Эра Огня 5. Мятежное пламя

Василий Криптонов, 2023

Заключительная книга цикла "Эра Огня". Мортегар возвращается в родной мир и теряет память обо всём произошедшем, но с ним переносится Натсэ, которая пытается изо всех сил вернуть память возлюбленному. Тем временем в другом мире Пламя захватывает власть. Выжившие маги вынуждены укрываться на Летающем Материке и по крупицам собирать сведения о враге. Время в двух мирах течёт по-разному, и прежде чем сойтись в битве с врагом, нужно суметь вернуться.

Глава 9

Pan-pan punch mind, pan-pan-pan-pan panchi maindo…

Звук был знакомым, однако шёл откуда-то издалека, как будто бы из другой комнаты. Ну… Значит, наверное, он не моя проблема, так? Почему, в конце концов, я должен постоянно вскакивать, куда-то бежать, с кем-то сражаться по первому свистку? У меня своя жизнь есть, и она меня полностью устраивает.

— М-м-м, — послышалось что-то недовольное, сонное, и я ощутил рядом с собой движение.

— Забей, Натсэ, — пробормотал я. — Ну их на фиг, пусть сами разбираются, мы на это не подписывались…

В следующий миг меня как подбросило. И не меня одного. Мы подскочили и сели на кровати, глядя друг на друга вытаращенными глазами. Только вот, похоже, причины для такого поведения были у нас разные.

Я внезапно вспомнил всё, что происходило этой ночью, и теперь, глядя на совершенно голую Натсэ, вновь и вновь понимал, что это — правда, а не бредовый сон.

Она что-то спросила. Так взволнованно, что мне сделалось стыдно, что я не понимаю. Казалось, после такой ночи я просто обязан понимать с полуслова всё, что она скажет, но… нет, увы. Я помотал головой. Натсэ помрачнела и забралась под простыню. Я, смутившись, тоже поспешил прикрыться. Той же самой простынёй. Таким образом от простыни толку вообще не получилось, мы как-то сразу оказались прижаты друг к другу.

— Натсэ? — переспросила она.

И тут до меня дошло, что я назвал её как-то не так, как-то странно. Не Настя, а — Натсэ.

— Так тебя зовут? — спросил я. — Ты — Натсэ?

— Я, да, — закивала она, не скрывая радостного волнения. — Ты! Тут. — Она постучала мне по голове пальцем и улыбнулась.

— Н-да, наверное, что-то вспоминается, — пробормотал я. — Только непонятно, что, как и почему.

Натсэ смотрела вопросительно. Я пожал плечом. Она задумалась, потом повторила мой жест и вдруг одним движением оказалась сверху, на мне.

— Думаешь, это способ?..

— Да, — ещё раз пожала она плечами.

Найти в себе силы возразить я не смог…

— Дима!!! — За дверью послышались громкие злые шаги мамы, а вместе с ними приближался истерический рингтон будильника. — Как этот сатанизм выключить, у меня сейчас голова взорвётся?!

— Свайпом вверх! — простонал я, потому что в этот момент Натсэ начала плавные движения, и я обнаружил, что полностью готов к продолжению начатого ночью.

— Что?! — заорала мама.

— Проведи пальцем по экрану снизу вверх!

— Я тебя не слышу!!!

— Так за каким чёртом ты принесла будильник с собой сюда?!

— Не слышу, открой дверь!

Дверь задёргалась.

— Не могу, со мной голая девушка, ей будет неудобно, — сказал я, понимая, что меня всё равно не услышат.

Просчитался. Как раз закончился рингтон, и мои слова пришлись на паузу.

— Очень смешно! — рявкнула мама. — А что не две сразу?

— Вот… не знаю. Как-то так получилось странно.

— Будильник как выключить, умник?

Рингтон вновь начал нарастать, в своём истинно японском безумии.

— Пальцем вверх по экрану!

— Так бы и сказал сразу! Вставай давай, семь часов.

Шаги удалились. Издав тихий стон, Натсэ прижалась ко мне. Тяжело дышала, вздрагивала всем телом.

— И ты полагаешь, будто бы это всё? — прошептал я ей на ухо. — Ввергла меня в пучины разврата, пока я разговаривал с мамой, и так легко отделалась?

Натсэ приподняла голову, посмотрела мне в глаза.

— М-м-м… Да?

— Нет, — сказал я. — И не надейся.

Она только негромко пискнула, когда я быстро повернулся, оказавшись сверху, и прижал её к постели.

— Тут… мама? — неуверенно сказала она.

— Тут — Натсэ, — возразил я.

Она улыбнулась:

— Мортегар…

— Наверное, да…

***

Из комнаты у меня получилось выйти, только когда мама уже обувалась. К этому моменту игнорировать её гневные вопли стало невозможно.

— Ты что, задумал школу прогулять? — спросила она. — Я тебе устрою «прогулять»! Чтоб сегодня же извинился перед учительницей!

— А ты разве не пойдёшь? — поинтересовался я.

— Не могу сегодня, у меня важная встреча, так что извинишься и за меня, и давай уже без глупостей, осталось-то пара недель всего, ты, кстати, решил, куда документы подавать будешь, надо уже сейчас решать, потому что…

Верная своей традиции, мама ушла, не договорив. Мне иногда казалось, что она и в одиночестве идя по улице, продолжает говорить. Может, в этом и кроется секрет всех тех бесчисленных раз, когда мама, возмущаясь, кричала на меня: «Ну я же тебе говорила!». Говорила мне, только вот меня-то рядом и не было.

В подъезде загудел лифт, и тут же меня обхватили сзади две руки, спиной я ощутил прикосновение обнажённой девичьей груди и судорожно вздохнул.

— Слушай… Нам надо что-то решить… Мне нужно в школу, и…

— Ш-ш-ш? — Натсэ легонько куснула меня в шею.

— А? — повернул я голову.

Натсэ указала пальцем на дверь ванной комнаты.

— Ш-ш-ш?

— Душ?

— М… Угу. Ш-ш-ш…

Почему-то у неё не получалось выговорить такое простое слово, как «душ». Хотя, что значит, «простое»? Для меня простое?

— Это приглашение? — поинтересовался я.

Натсэ потянула меня за руку. Это уже точно было приглашение.

***

…Мы стояли, тяжело дыша, под струями горячей воды и смотрели друг на друга. Идти искать часы мне не требовалось, и так было понятно, что в школу я окончательно и бесповоротно опоздал. А ещё было понятно, что не вся вода, льющаяся по лицу Натсэ, имеет водопроводное происхождение. Я закрыл краны и, как только шум воды стих, понял, что был прав. Натсэ плакала.

— В чём дело? Что случилось? — Я прижал её к себе и впервые ощутил некое сопротивление. Слабое, полубессознательное, но, тем не менее… Она от меня отгораживалась.

И я ощутил неприятный укол чувства вины. Больше ведь я ничего не вспомнил, только её имя. А там, в прошлом осталось гораздо больше.

— Прости, — шепнул я. — Я очень хочу вспомнить, но не знаю, как…

И тут погас свет. Сделалось темно.

— Как, — грустно вздохнула Натсэ.

— Вот именно: как. Я чувствую, что это — по-настоящему важно… И что школа в этом вообще ни разу не поможет.

Я отодвинул водонепроницаемую шторку, наугад потянулся за полотенцем в полумраке. Схватил, набросил Натсэ на голову. Она позволила мне её вытереть насухо, потом помогла вытереться мне.

— Идёт? — спросила она.

— Нет, никуда не пойдём. Пока, — сказал я. — Попробуем вспомнить.

Мы вернулись в мою комнату. Натсэ надела юбку и блузку, а я… Я открыл шкаф. «Ты, ты, ты», — говорила она вчера, бросаясь в меня одеждой. Что ж, если это — я, то настало время встретиться с собой лицом к лицу.

Я надел незнакомую рубаху, штаны, натянул кожаные сапоги, набросил плащ. Слева на подкладке обнаружил небольшой узор, вышитый белыми нитками. Поймав мой взгляд, Натсэ указала на узор пальцем и что-то сказала. Кажется, это слово я от неё уже слышал.

— А-вел-ла? — повторил я. — Это имя?

Натсэ кивнула, потом задумчиво посмотрела на мою правую руку и залезла в шкаф. Пока она там что-то искала, я достал из-под кровати меч. Руки сами прикрепили ножны к ремню, игнорируя молчащую память.

— Да! — воскликнула Натсэ, выбираясь из шкафа. — Ты.

Она держала на ладони золотое кольцо.

— Это…

— Да, — подтвердила Натсэ.

Схватила меня за правую руку и надела кольцо на безымянный палец:

— Авелла.

— Я что, женат? — Я, не веря глазам, смотрел на золотой ободок. — На Авелле?

Уверенный кивок в ответ.

— Но… Но что тогда мы с тобой делали тут всю ночь? И всё утро… — Я показал на смятую постель.

По выражению лица Натсэ мне показалось, что она вопрос поняла, но ответить на него будет ой как непросто.

Я — женат. Я! Это значит, что у меня есть жена. Семья. Ответственность. Как такое могло случиться? Эй, Боже, ты что там, уснул?!

Нет, ладно, я готов поверить, что нашлась какая-то одна на всю вселенную несчастная дурочка, которая с какого-то перепугу меня полюбила. Но если я правильно понимаю Натсэ, то таких дурочек как минимум две, и как минимум одна из них — сногсшибательная красотка. А это уже чистый бред. Может, меня разыгрывают? Хотя, если учесть всё произошедшее вот в этой постели и в ду́ше, то розыгрыш явно зашёл крайне далеко, и Натсэ, похоже, забыла, где надо было остановиться.

В прихожей я вновь замер перед зеркалом. Пока шёл, думал, что буду выглядеть нелепо, однако… Странное такое чувство, будто к моему лицу, к моей фигуре подходила вот именно эта одежда и никакая другая. Я как будто смотрел на собранный пазл и упивался удовлетворённым перфекционизмом. А когда рядом встала Натсэ в своём облачении, перфекционизмометр зашкалил, и его стрелка стремительным домкратом умчалась в небеса.

— Блин, — сказал я. — Где нажать «принять»? Я готов!

Ответить Натсэ не успела. У меня за спиной вдруг раздался другой голос, тоже принадлежащий какой-то девчонке…

***

— Вы все думаете, что это нормально. Вы привыкли. Вы лезете в кладовые природы, как в свой холодильник в три часа ночи, просто потому, что вам так захотелось. Но если холодильник в три часа ночи делает хуже только вам, то истощённая природа убивает всех. Вас, ваших детей, внуков. Вы не сможете украсть побольше и сбежать в другую страну, потому что другой страны не существует! Мы все живём на одном земном шаре. И вы, и я, и богачи, распивающие дорогие вина в шикарных лимузинах по дороге в свои роскошные дворцы, и умирающие от туберкулёза голодные дети. Нам некуда деться друг от друга!

Включился телевизор. Просто — телевизор в общей комнате. Я заставил себя убрать меч в ножны. Натсэ с этим не торопилась. Она на цыпочках приблизилась к телевизору, всматриваясь в грубоватое лицо неизвестной девчонки, которая продолжала гневно выкрикивать в невидимые лица обвинения:

— Я могла бы назвать вас силами зла, но у меня хватает ума, чтобы понять: это не так. Вы просто глупые. Потому что умный человек не будет рубить сук, на котором сидит. Вы живёте в надежде на то, что «как-нибудь пронесёт», что природа сама найдёт какой-нибудь выход. Вы услышали про червей, которые питаются пластиком, и пляшете на радостях, как дикари, которые долго били в бубен, и вдруг пошёл дождь. Надеетесь, что однажды природа решит и все остальные наши проблемы. Сама. Так, чтобы нам не пришлось. Так вот: она не решит. И сегодня, своим бездействием, вы… Вы нас подводите. Но молодежь начинает понимать, что вы ее предаете. На вас смотрят все будущие поколения. И если вы осознанно нас предадите, вот что я вам скажу: мы вас никогда не простим. Мы не позволим вам безнаказанно так поступить. Здесь и сейчас мы подводим черту. Мир пробуждается. И перемены грядут, нравится вам это, или нет.

Кончиком меча Натсэ легонько постучала по экрану и только после этого расслабилась. Уселась перед телеком, с любопытством глядя на непонятную девчонку.

— Блин, да что такое с электричеством творится! — Я взял с дивана пульт, переключил канал. Натсэ вздрогнула, когда одна картинка резко сменилась другой. Вздрогнул и я, потому что экран показал огонь.

Что-то, напоминающее киношный ад: просто огонь, и ничего больше. А потом посреди экрана появилась ещё одна девчонка. Этой было лет двенадцать, и в её лице мне чудилось что-то смутно знакомое. Пожалуй… Да! Мгновение я видел её лицо во вчерашней огненной вспышке на кухне.

— Дима, — сказала она, глядя мне в глаза. — Я не могу дольше. Пожалуйста, выслушай меня сейчас, моё время на исходе.

***

Я буквально упал рядом с Натсэ. Мы, как подростки в прошлом веке, раскрыв рты таращились в телевизор, будто ждали от него невероятных откровений. Что ж… Наверное, вправду ждали. Лично со мной телевизор заговорил впервые в жизни. С Натсэ тоже, учитывая то, что она, кажется, вообще телевизор впервые увидела. Так что факт интерактивности её, наверное, не удивил вовсе. Решила, что так оно у телевизоров и заведено: общаться со зрителями.

— Я слушаю, — сказал я.

— Я тебя не слышу, — обрадовала меня девчонка. — Оно и к лучшему, ты не собьёшь меня с толку своими глупостями. Просто слушай. Я — твоя сестра, меня звали Настей, и я жила в той комнате, которую ты, наверное, нашёл в этом доме. Однажды, когда я была дома одна, случилось что-то непонятное. В пространстве будто образовалась дыра, а из неё хлынуло пламя. Странное пламя. Оно убило меня моментально, это я поняла, но больше оно не сделало ничего. Всю квартиру затопило огнём, но исчезла из неё только я. Меня выжгло из этого мира. А вслед за тем выжгло и тебя, когда ты побежал за мной. Этот огонь мало что мог здесь. Он был… слишком магическим для нашего мира. Вот что я понимаю теперь, потому что у меня есть не только мои знания.

С этими словами она изменилась. Теперь на меня смотрела рыжеволосая девушка лет двадцати, если не старше. И её лицо я тоже видел в огне над плитой.

— Талли, — прошептала Натсэ.

— Спасибо за то, что подарил мне ещё несколько месяцев жизни, — сказала девушка более грубым, но всё же приятным голосом. — Пусть я до самого конца толком не понимала, кто я, но жить всё же было куда приятнее, чем не жить. Но хватит обо мне. Я — мертва, судьбу нельзя обманывать вечно. И Огонь вот-вот пожрёт мою личность, мне нечем будет разговаривать с тобой.

Будто подтверждая её слова, по лицу скользнули языки пламени, но Талли только поморщилась.

— Если веришь в то, что телевизор говорит с тобой, то поверь и в то, что мы с тобой долго жили в другом мире, не таком, как наш. Там существует магия Стихий. Всё закончилось, когда пленённый Огонь вырвался на свободу.

Я вспомнил алое небо и огненного дракона. Сотни рыцарей, безмолвно глядящих в небо.

— Он убил меня, когда я отказалась носить его в мире, но некоторых законов ему не изменить: моя душа всё ещё горит, хотя скоро она утратит…

Ещё один сполох скользнул по лицу, и Талли заторопилась:

— Он хотел убить тебя, но не смог, не знаю, почему. Тогда он просто вышвырнул тебя из того мира, забрал практически всё, что ты обрёл там. Память, магическое сознание — всё. Но я-то к тому времени уже была туточки! — Её лицо сделалось озорным, хитрым. — И я всё поймала. Он-то не мог этим обладать, он только поглотил. А я — часть его, и… В общем, не заморачивайся, всё сложно. В любом случае, скоро это всё уничтожит Огонь. Или уничтожит меня, и тогда некому будет отдать… Дима, если ты готов вспомнить и вернуться — это последнее, что я могу. Нужно торопиться. Кажется, время в обоих мирах течёт очень по-разному, оно то замирает, то бежит… Подай знак. Я подожду минуту. Если готов — просто зажги огонь. Я пыталась дважды, но ты оба раза убил меня[1]. Пожалуйста, зажги огонь сам, чтобы я знала, куда идти! Н-н-не убивай меня больше! Это так… Так больно…

Она заплакала. Натсэ с недоумением посмотрела на меня, потом принялась тормошить, что-то спрашивая. Она-то не поняла ни слова.

— Огонь… — прошептал я. — Сейчас, да…

Я бросился в кухню, открыл газ сразу на двух конфорках, вдавил кнопку. Вхолостую сверкнули несколько электрических искорок, и вот — два огненных столба выросли над плитой, оба — до самого потолка. Я подавил рефлексы, которые призывали меня перекрыть газ, и для верности вообще вышел из кухни.

Натсэ встала рядом со мной, я нашёл её руку. Мы, словно безумцы, смотрели, не двигаясь, как огонь перекидывается на потолок, ползёт по нему, начинает облизывать стены, занавески.

— Если нас спасут, — сказал я, следя за стремительно распространяющимся пожаром, — то вряд ли определят в одну палату. Кажется, психов разного пола содержат отдельно…

Вдруг ключ повернулся в замке входной двери. Я оглянулся.

— Дима? Я сумку забыла, а ты почему ещё…

Мама, не договорив, закричала. Бросилась обратно в подъезд, потом — ко мне.

— Нет! — рявкнул я на неё так, что сам испугался. — Не лезь в это!

Мама остановилась, будто наткнувшись на стену. Глаза широко открыты, в них — ужас пополам с недоумением. Что творится?! Она протянула ко мне руки.

Я отвернулся. В огне мне чудилась женская фигура. Она тоже протянула ко мне руки. В её огненных ладонях что-то вспыхивало и сверкало.

— Дима! — закричала мама. — Бежим отсюда!

— Мортегар, — пророкотало пламя.

Стиснув зубы и крепче сжав ладонь Натсэ, я шагнул вперёд. Руки огненной фигуры поднялись мне навстречу, и то, сверкающее, влетело мне в голову ослепительной вспышкой боли.

Я кричал. В голове что-то рвалось, трещало, менялось, кровь хлестала из глаз и ушей, из носа. Стремительным хороводом пронеслась череда картинок-воспоминаний, которые у меня подло украл Мелаирим…

— Спасибо тебе за всё, братик, — услышал я последние слова Талли. — Надеюсь, я хоть немного смогла тебе отплатить…

Огонь раздался в стороны, и в нём я увидел щель, пролом в никуда. Я прыгнул туда, увлекая Натсэ за собой, и в этот раз не выпустил её руки до самого конца пути через вечность.

Мы рухнули на белый мраморный пол. Я закашлялся, плюясь кровью на эту ослепительную белизну.

— Мо-о-орт? — простонала Натсэ. — Ты вспомнил?

— Да, — выплюнул я ещё один сгусток крови. — Блин… Да!

— Хвала всем Стихиям, вместе взятым!

Было тихо. Такую тишину может создать только множество людей, одновременно молчащих в одном месте. Я поднял голову и увидел их всех. Маги Воздуха, Земли, Воды. Они собрались сюда, чтобы смотреть какое-то представление, но, похоже, не наше триумфальное появление. А что же…

В десяти шагах от нас, перед белой статуей, стояли трое. Авелла, Зован — в свадебных костюмах — и служитель из клана Воздуха. Все трое, раскрыв рты, смотрели на нас.

— Офигеть, — сказала Натсэ. — Белянка, тебя на минуту одну нельзя оставить. Стоило отлучиться — и она уже выходит замуж за брата! А чего не за отца? Я испытываю муки ревности, между прочим!

— Наверное, у неё есть какое-то разумное объяснение, — простонал я, и меня вырвало целым литром крови.

Прежде чем, по давней традиции, упасть без чувств, я увидел и услышал, как Авелла, издав оглушительный восторженный визг, расшвыряла по сторонам букет белых цветов, подпрыгнула и сделала в воздухе двойное сальто, прямо в своём пышном свадебном платье. А ещё… А ещё Зован мне улыбнулся. А служитель гневно захлопнул свою книгу. Вовремя мы вернулись…

____________________

[1] Я пыталась дважды, но ты оба раза убил меня — Настя/Талли имеет в виду две её попытки явиться Мортегару. Первая попытка — ноутбук, который загорелся, но Морт залил его водой в ванне. Вторая попытка — вспышка огня в кухне, которую он погасил. Для Талли это были отчаянные попытки прорваться в наш мир, она потратила на них множество сил, и в третий раз рисковать не хотела, потому что сил у неё оставалось лишь на одну попытку. Прим. авт.