Убереги меня от бед

Вера Мосова

Неожиданно свалившееся на героиню наследство в виде квартиры в провинциальном городке полностью меняет её жизнь. Оставив столицу, она отправляется в неведомый Загоруйск. Новые люди, новые чувства, новые отношения. Но не всё так просто в этой жизни, и человек порой не сразу понимает, кому можно довериться, а кому – не стоило бы. Однако время всё расставляет по своим местам, правда, прежде героине приходится пройти непростой путь, уготованный судьбой.

Глава 2

Скелет в шкафу

Закрыв дверь за нежданными гостями, хозяйка выдохнула. Что это было? И к чему бы? А чудненько начинается её новая жизнь! Сама не понимая, зачем она это делает, Лада подошла к кухонному окну и выглянула во двор. У подъезда она увидела красную иномарку, в которую садились Татьяна и незнакомец. Интересно, а какое у него имя? Уж точно не Ваня или Вася. Скорее всего, какой-нибудь Эдуард или Альберт. У него ж на лбу написано, что он хозяин жизни. Такие Ванями-Васями не бывают.

Вот автомобиль тронулся и вскоре исчез за углом дома, а Лада ощутила что-то вроде сожаления. Только что здесь были люди, пусть и незнакомые, а значит, была какая-то жизнь. Теперь же новоявленная хозяйка вновь осталась одна в замкнутом пространстве старой трёхкомнатной квартиры, и жизнь как будто замерла. Странно, но до этого момента Лада не чувствовала одиночества, с любопытством погружаясь в незнакомую реальность. А что же теперь? Нет, раскисать никак нельзя! Она обвела хозяйским взглядом своё жилище, решая, чем ей заняться в первую очередь, и вспомнила, что собиралась перекусить. Поставив чайник на плиту, достала из холодильника колбасу. Развернула, понюхала. Колбаса как колбаса. И чего он там капризничал, этот аристократ? Ей в своей жизни приходилось и похуже питаться.

Только она взялась за бутерброд, как в дверь позвонили. Пришла соседка.

— Попьёте со мной чайку, Мария Петровна? — спросила Лада, явно воодушевлённая этим визитом, и пригласила гостью на кухню. — Мне очень хотелось бы с вами поговорить. У меня возникло множество вопросов.

Соседка как будто даже обрадовалась возможности хоть с кем-то поболтать и с удовольствием приняла приглашение. Лада усадила старушку к столу и стала разливать по чашкам чай, исподволь разглядывая свою гостью. Худощавая, невысокого роста женщина с правильными чертами лица. Глаза её, добрые и внимательные, участливо смотрели на Ладу. Седые волосы аккуратно зачёсаны и собраны в завиток на затылке. В целом Мария Петровна производила очень приятное впечатление.

Лада хотела многое выяснить у неё: где находится приличный супермаркет, и как туда добраться, какие предприятия есть в Загоруйске, и сложно ли найти работу, да и, вообще, куда тут можно выйти. Но разговор как-то сам собой зашёл о Ладиной тётушке. Старушка вынула из кармана запечатанный конверт и робко протянула его.

— Вот, Злата письмо оставила, — проговорила она, словно смущаясь чего-то.

— Мне? — удивилась Лада.

— Да. Тут написано: «Моей наследнице Ладе Вострецовой».

Лада повертела конверт в руках. Его явно уже вскрывали и вновь заклеили. Она вопросительно посмотрела на старушку.

— Это Танька, — смущённо сказала та и опустила глаза. — Простите, бога ради. Недоглядела. Больно уж она у меня своенравная да любопытная, везде свой нос суёт.

— Значит, вы тоже знаете, что там написано?

Старушка робко кивнула.

— Хорошо, — сказала Лада, отложив конверт в сторонку. — В смысле, хорошо не то, что прочли, а что честно сознались в этом. Расскажите мне о тёте Злате. Я её только на фото видела и совсем ничего о ней не знаю. Они с бабушкой из-за чего-то поссорились, да так серьёзно, что бабуля даже запретила мне вспоминать о ней. Однажды в мой день рожденья к нам какая-то гостья приехала, мне лет пять тогда исполнилось, но бабушка даже на порог её не пустила. Помню, я сильно огорчилась. Побежала к окну, хотела посмотреть, кто же там был. И увидела яркую рыжеволосую женщину. Она положила большую куклу на скамейку возле палисадника и ушла. Почему-то я решила, что это была тётя Злата.

— Да-да, если рыжеволосая да кудрявая, так это она, — закивала Мария Петровна. Обрадованная тем, что её больше не попрекают за вскрытый конверт, старушка быстренько переключилась на историю своей бывшей соседки.

Злата Вострецова появилась в этом доме вскоре после того, как овдовел прежний хозяин одиннадцатой квартиры Семён Петрович Круглов. Примерно лет около сорока тому назад. Он был директором местного радиозавода, а Злата работала у него секретаршей. Жена его долго болела, а когда скончалась, он, спустя отведённое для траура время, привёл в дом молодую жену. Детям его это, конечно, не понравилось, хоть они уже и жили отдельно от родителей. Сын с той поры перестал навещать отца, а дочь с мужем и вовсе куда-то уехали. Семён Петрович был уже немолод, даже старше своей новой тёщи оказался. Таисия Михайловна, мать Златы, иногда навещала их, привозила свежие продукты из деревни. Официально жениться Семён Петрович не спешил, то ли детей своих взрослых стеснялся, то ли ещё чего. Да и Злата, видимо, на этом не настаивала. Похоже, не сильно верила в прочность их союза. Но в квартире этой хозяин её прописал, всё законно. Прожили они так около года, и вдруг с мужем Златы случилась беда. Инсульт. А она как раз тогда беременна была. Пришлось ей за парализованным мужем ухаживать. Но вскоре он умер. Молодая жена отвела похороны, на которые не явились ни сын покойного, ни дочь, и вскоре уехала в деревню к матери. А когда вернулась, сказала, что её ребёнок родился недоношенным и тоже умер. Вот такая история — все беды на неё сразу обрушились. Больше она замуж так и не вышла. Кавалеры, конечно, похаживали к ней, некоторые даже проживали в этой квартире, но ни один подолгу не задерживался. Потом, когда началась приватизация жилья, Злата оформила квартиру в собственность, а перед смертью отписала её племяннице, поскольку других родственников у неё не было. Рано она померла, чуть больше шестидесяти было бедняжке, ещё бы жить да жить. Но начались проблемы с сердцем. После первого инфаркта и составила она своё завещание. И письмо вот это принесла Марии Петровне, понимала, что может умереть в любой момент.

Лада посмотрела на конверт. Открыть? Или подождать, когда соседка уйдёт?

— А вы с ней сильно похожи, — сказала вдруг Мария Петровна. — Особенно на том портрете, который над комодом висит, там она молодая. Я сегодня лишь глянула на вас и сразу поняла что… — старушка осеклась и робко добавила:

— Что родня вы.

— Нет там никаких портретов, — с удивлением вымолвила Лада, вставая и направляясь в комнату.

Соседка засеменила за ней.

— Вот, смотрите, — развела руками новая хозяйка квартиры, — ничего нет!

— И правда, — с недоумением проговорила Мария Петровна, — он вот тут висел. Неужто Танька сняла?! Она, поди, уже не впервой квартиру-то сдаёт, а я ни сном ни духом?! Ну, я ей задам, мерзавке!

Старушка разнервничалась, махнула рукой и направилась к выходу.

— Ты там погляди, в комоде-то, может, Танька фотографии в ящик засунула, — сказала она уже в дверях, не заметив, как от волнения перешла на «ты».

Лада кивнула. Ей даже стало жаль соседку. Старушка была ей симпатична, она чем-то напоминала любимую бабушку Тасю.

Вернувшись в комнату, Лада открыла верхний ящик комода. Он оказался пуст. Она быстро проверила остальные ящики — то же самое. Ну, конечно! Квартира ведь приготовлена для сдачи жильцам, поэтому всё лишнее убрано. Где же могут быть фотографии? Лада осмотрелась. Старый массивный шкаф заставлен посудой. На стеклянных полках рядом с фужерами громоздятся хрустальные вазы. Наверное, этот сервант стоял тут ещё при первой жене Семёна Петровича. У окна два кресла с деревянными подлокотниками и полированный журнальный столик. У стены напротив — диван, накрытый гобеленом. Массивная двустворчатая дверь ведёт из комнаты в спальню. Скорее всего, лишние вещи Татьяна убрала именно туда. Но и в спальне Лада ничего не обнаружила, кроме большой кровати, пуфика и современного шкафа-купе, который тоже был пуст. Тогда она осмотрела кабинет тёткиного мужа. Тоже ничего! Квартира тщательно подготовлена для проживания посторонних людей. Да, эта Татьяна не промах! Уж она своего не упустит. Да ещё и чужое прихватить сумеет. Сколько же она успела на этой квартире заработать?

Тут Лада вспомнила про антресоли в прихожей и небольшую кладовку, которую она утром обнаружила рядом с кухней, когда бегло осматривала квартиру. Вот где надо поискать. И она принялась за дело. В кладовке, помимо прочего хлама, она нашла мешки с тётушкиной одеждой и обувью, сумку со старинными статуэтками и причудливыми пепельницами и саквояж с различными бумагами и фотографиями. Тут были старые, давно оплаченные счета за квартиру, чеки из магазинов, тетради с учётом расходов. А тётка-то, оказывается, была экономной хозяйкой! Или попросту скопидомкой?

На самом дне саквояжа лежала чёрно-белая фотография в деревянной рамке. Лада взяла её в руки и удивлённо вскрикнула — в полумраке кладовой комнаты на неё смотрела… она сама! Лада! Ничего себе, какое поразительное сходство с тётушкой! Неужели так бывает? Права была старушка. Лада прошла с портретом на кухню, встала к окну и разглядела его внимательней. Конечно, сейчас, при дневном свете, сходство было не таким уж разительным, но оно было. Тот же разрез глаз, форма губ. Те же пышные кудрявые волосы. Лада отложила портрет и взялась за письмо.

«Девочка моя! Не знаю, сможешь ли ты меня простить, но я не могу не открыться тебе на пороге своей кончины. Прости меня, доченька, что бросила тебя в то время, когда ты нуждалась во мне больше всего. Молодая я была, глупая. Испугалась, что не смогу вырастить ребёнка без отца, трудностей испугалась. А не знала тогда, что самая большая трудность — это жить на свете с осознанием своей подлости и низости. Мать моя вырастила тебя хорошим человеком, дала тебе всё то, что обязана была дать я. И она меня не простила, так и умерла с обидой в душе. Несколько раз я пыталась встретиться с тобой, открыться, но в последний момент всегда отступала, силы не хватало это сделать. Да и страшно было травмировать твою детскую душу. Потом, когда ты была уже студенткой, я пересылала тебе деньги от имени твоей бабушки, но так и не решилась на личную встречу. Позднее я даже отыскала тебя в столице и иногда наведывалась к дому, где ты живёшь со своим парнем, чтобы хоть издали на тебя посмотреть. Так и жизнь прошла. Впустую.

Пусть хоть твоя судьба сложится счастливее моей. Я знаю, что не заслуживаю прощения. Но если сможешь, прости свою беспутную мать».

Лада отложила письмо и сделала глубокий вдох. Вот это новость! Неужели это может быть правдой? Она снова взяла в руки фотопортрет своей тётки. Нет, не тётки, а матери. Невероятно! Мать всю жизнь жила где-то рядом, а Лада о ней ничего не знала! Но почему же она так и не решилась открыться? Хотя неизвестно, как бы дочь восприняла это. Может, ей от такой новости стало бы только хуже. Сейчас Злата мертва, и обижаться на неё уже нет смысла. А бабуля-то тоже хороша! Всю жизнь врала ей, что мать умерла при родах, что даже ни одной фотокарточки её не осталось. И в свидетельстве о рождении значится какая-то неизвестная ей Светлана Сергеевна Вострецова, а отец — Владимир Александрович Вострецов, старший сын бабули, погибший в Афганистане в 1980 году, незадолго до рождения Лады. Но как бабуле удалось всё это провернуть? Ну конечно! Как же она сразу-то не сообразила? Ведь бабушка раньше работала в сельсовете! Может, и свидетельство сама выписала. В итоге своего родного дядьку Лада всю жизнь считала отцом, а матери никогда не знала. Зато теперь понятно, почему баба Тася была так зла на свою дочь, что даже видеть её не желала.

Лада металась по квартире и повторяла вслух:

— Это невозможно! Невероятно! Это не может быть правдой!

Нет, она больше не в состоянии держать в себе эту убийственную новость! Надо срочно звонить Бусе.