Три лепестка королевской лилии

Василиса Волкова, 2017

Дочь Киевского князя Ярослава Мудрого, Анна, отправилась во Францию, чтобы стать супругой короля Генриха I. Воспитанная в духе Византийского просвещения, она готовится стать добродетельной супругой и достойной королевой, чтобы принести мир измученной долгими войнами стране. Но встреча с молодым графом Валуа навсегда перевернёт её жизнь. Оказавшись в гуще событий и в центре политических интриг, Анна вынуждена выбирать между долгом и любовью. Корона или сердце? Какой выбор сделает она?

Глава 5

Он снова оказался здесь, на этом чертовом поле близ Бар-ле-Дюк, в долине реки Орнен. Снова над полем, покрытым перелесками и дикими виноградниками кружили стаи воронья. Снова тишину разрывали трубы, зовущие в бой две армии. И снова он стоял под штандартом своего отца с резервом, ожидая сигнала ринуться в атаку. Ему 16 лет, он столь же юн, сколь и горяч. Энергия и жажда битвы бурлит в нем с силой вулкана, острый меч в руке наготове, лицо как и подобает храбрецу не закрывает кольчужная сетка, а шлем голову. Внизу в долине кипит битва, он видит как нормандцы обходят войска старика Эда с тыла и, не дожидаясь приказа отца, мчится со своим отрядом на выручку. Он летит, пробивая себе путь мечом, рубя направо и налево, не замечая ничего кругом, безумно хохоча, пьяный от крови и битвы. И снова стрела попадает в брюхо коня, затем другая и верный боевой товарищ падает замертво. Но он успевает отскочить и принять боевую стойку. Его атакуют, но он пьян и весел, он любимец Фортуны, он не победим. Он издает звериное рычание и кидается в атаку, замечая, что его небольшой отряд сломлен и раздавлен. Люди обращаются было в бегство, но он своей яростью и волей к битве ведет их снова в атаку. Они теснят нормандцев, и очередная победа еще более пьянит его, он непобедим! Его меч не знает промаха, каждый удар встречает человеческую плоть, он слышит крики и стоны, как журчит кровь и как кто-то кричит: «Берсерк!». Он не знает что это, и не хочет знать. Он хочет одного — биться и побеждать. Но впереди, метрах десяти внезапно вырастает неизвестный рыцарь. Он закован в кольчугу, без знамен и гербов, лицо закрыто шлемом и защитной сеткой. «Трус!» — хочет крикнуть любимец богов, но неизвестный рыцарь идет пешком по полю к нему, по пути разя своих врагов. Его меч так же не знает промаха, он с одного удара пробивает кольчуги, дробит черепа через шлемы, но даже не сбавляет шага. Нормандцы, почувствовав новый прилив вдохновения, рванули в атаку и смяли очередной отряд мятежников. Видя это, любимец богов направляется к нему, сбивается на бег, атакуя неизвестного рыцаря без знамени и герба. Но встречает ответный удар такой силы, что подает на землю. Снова вскакивает, уворачивается от удара, наносит свой, но неудачно. Он бьется в исступлении — рыцарь словно ангел смерти неуязвим. Словно каким-то чувством угадывает все планы и действия противника и опрокидывает его на землю. Наконец, он наносит удар рукоятью меча под дых и юнец падает на землю, хватая воздух ртом. Он не верит в поражение, это невозможно — он баловень Фортуны! Царапает землю, скрежещет зубами, стараясь дотянуться до меча. Но нога в тяжелом сапоге отшвыривает оружие, а рука в латах бьет в правый висок. Боль такая, что едва не теряет сознания. Он пытается судорожно придумать что-нибудь сквозь жгучую боль, признать поражение — выше его достоинства. Но острие меча упирается в его незащищенную шею, а сапог придавливает к холодной и мокрой от крови земле.

— Ты храбро дрался, мальчик. — рыцарь снимает свой шлем и открывается лицо бородатого, тронутой ранней сединой мужчины. — Но битва окончена. — он смотрит по сторонам и видит лишь нормандцев. Его люди либо убиты, либо ранены, либо взяты в плен.

— Я не мальчик! — пытается он сохранить лицо и дерзко бросает обидчику. Лицо болит немилосердно, словно прижгли огнем. Он чувствует, как по щеке течет кровь.

— Ты хороший воин, мне жаль убивать тебя. — продолжает рыцарь. — Возможно, ты мне в будущем пригодишься. Как тебя зовут?

— Рауль. — цедит сквозь зубы юнец, что может быть хуже поражения? — Я старший сын графа Валуа Рауля III.

— Старший сын… — вздыхает победитель. — я сохраню тебе жизнь, мальчик. Надеюсь, что больше не встречусь с тобой на поле сражения, я не всегда бываю милосерден. Возвращайся к своим людям и штандартам и передай им, что Эд де Блуа убит, а твой отец пленен. — он убирает меч, Рауль униженный поражением и взбешенный таким «милосердием» врага поднимается, но оружие ему не спешат возвращать. Он поворачивается в сторону своего лагеря и слышит:

— На будущее, сын графа Валуа, — усмехается неизвестный рыцарь. — впредь защищай голову шлемом, иначе шрамов на твоем лице будет гораздо больше.

Он задыхается от ярости, унижения и оскорбления. Клянется себе, что отомстит во что бы то ни стало. Держится за ребро и идет к своему лагерю, мимо расступающихся перед ним хохочущих нормандцев…

Чувства гнева и унижения настолько сильны, что он открыл глаза. Он лежал в своих покоях, на широкой кровати под балдахином на скомканных простынях. И в темноте слышно только его собственное тяжелое дыхание.

— Это сон. — сказал он себе, успокаивая напряженные чувства и мысли. Тело била крупная дрожь, а на лбу выступили крупные капли пота. Повинуясь секундному порыву, он даже потрогал старый шрам на виске, опасаясь, что тот открылся. Удостоверившись, что все в порядке, он встал с горячей постели и дотянулся до штанов, валявшихся неподалеку на полу. Ощутив, как плотная ткань обтянула ноги, он почувствовал себя заметно лучше. Но все тело по-прежнему было ватным, слегка кружилась голова, мучила жажда, а во рту стоял противный привкус. На прикроватном столике стоял графин с вином и манил своей живительной влагой. Пошатываясь, граф подошел к заветному сосуду, налил себе, выпил залпом и почувствовал себя совсем хорошо. Снова наполнил чашу и подошел с ней к окну.

Царила ночь, полнолуние уже миновало, но идеально круглый диск ночного светила все еще ярко горел на темном небосводе. Рауль уперся локтем в боковую часть оконного проема, сделал глоток вина и с удовольствием подставил ночному ветру лицо, позволяя ему свободно трепать распущенные волосы. Чистый прохладный воздух и вино сделали свое дело — тело графа расслабилось, эмоции улеглись, и он мог спокойно подумать.

— Почему мне приснился Бар-ле-Дюк? — спросил он у звездного неба, но, разумеется, ответа не получил. — я давно похоронил это воспоминание.

Рауль смотрел на луну, блаженно вдыхал запах ночной сырости, ветер качал тяжелые локоны, и его голый торс совсем не чувствовал холода как и босые ступни. Разгоряченный кошмаром из прошлого и пряным вином, граф ощущал, как все чувства и мысли приходят в норму и успокаиваются. Но внезапно его взгляд упал на угол башни замка, где тоскливо и одиноко в единственном окне горели несколько свечей. Королевская опочивальня. Здесь, в замке Реймса, покои фаворитов монарха находились далеко, что, в принципе, было объяснимо. Генриху в эту ночь было не до стратегий или плетения интриг. Сегодня он наслаждался своей молодой прекрасной женой. Раулю оставалось только радоваться — его собственные интриги давали свои плоды. Наутро будет торжественно продемонстрирована королевская простыня с красными пятнами в знак того, что брак осуществлен. И Франция получила королеву. А государство через нее приобрело мощных союзников в борьбе против Империи. Генриху досталась женщина, о которой многие мужчины только мечтают.

Конец ознакомительного фрагмента.