Скиталец. Флибустьерское синее море

Василий Данилович Баранов

Это вторая книга серии «Скиталец». Главный герой Данька подрос. Он учится в университете. И в школе разведки ФСБ. Морские приключения продолжаются, но и в своем мире у него многое изменилось. Первое задание разведчика. В составе группы высадиться на сопредельной территории. Спасти связных и файлы важных документов. Каков Даня-разведчик? Придуривается. Но теперь он воин, готовый сражаться и убивать. Первая любовь. Неудачная. Уход из родительского дома. Так много перемен в судьбе.

Часть 2

Данька вошел в комнату вслед за Максимом, и ему показалось, что здесь что-то изменилось. Но понять что, он не мог. Тот же письменный стол, компьютерный столик, шкаф. Аквариум с рыбками, диван, на котором сидит Славка. Все как обычно. Может быть, какая-то атмосфера взросления появилась здесь, в этой комнате. Максим уселся за свой письменный стол в тяжелое кожаное кресло. Сидит, ну вылитый финансовый менеджер. Воротник рубашки немного расстегнут, рукава засканные. Вот, он весь в работе. Кресло, тяжелое кресло, оно всегда здесь стояло. Выглядит сейчас Макс, как его отец, большой бизнесмен. Вот он Макс. В трудах и заботах, в заботах о финансовой стабильности всего мира. А Славка сидит, ногу забросил на ногу, спиной привалился к спинке дивана. На лице…. На рожу лица Славка накинул маску этакого доктора, который готов заботиться о своих пациентах. Вот — вот сейчас скажет: ну, что беспокоит вас, больной? При этом сделает ударение на последнее слово. Больной. Если уж ты вошел в его кабинет, то ты, несомненно, больной. Больной на всю голову. Ну что ж, господа хорошие, — решил Данька, — сейчас вы у меня получите по полной. Прошел дальше в комнату, присел на стул возле стола, взял в руки карандаш. Вертит его. Славка поднялся, подошел к столу и запустил руку в вазу с конфетами. Выбрал несколько штук и вернулся на свое место. Как прежде развалился на диване, развернул фантик одной из конфет и засунул ее в рот.

— Так, — сказал Даня. Лицо его изобразило усталость в последней степени. Наигранную. В глазах проницательность сыщика. Он для себя решил, что будет полицейским. Последняя возможность выяснить, твердо ли его друзья держаться за свой выбор, за то, кем они станут завтра. Или еще остались сомнения. Последний акт расследования. Он посмотрел на Максима:

— Ну, с вами мы поговорим позже. Вначале я бы хотел выслушать нашего докторишку. Что он думает о твоем будущем, если ты станешь бизнесменом. — Данька посмотрел на Славку.

Славка, похоже, потерял конфету во рту. Ой, где она? Будущий доктор почувствовал, что конфета скользит по его пищеводу в желудок.

— А чего я? — Начал Славка.

— Ах, доктор, доктор! Можете мне не говорить. Я вижу, и так вижу, что случай клинический. — Данька снова бросил взгляд в сторону Макса. — Посмотри на Максима. Через год — другой брюхо этого господина будет вываливаться через ремень на брюках. Сердечко будет пошаливать. Не говорю о давлении. То будет скакать вслед за курсом акций. Судьба делового человека.

— В лоб хочешь? — Откликнулся Максим как-то очень спокойно, равнодушно.

Данька сразу:

— Вот, я из лучших побуждений. И вот, сразу, в лоб. Славик, скажи ему.

— Что ему говорить? — Славке явно было не до этого, поскольку он клал в рот следующую конфету.

Данька представил себе, какими они были еще пару дней назад. Просто дети. Сейчас они взрослые. Славик и Максим просто не могли, как Даня, увидеть себя со стороны. Вошедшая тихо в комнату троица подошла и робко присела на диван поодаль от Славки. Они переглядывались. Старались не шуметь. Один из мальчишек, тот, что был похож на Славку, спросил:

— Юн, а ты уверен, что они нас не выгонят, эти большие дядьки? — Парень сидел на краешке дивана и с опаской смотрел на себя взрослого.

— Нет, они нас не заметят. — Ответил Юн. — Они такую малышню, как мы, не замечают. Только надо тихо себя вести.

— Точно? По шее не получим? — Спросил третий пацан, похожий на Максима.

— Тише, тише, — Юн приложил палец к губам. — Посмотрим, какие они, взрослые.

А взрослые продолжали.

— Чтоб не смел кидаться на меня с кулаками. Я нарисовал ему картинку будущего, если он станет коммерсантом. Судьбу моряка он видит перед собой. Это я.

— Гнусный пиратишка, — буркнул Макс. Он вовсе не злился на друга.

Данька спросил у Славы, пропустив мимо ушей эту реплику:

— Ты все же решил в Москву ехать? Твердо? — Как его отпустили родители.

— Ага. — Ответил Славка, дожевывая конфету. — Родители считают, что только там из меня могут врача сделать. Там лучше. А потом, вы сами парни, подумайте, я же буду там один. Буду самостоятельным, по настоящему взрослым. Представляете, ни кто не будет меня опекать.

— Да, это аргумент, — согласился Данька. Хотя не мешало бы и опекать.

Тот мальчишка, который больше всех походил на Славика спросил:

— А что, он меня с собой в Москву не возьмет? Один уедет? — Он насупился обиженно.

— Куда он денется, — Ответил Юн, — без тебя. Ты чего? Куда они без нас.

— Он же будет взрослым там. — Славкино детство явно не хотело отпускать себя взрослого.

— Не думаю.

— Один, там будет мороженое есть. — Обидно, когда тебя предают. Уехать, оставить свое детство в родном городе и забыть о прошлом.

— Как он будет есть без тебя мороженое? Взрослые ничего в мороженом не понимают.

— Может, он вообще не будет его есть. Взрослые мало сладкого едят. — Скорбь в голосе. Иметь возможность есть мороженое сколько хочешь, и не воспользоваться этим.

— Посмотри сам, видишь, как он конфеты трескает. Как он без мороженного? И без тебя, тем более. Ты тоже будешь мороженое есть. И он от него не откажется.

— Ага, ну если так, — согласилось Славкино детство. Настроение у мальчишки резко улучшилось.

Данька продолжал:

— Мыши в Москве все в переполохе. — Хитро поглядывает на Славу.

— Это с чего? — Не понял Славик.

— Как! Они догадались, что ты едешь мышей резать. — Они часто повторяли эту шутку. Все будущие врачи тренируются на мышах.

— Это каких мышей? — Друзья называется, задергали. Защитники мышей.

— Ну, а что? Что вы делаете, врачи? Прежде всего, режете мышей. Или как это у вас, по-научному, — Данька посмотрел на Максима, словно ища у того поддержки, потом снова посмотрел на Славика — вивисекция. А в действительности, бедных мышей режете, садисты.

— Я мышей резать! — Возмутился Славка. — Да я… Я перед собой вижу одну большую вредную мышь.

Славка скомкал фантик и кинул его в Даньку.

— Это на кого намекаешь? — Поинтересовался Даня. — А?

— Я не намекаю. — Огрызнулся Славик. — Я прямо говорю. Вот она сидит передо мной, большая вредная мышь. Ты что, Даня, не помнишь? Забыл, как я из тебя веревки вытаскивал? Швы снимал? Забыл уже?

— Помню. Помню. — Кивал головой Данька. Это было давно, когда впервые Даньку ранили. Они только подружились со Славкой, который уже тогда собирался стать врачом. Данька попросил вытащить из своего тела те швы, что наложил Брайан. — Я все помню. Вот Брайан, простой корабельный плотник, матрос, а как хирург меня зашил. А ты, фельдшер, как ты вытаскивал из меня швы? А? У тебя руки тряслись, поджилки дрожали. Доктор, фельдшер!

— А ты!… — Тут уже Славка не выдержал. До чего Данька бывает вредным. — А ты забыл, как визжал, когда я йодом хотел тебя помазать?! Еще кричал: матросы не плачут, матросы не плачут. А йода испугался.

— Я? Я испугался йода? Ты чего? — Это было возмутительно. Он, Данька, чего-то испугался? Йода он, конечно, боялся. Но не расписываться же сейчас в своей слабости. — Ты, фельдшер, своей башкой подумал?

Данька постучал кулаком по своей голове.

— Может у нас, у пиратов, аллергия на йод? Ты видел хоть одного пирата измазанного йодом? А если б я впал в кому?

— Да ты, — заявил Славик, — ты всегда в коме.

— Чего?! — Некоторые будущие врачи позволяют себе слишком много.

Эту перебранку прекратил Максим.

— Слушайте, мы здесь собрались вовсе не для того что б ругаться, собачиться.

Сеятель-Жнец вглядывался в оконное стекло. В его прозрачности он видел этих забияк. Мальчишки, когда вы станете взрослыми? И в сединах вы останетесь детьми. Вы так же молоды, как ваш мир. Ваша зрелость в вашей молодости. Он, владыка Жизни и Смерти, лучше других знает, как болезненно взросление. И он хочет стать их поводырем.

Рэм плывет в пустоте. До него доносятся обрывки мыслей Романа. Брат мой, враг мой, эти мальчишки повзрослеют, их сердца скует лед. Ни один Прометей не растопит лед старости. Ты сам отречешься от них, сам приведешь к гибели. И братские объятья соединят нас. Я скоро брошу прах твоего мира к себе под ноги. Под моей ступней склонится выя живущих. И пламя их ада станет моим очагом.

— Ладно, — согласился и Данька и Славик.

— Мы разъезжаемся, — сказал Максим — в разные стороны.

Максим поднялся из кресла, подошел к аквариуму. Постучал по стеклу. Повернулся к друзьям, увидеть их лица.

— Жало, — признался Славик, — что мы вот так по разным углам.

Данька нашелся:

— Почему по разным углам? У нас же сотовые телефоны. Созвониться всегда можно. И каникулы будут. Обживетесь, компьютеры поставите, по Скайпу можем общаться. Ну, что вы? Чего грустите?

— В самом деле, — подвёл итог Славка, — Мы всегда будем рядом.

— А ты как? — Спросил Макса Данька. — Едешь?

— Да. Завтра уезжаю в Мурманск. — У Максима глаза радостно заблестели. Сомнений не было, он твердо решил.

— А что мать? Все еще не хочет тебя отпускать? — Данька знал, что мать Макса мечтала о другой карьере для сына.

— Большим желанием не горит, но отец ее успокоил. Он сказал. Пусть едет. Учится. Глядишь, перебесится. Вернется. Купит пару пароходиков. Тут и пригодятся его знания. Будет владельцем заводов, дворцов, пароходов. Займет мое место.

— И она успокоилась? — Данька лукаво улыбнулся.

— Ты что, не знаешь ее? Так, немного. Она себе в голову вбила, что военные корабли прямо у причала тонут. Особенно, ночью. Она мне все твердит: Максим, ты на ночь надевай на себя спасательный круг. Парни, вы представляете, я сплю со спасательным кругом на шее.

Ребятам показалось это смешно. Данька предложил:

— Ты делай, как я. Вы выходите в море. Это обыкновенный морской круиз. Она же не раз ездила по Средиземному морю. Вот ты и скажи, вы отправились в круиз. Развлечься, отдохнуть.

— Ты сам своим родителям говоришь, что ты там, на Карибах, в круиз отправился? — Усмехался Максим.

— Да, говорю. Всякий раз. — У них в доме это вошло в привычку, как ритуал. Он успокаивал мать, а она делала вид, что верит в эту чепуху.

— И они верят? — Макс спросил, зная ответ.

— Нет, — сказал Данька, — конечно, не верят. Она же видела, как я два раза в этих окровавленных бинтах приходил. Только делает вид, что верит. Это у нас, как игра. Я пытаюсь ее успокоить, а она делает вид, что успокоилась. Но твоя-то мама не знает этого. Ты ей расскажи, как ты жить будешь на авианосце. Большой корабль. Там много прогулочных палуб. Вы будете гулять по палубам, есть мороженое, конфеты лопать. Там несколько бассейнов, всегда можно искупаться. Шезлонги всюду стоят. Лежишь, загораешь. Каюта у тебя первого класса. Поесть — в ресторан. Кругом киоски с сувенирами, бутики. Стюарты бегают, суетятся. Пытаются угодить своим пассажирам.

— Даня, думаешь, она поверит? — Максим откинулся на спинку кресла, чуть прищурился.

— Может ей так легче будет. — Предположил Данька. При этом он подмигнул Максиму. — Ты ей не проговорись, что на всех авианосцах для отдыха матросов сауны с девочками.

— Чего? — Встрял Славка. Это у него запас конфет закончился. Он с тоской и тревогой смотрит на пустеющую вазу.

Макс рассмеялся.

— И ты туда же, Славик. Теперь со мной на флот пойдешь, к девочкам? — Он по-своему понял интерес Славки.

— Ну, вас! — Огрызнулся Славка. Как можно думать о всякой ерунде, тем более далекой, когда ваза с конфетами рядом. Журавля в небе пусть другие ловят, синица в руках надежнее.

— Данька, ты так расписал, буду проситься на авианосец служить потом, когда закончу обучение.

Максим, тебе не служить на авианосце, но корабль, на котором ты будешь служить, прославится в веках.

— Вот, — грустно подвел итог тот парнишка, что был похож на Максима, — я никому не нужен. Меня на флот не возьмут.

— Брось, — успокаивал Юн. — Возьмут. Ты что, пострелять не хочешь. Из пистолета, из автомата.

— А можно будет? — Поинтересовалось детство Макса.

— Как без этого. Бах! Или чего кинуть. Гранату! Тебе все завидовать будут.

— Я буду стрелять, — обрадовалось детство Макса.

— Конечно. Как без этого.

— А ты, Юн? А Данька?

— Куда он денется. Он без меня, как без рук. Как он будет все эти рожи корчить, придуриваться. Ребята, говорят, что в старости люди впадают в детство. Даньке это не грозит.

— Почему? — Поинтересовалось Славкино детство.

— Потому, что он из этого детства никогда и не выпадал. Поэтому и впасть в него он не сможет.

— Ладно, они взрослые. Пусть занимаются своими делами. Скучно с ними. Пойдем на улицу, парни.

Эта троица тихонечко вышла из комнаты, оставив взрослых заниматься их серьезными делами.

Максим спросил у Даньки:

— Ты завтра пойдешь подавать документы в юридическую академию?

— Угу, — хмыкнул Даня, — пойду. Нечего откладывать, а то они снова будут меня отговаривать. Им надо, что бы я в нормальный институт пошел. Куда я, парни? В Исторический? Сидеть и копаться в пыли. Не могу я так. Не мое это. Мне надо что-то поживее.

— А что? Тебе пойдет. — Говорил Максим. — Ты только смотри, не перепутай там. У тебя здорово получается, там ты пират, разбойник, а здесь закон защищаешь. Как бы и то и другое.

Славка, дожевывая очередную конфету, сказал:

— Не перепутает. Полицейские все — оборотни в погонах. — Получи, это тебе за мышей.

— Точно, — сказал Макс. — Они постоянно, либо сами воруют, либо крышуют. Во всех фильмах так. Вот забавно, представьте. Свен, капитан, сидит в каюте, пересчитывает пиастры, золотишко. Данька соскакивает с сундука и спросонья, приснилось ему, и как заорет: лежать! Работает ОМОН! Я тебя сейчас, Свен, в трюм на пожизненное засажу!

— Ладно вам, — смеялся Данька, — ничего я не перепутаю. Придумаете. Если полицейский, так сразу взяточник, бандит. А медики? Если верить телевизору, то там таких тоже полно. Больничными торгуют, справками.

— Нет, врачи не такие. — Заявил Славка. — Мы клятву Гиппократа приносим.

— Ага, поклялись. — Максим усмехается. — Про нас моряков такого не скажешь.

— Про вас, моряков? — Данька опять придумал. — Раньше, у вас жизнь была лучше. Крейсер, сторожевик или что побольше продать. На металлолом. Деньги в карман. Сейчас похуже. Но тоже не плохо. Выйдите в нейтральные воды. Загрузите пару мешков герыча. Спрячете в ракетную шахту. Кто проверит. Военная тайна. Можно и адмиралу мешочек отсыпать. Этим вы и живете. На этом флот держится.

— Чего?! Ты зачем нас, моряков в грязь мордой! Чернуху на нас вешаешь. — Возмущался Макс. — Ты же сам моряк. И такие вещи!

— Максим, это я сдуру. — Говорил Данька. — Вы у нас лучшие. Вы, как это, гардемарины.

— Вот, вот. Думай, что говоришь. На рею вздернем.

— Хорошо, парни. Как пел Высоцкий, не клевещи на нашу молодежь, она опора наша и оплот. То есть флот. Я исправлюсь, буду хорошим. — На лице Даньки искреннее раскаяние. Он обычный арлекин, и может надеть любую личину.

Еще полчаса мальчишеского трепа. Потом Данька сказал:

— Что? Пора, наверно. Кончай посиделки. Вам еще вещи складывать.

Они стали прощаться.

— Давайте, поклянемся в дружбе на века, — предложил Славка.

И они принесли клятву.

Данька не спеша пошел домой. Грустно расставаться с друзьями. Не просто стать взрослым. Он вернулся домой, в свою пустую квартиру. Родителей еще не было. Бесцельно слонялся по комнатам. От нечего делать включил телевизор. Плюхнулся в кресло напротив этого ящика. Прикрыл глаза и слушал в пол уха диктора, почти не понимая, что тот несет с экрана. Вернулись родители. Мать и Аркадий пошли переодеваться. После Мария Петровна на кухню. Надо кормит своих мужиков. Аркадий присел на диван. Листал какой-то каталог.

К очередной выставке готовится, — решил Данька.

После ужина все собрались возле телевизора. Извечная привычка людей. Еще древние люди все собирались возле костра или очага. А в новый век все приходят к голубому экрану. Мария Петровна вновь вернулась к своей мысли.

— Даня, может, ты в другой институт подашь документы? В хороший? — Мария села рядом с сыном.

— Мама, а юридическая академия не хороший институт? Туда все идут. — Вот опять начинается. Быстрее подать документы, и все обсуждения прекратятся.

— Хороший. — Соглашалась неохотно Мария Петровна.

Аркадий сказал:

— Вот именно. Все идут. А какой конкурс там. Ты думаешь, поступишь? Туда поступают ребята, у которых связи есть. Родители работают в этой сфере. — Аркадий не стал говорить о том, что и так все знают. Или дать, кому следует, приличную сумму денег, или пойти на платное обучение.

— У меня баллы хорошие. — Даня очень хотел верить в свой успех.

— Ну, в наше время, баллы не самое главное. Может, передумаешь? — Пытался уговорить Аркадий пасынка.

— Нет. Не хочу я в пыли копаться. — Как они не поймут, он решения не изменит.

— Дань, — это мать, — зачем тебе это? Найди что-нибудь поспокойнее. Следователем, видите ли, он хочет быть.

— Не отговаривай ты его. — Аркадий безнадежно махнул рукой. — У него синдром Карибского моря. Ему адреналин в крови нужен. Все равно подаст туда документы.

— Да, Аркадий, я все решил. — Кажется, родители начинают его понимать.

Телевизор что-то бубнил. Но все эти заклинания, для сидящих возле него, не имели смысла.

— Ладно, — согласилась мать. — Я хоть пять лет смогу спокойно жить. Буду знать, что ты на занятия ходишь, а не бандитов ловишь. Хоть в этом мире не так тревожно будет.

— Маша, — Аркадий задумчиво смотрел на Даню, — а ты уверена, что наш Даня не найдет себе приключений здесь.

— Нет, не найду, — начал Данька. — Конечно, не найду.

Лицо Даньки опять было таким искренним. Таким честным. Глаза. Они сияли светом правды.

— За пять лет я могу передумать. А вдруг передумаю. Кончится обучение, и я пойду в нотариальную контору. Или стану юридическим консультантом в фирме. И в полиции есть разные отделы. Я смогу устроиться в отдел, где паспорта выдают, разные справки. Буду, как все нормальные люди на работу ходить. Утром ушел, к вечеру вернулся.

Данька врал. Врал безбожно. Он не говорил родителям, что больше года занимается в спецшколе разведки. Туда его пристроил Андрей Сотников, дядя Максима. Андрей Алексеевич был полковником ФСБ. Давненько в этой конторе заметили способного мальчишку. Зачем волновать родителей. Пусть живут спокойно. Родители, по крайней мере, мать верили сыну. Или делали вид, что верят.

— Вот и хорошо, — сказала мать, — может действительно, Аркадий, он передумает за это время. Старше будет. Сейчас он ребенок, и ему хочется чего-то необычного.

Марию Петровну ни Аркадий, ни Данька разубеждать не стали. Пусть надеется. Потом Даня отправился спать. Даня сел на кровать, взял с тумбочки плюшевого мишку, которого в детстве ему подарил отец. Погладил медведя, словно просил о помощи. Он лег, думая о том, как завтра пойдет в академию, что бы подать документы. Обычная процедура. Но утром Даня проснулся рано, с чувством какой-то тревоги, беспокойства. А возьмут у него документы или нет. Он поднялся. Еще раз проверил, все ли бумаги сложил в полиэтиленовый конверт на кнопочке. Так, аттестат здесь, справка здесь, фотографии. Паспорт то же. Снова лег в постель. Полежал. Пора собираться. Он выпил кофе и отправился в юридическую академию. Данька мог бы сесть на троллейбус, но не стал. Полагал, что прогулка пешком поможет ему сосредоточиться и одолеть собственную робость. Он дошел до академии. Остановился. Прохожие идут туда и сюда, и не подозревают, как гулко бьется сердце в груди Даньки. Чего он так встревожился. Ничего же еще не произошло. Вновь нерешительность охватила его. Может ну ее, эту академию. Заскочить в первый попавшийся троллейбус или автобус, и в какую сторону он его понесет, в ближайший институт и подать документы. Думал Данька, опять труса празднуешь. Не стыдно. Ты — пират. Ты — помощник боцмана на пиратском корабле и струсил. Ноги почему-то не слушались. Данька вспомнил песенку. А когда заходить мне не хочется в клетку, ап, себе говорю я, и делаю шаг. Ап! И тигры у ног моих сели. Ап! И с тумбы мне смотрят в глаза. Ап, и кружатся на карусели. Ап, и в обруч горящий летят. Ап! Данька. Ап! И он пошел. Вошел в здание академии. Большой указатель: прием документов. Данька осмотрелся. Сколько здесь людей. Абитуриентов, конечно, меньше. Больше сопровождающих лиц. Родители, бабушки, дедушки. Все здесь. Некоторые в военной форме. С орденами. А он один. Может Аркадий прав? Черт с ним! Была, не была. Данька подошел к одной из стоек, попросил у девушки бланк заявления. Та дала ему бланк. Даня нашел свободный стол, присел, что бы заполнить. Прочитал первую строчку. Фамилия, Имя, Отчество. Написал четким красивым почерком. Гринев Даниил Александрович. В конце заявления внизу страницы поставил подпись. Снова вернулся к той девушке, у которой брал бланк. Дождался своей очереди, присел на стул. Протянул заявление.

— Вот. — Просто не знал, что говорят в таких случаях. Все понятно и без слов.

Девушка взяла заявление, прочитала, повернул на другую сторону.

— Даниил Александрович, вы что, не видите?

Данька начал было оглядываться. Кто такой Даниил Александрович. Он не привык, что бы его так называли. Его так никогда не называли. Данька. Даня.

— А что я не видел? — Он и представить себе не мог, что упустил.

— На обороте ясно написано: медкомиссия института. Аудитории указаны, где принимают врачи. В любую из них приходите, и если врач считает, что по здоровью вы годны, придете обратно.

— Спасибо. — Если так положено, он готов идти.

Данька взял заявление. Посмотрел номер аудитории. Третий этаж. Бросился туда. Здесь очередь была значительно больше. Он занял очередь. Когда же дойдет до него. Вот дверь в кабинет открылась, и Данька вошел. Врач сидел за столом и не смотрел на вошедшего. Только произнес:

— Проходите.

Данька подошел ближе к столу. Присел.

— Так, — теперь врач поднял взгляд на абитуриента, — давайте ваше заявление. Медицинскую справку из поликлиники.

Даня отдал заявление, извлек из конверта справку. Отдал врачу.

— Так, молодой человек, раздевайтесь до пояса. Давление померяем, послушаем.

Данька снял рубашку, врач измерил давление. Потом взял фонендоскоп послушать легкие. Врач заметил шрамы на теле парнишки.

— Вот это, молодой человек. — Врач показал на шрамы. — Мне надо посоветоваться с главным врачом. Может, у вас противопоказания. В справке ничего не сказано. Но у нас повышенные требования. Одевайтесь, погуляйте в коридоре. Я вас вызову.

Данька вышел.

Что скажет главврач? Вдруг он не годен? Слово то какое. Не годен. Не годный. Никуда! Вдруг его сейчас выгонят.

Врач не собирался звонить главному врачу. Он набрал номер заместителя ответственного секретаря отборочной комиссии.

— Олег Петрович?

— Да, слушаю.

— У меня тут один абитуриент. Подозрительный. У него такие характерные шрамы. Колото — резаная рана. И на пулевое похожая рана. Не знаю. Может, это результат несчастного случая. Посмотрите по базе, не ли криминала. Гринев Даниил Александрович. Жду вашего звоночка, Олег Петрович.

Данька ходил в коридоре, ждал. Было немного душно. Больно много людей здесь. Он подошел к окну, распахнул его настежь. Постоял. Подышал воздухом. Нервно смотрел на часы. Уже час ходит он в коридоре. Когда же его вызовут. Пошел второй час. Данька нервничал все больше и больше. Вот дверь кабинета распахнулась. Выглянула медсестра, пропуская очередного абитуриента на медосмотр. В руке у нее была бумажка. Сестра крикнула:

— Гринев.

Данька бросился к ней.

— Я. Я Гринев.

— Держите. — Медсестра протянула ему заявление и справку. Закрыла за собой дверь.

Данька держал бумаги в руках и никак не мог решиться посмотреть, что написал доктор. Собрался с духом, посмотрел. Годен! Он годен! Да, он годен. И побежал туда, где принимали документы. Подсел к той же девушке, что и в первый раз. Протянул заявление, улыбаясь. Та взяла заявление.

— Даниил Александрович, давайте остальные документы.

Данька вытряхивал содержимое своего пакета. Девушка подшивала бумаги в скоросшиватель. Как она сказала, формировала дело. Потом, вшила конверт. Вложила его аттестат.

— Сейчас фотографии.

— Вот фотографии. — Даня протянул.

— С оборота подписать каждую. — Нервно сказала девушка. — Каждую в отдельности. Потеряются.

С этим было закончено. Фотографии нырнули в конверт. Девушка захлопнула скоросшиватель.

— Вот, — она взяла какой-то бланк, несколько галочек на листе. Расписалась. — Это опись документов. А это памятка, как вести себя в нашей академии. И читайте, что написано. В описи указано время собеседования, кабинет, придете, если найдете свою фамилию на доске объявлений по прохождению конкурса. Доска на первом этаже. Ясно? Если вас в списке не будет, придете сюда, заберете свои документы.

— Все? — Спросил Даня.

— Все, идите, — девчонка устала, нервничала. Достали.

Данька вскочил, прижал к себе эти теперь самые важные в его жизни бумажки и побежал домой. Документы приняли. Надо ждать собеседования. Его, возможно, примут. Тяжелое это занятие, ждать.