Мы обязательно встретимся

Вера Вильсорова, 2022

Уволившись из редакции городской газеты, Соня отправляется на пару месяцев в деревню – в дом покойных бабушки и дедушки. С первого же дня её начинают преследовать странные видения, а в гости заваливается незнакомец и задаёт нелепые вопросы о людях, которых Соня никогда не встречала. Что происходит в родном селе: кто-то изводит её зловещими шутками ради забавы или все эти события связаны и ведут туда, откуда никто не возвращается?

Всё, что будет, уже здесь. Имя скрыто

Пролог

Непременным пунктом в моём следующем резюме станет: «Охотничий биатлон погубил журналистскую карьеру». Кто бы мог подумать, но именно он сделал контрольный выстрел по уже остывающему интересу к работе. А ведь прошло всего два года, как меня взяли корреспондентом в небольшое городское издание.

Все два года я ждала острых заметок, где только могла лезла на рожон, но ничего интересного не доставалось. В конце февраля того хуже: меня отправили за город на соревнования по охотничьему биатлону. Тоска! Описывать там особо было нечего. Как и все болельщики, большую часть времени я топталась с фотоаппаратом на стартовой точке, пока грузные охотники на огромных лыжах стремились по красным флажкам к разным этапам гонки.

На следующее утро статья была готова, снимки мне нравились — всё как обычно, материалы отправились на редактуру и вёрстку. Ничто не предвещало беды.

Уже через пару дней на меня во всё горло орал капитан одной из команд. Оказывается, его спортсмены заняли почётное третье место, а я по ошибке написала — четвёртое. Под разнос попали все: главный и ответственный редакторы, и даже верстальщица, которой не посчастливилось в обеденный перерыв зайти к нам на чаёк.

«Бабьё! Толку нет тройку от четвёрки отличить?! Нечего сказать?! Что с вас взять, куриные мозги! Ещё и в кабинетах каких сидят! Да всех бы вас отсюда!» — кричал униженный и оскорблённый.

Я даже не запомнила лица разъярённого мужика, в памяти остались только его красные обветренные ручищи, огромные зелёные сапоги и грязноватые лужицы от подтаявшего снега на полу.

В следующем номере на последней странице в самом уголке вышло опровержение и извинения от лица всего коллектива. И кому бы какое дело? Но трясло меня ещё долго: «Надо же, какие большие дяди, а какие обидчивые! Вот удача — ружьё в редакцию не взял!»

Ошибка есть ошибка, но с другой стороны, она не стоила приступа гнева и оскорблений, которые надолго застряли в памяти. Страх перед волосатыми кулачищами скандалиста остановил меня от скромной ремарки, что неверные данные по результатам мне прислал как раз-таки мужчина, кто-то из его пузатой компании.

Спустя пару месяцев я ушла из редакции. Заколдованный треугольник одолел меня: работа — дом — редкие вечеринки с друзьями. Во мне закипало желание сломать этот рутинный уклад, пока он, как паук, не закутал наглухо с ног до головы и атрофировал бы мечты о большем.

Подписывая заявление на увольнение и забирая трудовую в один из тёплых майских деньков, я совсем не тужила о потере зарплаты на неопределённое время. Жизнь с родителями позволяла мне откладывать каждый месяц почти половину. На семейном совете решено было дать мне передышку и отправить по-старинке в село. Пусть в большом доме теперь не с кем ждать встречи, зато тишина и покой. Самое то — разберусь в себе, отдохну немного от городской суеты, определюсь, как жить дальше, а заодно наведу порядок кругом.