Для М. Е. Для тех, кто однажды выжил…

Василиса П.

Повесть о том, кто выжил после смерти. Действие разворачивается в тихой деревушке, в родовом гнезде. Герой мучается воспоминаниями из детства. Но старый дом, вместе с его жителями, помогают герою найти себя.

© Василиса П., 2023

ISBN 978-5-0059-6713-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Описывать то, что было со мной, я не хочу, хотя в этом есть смысл. Не было бы меня такого, если бы все это со мной не случилось. Но как вам рассказать? Меня кидает в дрожь от одной мысли, что это было реальностью…

Страх придумываем мы сами. Чего вы боитесь? Может темноты? Или бродячих собак?

А боялись ли вы стука в дверь среди ночи? Такой тихий, но в ночной тишине до ужаса громкий, стук в дверь. Три-четыре маленьких отдельных удара. И ты в миг понимаешь Кто пришел к тебе. И ты даже можешь представить, как костяшки старых едва разгибающихся пальцев касаются металлической двери.

За долго до того, как я решил писать сегодня, я часто размышлял, могла бы моя жизнь быть другой? И всегда приходил к одному ответу. Могла. Но это была бы другая жизнь, и наверно уже не моя.

Люблю осень за то, что она пахнет листьями и кострами. Далеко от всей городской суеты есть некий другой мир Осени. С другими красками, более яркими, с другими запахами, гораздо приятнее, с другой жизнью, совсем другой.

Наш дом стоял совсем близко к реке. Всего в сотне метров можно было легко окунуться в прохладную воду. Летом здесь собирались не только рыбаки, но и все кто утомился от жары. Стоя на маленьком крыльце, я с легкостью мог видеть все, что происходит на берегу. Я часто выходил из дома по вечерам, чтобы просто прогуляться по извилистому берегу реки. Иногда из камышей слышалось шуршание, не редко куропатки перебегали стежку, а иногда где-то дальше, за густым кустарником слышалась лисья перекличка. Никогда не забуду этого запаха: теплый воздух, наполненный нотками болотистого ила и сыростью прохладной воды. Иногда мне кажется, что я слышу его и по сей день, находясь совершенно далеко от той самой речки…

Сегодня я так же вышел прогуляться и проверить свои ловушки на птиц. Не повезло, ловушки были пусты, хотя перья маленьких куропаток были повсюду. На узкой тропинке среди высокой травы, перьев было так много, что я решил это лисы нашли добычу быстрее меня. Не повезло. Я снова расставил ловушки по своим местам, аккуратно присыпал их сухой травой, и отправился к следующему месту. И здесь было пусто.

Солнце почти растаяло за небольшим холмом. Все вокруг покрылось алыми лучами. Безумная картина. Тишина вечера и алые краски. Боюсь, это и есть то, почему я ходил сюда по вечерам.

В этом доме кроме меня жила Мари. Для всех она была вдовой моего дяди Марка. Несмотря на то, что мы мало знали друг друга, мы могли долго сидеть в гостиной, пить вино и говорить, и говорить, говорить. Именно тогда я начинал понимать Ее.

Мы не общались и не писали письма друг другу все время, что я себя помню. Точнее сказать, я вообще не помню тетушку в своей жизни. Просто однажды проснувшись в своей холодной квартирке, я обнаружил письмо под дверью со следующим содержимым:

«Дорогой Лео, к большому несчастью твой добрый дядя М. погиб от нелепого несчастного случая. Прошу тебя приехать и оказать мне посильную помощь. Тетя М.»

Только адрес, указанный на конверте, помог мне понять о ком идет речь. Не раздумывая, я согласился. Семьи у меня не было, да и отчитываться кому-то о своем отъезде я не собирался. Взял небольшой чемодан, упаковал пару костюмов с рубашками, блокнот с карандашами и просто уехал, закрыв дверь на ключ.

К моему приезду дядю уже похоронили. Это кладбище я знал с детства. И, кажется, за мое отсутствие оно забрало к себе большую часть всех тех, кто наполнял эту маленькую деревушку.

— Лео? — окликнул меня нежный женский голос. И я обернулся, Дым моей сигареты заставил меня прищуриться, я почувствовал как вихрь ветра взлохматил мои волосы, я быстро убрал их с лица и увидел в нескольких метрах довольно молодую красивую женщину с черными собранными в косу волосами и черном длинном платье под серым пальто, из под которого виднелись такие же носы черных сапог. — Я узнала что ты приехал… Так и подумала, что найду тебя тут… — она подошла ближе и я смог разглядеть ее заплаканные голубые глаза и бледность кожи.

— Это вы писали мне? — спросил я, бросив окурок на тропинку и затушив его кончикам ботинка. Она мимолетом улыбнулась и протянула мне свою тонкую ручку. Я коснулся ее пальцев. Они были совсем холодными. Она ненадолго задержала свою руку и быстро убрала ее за спину. Она будто испугалась меня.

— Да, — тихо ответила она. — Это я писала вам, Лео… — голос ее стал холодным. Я невольно отметил, что она обратилась на ВЫ ко мне теперь.

— Я и не мог представить, что окажусь здесь столько лет спустя… — я не находил слов. — Несмотря на обстоятельства, мне очень приятно познакомиться с вами…

— Мари, — представилась она, опустив взгляд на деревянный крест, и сложила руки на груди. — Марк был не гостеприимным человеком… Пожалуй, вы будете моим единственный гостем… — она вновь посмотрела на меня и в голове промелькнула мысль, что она слишком молода для вдовы.

–…Я плохо помню дядю… — только и ответил я и, забрав чемодан с деревянной скамейки, что стояла у соседнего холмика с крестом, добавил. — Боюсь, вы совсем замерзли здесь…

Она ни сколько не смутилась, попыталась улыбнуться в ответ на мою заботу, и развернувшись на тропинке, пошла прочь. Я последовал за ней.

Так мы познакомились. Тогда, надо признаться, я допустил мысль, что не задержусь здесь на долго.

Дом стоял на небольшом пригорке, что было очень удобно, когда река выходила из берегов. Дом был в два этажа, с небольшим крыльцом, но большой верандой позади. Верхний этаж не был жилым, там дядя устроил свой кабинет и никого туда не впускал.

Стены дома были обшиты вагонкой, краска которой потрескалась от старости, а кое-где и вовсе прогнила. Я сразу обратил внимание на закрытые ставнями окна в одной половине дома, но вопросов задавать не стал. Дом оброс травой и кустарником, даже большой сад за домом был едва различим.

Пока мы шли по дороге, нас обогнали двое подростков на велосипедах. Они весело крутили педали, смеясь над чем-то, то и дело обгоняя друг друга.

— Вот кому сейчас точно тепло, — едва слышно сказала Мари. Я снова хотел закурить, но Мари бросила на меня свой холодный взгляд, и я убрал пачку обратно в карман пальто. — Аккуратнее с этим… повсюду, — продолжала она. — Эта сухая трава.

— Вы живете одна? — спросил я, когда мы вошли в дом. Здесь было темно, трудно различались даже большие предметы. Я почувствовал как холодная рука взяла меня за руку и потянула за собой.

— После смерти Марка да, теперь одна, — донеслось из темноты. Вдруг в дальнем углу зажглась свеча. И я увидел силуэт в черном платье далеко от себя. Мне все еще казалось, что кто-то держит меня за руку, я огляделся. Это не могла быть она, она стояла слишком далеко. Немного стало не по себе.

— Здесь очень темно, — сказал я.

Она прошла к окну и сдвинула тяжелые шторы. Но светлее не стало.

— Марк заколотил ставни в этой части дома, он не любил закат, — она указала на дверь дальше, — Пройдемте на кухню, я приготовлю нам чай.

Я снял пальто, но найти вешалку не смог. Перекинул его через руку и прошел за хозяйкой. Кухня была светлая. Два больших окна смотрели в сад, под одним из них стоял обеденный стол и четыре стула, в углу — небольшая каменная печь, по другую сторону большой голубой буфет. Здесь шторы были светлые с маленькими цветочками. Широкие подоконники были заставлены плошками с луком и какой-то неизвестной мне травой.

Она поставила на стол две чашки с блюдцами и бутылку вина.

— Надо признаться, я не люблю чай… — она нервно крутила полотенце в руках. — Надеюсь, вы не осудите меня?

–… Даже не думайте об этом, — я поставил чемодан к ножке стула, повесил пальто на его спинку и взял бутылку в свои руки. Мари протянула штопор. — Благодарю, — она снова смутилась, отошла к буфету, стала что-то доставать. Я откупорил бутылку и разлил по чашкам красное вино. Запах одурманил все вокруг. Вдруг что-то громко стукнуло в окно. Мари вздрогнула и резко обернулась. Я замер от неожиданности на секунду, но заметив ее тревожный взгляд, быстро подошел к окну, откинул штору, надеясь увидеть, кто же стукнул, но там никого не оказалось. — Никого.., — сказал я, посмотрев на Мари. Хлопок раздался еще раз. От неожиданности я отскочил от окна. Сердце бешено застучало. В окно смотрела черная огромная ворона, издавая протяжный крик. — Вот, черт… — вырвалось у меня.

— Безумные птицы… развелось же их теперь… — Мари медленно села за стол, поставив большую тарелку с пирожками на скатерть, так же медленно поднесла чашку с вином к своим губам и продолжала. — Спасибо, что приехали.

В тот день началась новая история моей жизни.

После легкого ужина с вином и пирожками, она показала мне большую спальню. Здесь тоже было темно, и явно давно не проветривали. Здесь было сложно дышать.

— Чистое белье в шкафу. Надеюсь, вам будет здесь удобно, — ее голос звучал тихо, но уверенно.

— Не беспокойтесь, — ответил я.

Она открыла одно из окон, в комнате сразу заметно похолодало. Послышалось карканье ворон. Я посмотрел в окно, птиц было действительно много. Большой сад выглядел черным из-за их перьев. Они сидели на ветках, черные гнезда как шапки украшали каждое дерево. Мне снова стало не по себе.

— Почему они стали жить здесь? — спросил я.

— Может потому, что их никто отсюда не гонит… — она внимательно наблюдала за птицами.

— А что они едят? Их очень много…

–…Этого я не могу знать… — она быстро пошла к двери. — Если что-то понадобится, не стесняйтесь…

— Спасибо, — ответил я, но она даже не посмотрела в мою сторону. Карканье раздалось совсем близко. Одна из ворон попыталась влететь в окно, но я смог захлопнуть створки. Ворона врезалась прямо в стекло, немного встряхнулась на карнизе, и быстро улетела прочь. Я никогда не видел столь настойчивых птиц.

Спал я крепко, как и всегда. Думаю, вино и далекий переезд пошли мне на пользу.

Мне приснился необычный сон, я видел цветущий сад, ухоженный, совсем молоденький, с яркими цветами и зелеными листьями. Так много красок я никогда не видел во сне. Здесь легко дышалось, легко давались любые движения…

Жаль, что это был только сон.

День начался довольно бодро. Я встал пораньше, желая осмотреть окрестности. Нашел в буфете вчерашнюю тарелку с несколькими оставшимися пирожками. Взял с собой парочку, еще один сразу сунул в рот. Закрыл буфет и чуть не подавился. Мари стояла прямо передо мной.

— Доброе утро, — тихо произнесла она.

Я с трудом проглотил надкусанный пирожок.

— Не слышал, как вы подошли… Я взял немного с собой, хочу прогуляться… — оправдывался я.

Она сложила руки на груди, запахнув халат еще плотнее.

Я мельком окинул ее с ног до головы. Босыми ногами она стояла на холодном полу. Цветастый халат закрывал все ее тело. Ее черные волосы были распущены и спадали по плечам, лицо было взволнованным и слегка не выспавшимся.

— Как вам спалось? — спросила она, когда я направился к выходу, ощущая в ее голосе некую тревогу.

— Давно так крепко не спал, — улыбнувшись, ответил я. Казалось, она слегка удивилась, но промолчала. — Хочу заняться садом… Помнится, это было прекрасное место, качели еще стоят? — она озадаченно смотрела на меня, на секунду став бледной. — Вы в порядке?

— Да, — коротко ответила она, помолчав, добавила. — Я не знала, что там есть качели…

— В каком смысле не знали? — я еще больше напрягся.

— Я редко выхожу из дома, — тихо ответила она, взглянув в окно.

Я попытался предположить, как долго они жили вместе с дядей. А может качели были давно убраны из сада?

— Может, это тот самый день, когда вы выйдите? — я снова улыбнулся, она смотрела на меня в полном недоумении. — Я буду рядом с домом… если что…

Я вышел из кухни, снова попав в темную прихожую, на ощупь нашел дверную ручку и, почувствовав приятный холодок, выскользнул за дверь.

Я обогнул дом вокруг, понял, что ситуация требует скорейшего вмешательства. Кустарник в волю разросся вокруг стен. Некоторые его ветки уже упирались в окна. Я тронул колючую ветку, продолжая жевать пирожок. Подумал о том, сколько времени, дней или недель, я потрачу на освобождение дома от зарослей. Посмотрев в сторону сада, ужаснулся еще больше: изгороди на моей памяти не было, однако, металлическая сетка и слегка покривившиеся столбы четко заперли старые яблони в замкнутое кольцо. Может у дяди когда-то была собака? И сетка была ее клеткой? Или зайцы атаковали деревья? И поэтому дядя так спасал свой сад?

— Интересно, где здесь вход? — я прошел вдоль сетки, высокие колючки травы облепили мою одежду. Калитка была с дальней стороны сада. Но она была закрыта навесным замком. — Что за черт, дядя? — я осмотрелся по сторонам. Перелезть через нее было невозможным, сетка была мягкая и выше меня ростом. За сеткой, словно в своем доме расхаживали черные вороны, карканье было на столько сильным, что пробирало до дрожи. Как бы я не пытался увидеть качели, но высокие заросли заполонили абсолютно все пространство в саду. Интересно, это вообще еще можно было называть садом?

Я прошел дальше вдоль ограды, ближе к дому была небольшая грядка, перекопанная не так давно. Она чернела среди высокой травы страшным пятном. Здесь же стоял небольшой сарай, в котором, как мне помнилось, находились инструменты и прочие предметы.

Помещение было из деревянных бревен, оно было очень старое, ни чем не отделанное, и сквозь щели между бревен легко просматривались некоторые вещи внутри. Старая дверь покосилась, она закрывалась на простую задвижку. Кровля поросла зеленым мхом, кое-где он стал черным или желтым. На секунду мне показалось, что кто-то шуршит за дверью внутри. Я приблизился ухом к деревянной двери, но ничего не услышал. Дернул задвижку, что-то щелкнуло, треснуло, и часть задвижки осталась у меня в руках. Дверь со скрипом открылась внутрь. Несколько ворон снова закаркали за моей спиной. Я даже вздрогнул.

–…Да чтоб вас, — тихо выругался я.

Оставил сломанную задвижку в руках. На всякий случай. И сделал несколько шагов в полумрак сарая. Глаза быстро привыкли к тусклому свету. Все было завалено старой мебелью, коробками и досками. Наверно, сюда не ступала нога человека последние лет десять. Одна из картонных коробок кубарем скатилась мне под ноги, часть тряпок и бумаг высыпалась на мои ботинки. Я осторожно приоткрыл коробку, желая вернуть все обратно, но черный хвост, показавшийся из-под нее, заставил меня медленно сделать пару шагов прочь. Это была змея. Ее черная кожа переливалась от попавшего сюда света. Не могу сказать, что я боялся змей раньше, но извивающийся конец хвоста толщиной в палец, помог мне принять быстрое решение уйти отсюда. Я взял лопату, что стояла в метре от меня и, захлопнув за собой дверь, вышел.

При дневном свете, стало ясно, что лопатой уже давненько не пользовались, как, впрочем, и всем остальным здесь. Сразу вспомнил про перекопанную грядку, где же орудие труда?

Закрывая дверь на поломанную задвижку, я заметил ржавый топор у самого дверного косяка, забрал его с собой.

Первую половину дня я посвятил вырубке кустарника под окнами гостиной и кухни. Солнце лениво проглядывало сквозь большие серые облака. Темнело рано, и я решил, что неплохо бы перекусить еще. Быстро съел оставшиеся пирожки и закурил, присев на большую кучу веток.

Мари что-то делала на кухне. Я видел ее у буфета и плиты сквозь окно. Вороны внезапно вспорхнули громкой стаей вверх. Никак не мог я к этому привыкнуть. После долгой жизни в городских комнатах, трудно принять столь дикое явление. Я докурил, взглянул еще раз в окно, но Мари там больше не было.

К сумеркам куча кустарников стала гораздо больше, а фундамент дома теперь хорошо проглядывался по всей задней стороне дома. Руки гудели от непривычной работы, я почувствовал несколько мозолей на ладонях, пожалел, что не нашел для себя перчаток.

Я выкурил еще сигарету, стоя на крыльце, и вошел в дом. Темнота прихожей снова встретила меня. Я снова на ощупь прошел в гостиную.

Мари сидела на небольшом кресле в том же черном платье, что и вчера и просто смотрела в темное окно, думаю, она плакала до этого, глаза ее были красными, а лицо до невозможности бледным.

— Добрый вечер, Мари, — поздоровался я, сняв куртку. — Вы так и не решились выйти?

Она немного помолчала, мельком вытерла мокрые ресницы, и посмотрела на меня.

— Да, — ответила она, встала, обув домашние туфли, и прошла в сторону кухни. — Я приготовила обед, но вы не пришли… — она обернулась ко мне. — Вы наверняка голодны?

— Я бы даже не спрашивал, — улыбнулся я, она улыбнулась в ответ.

— Я приготовила щи и картофель с овощами, если хотите, примите душ и приходите к столу, я разогрею вам ужин…

Я обескуражено смотрел на нее. Давненько меня никто не баловал такой заботой. Было приятно и в то же время совершенно неловко. Я чувствовал себя странно. Она еще пару секунд смотрела на меня, потом кивнула и прошла на кухню. А я так и остался стоять в дверях.

Ванная комната была просторная, с умывальником в одном углу и большой ванной в другом. Небольшое окошко было закрыто светлой шторой. На стуле рядом с ванной лежало большое полотенце, чистые вещи и мыло.

Я оглянулся на дверь, стоит ли защелкнуть задвижку? Хотя, кто сюда мог войти?

Я включил кран, чтобы дать воде сбежать и стал раздеваться. В зеркале заметил свое отражение. Лицо было испачкано. Теперь стало ясно, почему Мари любезно предложила мне принять ванную. Но мне все равно было не по себе и я все же закрыл защелку на двери.

Прекрасно чувствовать себя чистым и сытым. Мари прекрасно готовила.

— Это самый вкусный ужин, пожалуй, за очень долгое время, — сказал я, доедая овощи с тарелки. Мари сидела напротив, крутя в руках кружку с чаем.

Она все время молчала и ничего не ела.

— Как прошел ваш день? — вдруг спросила она.

— Любопытно, что вы спросили, — улыбнулся я ей. — Вы не видели в окно?

Она опустила глаза и тихо продолжала.

— Я видела, что вы вырубили заросли…

— Да, дому нужно немножко освободиться от этих плетей… Неплохо бы успеть до заморозков убрать и в саду, — она слушала. — Почему там замок?

— Я не хожу в сад и ничего про замок не знаю, — она продолжала смотреть в пол.

— Но почему? — спросил я, начав прибирать за собой тарелки. Она с ужасом посмотрела на меня.

— Как? Вы уже наелись? И теперь вы отправитесь спать? — она вдруг побледнела.

Я поднялся, глядя на нее, прошел к мойке и, оставив тарелки там, вернулся за стол, подвинул к себе большой чайник и чашку, налил ароматный чай, и сделал несколько глотков. Она тут же успокоилась и, как будто, вернулась к нашему разговору.

— Я просто никуда не выхожу, Марк не любил, когда я выходила из дома, — вдруг сказала она, снова взглянув в окно.

— А как же грядка за домом? Я думал, это ваших рук дело, — я отпил приятный напиток и посмотрел на женщину. Она была напугана, она была совсем другая. Ни одну женщину я не видел такой. Она боялась говорить и даже смотреть на меня. Мне стало ее жаль.

— Грядку сделал Марк, он сажал там овощи, ни задолго до гибели он перекопал ее сам…

— Что ж, допустим и так, неужели вы вообще не ходили в сад? Или просто к реке? А как же прогулки и свежий воздух? В конце концов, вы — молодая женщина и вам просто необходимо гулять… Знаете, я бы на вашем месте, прямо сегодня отправился бы на прогулку… — она смотрела на меня широко открытыми глазами. Но глаза эти были полны страха и слез. — Хотите? Я давно не ходил к реке…

Она молчала. Снова молчала и смотрела на меня.

— Я не думаю, что могу пойти с вами на прогулку. И скорее всего, в деревне уже перемывают мне кости. Я боюсь…

–… Что скажут люди? — закончил я за нее. — Почему это вообще вас волнует?

— Вы многое, наверно, не понимаете, Лео, — сказала она. — Вы, похоже, забыли, что значит жить в нашей деревушке?

— Возможно, я и не помню ее совсем, но разве это должно мешать жить вам? — я немного задумался над следующим своим вопросом, могу ли я вообще спрашивать у нее такое? — Вы долго жили с моим дядей, Мари?

Вопрос ее слегка смутил, но на этот раз она не отводила взгляда. Крутя в руках все еще чашку с чаем, она заговорила:

— Три года, — коротко ответила она.

— Вы из этих мест?

— Нет, я жила далеко отсюда, но теперь мне некуда вернуться, даже если я очень этого захочу… — она тяжело вздохнула. На секунду улыбнулась, и продолжала: — Марк, был мне как отец, я не хочу идти против его слов… Но…

— Вы боитесь, — тихо сказал я. Она оставила чашку, закрыла лицо руками и тихо всхлипнула. — Мари, я не хотел обидеть вас, простите, — я тут же подошел к ней, опустился перед ней на одно колено и попытался убрать ее руки от лица, но она заплакала еще сильнее. Я растерялся окончательно. — Мари, Мари, — я быстро встал, набрал в стеклянный стакан воды из-под крана, и подал его женщине, снова опустившись перед ней. — Выпейте, прошу, успокойтесь… Мне жаль, что я заставил вас плакать. Я иногда не думаю, что говорю… — она всхлипнула еще сильнее, и разрыдалась окончательно, уткнувшись в мое плечо. Я замер. Ее слезы пропитывали мою рубашку, хоть ее лицо по-прежнему было закрыто ладошками, я хорошо чувствовал горячее дыхание. Я оставил бокал с водой на край стола и осторожно положил свою ладонь ей на спину. — Мари, не стесняйтесь, можете плакать сколько вам хочется, наверное, вам необходимо поплакать…

Какое-то время она оставалась неподвижной. Плакала и плакала. Я не был против. Я с трудом понимал, как хрупкая девушка вообще смогла справится со всеми проблемами, что свалились на нее. Бедняжка, наверняка, не понимала, как ей жить дальше.

Наконец, она успокоилась и вытерла мокрое лицо, боясь посмотреть на меня.

— Все хорошо, — я снова подал ей стакан с водой и она сделала несколько небольших глотков. Я передвинул стул к ней поближе, надеясь, что она захочет поговорить. И я не ошибся.

— Три года назад, — начала говорить она тихим слегка вздрагивающим голосом. — Я потеряла свою семью… Осталась на улице, без средств существования. Марк был в нашем городе проездом, он продавал лисьи шкуры нашим охотникам. Я спряталась на ночлег в его прицепе, там он меня и обнаружил. Он накормил меня и предложил поехать с ним. С того момента я жила здесь, — она на секунду замолчала, посмотрела на меня и продолжала. — У него было несколько правил, которые я соблюдала… всегда…, — она замолчала.

— Что за правила? — осторожно спросил я. Стало даже интересно, что выдумал дядя. Помнилось, что он был непростым человеком.

— Никогда не ходить наверх, в сад и не бывать на улице одной… — она сказала это так, что у меня пробежал холодок по спине. Лицо ее сделалось бледным. — Я всегда соблюдала его правила…

— Что за дурацкие правила!? — я хотел перевести разговор в другое русло, попытался улыбнуться, но Мари была по-прежнему бледна и серьезна.

— Вы мне не верите?

— Я не это хотел сказать, — опешил я. — Не понимаю, для чего это было нужно,.. — Мари вдруг встала и прошла в угол комнаты, задвинула большую штору и повернулась ко мне.

— В день когда он погиб, я нарушила все три правила. Рано утром он ушел, ушел как всегда проверять ловушки. Он всегда это делал. Приносил к обеду что-то из дичи, а иногда рыбу, потом уходил наверх, спускался, обедал и снова уходил в сад, был там до вечера, приходил, ужинал, поднимался наверх и больше мы не встречались… В тот день его не было до самой поздней ночи… Я не могла ослушаться его. И ждала его здесь… Вероятнее всего уснула, сидя на вашем месте… Меня разбудил стук в дверь, громкий стук в дверь. Марк никогда не стучал, у него был ключ… Стук повторялся снова и снова, я решила, что может ему нужна помощь, и пошла к двери… Но стук прекратился, как только я повернула ключ изнутри… Мне было страшно… — она сложила руки на груди, обняв свои плечи, и продолжала. — Мне показалось, что за одну секунду в моей голове промелькнули сотни мыслей, о том Что или Кто там? За этой дверью… Вы должны понять меня, Лео,..Кроме Марка… — она замолчала.

–… Что было дальше, Мари? — после недолгого молчания, спросил я.

–… Я открыла дверь и увидела Марка, он был грязный, мокрый, ужасный, он смотрел на меня так, как никогда не смотрел… Его глаза… Его глаза… Их не было… — я почувствовал легкую дрожь от ее слов. — Это был Марк… Но ничего от Марка в нем уже не было…

Я с ужасом смотрел на эту хрупкую женщину. Где-то в глубине моих мыслей, думая о том, что она сошла с ума. Ведь это было совсем не сложно, пробыв взаперти три года.

Конец ознакомительного фрагмента.