации принцессы даже в чужих краях…. Наша публика требовательна во многих отношениях,… так как она менее образована и, следовательно, имеет более предразсудков, легче поддается страстям под первым впечатлением и обращает более внимания на всякия мелочи. Поэтому необходимо составить себе известный план действий,… руководствуясь которым можно не дать повода к невыгодному впечатлению. — Для этого следует идти прямым путем,… не обращая внимания на то, что происходит вокруг нас, не вмешиваться в жалобы и иныя дела частных лиц, не сближаться с одною личностью более, нежели с другою (пункт чрезвычайно важный) или, по крайней мере, остерегаться показывать это. Ровность в обхождении всегда приятна, так как она никого не отличает, никому не вредит и не дает повода ни к хвастовству, ни к жалобам — пункт чрезвычайно важный для принцессы… Она должна быть со всеми вежлива без всякаго оттенка фамильярности, не искать сближения с посторонними, стараться разговаривать как можно более с лицами, занимающими известное положение в обществе, иметь приветливый и непринужденный вид; избегать напыщенности, казаться всегда веселой и спокойной.… Все эти пункты… повлияют на ея репутацию даже заграницей.

Пятый. Касается нашего народа, который легко может быть оскорблен в своих чувствах…. он относится с большим уважением и почтительностью ко всему, что стоить выше его, в особенности если лицо начальствующее или известнаго чина сумеет приобрести в его глазах авторитет. Народ очень любит приветливое обращение, но излишней любезностью можно навлечь на себя и неприятности, ибо в таком случае люди имеют обыкновение тотчас являться с жалобами… Если вы станете принимать их, то будете ими завалены, и вам будет совестно и неприятно, что вы взялись за дело, которое не можете исполнить… вам будет неприятно, что про вас станут говорить, что вы обманываете людей.… в подобных случаях лучше всего отсылать и самих людей, и их дела в подлежащия ведомства, но не входить с ними в докучливыя объяснения. Народ любит, чтобы все, касающееся религии, соблюдалось как можно строже… прислуга, принадлежа до некоторой степени к этому классу и имея приблизительно те же взгляды, всегда спешит… передать другим все, что делается… Народ любит известную представительность или пышность в одежде и образе жизни, любит также, чтобы ему показывались иногда из окна или иным образом….

Шестой. Русскаго языка и других необходимых сведений о России.… вопрос первостепенной важности как для известнаго рода публики, так и для народа, для прислуги, для молитв, чтения… Среди тех лиц, с коими принцессе придется видеться ежедневно, у нас есть множество особ, не знающих ни слова по-французски или по-немецки… Что касается народа, как она будет отвечать ему в тех случаях, когда он… по существующему обычаю, будет с чем-либо поздравлять или выражать свои пожелания, а ничего не ответить — в известных случаях было бы равносильно оскорблению. Что касается молитвы, как она будет знать, когда надобно перекреститься или соблюсти иное правило или наружный знак благочестия, как будет она читать установленныя на известный случай молитвы? Что касается прислуги, каким образом будет она объясняться с нею, как будет она давать ей приказания, выслушивать ее ответы и сама отвечать на ея вопросы?…Что же касается чтений или спектаклей на русском языке, то хотя они бывают очень скучны, но их также необходимо понимать.… необходимо приобрести историческия и иныя познания о России.… стараясь приобрести основательное знание языка и в особенности всего, касающегося страны, принцесса выкажет этим такое внимание, такое желание понравиться и быть приятной, которыя наверно произведут самое отличное впечатление, особенно вначале.

Седьмой. Касается ея личнаго штата или прислуги…. Принцесса будет иметь своих собственных слуг, мужскаго и женскаго пола, которые будут подчинены непосредственно фельдмаршальше Румянцовой. Было бы хорошо предоставить этой даме всецело заботу о них… Чтобы пресечь путь мелким интригам и многому другому,… принцесса должна, насколько возможно, остерегаться ставить фельдмаршальшу Румянцову в неловкое положение своими противоречивыми приказаниями, предупреждая ее всегда заранее о своих распоряжениях или об отмене данных приказаний. Она будет на столько разсудительна. что никогда не будет принимать в услужение лиц сверх штата, как мужчин, так и женщин, и не назначит им жалованья сверх установленнаго обычаем.… более мягкое обхождение (с прислугою) всегда будет наилучшим; однако следует внимательно сладить за тем, чтобы прислуга точно исполняла свои обязанности, а в случае неисправности, чтобы ей было тотчас сделано по этому поводу замечание… Наша прислуга никогда не упускает случая явиться с какою-нибудь просьбою или с чем-нибудь в этом роде; поэтому надобно… не позволять ей подобных вольностей.

Осьмой. Касается денег, гардероба и иных расходов.… Деньги получаются у нас по третям, т. е. каждые четыре месяца.… необходимо устраиваться таким образом, чтобы не терпеть недостатка в деньгах в этот промежуток времени и не быть вынужденным брать вперед, в счет будущей трети… Это распределение должно быть сделано следующим образом: надобно составить список необходимых расходов и при этом обратить внимание, чтобы они никогда не превышали трети общаго годоваго расхода. Из трети, назначенной на обыкновенные расходы, придется удалить известную сумму на уплату тем лицам, которыя уже получали жалованье при моей покойной жене, известную сумму на гардероб, как на платья, так и на покупку материй, и известную сумму на экстраординарные расходы, как-то: подарки, благотворительность… остальная сумма должна быть внесена на хранение: это будут деньги на черный день. Уплата по всем счетам должна производиться в исходе трети, не оставляя ни одного счета на следующую треть, чтобы это не обратилось в долг. Надобно… самой принимать счет всего израсходованнаго, проверять итоги… Необходимо требовать, чтобы счет израсходованнаго за истекшую треть представлялся перваго или втораго числа перваго месяца следующей трети вместе с подлинными счетами и квитанциями купцов. Принцесса должна также иметь некоторую сумму денег для своего личнаго употребления, которая будет как бы ея карманными деньгами; на этот предмет должна быть ассигнована известная сумма, которой необходимо вести счет, представляемый ежемесячно.

… Гардероб принцессы в настоящее время так полон во всех отношениях, что ей не придется делать много новых покупок… по прошествии некотораго времени его придется пополнять следующим образом: никогда ничего не брать в долг, но всегда на наличныя деньги; никогда не делать покупок через разных лиц, но всегда через одно и то же лицо; не допускать, чтобы товар приносили откуда ни попало… можно предупредить мошенничество и устранить безпорядки, которые могли бы произойти в том случае, если бы вещи проходили через разныя руки. Гардероб надобно постоянно пополнять предметами, составляющими его основу, т. е. кусками материй тех цветов, в которых чаще всего встречается надобность и которые употребляются в большем количестве для подарков и т. п. Счеты и книги по гардеробу надобно принимать точно так же, как и счет денежным тратам и приблизительно одновременно.

Девятый. Касается доверия, какое она должна иметь к супруге фельдмаршала.… супруга фельдмаршала Румянцова, дама, известная своими достоинствами и честностью… Принцесса может положиться на то, что она не употребит ея доверия во зло… чтобы она (принцесса) не позволяла с собой никакой фамильярности иначе, как в те моменты, когда она сама того пожелает… это будет всегда хорошо, в особенности в том случае, если бы фельдмаршальша Румянцова сделала что-либо не заслужившее одобрения принцессы… Я советую принцессе предоставить фелъдмаршальше Румянцовой полную свободу относительно прислуги и других мелких домашних распоряжений, даже относительно гардероба, и никогда не допускать, чтобы ей жаловались на фельдмаршальшу Румянцову.… если бы принцессе случилось быть недовольной кем-либо из ея слуг, то было бы лучше всего заявить о том фельдмаршальше Румянцовой…

Десятый. Касается образа жизни вообще…. Наш образ жизни должен быть строго определен… во всех отношениях, чтобы у нас были назначенные дни для приемов, обедов и ужинов с приглашенными, чтобы все это совершалось в строгом порядке (без перемен) и вполне прилично. Следует различать два вида этикета: один — соблюдаемый лишь в дни больших приемов и выходов, как-то: в праздничные и воскресные дни, другой — в обыденной жизни. Что касается перваго вида этикета, то он соблюдается вообще всякий раз, когда к нам съезжаются по обязанности или на поклон, или для поздравительных приветствий по случаю какого-либо праздника — тогда ни в чем не следует отступать от этикета. В этих случаях надобно быть особенно внимательной и не упустить поговорить с наиболее знатными лицами, как-то: фельдмаршалами, генералами, сенаторами и другими высшими должностными лицами, и иностранными посланниками… надобно… не отказываться бывать в обществе; если же отказываться, то как можно реже.… Что касается втораго вида этикета, то надобно только следить за тем, чтобы все делалось как можно правильнее. Назначив известные дни для званых обедов и ужинов, следует изменять их… как можно реже, оставив однако два дня для ужина и один день для обеда у себя дома, в домашнем кругу. У нас будут назначенные дни для обедов у ея величества, что бывает обыкновенно раза четыре в неделю; в остальные три дня придется обедать два раза с гостями, а третий день, в пятницу, обедать дома, так как этот день считается постным. На эти обеды запросто приглашаются только лица известнаго ранга. Надобно наблюдать за тем, чтобы выезжать из дома, а равно садиться за стол к обеду и ужину всегда в один и тот же час. Мы будем ежедневно бывать вечером у ея величества; по возвращении от нея в те дни, когда у нас будут ужинать приглашенные, мы должны тотчас выйти к ним.… в дни куртагов (прием во дворце) и балов, для карточной партии надобно всегда выбирать кого-либо из русских дам или кавалеров и одного из иностранных посланников.

Одиннадцатый. Касается тех лиц, коих нам придется видеть в обществе.… у нас нет обычая видеться с иностранцами иначе, как в дни, назначенные для приемов.

Двенадцатый. Касается образа жизни дома и лиц, допущенных в домашний кружок.… я считаю долгом просить принцессу подчиняться, со своей стороны, известным правилам как в образе жизни, так и относительно занятий, в частности. Я советовал бы принцессе вставать довольно рано, чтобы иметь время причесаться, употребить час или два на занятия и затем окончить свой туалет вполне, тем более что мое собственное препровождение времени распределено так, что, начиная с девяти часов, когда я бываю совсем одет, и до полудня, у меня нет ни минуты свободной… Я убедительно прошу ее быть готовой к полудню, а по воскресным и праздничным дням к 10 часам. В послеобеденное время я прошу ее заниматься также чтением, музыкой и иными предметами, которые она сама найдет полезными и приятными; в числе утренних занятий я прошу принцессу назначить известные часы на русский язык и другия занятия для того, чтобы приобрести некоторыя познания по части истории, политики и географии нашей страны, а также относительно религии и церковных обрядов. Что касается тех лиц, которыя будут допущены в ея интимный круг, то, приняв во внимание, что принцесса будет иметь дома весьма мало свободнаго времени от занятий, а остальное время будет проводить с гостями, я полагаю, что она будет рада провести несколько минут в день одна, сама с собою… всякий интимный кружок, составленный из иных лиц… становится подозрительным в глазах публики и дает повод к пересудам… Часы обеда и ужина должны быть строго определены и соблюдаться как по отношению к посторонним, так и по отношению к нам самим… Что касается времени отхода ко сну, то я прошу принцессу подчиняться моей привычке к регулярной жизни… в видах моего здоровья и моих утренних занятий, я не имею возможности, несмотря на мои молодые лета, бодрствовать ночью. Наконец, я прошу ее никогда не делать, даже в ея собственной комнате, ничего такого, что имело бы вид таинственности или желания сделать что либо тайком…

Следующие два пункта считаются особенно важными:

Тринадцатый. Никогда не вмешиваться ни в какое дело, непосредственно ея не касающееся, тем более в какия либо интриги или пересуды.… Единственною моею целью всегда будет сделать принцессу счастливой, дав ей возможность пользоваться всеми преимуществами, какия я буду в состоянии предоставить ей посредственно или непосредственно… я употреблю конечно все средства, которыя будут в моей власти, и не упущу случая дать ей надлежащие советы… но… необходимо, чтобы принцесса своим поведением сама устраняла от себя всякия неприятности, снискав любовь общества, и никогда не вмешивалась ни в какое дело, ея непосредственно не касающееся, тем более в интриги… принцессе надобно держать себя со всеми ровно, без малейшей фамильярности; это не даст возможности льстецам и людям не в меру угодливым беседовать с нею, под видом преданности, о своих собственных интригах или наговаривать на кого либо.… Поэтому… принцесса с самаго начала внушила своим приближенным уважение своим безупречным поведением и тем упрочила себе будущее.

Четырнадцатый. Не принимать ни от кого, кроме лиц специально для того приставленных, а тем более от прислуги, никаких, хотя бы самых пустяшных, советов или указаний, не сказав о том хоть чего-либо мне.… Убедительно прошу принцессу… не принимать ни от кого советов и не выслушивать ничьих мнений, кроме как от меня и фельдмаршальши… а в случае, если бы ей пришлось выслушать от кого нибудь что либо подобное, ей следует немедленно передать о том мне, чтобы тотчас отразить удар, в особенности со стороны прислуги”. [21]

Павел Петрович поспешил в Петербург с тем, чтобы ускорить приготовление к свадьбе, вместе с принцем Генрихом, который, проводив его до Шведта, вернулся в замок. 8 (19) августа 1776 года он был в Риге, а вечером 14 (25) августа уже в Царском Селе.

Кобеко привёл мнение Цесаревича Екатерине о будущей своей супруге: „Я нашелъ невесту свою такову, какову только желать мысленно себе могъ: не дурна собою, велика, стройна, незастенчива, отвечаетъ умно и расторопно. Что же касается до сердца ея, то имеетъ она его весьма чувствительное и нежное, что я виделъ"изъ разныхъ сценъ между роднею и ею. Умъ солидный ея приметилъ и король самъ въ ней, ибо шолъ съ ней о должностяхъ ея разговоръ, после котораго мне о семь отзывался; не пропускваетъ она ни одного случая, чтобы не говорить о должности ея къ Вашему Величеству. Знаниям наполнена и что меня весьма удивило, такъ разговоръ ея со мною о геометрии, отзываясь, что сия наука потребна, чтобъ научиться разсуждать основательно. Весьма проста въ обращении, любитъ быть дома и упражняться чтениемъ и музыкою, усидничаетъ учиться по-русски, зная сколь ея нужно и помня примеръ предместницы ея“. [14]

Хотя в Берлине Павел Петрович обратил на себя общее внимание своей вежливостью, но Фридрих II привёл мнение опытных людей о характере великого князя. Он показался им гордым и высокомерным, что заставило тех, которые знали Россию, опасаться, что он не без труда удержится на престоле, будучи призванным, управлять народом избалованным мягким управлением нескольких женщин. Эти черты характера Павла Петровича, замеченные Фридрихом, проявились во время его пребывания в Риге, где, по его словам, он нашёл в военном ведомстве страшные беспорядки, которые, рано или поздно, привели бы к весьма дурным последствиям и о которых он тогда же донёс Екатерине. Объясняя это, Цесаревич откровенно говорил, что „если бы мне надобно было образовать себе политическую партию, я могъ бы умолчать о подобныхъ безпорядкахъ, чтобы пощадить известныхъ лицъ; но будучи темъ, что я есмь, для меня не существуетъ ни партий, ни интересовъ, кроме интересовъ государства, а при моемъ характере, мне тяжело видеть, что дела идутъ вкривь и вкось, и что причиною тому небрежность и личные виды. Я желаю лучше быть ненавидимымъ за правое дело, чемъ любимымъ за дело неправое". [14]

Боханов²⁵ отмечает, что Фридрих Великий почти за две недели постоянного общения неплохо изучил Цесаревича. Он напоминал ему Императора Петра III. Позднее высказал предчувствие, ставшее пророчеством. «Мы не можем обойти молчанием суждение, высказанное знатоками относительно характера этого молодого принца. Он показался гордым, высокомерным и резким, что заставило тех, которые знают Россию, опасаться, чтобы ему не было трудно удержаться на престоле, на котором, будучи призван управлять народом грубым и диким, избалованным к тому же мягким управлением нескольких императриц, он может подвергнуться участи, одинаковой с участью его несчастного отца». [4]

Фридриху, будучи тонким дипломатом, было нетрудно убедить молодого Павла в том, что его единственным искренним желанием являются союзнические отношения с Россией, но для этого необходимо разрушить союз России с Австрией. Цесаревич пришёл в восторг от Фридриха и прусских порядков, которые позднее внедрил в своих поместьях, а после его смерти он заключил дружеский клятвенный союз с наследником Фридриха.

Александр²³, унаследовавший пропрусские симпатии, в отличие от отца, у которого старая клятва не сказывалась на внешней политике России, превратил свои симпатии в ориентир для политики России. С 1805 года, когда на могиле Фридриха Великого в Потсдаме Александр I и Фридрих-Вильгельм III131 поклялись в вечной дружбе, русская внешняя политика строилась с учётом интересов Пруссии.

Для Екатерины II Австрия была союзником, но она беспокоилась по поводу мнения Павла. В письме Цесаревичу она указала, что «заимствуя у других, не всегда сходственно пользе своей поступаем». [4] Визит Павла Петровича в Берлин, благодаря оказанному ему приёму, убедил его в своём царственном будущем, несмотря на дискредитацию его в России. София Доротея с родителями остались в Рейнсберге до 1 (12) августа, куда скоро вернулся и хозяин, очарованный своей внучкой и довольный результатом своих забот. Его отношение к Софии Доротее было полно нежности; она обязана была ему положением, которое льстило его воображению и, казалось, обещало ей счастливую супружескую жизнь. Её уже публично встречали как невесту великого князя. Камергер Рекке назначен был состоять при ней, и проводить её до Митавы. Вечером 1 (12) августа, вместе с родителями, принцом Фердинандом и его женой, она приехала она в замок Шведт, где жил тогда последний представитель этого рода, её дед маркграф бранденбург-шведский Фридрих Генрих, который выказал свою радость свидания с родственниками и блестящей будущностью, ожидавшей принцессу.

В Мемеле, 17 (28) августа, их уже ожидала графиня Румянцева и русский посланник в Митаве Смолин, которому было поручено проводить невесту до Риги. Здесь родители принцессы расстались с дочерью.

Герцог курляндский послал в Мемель, для встречи вюртембергского семейства, фон Мирбаха и Клопмана, а сам выехал навстречу Софии Доротеи в Доблен, чтобы представиться ей и затем вернулся в Митаву, дабы торжественно встретить её у ворот своей столицы. На верху парадной лестницы герцогского замка, София Доротея была принята вдовствующей герцогиней, верной подругой Бирона, делившей с мужем и радости и горе его бурной жизни. Екатерина пригласила герцогиню прибыть в Петербург на бракосочетание Павла Петровича. Она послала будущей невестке в Мемель бывшего суб-информатора при Павле Петровиче, Пастухова, который служил ей переводчиком и должен был начать с ней в дороге занятия русским языком, так как ещё в Берлине она выучила русскую азбуку, и вероисповедание.

Павел Петрович, излучавший радость, выехал навстречу своей невесте в Ямбург и 31 августа (11 сентября) 1776 года они вместе прибыли в Царское Село.

Перед свадьбой сына Екатерина оплатила все долги покойной невестки: «О заплате по шести счетам долгов по комнатам Его Императорского Высочества и покойной великой княгини 200 250 р. 36 к. и 400 червонных» (1 (12) мая 1776 г.)» [21] Также она распорядилась о ремонте апартаментов сына в Зимнем дворце: «Об отпуске на позолоту столовой Его Высочества. 1746 р.» (16 (27) августа 1776 г.) [21]

Павел Петрович возвратился из Берлина пруссофилом, с опорой на дружбу Фридриха II и поддержкой невесты. Екатерина проигнорировала их настроение. Невеста с первой встречи понравилась Екатерине. Поскольку очень спешили с бракосочетанием, уже 2 (13) сентября архиепископ Платон⁵⁶ начал преподавание Софии Доротеи православного закона. 8 (29) сентября, во время обедни, он объяснял ей, по-французски, значение литургии. 14 (25) сентября совершили миропомазание, на котором София Доротея была наречена Марией Фёдоровной. 15 (26) — провели обручение, а 26 сентября (7 октября) 1776 года торжественно, с обычной роскошью, была отпразднована свадьба, в присутствии герцогини курляндской и всего двора, очарованного миловидностью и любезностью новой великой княгини. О свадьбе оповестили некоторые иностранные дворы.

Конец ознакомительного фрагмента.