Записки женатого холостяка

Вениамин Ханаев

В повести рассматриваются проблемы современного общества, обусловленные потерей семейных ценностей. Постепенно материальная составляющая взяла верх над такими понятиями, как верность, любовь и забота. В течение полугода происходит череда событий, которая усиливает либо перестраивает жизненные позиции героев, позволяет наладить новую жизнь и сохранить семейные ценности.

ГЛАВА 1. Погром, ночные покатушки и первый разбор полётов

Всё произошло седьмого августа, в субботу. В пятницу я один, как это стало обычным в последнее время, уехал на дачу, к детям. Они уже более-менее взрослые, поэтому на день спокойно оставались одни, даже готовили сами, но на ночь кто-то, т.е. я, обязательно должен был к ним приезжать — всё-таки дом стоит на краю леса и с темнотою становится жутковато. Жена же, отключив телефон, потерялась в неизвестном направлении с неизвестными людьми на просторах родного города. Появилась она в субботу, ближе к вечеру — тихая, кроткая и робкая. Вопросов друг другу не задавали, но воздух был настолько наэлектризован, что казалось, лампочки вот-вот самопроизвольно включатся и начнут мигать, а чайник вдруг закипит и сделает под собой щенячью лужу. Стемнело — август он такой, вроде бы ещё и лето, но уже и осень. Заморозков пока нет, птицы поют, цветы и трава, комары, но темнеет быстро, да и берёзы начинают предательски желтеть, нагоняя тоску на творческую интеллигенцию и влюблённых барышень…

Итак, стемнело. Настало время ужина, и уже окончательно зажёгся электрический свет… Получилось, что мы как бы ждали этого момента, поскольку молчание тут же сменилось взрывом эмоций, криком, шумом, плачем детей, грохотом посуды, диким шуганьем испуганных кошек по углам и прочими прелестями семейных скандалов. В общем — погром Махновскими бандами в отдельно взятом еврейском квартале уездного города Хацепетовка. Погром погромом, но что-то же надо делать? Тем более я, вроде как, тут пока ещё самый главный — муж, отец, да и просто мужик. Вес 114 кг, рост 187 см, размер обуви 44, одежды 54, противогаза 3, а в отожратом состоянии и вовсе 4! Нет, это не для мерки гробовщику, а так, для справки. А она — маленькая, худенькая, затылок мне по грудь, хоть и шлялась где-то, а люблю её, заразу. Стоит — шипит на меня, от ненависти вся красная, аж захлёбывается. Чебурашка такой плюшевый, только с «заточкой и кастетом»…

— Всем тихо! Я пошёл, пройдусь полчаса, может час. Давай, успокаиваемся, остальные разборы полётов завтра…

— Ненавижу тебя! Всё! Это конец!

— Спокойно, все остывают, каждый как может! Дети, спать!

Надел какую-то хламиду, вышел за ограду, но не успел пройти и двухсот метров, как темноту сзади вспороли фары. «Субару» делает хорошие машины. Раллийные корни чувствуются во всём. Деревенская дорога есть деревенская дорога, тем более, после недавних дождей. Глина такая, что коровы поскальзываются и падают, приходится собираться по нескольку человек, чтобы их поднять. Местные гоняют на списанных армейских ЗИЛах или тракторах, всякие же «Тойоты» и «Жигули» (никого не хочу обидеть) просто беспомощно шлифуют своими передними или задними приводами и зарываются в грязь по брюхо. А «Легаси» — он такой, боевой, полноприводный. Нравится мне эта машина — очень она драйвовая и проходимость на высоком уровне. Кстати, бытует мнение, что «Субару» очень дорог в обслуживании, но это не так. Когда его брал, друзья отговаривали, мол, разорит тебя. А продавец, суровый такой дядька с большими усами, сказал: «Дураки они, тут ломаться нечему, сделано на десятилетия, будешь только масло да колодки всякие менять». Так оно и получилось…

В общем, благоверная не стала ждать утра, а покидав детей, вещи и половину кошек (всего их у нас две) в свою машину ударилась в бега… Женщина за рулём, в таком возбуждённом состоянии, ночью, с детьми… Ё-моё! Что делать?! Вариант был один — впереди, метров через тридцать, дорога сужается перед въездом на мостик через ручей, вот здесь и надо «останавливать на скаку коня и гасить горящую избу». Не знаю, чья скорость была выше, но к мосту я добрался первым.

— Стой! Ты что задумала! Тормози! Куда, сумасшедшая!

Всё произошло мгновенно. Инстинкт толкнул меня вперёд, и я мигом оказался на капоте машины, иначе, как минимум перелом обеих ног в районе коленей был бы гарантирован… Ночь, звёзды, рёв мотора, ухабистая деревенская дорога и я, такой крутой, распластался на лобовом стекле, прямо как в добротном боевике конца восьмидесятых — начала девяностых. При этом всё — с одного дубля, а камеры рядом даже и в помине не было, мля… Сын потом сказал, что я был похож на Шварценеггера из «Правдивой лжи» — тоже такой же большой и в каком-то длинном развевающемся лаксандрине, только он на самолёт запрыгивал, а я на машину.

Ехали так километров пять. Опять же со слов сына, вёл я себя вполне достойно, даже не матерился, только пел песни — видимо, чтобы всё-таки со страху не обделаться…

Стали попадаться встречные машины — тракт рядом. Один грузовичок сначала прогрохотал навстречу, потом развернулся полицейским разворотом и кинулся вдогон за нами. Поравнялись.

— Мужик, это, у тебя всё нормально?

— Нормально, конечно нормально!

— А, ты, это, чего делаешь? Может, это, помочь?

— Спасибо, друг — всё в порядке. Это мы с женой поспорили на «слабо» — смогу я или нет так проехать!

— Вы, это, заканчивайте! Убьёшься ещё нахрен…

— Всё нормально друг, сейчас остановимся!

И действительно, остановились. Мужики на грузовике постояли с минуту в отдалении, потом развернулись и уехали в ночь. Капот тёплый, лежать приятно, только руки и ноги от напряжения занемели — не пошевелиться. Жена от волнения или из вредности включила дворники, и они стали методично хлопать меня по затылку.

— Да выключи ты их уже, не видишь разве!

Выключила двигатель. Тишина и темнота. Дети, совсем ошалевшие от происходящего, даже всхлипнуть боятся, только кошка нервно скребётся в боковое окно и пытается вылезти на улицу.

— Слушай, ну пошалили и хватит. Давай, пусти меня за руль. Сейчас вернёмся домой, ляжем спать. Утром встанем и забудем всё как страшный сон!

— Уйди! Слезь, а то сейчас снова поеду!

— Не слезу. Я вас никуда не пущу, тем более, в таком состоянии!

— Последний раз говорю — слезай!

Опять завела мотор и начала сдавать машиной вперёд-назад. Чёртовы дворники противно скрипят по сухому стеклу и снова лупят по затылку, а ведь я их сам менял три месяца назад, предателей!

— Да выключи ты эту хрень! Я ведь не слезу, а они сейчас мне об башку погнутся!

Снова выключила двигатель. Опять тишина и темнота. Даже комаров нет. Наконец, кто-то из детей зажёг свет в салоне. Теперь можно развернуться лицом и осмотреть, что же там происходит. Так, одна рука, вторая рука, нога, ещё нога… Оп, повернулись! Господи, что же так болит-то всё?

Сидит как каменная, смотрит перед собой не мигая. Такое ощущение, что вообще не понимает, что происходит. Дети ошалелые, но оно и понятно. Кошка из последних сил пытается выбраться из машины. Что-то надо делать!

— Успокойся! Хорошо, сиди за рулём, сейчас я спущусь и сяду рядом!

— Дети — заблокируйте скорее двери, не пускайте его!

— Ты можешь объяснить, что происходит? Что всё это значит? Ты с ума сошла, что ли?

— Уйди! Уйди! Я тебя ненавижу, просто ненавижу!

Не ухожу. Пытаюсь вести переговоры. Пятнадцать минут, полчаса, час. Изредка заводит машину, делает вид, что сейчас поедет, но не едет — видимо маленько остыла…

— Папа! Отпусти нас, пожалуйста! Ты же видишь, она тебя не слушается, а мы очень устали и её одну не оставим!

— Ребята, куда я вас отпущу? Полночь уже, а мама нервная, разобьётесь где-нибудь, как мне после этого жить?

Хорошо, попробуем испытанное средство. Снимаю обручальное кольцо, кладу на капот, слезаю с машины и отхожу в сторону.

— Если ты сейчас уедешь, то это будет концом наших отношений!

— Они уже закончились!

Завела машину, газанула и скрылась в темноте… Мужья, запомните — никогда, слышите, НИКОГДА не повторяйте перед жёнами один и тот же фокус несколько раз. Когда-нибудь он обязательно не сработает. Причём случится это в самый ответственный и неподходящий момент — не тогда, когда яичница подгорела или вашу любимую светлую рубашку постирали с цветным бельём, а когда речь будет идти действительно о разрыве отношений.

Итак, оценим диспозицию. Ночь. Темень хоть глаз выколи. До села километров пять. Где-то вдали, на станции, гудят маневровые тепловозы — таскают платформы со шпалами, идёт замена полотна. Ладно, пошли, что делать-то? Иду, спотыкаюсь в темноте, да ещё ноги от недавнего напряжения то деревенеют, то ватными становятся. В башке назойливо крутится: «Ночь, улица, фонарь, аптека. Аптека, улица, фонарь…» — привязалось же! Хотя фонарь не помешал бы, чесслово! Километра через два нагнал знакомый грузовик — видимо приехали по ягоду, устраиваются прямо у дороги на ночёвку.

— Мужик, это, всё нормально?

— Нормально ребята, спасибо за заботу!

— А, это, жена-то где?

— Нет жены ребята, уехала. Не умеет проигрывать — проспорила, а отдавать то, на что спорили, не хочет. Вот и укатила в город…

— Гы-гы-гы, бабы, это, все такие! Может, это, выпить хочешь? У нас, это, есть с собою! Или, это, на — закури!

— Не ребята, спасибо! Не курю, бросил. А пить, выпил бы, да идти ещё далеко.

— Ну ладно, это, бывай!

Через полчаса добрался до дома. Убрал со стола несостоявшийся ужин. Посидел, подумал. Потом налил стакан водки, выпил залпом и лёг спать.

Спал, если это можно назвать сном, отвратительно. Снилась всякая ерунда. То мы всей семьёй катаемся на какой-то идиотской карусели, которая скрепит и вот-вот развалится, а какая-то оборванная цепь стучит меня по голове. Снились мужики на грузовике, которые сидели в кузове и пили водку, а у грузовика были включены дворники, которые мерзко скребли по стеклу… Потом снилась жена за рулём (или что там вместо него, даже и не знаю) тепловоза (почему тепловоза — тоже не знаю). Едет за мной на полной скорости и методично тычет мне в голову длинной палкой, а я, как полный придурок, вместо того, чтобы свернуть в сторону, бегу вперёд по шпалам. Так набегался, что ноги вот-вот отвалятся… Проснулся от судороги. Время к шести утра — надо вставать, всё равно не усну!

Что же делать, Чернышевский? Однако, ехать надо, однако в город… Умылся, побрился, выпил «на автомате» две кружки кофе.

До кофе-машины у себя в колхозе «Красный лапоть» мы ещё не доросли, а растворимый кофе вообще никакой стал. Полная фигня. До последнего времени неплохими были «Нескафе-Голд» и «Максвелл», но и они испортились. Отработанный порошок для ксерокса, да и только. Горькие, цвет как сажа и отрыгивается потом бензином каким-то. А уж про всякие «Кофейни на паях» и «Жокеи» лучше не вспоминать — от одного запаха сблевнуть можно. Почему-то коллеги на работе только такую жижу и пьют. Как издеваются — набуровят этой дряни и хлебают, швыркают, а тебя от этой вони несусветной выворачивает всего…

Открыл парники, чтобы огурцы с помидорами не спеклись, насыпал кошке полную миску корма, завёл машину, закрыл дом и подался в город. Нет, какой-то паники или расстройства не было. Мысленно продумывал план действий: приезжаю, поднимаюсь на лифте, подтягиваю живот, звоню в дверь, открывает, обнимаю, целую в засос — долго, минуты три, четыре, чтобы задыхаться начала и, не дав опомниться, мирюсь! Хорошо, а если кто из детей откроет? Прохожу не разуваясь на кухню или в комнату, обнимаю, целую в засос, ну и дальше по программе… Ладно, а если она в ванной или в санузле? Тогда придётся разуться и стоять с дебильной рожей под дверью — ждать, когда выйдет…

В общем, план примирения провалился с первых шагов — дома никого не оказалось. Машина перед подъездом, видимо ещё с ночи, а дома никого. Зашёл, сел, жду. Походил по комнатам, поглядел, увидел на тумбочке телефон жены. Так, что там у нас? Ну, вот оно и понятно… Пятница, 16—30 — 17—00, Перфильев, шесть (!) СМС: «Задерживаюсь», «Еду», «Жди ещё немного», «Подъезжаю», «Спускайся», «Я внизу». Всё. Приехали. Всегда говорила, что у неё рабочий день до шести вечера. В 17—00 она отключила телефон, я так и не дозвонился до неё, звонка тоже не дождался и уехал на дачу, а она… Да что она, ясно всё с ней. Про примирение как-то сразу забылось, вообще всё забылось, стало разом пофигу…

Примерно час я простоял на балконе у открытой фрамуги. Впервые поймал себя на мысли, что ни о чём не думаю. Впрочем, нет, не так — это только кажется, что не думаю, на самом деле думаю о том, что не думаю. Ой, короче, бред какой-то! Похоже, крыша поехала. Ла-ла-ла, ла-ла-ла, тихо шифером шурша, едет крыша не спеша…

О! Идут! Все трое — и жена, и дети. Надо приготовиться, а к чему готовиться-то? Что у неё другой мужик? Что ты не нужен? А она тебе нужна? Нужна! В конце концов — ты сам-то мужик? Или позволишь какому-то засранцу увести вот так, из-под носа, жену и развалить семью, которую почти пятнадцать лет холил и лелеял? Вот и дохолил, вот и долелеял. Надо было быть грубым брутальным самцом — рыгать за столом, портить воздух прямо при всех, чтобы вообще боялись… Всё, опять понесло!

В подъезде со стуком открылась дверь лифта, заскрежетал дверной замок. Уже обутый кинулся в приоткрывшуюся дверь, схватил жену за руку и потащил к лифту, который, к счастью, пока ещё не вызвал никто с других этажей. Втолкнул в лифт и нажал на кнопку.

— Что ты делаешь? Отпусти меня сейчас же!

— Мы сейчас сядем в мою машину, отъедем куда-нибудь на нейтральную территорию и обо всём поговорим!

— Я никуда не поеду, ты меня ударил — смотри какой синяк на запястье!

— Ну, положим, не ударил, а взял за руку. А если бы ты не дёргалась, то синяка бы не было!

Спустились. Дошли до машины. Открыл дверь. Села. Сел сам. Поехали.

Недалеко за нашим районом есть небольшой лесок. Асфальтированная дорожка подходит к нему вплотную и там заканчивается. Был воскресный полдень, поэтому людей никого не было — то, что надо для объяснений.

— Девушка, как Вас зовут?

— Ты придуриваешься?

— Нет, не придуриваюсь. Видимо, мы всё-таки мало знакомы, поэтому, давайте познакомимся!

— Перестань паясничать!

— Я не паясничаю. Слушай, можешь объяснить, что между нами происходит?

— Мы должны пожить отдельно. Пока некоторое время. Всем надо отойти от шока. Пожалуйста, уйди куда-нибудь несколько недель…

— Какое пожить отдельно? Да, мы наломали дров, но эту ситуацию надо пережить вместе, иначе додумаемся и договоримся до чего-нибудь!

— Нет. Я не могу. Пожалуйста! Иначе уйду я!

— Хорошо, положим, и куда ты пойдёшь? К Перфильеву?

— К какому Перфильеву?

— Теперь ты не придуривайся, думаешь, я не знаю про него? Весь вечер ждал звонка, чтобы вместе ехать к детям, к нашим детям, а ты к нему в машину прыгала!

— Да, я была в ночном клубе! Но одна, вернее с Анькой, Перфильев нас только подвозил! Не смей его трогать, он ни в чём не виноват!

— Какого чёрта! Тебе уже сорок лет, девочка нашлась! В конце концов, если уж так приспичило, сказала бы, я сам с тобой мог сходить!

— Ты бы не отпустил и сам бы не пошёл!

— Там были наши дети. Понимаешь — наши дети! Которых нельзя было оставить на ночь! За которых ты теперь спряталась, а ещё хочешь, чтобы я ушёл!

— Отвези меня домой, я устала…

Вот и поговорили. Разговор глухого с немым. Молча доехали до дома, вышли, поднялись на лифте, отвернувшись в разные стороны. Достал сумку, начал собирать вещи. Ладно, пару-тройку недель перекантуюсь, на той же даче. Ездить, правда, далеко, но ничего, прорвёмся. Так, главное ничего не забыть: труселя, пара рубашек, пена для бритья, носки, зонт, ботинки… Чёрт, до фига всего получается: на работу что-то поцивильнее надо взять… Джинсы, рубашки с длинным рукавом, расчёска, зарядник, плеер, документы, запасные ключи от машины, ещё труселя и носки, всякие кабели-шмабели, запасные очки, футболок штуки три… Ладно, треники на мне, кроссовки тоже. Ёлки-палки, чуть не забыл: куртка, свитер. Господи, да сколько же барахла-то надо! Ноутбук! Обязательно забрать! И роутер — нефиг ей по интернетам лазить, со своим Перфильевым переписываться…

Минут через пятнадцать две сумки были собраны, отдельно лежала сумка с ноутбуком и мешок с обувью. Демонстративно собрал свою старую спортивную форму — драную футболку, старые шорты и выцветшую бандану. Запихал всё это в мусорное ведро, туда же кинул свою кружку (10 лет из неё пил) и чайную ложку — длинную такую, в своё время бесплатно «завоёванную» по акции за покупку трёх пачек кофе. Зачем? Не знаю, видимо крыша от происходящего всё-таки поехала…

Вынесла мне моё кольцо. Опа! Я же его кинул на капот! По любому после такого резкого старта должно было скатиться! Значит, вернулась и подобрала! В темноте! А может — остановилась за поворотом и забрала с капота! Значит — ценит, значит — переживает, значит — прорвёмся!

Хорошо. Ну, теперь мы «надавим» на нервы.

— Дети! Подойдите пожалуйста…

–…?

— Так получилось, что мы с мамой должны немного пожить отдельно. Я никуда не теряюсь, всегда на связи. Если будут какие-то вопросы, что-то надо помочь — обращайтесь!

Демонстративно достаю ключи от квартиры, отцепляю ключ от рабочего кабинета, кладу его в карман и протягиваю связку жене.

— Держи, вернёшь, когда посчитаешь нужным. Не хворай, счастливо!

И пружинящей походкой, насколько это позволяют две сумки, пакет и болтающийся на шее ноутбук, направляюсь к лифту. Иду, гордо расправив плечи, а сам жду, что окликнут, остановят, побегут, позовут! Хрен тебе на рыло! Хлопнула дверь, повернулся на два оборота замок. Всё. Не окликнули, не остановили, не побежали и не позвали. Я в изгнании. Из собственной семьи, из собственного дома, по большому счёту непонятно из-за чего.

Мужики! Никогда, слышите, НИКОГДА не покидайте свою территорию! Если случилась в вашей семейной жизни авария — столбите и метьте свои квадратные метры так, как волки метят принадлежащие им гектары тайги! Иначе ваш запах тут же выветрится, и набегут всякие… грызуны! Женщины же пленных не берут, запомните это. Пусть она уйдёт к маме, подруге, побегает где-нибудь недельку, потом вернётся, обязательно вернётся, и сама будет искать примирения. И вы её простите, обязательно простите и пустите домой — «онажедевочка»! Вам же вернуться обратно будет очень сложно, а то и вовсе невозможно, потому, что вы те, «ктоиспортиллучшиегодыжизниидолжензаэтопонестинаказание». Это я понял позже, когда перекрутить это дурацкое кино назад уже было нельзя.