Теотль Сухоруков

Василий Николаевич Кленин, 2023

Пятая книга застает нашего героя Сухую Руку в неудобном положении. Он столкнулся с главной силой региона – империей ацтеков – и кажется, что в этом столкновении он лишился всего. Но мы-то с вами понимаем, что главные герои книг так просто не гибнут… Хотя, с другой стороны, это ведь Сухоруков. Давайте вместе узнаем, что случится с попаданцем к индейцам Мезоамерики в пятом томе цикла.

Глава 9

— Это уже Чололлан?

— Нет, владыка, — устало ответил Тлакатль.

Устало, потому что уже, наверное, в десятый раз я снова и снова спрашивал, но каждый раз оказывалось, что это просто очередная деревня. Люди тут жили всюду!

Уже сильно вечерело. Утром мы вышли так, чтобы к Чололлану подойти в темноте. И это было мое пожелание. Нас было немного: несколько монахов, княжич Ичтакауэка с личной охраной. А еще Серый с Вочтуикатой и Отмеченной Спиной.

«Я дойду, докуда позволят монахи, — тихо, но непреклонно заявил Вапачиро. — А потом мы вернемся к нашим. И будем ждать твоих сообщений».

Волновался. Да, я тоже был весь на измене!.. Но, мне кажется, я уже подстраховался, как мог. Конечно, есть вероятность, что все эти шикаланки работают на астеков. Но, если это так… Если нас настолько обложили — то и сопротивляться нет смысла.

Конечно, и у княжича, и у жрецов есть какие-то свои интересы. Но свои! Причем, я подозреваю, что разные. Надо их вызнать… И, возможно, мы сможем договориться. Главная моя задача: доказать им, что сам по себе я более ценен, чем просто пленник, которого можно выдать астекам.

— Это уже город, — шепнул мне Человек, когда небо стало уже едва-едва светлее тверди.

А я и не сомневался, ибо уже вторую сотню шагов пялился на пару черных пиков, которые еще проглядывались на фоне густой синевы.

— Что это?

— Тот, что слева — это пирамида храма Кетцалькоатля, — ткнул пальцем Тлакатль. — Это один из самых почитаемых храмов Пернатому Змею в мире.

— А вот это, справа? — я решил продолжить играть роль экскурсанта и указал на массивную черную тушу правее. Если бы устремленный в небо храм Кетцалькоатля превратился вдруг в кусок теста и оплыл, то стал бы именно таким.

— Это — Тлачиультепетль, — чересчур невозмутимо ответил мой невольный экскурсовод.

— Ручная Гора?

— Рукотворный Холм, — уточнил молодой жрец. — Говорят, что когда-то его насыпали сами люди. Но так говорят лишь потому, что в Чололлане очень плоская местность. И простолюдины не верят, что холм тут мог появиться по воле богов, лепивших землю…

— Мальчик мой! — просипел старый жрец, с мучительной одышкой ковылявший за нами следом. — Ну, не надо уже! Говори правду, мы ведь почти у цели.

— Это твое будущее убежище, владыка, — улыбнулся Человек. — Там, глубоко под землей, находится наше тайное святилище, доступ к которому известен немногим.

— Погодите… Неужели ваш Чололлан настолько огромен, что тянется до того холма? — в темноте трудно было прикинуть точное расстояние, но это явно не один километр. — И мы будем идти через весь город по улицам?

— Нет и нет, — медленно ответил Тлакатль. — Наш Чололлан гораздо больше. Пирамида и Рукотворный Холм стоят в центре города. Так что он в два раза больше. Но идти по улицам тебе не придется. Нам сюда.

И молодой жрец указал на дом, буквально в полусотне шагов от нас. Обычный, вроде бы, глиняный дом с крышей из листьев. Разве что на платформе стоит. И дворик не огорожен.

— Что это?

Мне не ответили. Только старый Тлатольчи просипел:

— Настала пора, Хуакумитла, тебе попрощаться со своими друзьями.

Я повернулся к Серому. «Еще не поздно передумать» — блестели его глаза во тьме.

— Всё нормально, друг, — улыбнулся я. Ночью мне легче давались улыбки. — Я выясню, что это за место. Узнаю этих людей. Мы ведь проворачивали и более рискованные дела. Помнишь? И я буду писать послания, Дитя Голода легко их прочитает. Ждите меня!

И мы со жрецами вошли в домик. Это оказалось одно большое помещение без перегородок. Совершенно пустое, лишь циновки на полу и стенах и алтарь в центре. Алтарь?!

— Это храм? — спросил я очевидное.

— Верно, юноша, — пропыхтел Тлатольчи, опираясь на дверной косяк. — Это пристанище Умолкшего Бога. Здесь, на южных окраинах нашего альтепетля, где живет много шикаланков, мы содержим открытое святилище Укрывшегося.

— Такое маленькое, — не удержался я и прикусил язык, опасаясь, что обижу их.

Тлатольчи, отдышавшись, поманил меня к дальней стене, где чернел проход.

— Всё верно, четланин, совсем маленькое, — улыбнулся он. — Такое нам и нужно, ибо бог наш уже много поколений находится в опале. К тому же, он умолк, мы не можем являть волю его. Сюда ходят разве что крестьяне из окрестных общин. Им всё равно, какого бога молить о хорошем урожае. Так что этого святилища хватает. А прочие жрецы нас особо не замечают: мало ли среди крестьян живет мелких божков.

Мы проникли в соседнее помещение. Оно было поменьше и явно жилое. Тлатольчи тут же мешком свалился на многослойную циновку и застонал.

— Хвала Укрывшемуся… Я уж думал, не осилю этот путь! — старик почти сладострастно замычал, ерзая по лежанке в поисках наиболее удобного положения. — Прости, владыка, дальше ты продолжишь путь без меня. Тлакатль проводит и устроит тебя. А ты узришь наше истинное святилище. И обретешь, наконец, желанные покой и безопасность.

Тлакатль в это время запалил просмоленные факелы, откинул циновку, затем отложил несколько досок, которые накрывали черный провал.

— Мы пойдем под землей?! — изумился я.

Человек молча кивнул, а Тлатольчи добавил.

— Ты уж прости, я сегодня этот путь не осилю. Но завтра я приду к тебе — и мы многое друг другу объясним.

«Друг другу» — однако!

Тлакатль, тем временем, уже опустился в яму по грудь и протягивал мне факел.

— Следуй за мной.

Сначала мы ползли просто по земляной норе, в которой нельзя было подняться с колен. Я не сразу заметил — света было мало, но где-то через пару сотен шагов стены стали каменными. Они были сложены из грубо обработанных камней раза в три крупнее стандартных кирпичей. Подсветил наверху — а там высоко! Гораздо более крупные длинные блоки сходились одним над другим в клиновидную арку — можно было идти полусогнувшись.

И мы пошли. Долгое время это был просто коридор, который спустя несколько сотен шагов вдруг разветвился. Мы свернули, потом еще — я быстро понял, что теряю ориентацию. Но, судя по всему, мы уже под Рукотворным Холмом.

Новый поворот. Мне сразу бросилось в глаза то, что коридор вдруг изменился: справа он оставался прежним, а вот левая стена оказалась сложенной из просто огромных блоков! Эти камни явно лучше обработаны, местами пламя факела высвечивало какие-то узоры. И создавалось ощущение, что эта стена уходит и вниз, и вверх от нашего коридорчика.

— Что это? — изумился я. — Какое-то здание?

— На все вопросы тебе ответит благочинный Тлатольчи, — невозмутимо отшил меня Человек.

Странный коридор закончился тупиком. Налево от него уходил новый коридорчик, который вел налево и опускался полого вниз. Он был совсем тесный, особенно, для моих габаритов. Я несколько раз стукнулся головой о свод, собрал кучу пыли и мусора — и тут наш путь закончился. Мы оказались в просторном помещении. Шага четыре в ширину, но очень длинное, оно вяло освещалось несколькими лучинами. На входе нас встретили двое удивленных и заспанных жрецов, которые почтительно склонились перед Тлакатлем.

«Какие бледные и худые! — пожалел я ребятишек. — Видно, много времени живут под землей».

Огляделся. Здесь тоже свод состоял из сходящихся плит, и до верхней точки было не меньше трех метров. Я с наслаждением распрямил спину и потянулся. Света в зале маловато, но мне удалось рассмотреть, что стены расписаны. Фрески оказались полуистерты, да еще и завалены нагромождением мешков, корзин, ящиков. Какой-то склад, а не святилище.

Тлакатль поманил меня за собой. Я увидел, что в зале боковые стены утыканы по меньшей мере десятком проходов. Правда, некоторые из них завалены камнями.

— В любые двери слева ты можешь ходить невозбранно, Хуакумитла, — степенно пояснил Человек. — А вон в той комнате можешь поселиться. В правые двери тоже можно ходить, но я бы просил тебя не делать это в одиночку. А в конце зала вход в святилище. Туда, по крайней мере, без благочинного Тлатольчи, тебе нельзя. Надеюсь на твою почтительность, владыка.

— Ну, разумеется, — ответил я.

Тлакатль хлопнул в ладоши, служки тут же принесли мне кувшинчик с чистой водой, блюдо с несколькими лепешками и какой-то зеленью.

— Отдыхай, — вежливо кивнул жрец и направился к выходу.

А я… Я вошел в указанную дверь, загнал догорающий факел в какую-то щель, нашел циновку, уселся на нее, поел, попил от души, потом закутался в многослойный плащ — и улегся спать в почти полной темноте и тишине.

Божечки мои, как же мне было хорошо! Это оказалось просто райское место. Служек из комнаты не не видно и не слышно, так что мне казалось, будто я здесь один во всей вселенной.

Как мне и хотелось.

…Под землей, как известно, утро не наступает. Наверняка я проспал часов десять, а то и двенадцать. Потому что проснулся чрезвычайно отдохнувшим. В комнате стало немного теплее: видимо, в этом подземелье есть вентиляция, и к нам проникал нагретый солнцем воздух. Что ж, это прекрасно! Здесь можно жить, вообще не вылезая на поверхность!

Возле меня стояло блюдо со свежей едой. Это что значит? Ко мне кто-то заходил, пока я спал? Так!.. Мне это не нравится. Но перекусил я всё равно с огромным аппетитом.

В моей комнате царила практически полная темнота. А вот из коридора явно заметны отблески света. Собрав «посуду» я осторожно подкрался к дверному проему. Там, у самого выхода, в специальном очаге ярко полыхал целый костер, вокруг которого расселись человек шесть. Дым бодренько улетал куда-то к потолку и исчезал в складках камней. Да, здесь явно есть проходы для воздуха.

— Ну, выходи, не стесняйся, — вздрогнул я от кряхтящего голоса, заполнившего своды зала. — И здоров же ты спать… владыка! Заждались уже тебя.

…Мы сидели вокруг костра и курили. Черт, я впервые за семь с лишним лет в этом мире курил! Четлане такой формой расширения сознания не увлекались, у сапотеков как-то не довелось… а в Чололлане — уже на второй день. Нет, никакой трубки по кругу. Без этих ваших голливудов. У каждого жреца имелась своя крайне индивидуальная глиняная трубка, мне тоже выделили из запасов. Мою долго освящали всякими ритуалами, капнули кровью из моего же пальца. А вот курительную смесь готовили одну на всех, потом затабачили трубки, раскурили. Я некурящий вдвойне: ни в той, ни в этой жизни подобной гадостью не пользовался. Поэтому вдыхал крайне осторожно, стараясь, чтобы в легкие особо не попало. Но меня всё равно скрутило, в груди начало царапать. Я долго не мог вдохнуть, а потом люто закашлялся… Но через пару вдохов моя голова поплыла, покачиваясь на волнах истончившейся реальности. Нет, ничего похожего на приход в храме Медработника… Просто расслабляющий туман окутал меня. Сделал жизнь приятнее и проще.

— Я знаю, что у тебя много вопросов, Хуакумитла. Но у меня они тоже есть. Будем задавать их друг другу. Идет? — спросил старый жрец. Я взвесил все многочисленные за и против… и степенно кивнул. — Тогда ты первый?

— Мы в храме, — уверенно заявил я. — Я видел огромную стену. И его не построили внутри холма. Нет!.. Это холм появился над храмом. Расскажи мне, благочинный, как так вышло?

— Всё верно, — улыбнулся жрец. — Не только храм. Под холмом — целая пирамида. Десять-двенадцать поколений назад о ней знали все в городе. Все в восточной долине. Возможно, даже и в западной долине не было столь великого храма.

— Такой храм построили шикаланки? — изумился я. Пожалуй, чересчур театрально.

— Почему шикаланки? — прищурился Тлатольчи.

— Ну… Мне княжич… Ичтакауэка мне рассказал, что еще при тольтеках тут поселились шикаланки, построили города, возвели храмы. А потом уже пришли дикари из Чикомостока и порушили их города. Только ваш не стали. Назвали Чололланом и стали править.

Жрецы тихонько засмеялись, переглядываясь.

— Мальчик, — ласково пояснил коллегам старик. — Откуда ему знать. Да и зачем молодым это знание… Хуакумитла, княжич тебе почти не соврал. Шикаланки пришли сюда от северного моря еще при тольтеках. И города они строили. Но только одно неправда. Этот город уже стоял, когда сюда пришли дикие шикаланки. Он стоял, когда в восточную долину приходили другие завоеватели, имена которых давно забыты. Они уничтожали города, строили новые. Но только не наш Чололлан. Ибо это самый древний город восточной долины! Он стоял всегда. Он принимал и впитывал в себя всё новые племена, которые селились в этих благодатных местах. И всегда этот город защищал великий древний храм, в котором жил великий бог.

Жрецы закрыли лица руками.

— Наш бог. Который тогда носил другое имя.

— Ничего себе… — ошарашенно прошептал я, роняя трубку.

— Шикаланки тоже пришли и приняли нашего бога. Они разумно захотели увеличить свою силу силой могучего и мудрого бога. Не они первые…

— Но они последние, — проникновенно закончил я.

— Верно, — вздохнул Тлатольчи. — Народы из Чикомостока оказались иными. Они шли со своими именами и своими богами. Чолольтеки не стали уничтожать город — слишком он был ценным, слишком богатым. Тогда они сделали его своим, дав городу свое имя — Чололлан. Но их бог Кетцалькоатль, что вел чололтеков вперед, заявил им, что его людям не нужна иная сила и иная мудрость, кроме его собственной. И дикари напали на древний храм. Они изгнали жрецов, разобрали храм, чтобы построить пирамиду Кетцалькоатлю, а на старом месте насыпали холм. И велели всем забыть об этом месте и об этом боге. И бог ушел.

Старый жрец вытряхнул прогоревший табак. Помолчал.

— Чололтеки не знали, что разрушенная ими пирамида — это только часть храма. Потому что до шикаланков на этом же месте храм нашему богу строил другой народ. А до него — еще один. Здесь пирамида стоит на пирамиде… А жрецы были изгнаны и перебиты не все. И те, кто выжил, поддерживают место Укрывшегося Бога, заботятся о нем. Надеясь, что он вернется.

И мы долго молчали. Только служки подкидывали новые полешки в огонь.

— А что вы меня хотели спросить? — нарушил я, наконец, тишину.

— Да, Хуакумитла, — словно очнулся старик. — Что ты знаешь о дымящихся горах?

Что? Они спрашивают меня про вулканы? Я уточнил.

— Да, о них, — кивнул Тлатольчи. — Ты не мог их не видеть: Дымный Холм, Спящая Женщина и Тлалок на западе и Госпожа Синей Юбки на востоке. Есть и меньшие, но эти — самые великие.

— Ну, — протянул я, вспоминая редкие просмотры «Дискавери». — Это горы, которые хранят в себе невероятный жар. Такой жар, что могут расплавить камень. Озеро такого расплава живет в его недрах многими поколениями. Но иногда жару становится тесно внутри — и он прорывается. Дымящаяся гора раскалывается. Часто на вершине, но иногда и в нескольких местах. Происходит…

Я вдруг понял, что не знаю слово «взрыв». Не только на науатле, но и по-четлански.

— Словно в холодную воду кинули раскаленный камень. Шум, брызги, жар, осколки во все стороны летят. Гора выбрасывает дым в небо, и то чернеет. Иногда на много-много дней. От черного неба даже холода могут наступить. А из жерла вытекает расплавленный камень. Он медленными реками стекает вниз и сжигает всё на своем пути. А с неба падает пепел. И покрывает всё толстым слоем. Позже, спустя годы, этот пепел станет плодороднейшей землей. Но сначала он уничтожает всё живое…

Я так сосредоточился на своих воспоминаниях, что не особо смотрел на своих собеседников. А, когда, наконец, глянул, то увидел перепуганные лица. Даже старый Тлатольчи выглядел потрясенным.

— Скажи нам, владыка: а в твоей земле нет таких гор?

— Нет, — пожал я плечами.

— А в Стране Облаков?

— Кажется, тоже нет.

— Тогда откуда ты всё это знаешь? — полушепотом спросил Тлатольчи.

А действительно! Откуда дикому индейцу знать о том, что в его родном краю никогда не случается? У него-то нет среднего общего образования. И кабельного телевидения тоже нет.

«А! — махнул я рукой. — Буду честным».

— От телевизора, — ответил я и улыбнулся.