Человек, все зависит от тебя. Размышления о жизни

Василий Николаевич Грибанов

Представляем вашему вниманию размышления на животрепещущие темы. Как проходило освоение севера и становление большой страны. Как быстро она была разрушена в постперестроечный период. Как опасно быть дилентами в сфере науки. Как много зависит от каждого человека.

Магнитка

«Север вызывает в человеке ту смелость и решительность, которые никак не проявляются в более теплом климате», — писатель Джек Лондон

Имя Авраама Павловича Завенягина носит Норильский горно-металлургический комбинат. Его — дважды Героя Социалистического Труда — знала вся страна. Ему довелось работать вместе с академиком Курчатовым, строить первый плутониевый завод, первую в мире атомную электростанцию, участвовать в создании и испытании атомной и термоядерной бомб. Он закончил горную академию, а затем увлекся теорией относительности Эйнштейна.

Страна испытывала большую нужду в металле. В 1933 году приходилось покупать его за границей и дорого платить золотом и хлебом. Завенягина А. П. отправляют на Урал директором Магнитки. Ознакомившись с обстановкой на Урале, Завенягин сказал: «Это кусок жизни в девственном краю, с нетронутыми богатствами».

Начались первые испытания. Плавка прогорела, футеровка и раскаленная шихта вылились наружу. Он доложил об этом наркому Орджоникидзе по телефону. Нарком сказал: «Не ищи виноватых. Продолжайте дальше испытания». Для иностранцев эта сцена не прошла незамеченной. Иностранная пресса эту клевету подхватила. И появилось фото, обошло почти все газеты мира, как трое лапотников ведут плавку у домн и мартенов.

Магнитогорский комбинат рос и развивался. Появились свои бетонщики, монтажники. Металлурги монтировали агрегаты и механизмы, а затем стали управлять ими и давать стране отличный металл.

1 декабря 1935 года комбинат отказался от государственной дотации. Металл Магнитки стал самым дешевым в мире. А в 1936 году зарубежные страны стали покупать магнитогорский металл. Время было очень тяжелое, и думать о получении средств на оборудование, материалы, приборы и аппараты — просто бессмысленно. В стране только закончилась гражданская война, а Поволжье поразил страшный голод. Просить о материальной помощи было просто стыдно.

Ректор академии Губкин собрал совещание и предложил всем заведующим кафедрами изыскать средства на оборудование лабораторий. После пуска Магнитки Завенягин получил большой авторитет, он присутствовал на этом совещании. Он выступил и сказал: «В стенах академии собраны специалисты, которые много могут сделать для промышленности. Мы можем брать заказы от промышленности и на заработанные деньги приобретать оборудование и приборы. Пустующие помещения можем превратить в учебные аудитории и научно-исследовательские лаборатории. А чтобы у людей была заинтересованность в работе, установить такой порядок: 40% денег будут переданы тем, кто выполнял работы, а 60% — на приобретение оборудования для лабораторий». Это позволило не только быстро оснастить лаборатории, но и превратить академию в научный центр, выполнивший много полезных заказов для страны. Такие смелые люди, как Завенягин, были нужны стране. И Серго Орджоникидзе назначает его директором Гипромеза.

Надо сказать, что советское правительство не жалело средств на приобретение зарубежной литературы. Срочно выписать комплекты всех горных журналов — германских, английских, американских, французских. Нам нужно пересадить достижения заграничной техники на службу нашей стране. И. Сталин пообещал принять металлургов для беседы по поводу итогов года. И. В. Сталин сказал, что 10 млн т — это большая победа, но заслуга принадлежит не только партии, но и руководителям производства и старым специалистам. Он отметил, что стране нужны специалисты с большим техническим опытом кадровых рабочих, сказал: «Техника без людей мертва». Первому предоставил слово А. П. Завенягину. Он не умолчал о неполадках на комбинате, о срывах в снабжении и заверил членов правительства, что Магнитка добьется блестящей работы и удвоит производство стали и проката. Сталин пристально посмотрел на него: «Что, есть еще резервы?». «Да, товарищ Сталин», — ответил Завенягин.

Вернувшись из Москвы, приступил к перестройке системы заработной платы и внедрению хозрасчета. Идею воплотить план поручил плановому отделу. Перестройка началась с заработной платы рабочих и инженерно-технических работников. Было решено открыть возможность неограниченного заработка для любого рабочего и инженера. Ставилось одно условие: повышение производительности труда. Сначала перестройка была проведена по основным металлургическим цехам. Результат превзошел все ожидания.

На одном энтузиазме производительность труда не поднимешь. Каждому цеху был дан более жесткий месячный план. Было установлено, что при выполнении плана цех получает 10% от сэкономленных средств. 1/3 из них идет инженерно-техническим работникам, еще 1/3 — на премирование рабочих, а остальные — на улучшение быта. И вот результат: завод получил 3 млн рублей экономии и отказался от дотации. Магнитка стала гигантом черной металлургии. Поскольку был кадровый голод, действовали десятки курсов по подготовке разных специалистов. Даже было организовано индивидуальное обучение. Для ликвидации неграмотности орденоносцев организовали учебно-курсовой комбинат, шестимесячное индивидуальное обучение с отрывом от производства, с сохранением получаемых окладов. Учеба и знание так же нужны, как революция и оружие.

В кабинет А. П. Завенягина положили папку с «делом». Необходимо срочно ознакомиться и вынести свою резолюцию на арест Губкина, подозреваемого во вредительстве. Иван Михайлович Губкин… коммунист? Завенягин не поверил своим ушам. Вице-президент Академии наук СССР, участник многих разработок, врач, которого уважал В. И. Ленин. Создатель Горной академии, наш ректор, лекции которого конспектировали даже профессора. Революционер, принимал участие в ленинском союзе борьбы — враг? Завенягин слишком хорошо знал Губкина — руководителя Горной академии и все последующие годы ученого, начальника государственного геологоразведочного управления ВСНХ, представителя Совета по изучению производительных сил АН СССР. Завенягину на практике на Магнитке довелось убедиться в прозорливой тактике главного геолога страны. Губкин поставил задачу: темпы геологоразведки должны опережать темпы развития промышленности с целью своевременной подготовки минерального сырья. И вот на Магнитке, когда комбинат набрал силу, встал перед кризисом нехватки нерудных ископаемых. Завенягин убедился, что значит недооценка своевременных геологоразведочных работ. В дальнейшем он уделял этому вопросу первостепенное значение. Прогнозы Губкина о наличии руды на Курской магнитной аномалии крупные авторитеты встретили в штыки. Они считали, что наличие там руды — фантазия в духе Губкина. По личному указанию Ленина было начато исследование аномалии. И руководство особой комиссией было поручено Губкину. А особенно набросились на Губкина за его прогноз наличия нефти между Волгой и Уралом. И снова бесстрашный ученый, уверенный в своей правоте, Губкин начал бурение — всему миру стало известно второе Баку.

Ознакомившись с делом Ивана Михайловича Губкина, Завенягин срочно пригласил Губкина к себе. Геологическое управление находилось в то время в ведении наркома тяжелой промышленности. Больно было смотреть на умное, но сейчас измученное лицо Ивана Михайловича — одного из своих наставников и учителей. Без слов было понятно, как тяжело переживал ученый гнусные интриги клеветников, обвинения. Заметив в руках Губкина папку, Завенягин спросил мягко: «Вы захватили какие-то бумаги? Мне не нужны ваши письменные объяснения, нет-нет. Я только просматривал брошюры и вот что прочитал: доверие народа — высшая награда». Губкин раскрыл папку: «Здесь я пишу, как вступал в ряды ленинской партии». «Да, Иван Михайлович, я отлично помню. Вас приняли сразу, без кандидатского стажа». Завенягин начал читать обвинение, побледнел. Губкин писал о разговоре с инженером Пальчинским, который встал на путь открытой борьбы с советской властью. Отрывок из написанного:

— Неужели вы верите в прочность большевистской партии? Подумайте, — сказал Пальчинский.

— Мне нечего думать. Я убежден в торжестве коммунизма, — ответил Губкин.

— Подумайте о своей судьбе как ученого, — сказал Пальчинский.

Тут я вышел из себя:

— Я мужик! Я мужик, и это моя власть. Я как ученый должен стать большевиком. Только коммунисты по-настоящему ценят и понимают науку.

«Иван Михайлович! — Завенягин раскрыл дело. — Я никогда не сомневался в вас как коммунисте, ученом и своем учителе!». На первом листе дела наискось, решительно и размашисто написал: не согласен! «А чтобы вы не сомневались в моей искренности…» — Завенягин поднял трубку и позвонил Сталину. Он сказал, что не согласен с обвинениями в адрес Губкина, что говорит это в присутствии вице-президента. Заявил, что нарком считает усилить поиски нефти на Урале. Забегая вперед, скажем, что в 1938 году Иван Михайлович Губкин лично исследовал месторождения Урала и Поволжья. Результаты превзошли самые смелые ожидания. Решено было создать создать между Волгой и Уралом нефтяную базу. И вот город Губкин в Белгородской области носит фамилию ученого.

А вот для Завенягина эта строптивость обошлась нелегко. Его без всяких объяснений отстранили от работы. Больше месяца он находился в квартире без дела. И вот однажды у входных дверей прозвенел звонок. «Товарищ Завенягин, вам пакет. Прошу расписаться в получении». Это был вызов в Совнарком. По решению политбюро Завенягина назначили начальником Норильскстроя.