Три способа испортить жизнь магу

Василиса Раса, 2023

Я мечтала купить новый диван, съездить в маленький отпуск. А взамен получила загадочного мужа-Синюю бороду, тётку, от которой у меня дыбом встаёт даже мозг, и замок с клубком семейных тайн и сюрпризов. А тот, кто мог бы вернуть меня обратно домой, всё не торопится это сделать.Но педагога со стажем не так-то просто застать врасплох! Поэтому будем как-то сами выбираться отсюда…

Глава 4

Я опять застыла у грохнувшей замком двери, пытаясь успокоить дыхание и унять трясущиеся руки. Всё происходящее было слишком оглушающим и нелепым. Но давать себе время на панику и ужас я не могла. Не имела права — это было бы сейчас равносильно смерти.

Нахмурилась, соображая, что теперь делать и как узнать, какими средствами располагаю, чтобы обеспечить свою безопасность, пока не доберусь до трубы. С неудовольствием поняла, что никакими, и сжала дрожащие ледяные пальцы в кулаки.

Я в очередной раз обошла скромную комнату, потягиваясь и разминаясь, чтобы определить, в какой физической форме была Эмеральд (стоило согласиться, в неплохой) и попутно убедиться, что никаких её девичьих вещей тут нет и в помине. Значит, укладка⁶ этой проблемной девчонки ещё не прибыла. Или её отправят прямо в поместье? Неплохо было бы знать, с каким набором вещей Эмеральд удаляют в изгнание, и чего стоило требовать себе ещё.

Судя по свадьбе, дому и гостям, эрд не производил впечатление скупой задницы, и можно было рассчитывать, что если о чём-то его попрошу, он не откажет. Мне, прежде всего, нужны были книги. Справочник по местным лекарственным, да и обычным растениям и какой-нибудь простенький календарь, чтобы сориентироваться во времени и пространстве. Ну и неплохо бы карту. Остальное не столь срочно, всё можно было выяснить и позже, как и понять, что с этим делать.

Держись, Руслана Лексевна, у тебя по-прежнему много работы…

Кстати, в комнате, прямо на столе обнаружился любопытнейший веер, которого прежде здесь не было. Он раскладывался поочерёдно в двух плоскостях: привычную для обмахивания и тайных знаков, и в набор тончайших клинков, которые были рёбрами жёсткости основного сегмента. И, к моему удивлению, ещё в одну, общую, которую я обнаружила совершенно случайно, сильно прижав пальцами плоскую пуговку в основании веера, так напомнившую мне линзы в злополучной трубе. Эта общая плоскость была затянута тончайшей слюдой, переливающейся радужным светом. На ней не было совершенно ничего: ни шифров, ни секретных посланий, ни списков и схем. Вопрос, зачем и откуда повис без ответа, потому что отвечать в запертой на ключ комнате было некому.

Около часа я потратила на обыск комнаты, не завалялись ли тут ещё какие неожиданные подарки, да и чего-то похожее на шпильку раздобыть тоже было б не лишним. Но нашла только большое засушенное яблоко у себя под подушкой, а может, оно просто было деревянным. Во всяком случае, стучало об стену оно именно так. Покрутила в руках, понюхала — запах был тонким и одновременно сладким и горьким — и отложила на стол. Всё равно спать с ним под головой вряд ли будет удобно. В остальном комната была пуста, как старая обувная коробка.

За азартными поисками паниковать было не слишком удобно.

Честно говоря, я понятия не имела, как вскрывать замок шпилькой, но упорно продолжала её искать. И думать. Добиться бы от Эмеральд ещё каких-то принципиальных посланий. Но в голове, как назло, больше ничего не всплывало.

Ночь упала на этот мир совершенно внезапно. Только что был светлый тёплый вечер, и я подумывала, не потребовать ли выпустить меня наружу, чтобы проветрить мой порядком запревший под платком череп, как внезапно наступила такая темнота, что в окно не было видно даже аккуратных белых дорожек, которые должны были сиять и в кромешной тьме. Но нет, как я не расплющивала нос о стекло, не выжидала, чтобы дать время зрачку расшириться и привыкнуть, не видно было абсолютно ничего. Только очень смутные отсветы где-то вдали.

Небо тоже молчало. К вечеру набежали облака, и я лишилась возможности оценить здешнюю карту звёзд. А учитывая, что завтра мы тронемся в путь, и место, где мы находимся сейчас, мне иначе запомнить никак не удастся, это удручало меня вдвойне.

Осторожно отлепилась от окна, чтобы попытаться раздеться и не успела сделать и пары шагов, как в комнате сам собой зажёгся свет. От неожиданности я дёрнулась в сторону, наткнулась на стол, который откликнулся металлическим звуком, упавшей с него вазы, звонким грохотом свалившегося на пол деревянного яблока, и следом я опрокинула неуважительно преградивший мне дорогу стул.

— Мрак, — дрожащим голосом ругнулась я.

Сердце моё грозилось выскочить через горло, трясущиеся ноги путались в длинном подоле. Именно в этот драматичный момент в дверь постучали, замок щёлкнул, и на пороге возникла моя пышная Лу. В руках горничная держала объёмный кулёк из покрывала.

— Папенька ваш просил передать, — коротко сказала она и положила презент на краешек кровати.

— Сам-то он меня навестить постеснялся что ли? — ворчливо буркнула я, осторожно приподнимая ткань и на всякий случай отшатываясь назад. — Бомбель! — выдохнула я, осторожно склоняясь к собаке. Эту часть сделки с Эмеральд я, считай, выполнила. Пёс сладко дрых, свесив бледно-разовый язык на бок и подрагивал всеми лапами. — Почему он не проснулся? — с удивлением спросила у Лу. По моему мнению, все подобные зверюги должны были бы уже навернуть пять кругов по комнате, опрокинуть вазу-стул-стол, как это только что одним ловким движением сделала я, и налить среднего размера лужу от счастья. Но этот блаженно лежал и радостно всё это сновидел. Идеальный пёс, я нисколько не возражаю, но подозрительно.

— Так ошейник же, — пожала плечами служанка и легко щёлкнула защёлкой замка.

Стоило металлической цепи скользнуть с шеи собаки на покрывало, как Бомбель вскочил, коротко осмотрелся и, радостно хрипя, бросился мне на шею. Буквально.

Я, криво улыбаясь, держала извивающегося пса перед собой на вытянутых руках и совершенно не представляла, что с ним теперь делать.

Ваза-стул-стол выжили только потому, что я сама уже на них напала.

— Лучше наденьте обратно, — кивнула Лу на ошейник и принялась расстёгивать на мне платье. — Вам самой так спокойней за него будет.

Я оглянулась на тёмный провал окна без какого либо признака портьер, закинула пса на кровать и жалобно улыбнулась.

Отсутствие в ярко освещённой комнате занавесок напрягало. Ощущение реалити «За стеклом» было полным и заметно нервным. Я попеременно поднимала руки, помогая Лу стянуть с меня верхнее платье, и размышляла про кольцо, которое так и осталось при мне, но при этом пропустило в прошлое переодевание перчатки.

Означало ли это, что я приняла роль жены своего нового мужа и что я теперь в нём полностью растворяюсь? Так, кажется, там было про все эти ритуальные кольца. Только вот ничего подобного я в себе не ощущала. Потому что до мужа мне было, как до лампочки, лишь бы голодом не морил в этот год и визитами не обременял. И ещё было абсолютно непонятно, почему же кольцо было всё-таки нашим родовым. Так, кажется, сказал эрд. Хотя я сейчас уже плохо помню. Тогда было так больно, что мне могло послышаться вообще что угодно: и что я отныне в вечном рабстве, равно, как и то, что муж с меня теперь пылинки должен сдувать.

В любом случае, что-то тут было не так, а спрашивать было не у кого. Папенька меня навестить так и не пришёл. Будь я Эмеральд, я бы расстроилась, наверное.

Наверняка, — подсказало мне что-то внутри, и я грустно улыбнулась:

— Надену, не сомневайся, — тихо пообещала горничной, указав подбородком на пса, и она в ответ сосредоточенно кивнула.

Может, и не зря девчонка так стремилась отстоять своё право на выбор с кем и как ей жить?

Я бросила взгляд в чёрное жерло окна, отчётливо ощущая, что за нами следят. Со стороны мужа, это было бы разумно, конечно.

— И, госпожа… — служанка замялась, будто не решалась сказать.

— Ну? — поторопила я её.

— Не оставляйте ошейник без присмотра, — она посмотрела мне в глаза уж слишком внимательно. — Опасная вещь в недобрых руках. Держите всегда при себе. В тайном месте. И пса одного в нём не оставляйте.

— Не буду, — пообещала твёрдо, вернув ей не менее серьёзный взгляд, и застегнула ошейник на толстой шее Бомбе.

Моя странная горничная только кивнула, сосредоточенно глядя в пол.

— Спасибо, Лу, — поблагодарила, когда она закончила ловко вынимать меня из очередного тонкого платья, накинула мне на плечи плотный байковый халат, и двинулась прочь.

Служанка только смущённо улыбнулась в ответ и с извинениями вытащила прямо из нескромного бюста ключ.

Я чуть не подпрыгнула на месте. Ключ!

Крепко схватила её за запястье, и тихо проговорила в пахнущее свежей сдобой плечо:

— Мне нужна помощь.

— Знаю, госпожа, — так же тихо откликнулась Лу, а мои выпученные от изумления глаза отразились в расширившихся зрачках прислужницы. — Вам помогут, не сомневайтесь, — прошептала мне на ухо.

Спасибо большое, но я сейчас о насущном:

— Оставь мне ключ. Я сама запру дверь.

Горничная испуганно отшатнулась.

— Не надо… — с тревогой то ли спросила, то ли согласилась она.

— Я не собираюсь бежать. Мне просто надо проверить.

— Вы опять подвергаете себя опасности, госпожа, — покачала головой Лу. — И, случись что, мне точно будет не сдобровать.

— Обещаю! Слово жены эрда Тааля! — благоразумно не стала уточнять, что именно обещаю, намереваясь продолжить уговаривать Лу и дальше. Но она неожиданно замерла, прислушиваясь к чему-то за дверью, а потом выудила из недр своей юбки, которая по размеру скорее напоминала парус, небольшой чёрный предмет, быстро сунула его мне в ладонь и, твёрдо глядя в мои глаза, громко проговорила:

— Я принесу вам овсяной каши и киселя. Но лучше бы вам перед дорогой не объедаться, — и с этими словами выскочила из комнаты с такой прытью, что меня чуть не сдуло поднятой её парусами воздушной волной.

Я досчитала до двадцати. Потом ещё до ста, и подождала ещё немного, чтобы моё дыхание выровнялось, а щёки перестали гореть.

Вот они — все прелести юного организма. Отличная скорость химических реакций и никаких психологических защитных барьеров: все чувства, как на ладони. Не могу однозначно сказать, скучала я по этому, или нет, но ощущения эти будоражили, вливая в кровь кипучий азарт и неукротимую жажду рискнуть. Сейчас я даже была готова вылезти в окно, лишь бы достать эту разнесчастную эрдову трубку. Я сильно сжала кулаки, и меня что-то больно кольнуло

Разжала испачканную кровью ладонь и с удивлением обнаружила вещицу, которую вручила мне Лу и про которую я за волнением исхитрилась забыть. Я хотела было проверить её на своей двери, но вовремя отдёрнула руку и даже отошла подальше. Мне на миг показалось, что за дверью кто-то стоит, и будто он только и ждёт, что я сейчас вот так топорно облажаюсь.

С трудом уняв опять пустившееся в галоп сердце, внимательно осмотрела комнату, где находилась, даже заглянула под кровать — нигде ни одной двери или ящика с замком не было видно. Разве что плательный шкаф, в котором были крошечные скважины под малюсенький ключик. Но это было бы совсем уж ерундой… Хотя… Почему бы и нет?

Я взглянула на тонкую, длинную палочку в своих руках с ажурными крючками с обеих концов и медленно приблизилась к шкафу. Подёргала дверцу, и та с недовольным скрипом открылась. Прекрасно. Теперь, главное, чтобы замок там внутри оказался настоящим, а не бутафорским.

Вставила палочку в замок, намереваясь основательно ей там, внутри, поковыряться, но из скважины вдруг просочился пучок розоватого света и всё погасло.

Отдёрнула руку, опасаясь, как бы это сияние меня не расчленило к чертям, но дверь всё равно подёргала, и даже «йес!» от радости прошептала: шкафчик теперь был совершенно точно закрыт. В этот миг, я с полной осознанностью убедилась в том, о чём до этого лишь подозревала: мир, в котором я так неосмотрительно очутилась, был однозначно магическим.

Нервно вышагивая по комнате, как подбитый фламинго, я выбрасывала голень вперёд, заставляя подол платья взметаться вверх, и прижимала к груди свою крошечную отмычку, совершенно не представляя, что с ней теперь делать, где её прятать и как это внезапное богатство сохранить. Не зря же Лу говорила про недобрые руки. Истину про то, что всё ценное, что нашёл, обязательно надо неоднократно перепрятывать, я отлично усвоила ещё в детстве. Но здесь этот очень нужный предмет скрывать было решительно негде. Из него можно было бы сделать шпильку для волос, но как раз их в наличии не имелось. Поэтому я держала его в руке перед собой, как проездной в трамвае, и шагала дальше. И думала.

Что я стану делать, если получится достать трубу, я понятия не имела. Просто точно знала, что её надо срочно достать, а остальное придёт на месте, я в этом не сомневалась. Где её прятать потом, если не получится её сразу включить и убраться отсюда домой, вопрос тоже был важный, но я была уверена, что и с этим как-нибудь разберусь. Не зря же у меня теперь есть Лу.

О том, можно ли доверять горничной так, как вынуждали меня обстоятельства, я старалась слишком не думать. В целях сохранения психики и веры в человечество. Хотя бы потому, что довериться кому-то ещё и попросить помощи, мне было больше не у кого.

Самым страшным было бы, если б она оказалась «агентом» Тааля, и он специально подговорил её втереться ко мне в доверие, чтобы я ей открылась.

Что ж, если и так, то у него блестяще получилось это провернуть, и у Эмеральд противостоять ему действительно нет ни одного шанса.

У меня есть. Но только один. И он заканчивается на том моменте, где я вытаскиваю у него из кабинета эту несчастную трубку.

Только бы удалось её сразу же активировать! Только бы удалось…

Ночь снаружи давно наполнилась звуками и шорохами. В окна с тихим стуком бились громадные серые мотыльки, оставляя серебристые пятна на стёклах. Я нервно вышагивала по тёмной комнате, сжимая в ладони отмычку, и ждала. Не знаю, сколько времени прошло. Наверное, не очень много.

Лу принесла еду, как раз к тому моменту, когда моё нетерпение достигло предела. Увидев её, я выдохнула почти в голос:

— Что так долго?

— Гости разъезжались, — лаконично ответила горничная-гренадёр, и я прислушалась к тишине, окутавшей дом.

Действительно, до этого я различала отдалённые голоса, иногда звук быстрых шагов, какой-то незначительный шелест и скрипы, теперь же дом замер и примолк. Только в саду истерично вопила какая-то птица, да на пруду надрывались лягушки.

Выходило, что Лу задержалась так надолго, чтобы убедиться, что все гости покинули дом, и теперь я без опаски могу выходить на своё дело? Бесценный кадр! Как бы забрать её с собой и не навлечь на нас обеих гнев и ненужные вопросы Тааля? Если она, конечно, на моей стороне. Что ж, это выяснится буквально сегодня. И мне придётся рискнуть.

— Который час? — спросила, когда она поставила на стол поднос с едой и питьём, укрытый выбеленной салфеткой, и присела в совершенно нелепом в книксене.

— Два часа до полуночи, молодая госпожа. Это тоже вам, — протянула она мне нечто большое и белое, отчего мои глаза полезли на лоб. — Чтобы голова не мёрзла, платок-то сползёт, само собой, когда спать будете, — вложила мне в руки незабываемого вида чепец и добавила, глядя на меня исподлобья: — Мне не велено с вами говорить, но лучше бы вам оставаться в комнате этой ночью.

— Не сомневаюсь, — пробормотала себе под нос, с ужасом рассматривая чехол для ночного горшка в своих руках, даже с неким подобием кружев на нём. — Иди, Лу, мне… подумать надо.

Лу как-то странно угукнула:

— Зря, вы это, госпожа. От мыслей морщины бывают, и цвет лица портится, — и чуть помолчав, зачем-то добавила: — Я на верхнем этаже живу, в дальней от лестницы (комнате). В той, которая по правую руку будет. Если что.

Мне не очень понравилось это дополнительное «если что» и предполагаемый повод, по которому оно было произнесено, но я всё равно кивнула. В любом случае знать, где обитает твоя прислуга, было никак не лишним…

Я сидела на кровати, погасив свет хлопком, как научила меня Лу, поглаживая спящего пса, и смотрела на щёлкнувшую минут десять назад замком дверь, прислушиваясь и наблюдя. В темноте делать это получалось лучше, потому что мозг не отвлекался на то, что докладывали ему глаза. Я даже на некоторое время перестала гладить густую мягкую шкурку Бомбеля, чтобы лучше слышать. А пёс неожиданно оказался очень полезным — от его присутствия я успокаивалась, а от поглаживания впадала в какую-то оптимистичную эйфорию. Всё-таки живая душа рядом — большое дело.

И ответственность… Брать в дальнюю, непредсказуемую дорогу его с собой было опасно. Но что-то внутри меня противилось оставить псину здесь, на попечение Лу. Подозреваю, это был голос Эмеральд, которая была сильно привязана к собаке. А пёс, судя по всему, всецело доверял ей в ответ.

Я вглядывалась в дышащую ночную тьму, одновременно подавленная и потрясённая тем, что со мной сегодня произошло, не в силах решиться и встать. Мне стоило поторопиться. Потому что если я не ошибалась (а я не ошибалась), у меня в запасе было всего три-три с половиной часа темноты. Прошло уже достаточно времени, за которое из-за двери не проникло ни звука. Голова, кстати, в этом чехле для тазиков действительно не мёрзла.

Я осторожно встала и приблизилась к высокой светлой створке двери, которую вполне могла различить в темноте. Нащупала пальцами замок и поднесла к нему тонкую палочку. Я ещё и вставить её до конца не успела, а она уже налилась розоватым сиянием. Замок тихо щёлкнул, и я медленно приоткрыла дверь. И чуть не заорала от страха.

Рядом с комнатой, привалившись к стене и запрокинув голову, сидел мужик с открытым ртом… и спал. У согнутой в колене ноги стояла точно такая же, как та, что принесла мне Лу, высокая чашка, за которую он и держался.

Ну, Лу! Бесценный… кадр! И ведь ни словом не обмолвилась. Или, может быть, она боялась, что нас подслушивают?

Сонное питьё, конечно, решило бы все её проблемы. Выпей мы его оба, и мужик-охранник, и я. Да и если бы я не выпила, как не сделала этого сейчас, то тоже — путь для меня оказался свободен, и меня не поймают, а значит, её репутация не пострадает.

Нда… Доверие — роскошь, которую я себе позволить сейчас не могла, хоть этого мне отчаянно и не хватало.

Я помахала рукой перед носом безмятежно дрыхнущего ночного надзирателя и выскользнула в коридор, стараясь делать всё размеренно и спокойно, чтобы не издавать никаких шорохов и движения воздуха. Я, кажется, даже почти не дышала, когда прикладывала отмычку к замку, запирая дверь, и чуть не умерла от разрыва сердца, когда мой охранник всхрапнул.

Если бы у меня сейчас были волосы, они бы топорщились, как плазма, и потрескивали бы, демонстрируя мой сдержанный ужас, Я осторожно перешагнула через вытянутые поперёк коридора огромные ноги и быстро помчалась через плотную темноту к лестнице, у которой виднелся размытый свет рожка, закрепленного на стене. Моё сердце стучало так громко, что казалось, выстрели сейчас во дворе из пушки, я не услышала бы ничего. Во всяком случае, своих шагов я совершенно точно не различала.

Вот так, вздрагивая от незнакомых углов, силуэтов чужой обстановки и ужасающей собственной тени в огромном чепце, я кое-как добралась до первого этажа.

Вовремя, как всегда.

Только я шагнула к нужному мне коридору, где находился треклятый кабинет эрда, как со стороны кухни послышалась пыхтение и молчаливая возня. Я тихо отступала к стене, пока не упёрлась в деревянную перегородку, оказавшуюся циклопического размера часами.

— Ты что здесь делаешь, гнилая башка? — яростное шипение пронзило по-ночному безмятежный холл, и я так сильно вжалась в массивное тело часов, что рисковала в них раствориться. В двух шагах от меня появилась ночная нимфа в целомудренном белом платье. — К молодому хозяину идёшь?

— Да куда ты-то, прёшь, *непереводимый фольклор* старая? — оттолкнула её с дороги вторая воздушная фея, очевидно, любви.

— Ах ты..! — тень на стене качнулась вперёд, и кто-то из них шёпотом завизжал.

Слава Кеплеру⁷, они не про мою душу… И если это сейчас был расплавленный воск, то это, безусловно, было жестоко.

Шум и сдавленное оханье приближались ко мне, и я вжалась в часы ещё сильнее. Их стенка, которой касались мои лопатки, неожиданно поддалась, впуская меня в тесную, тёмную полость часового шкафа, и беззвучно за мной затворилась.

Здоровья тебе, Пахрачёв! Ведь спала бы сейчас спокойно в своей постели, мечтала бы о чём-нибудь… обычном, даже вспомнить сейчас не могу, о чём, потому что нЕкогда: глаза горят, чепец дыбом, руки дрожат — экшен!

— Патлы свои расчеши сначала, да отмойся, замарашка! В спальни шастаешь, а щёлоком мыться не научилась! — свистящим шёпотом обвиняла одна жаждущая любви тень съёжившуюся другую, закрывающую грудь руками. — Как он тебя взашей не выгонит только?

Пострадавшая вцепилась сопернице то ли в лицо, то ли в волосы, из часов не слишком было понятно. Обе свечи, слава богу, тут же погасли, сохраняя моё инкогнито, а служанки продолжали молча вырывать друг другу доступные конечности, попутно натыкаясь на стены и мебель. Только бы до меня не добрались, честное слово.

На перекрёстке любви в доме эрда появилось ещё одно световое пятно. Оно приблизилось к схватке и с тихим, но пробирающим до костей:

— Мерзавки! Нужники мыть отправлю! Обеих! Вон пошли, куры! — отхлестала их какой-то тряпкой и погнала из холла прочь, оставив меня, наконец, в одну. В часах…

Сдаётся мне, это была экономка. Прекрасная женщина, долгих лет и ей тоже.

В это увлекательное мгновение часы сделали над моей головой протяжное и басовитое «Боуммм» (кто был когда-нибудь в часах, тот поймёт), отчего я на пару минут перестала не то что слышать, а ещё видеть, чувствовать и дышать. У меня даже слёзы из глаз потекли, а зубы ещё некоторое время, звенели.

Часы отметили или четверть, или половину часа, а это значило, что время бежало, как горный поток.

Я утёрла глаза рукавом и толкнула впустившую меня внутрь панель, и… ничего не произошло. То есть, вообще ничего. Я толкнула ещё раз, и ещё, часы покачнулись, и огромные гири ударили друг о друга. Я привалилась к задней стене спиной и закрыла глаза, пытаясь унять панику.

Теперь, когда ничто и никто не мешал мне красть у мужа окуляр, я оказалась заперта в часовом шкафу, буквально в шаге от цели! Как несправедлива судьба! Именно тогда мне стоило бы подумать об этом посерьёзней. Но я была одержима мужниной трубой и очень хотела домой. Поэтому, когда задняя стенка за моей спиной покачнулась, я обрадовалась, а не напугалась. Сдвинувшаяся внутрь задняя стенка зияла внутрь дома чёрным провалом, откуда тянуло ледяным сквозняком и страшными тайнами…

Нахлобучив поглубже чепец на горящие от волнения уши и выставив перед собой отмычку, как единственную защиту, я шагнула в проём. Темно было не то что, как в космосе… В космосе, если есть поверхность, значит она может отражать свет даже очень удалённых звёзд, а тут отражать было нечего. Поэтому тут было темно, как… в месте, известном даже астрономам, что решимости и энтузиазма никак мне не прибавило.

Проход был широким и, судя по размерам часов, через которые я сюда попала, я очутилась в заднице домозавра. Как минимум.

Идти было страшно и холодно. Изредка мимо меня, пищА, пробегали мыши. Шаге на тридцатом примерно, когда я оступилась и чуть не потеряла направление, в руке моей тускло засветилась отмычка. Наверное, от страха за меня. Но мне от этого совсем не сделалось легче.

Если до этого я просто шла вперёд, то теперь точно знала, что конца и надежды у этого пути нет. И это было действительно страшно. Я стояла одна в тёмном, абсолютно квадратном коридоре, и впереди и сзади была кромешная тьма, и только я и крошечный островок тусклого, розоватого света среди неё.

— Чтоб тебе кошмары не снились никогда, Пахрачёв, а только одни розовые пони! Вечно! — осторожно двигаясь дальше, проклинала я своего аспиранта, припёршего из Саян мне эту чёртову трубу, — Думай, давай, как меня вытаскивать отсюда, паразит!

Коридор был рабочим, это точно. Кости под моими ногами не хрустели, пауки на чепец не сыпались, в целом было свежо, но депрессивно. Поэтому я ускорилась, прибавив шагу.

К тому моменту, когда я начала подвывать от ужаса, как порядочное привидение, коридор сделал приметный аппендикс вправо, и я решилась тут выйти. Потому что из вариантов: продолжить путь тем же маршрутом и прийти в известное место, которым заканчиваются любые кишки, или эвакуироваться в неизвестное, я, не раздумывая, выбрала второе.

Я осторожно тряхнула палочку-отмычку, чтобы она погасла, и та меня поняла. Великий телескоп! Это почему-то работает! Я тряхнула её ещё раз, и она снова зажглась! Приятная вещица. Сразу мне эти загогулины понравились.

Дверь в неизвестную комнату открылась подозрительно легко и бесшумно. Не то что бы я до этого не боялась, но теперь напугалась совсем: сердце опять подскочило к самому горлу, руки покрылись мурашками и вспотели, а уши замерзли… Но вариантов особенно не было, поэтому я шагнула вперёд. После ста тринадцати шагов в тоннеле во тьме, это помещение показалось мне светлым и по-человечески прекрасным. Тут было уютно, не то что в ледяном, каменном коридоре. По левую руку от меня, у окна, легко различимые в темноте, стояли два кресла и маленький стол, накрытый огромным листом бумаги. Это было понятно по скручивающимся в рулон, свисающим краям. Справа, так близко, что я касалась её подолом, раскинулась широкая кровать и на ней кто-то дышал…

Надо было идти в тоннеле и дальше… — обречённо мелькнуло в голове. Я осторожно шагнула к двери, чтобы незамеченной выбраться наружу и не успела дойти до неё всего метра два.

— Бри? Это ты? Ты пришла… — промолвила темнота голосом моего недобитого мужа, эрда Тааля. И он драматично добавил: — Спасительница…

Я замерла, соображая: этот болезненный укол в грудь, он от страха? Или от бессовестного распутства супруга в мою, между прочим, брачную ночь! Скорее всего, от того, и от другого, конечно. В общем, ужас и возмущение сковали меня. Я, оглушённая переживаниями, отстранённо подумала, что всё-таки любые кишки кончаются задницей, и, наверное, надо срочно что-то предпринять. Но пошевелиться по-прежнему не могла. Хотелось противоречивого: бежать, любви и плакать. Поэтому я просто стояла и чего-то ждала. Идиотизм был лично мне не свойственен, поэтому я со сдержанным любопытством наблюдала за развитием событий и молчала.

— Иди же ко мне! Я один тут совсем, — муж протянул ко мне руку с постели, и добавил трагическим шёпотом: — умираю… кажется.

И тут меня отпустило. Умирает он, видите ли! А раз умирает, пусть делает это интенсивней. Ему доктор вообще на месяц целибат прописал. Надо было ему ещё рецепт какого-нибудь бромо-содержащего питья стребовать, а то он вон как руки к незнакомым чепцам тянет, и это, заметьте, не мадам Любовница Николь! Почему-то драка вокруг часов меня так не впечатлила, как эта просьба о помощи умирающему, у постели самого умирающего.

— Ну же, иди к своему эрду.

Я не двигалась с места, прикидывая, успею ли добежать до потайной двери опять или уж стоит драпать ва-банк через главные двери? Оглянулась на ту и на другую и вздрогнула от голоса совсем рядом.

— Не бойся за меня, я справлюсь, — прошептал горячо эрд, самоуверенно прижимая меня к себе. От мужчины пахло свежим сеном, подозреваю, от трав, которые пропитали повязку, недавним сном и необъяснимой надёжностью. От этого в груди восторженно ёкнуло. И вот тут я действительно напугалась, отчётливо ощущая, что «эрдова труба», куда ближе, чем я предполагала. А что, если правда? Справится. У нас консумация по графику через год только. — Ты дрожишь… — опалил он дыханием мою скулу. — Бри… Как давно я тебя не знал… — твёрдые ладони сжали мою скромную пока-НЕпопу, и я втянула воздух носом. Это уж совсем чересчур. Что же делать — что делать? — Ты похудела? — Эрд облапал меня всю, особенно заметно прижимая в скромно выступающих местах, отчего я рефлекторно дёрнулась и качнулась назад. — Что за непотребный чепец на тебе? — Я крепко перехватила его руку, понимая, что близка к провалу, как никогда ещё в этом мире, и сама его поцеловала.

Эрд вздрогнул и замер, глядя на меня чёрными провалами глаз, я осторожно лизнула его в губы, мужские пальцы цепко сжались на моих не впечатляющих нижних достоинствах и… и всё.

Действительность растворилась, мир поплыл, Вселенные столкнулись… Остались только губы, вливающие в меня настоящую жизнь, за мгновенье превратившие меня в живое, раскалённое пламя, желающее пылать до последнего вдоха само и сжечь того, кто этот огонь мне дарил, с собой вместе. Мне кажется, даже то ли дымом, то ли озоном запахло.

Я отдавалась поцелую легко, охотно принимая страсть, которая мне не предназначалась, и не испытывала по этому поводу совершенно никаких угрызений.

— Бри. Бри… — исступлённо шептал супруг, жарко целуя моё лицо и подтаскивая меня к постели. — Бри, — выдохнул сорванным голосом, покусывая мои пальцы, отчаянно удерживающие чепец на месте, как последний бастион целомудрия и здравого смысла.

Надо было немедленно что-то делать. Иначе мой план побега домой, грозил вот прямо сейчас лопнуть с грохотом, как чебаркульский болид — так что стёкла повылетают.

— Мне… — пролепетала, еле дыша, прямо в горячечные, жадные объятия. — Мне нужно… — и ведь невозможно же… сладко… — Нужно! — и рванулась из объятий эрда прочь. Мне ни за что не удалось бы это сделать, если бы я точно не знала, в каком именно месте была его рана. Со словами: — Прости, — я ощутимо нажала на место пореза, толкая его на кровать, и под сдавленный стон Тааля: «Бриии!», выскочила из комнаты.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

6

Укладка — здесь сундук или сумка с личными вещами.

7

Кепплер — Немецкий математик, астроном, механик, оптик, первооткрыватель законов движения планет Солнечной системы. Так же «Ке́плер» — космическая обсерватория НАСА, орбитальный телескоп со сверхчувствительным фотометром,