Утечка информации

Василий Головачёв, 1995

Как далеко простираются границы Вселенной? Одиноки ли мы в просторах Космоса и когда произойдет первый контакт? Возможны ли путешествия во времени и между параллельными мирами? Где предел человеческим возможностям? Все эти проблемы чрезвычайно актуальны сейчас, в начале третьего тысячелетия. Василий Головачев имеет собственные взгляды на будущее человеческой цивилизации и на устройство мироздания и убедительно отстаивает их в своих произведениях.

ГАРШИН

На следующий день Владислав с утра занимался демонстрацией документальных фильмов, запечатлевших НЛО в разных ситуациях, показывал гостям машинный зал Центра, потом компьютерный отсек отдела, который занимала гордость Ивлева — электронно-вычислительная машина «Рось-2000», знакомил ученых с программой статистической обработки поступавшей со всех концов страны информации.

Информационный центр на гостей не произвел особого впечатления, но сеть станций наблюдения, охватившая практически всю Федерацию, поразила воображение. Гаршин посмеивался в душе, наблюдая, как апломб новых знакомых постепенно исчезает, уступая место удивлению и одобрению.

Потом гостями завладел Березин, увел в свою лабораторию, откуда они ушли не скоро. У Максима тоже было что показать, к тому же в его группе работала Анна.

После обеда Ивлев и Богаев поехали с американскими учеными в Академию наук, а через полчаса после их отъезда вернулся из командировки Рудаков. Как обычно, он был невозмутим, и на широком добродушном лице его не дрогнула ни одна черточка, когда Гаршин неторопливо сообщал ему новости.

— Ой, Миша приехал! — обрадовалась Лена Лисовская, толкая серьезную Веронику Круглову. Жанна Аркадьевна работала за персоналкой и только улыбнулась, кивнув сухонькой головкой.

— Садись, — предложил Гаршин. — А где мистер Губаренко?

— Спасибо, я к себе, — сказал Рудаков. — У вас тут шумновато. А Губаренко в Осколе, там в девятой АСН передатчик барахлит.

— Ой, останься, — попросила Лена Лисовская, краснея. Это было ее тайным страданием — краснеть по любому поводу и без оного, все в отделе знали об этом, и единственным человеком, позволявшим себе шутки в сторону Лены по этому поводу, был ее брат Герман.

— Расскажи что-нибудь, Миша. Что привез, какие новости? Видел нолики?

— Не нолики, а неопознанные летающие объекты, — строго сказала Жанна Аркадьевна, не признававшая фамильярного отношения к объекту ее работы.

— Видел, — сказал Рудаков. — Можно, я потом расскажу? Это долгая история.

— Можно, можно. — Жанна Аркадьевна решительно сменила дискету в компьютере. — Вероника, принеси блок дискет и распечатку прихвати. Леночка, на линии Хабаровск, дай справку.

— Ну вот, всегда так… — Девушки неохотно вернулись к работе.

— Пошли зайдем к Максиму, — сказал Гаршин. — Он тебя ждал с нетерпением. Как-никак искатель — его детище.

Они вышли из наполненного гудением, стрекотом и писками зала в белый тихий коридор. Дверь в лабораторию Березина была приоткрыта, из-за двери доносилась тихая музыка.

Сам Максим колупался во внутренностях новой модели АСН, Дима Шилов что-то яростно паял, Анна за столом склонилась над листом ватмана. Увидев Рудакова, она обрадовалась не меньше Лены Лисовской.

— Миша, ну наконец-то!

И хотя в ее радости звенели только дружественные нотки, наблюдательный Гаршин все же заметил мгновенный взгляд Березина, в котором был вопрос.

Дорого бы дал Максим, чтобы услышать восклицание: «Макс, ну наконец-то!» — подумал Гаршин.

Рудаков распаковал чемодан, достал оттуда в самодельном чехле искатель и положил на монтажный стол. Потом стал вынимать какие-то свертки, пакеты, кассеты и рассовывать по всем шкафам, столам и стойкам: расположение оборудования в лаборатории Березина он знал отлично.

Последним он достал из чемодана невероятной красоты каменный окатыш, отполированный водами Байкала, и вручил Анне.

— Это тебе. По заказу Максима. Лазурит.

— Спасибо, — тихо сказала та, принимая подарок, и удивленно и обрадованно глянула на Березина.

Максим искоса посмотрел на Анну, легкая краска легла на его щеки, но он сделал вид, что ничего особенного не произошло.

— Лазурит… — пробормотал Гаршин, рассматривая переливы синих и голубоватых вкраплений на камне. — С рук небось купил?

— Обижаешь, начальник.

Рудаков, покончив с таинственной сортировкой, поколебавшись, сел на роскошный диван — предмет гордости лаборатории. Где его откопал Березин — диван был выполнен в стиле барокко лет сто назад, — одному Богу известно.

— Теперь он будет сутки сидеть на диване, тупо смотреть в одну точку и мучительно вспоминать, где был и что делал, — резюмировал Гаршин.

— Владислав, — сердито сказала Анна, но Рудаков с каменным выражением лица только посмотрел на Гаршина сквозь прищур век и ничего не сказал.

Характер у Михаила был невероятно сдержанный, ко всему на свете он относился ровно и спокойно и завоевал симпатии даже у строгой Жанны Аркадьевны по прозвищу Жанна д’Арк, что, кстати, тоже не обошлось без помощи Гаршина. Владислава же лично Рудаков поражал не своим спокойствием, а тем, что мог пошутить в ответ так умело, тонко и метко, что не посмеяться шутке было невозможно. К сожалению, происходило это редко, Рудаков был молчуном. К жутким же выпадам Гаршина, которых поначалу пугались все в отделе, пока не разобрались, что за этим стоит взаимопонимание, он относился так же хладнокровно, как глухой к выстрелам.

— Рассказывай, Миша, — жалобно попросила Анна. — Дима, выключи магнитофон.

— Разве можно отказывать женщине, дорогой? — заметил Гаршин с «кавказским» акцентом. — Да еще такойженщине?!

И хотя Гаршин шутил, ему тоже не терпелось узнать, что же нового привез Михаил. Все сотрудники отдела бывали в командировках не раз, в основном как регулировщики автоматических станций, спеша уже по следам событий: то АСН засекли в атмосфере быстро перемещающиеся шары, то кто-то видел неизвестное светящееся тело, то где-то сел на воду или на землю необычной формы аппарат, то разразилась локальная электромагнитная буря… Редко такие путешествия заканчивались официальным утверждением феномена, «узакониванием» собранной информации, особенно устного характера — со слов очевидцев. Но были и удачи: любопытные фотографии НЛО, записи шумов и помех при их пролете судовой и исследовательской аппаратурой и даже любительский кинофильм, снятый участниками одной из археологических экспедиций в Крыму.

Из всех сотрудников отдела лишь одному Рудакову посчастливилось дважды лично наблюдать неопознанные летающие объекты, и не только наблюдать, но и мастерски сфотографировать. Может быть, и на этот раз ему повезло?

— Искатель ваш работает, — сказал Рудаков, искоса посмотрев на Березина. — Но чувствительность слабовата, около двух километров. А обычные локаторы ловят НЛО…

— За десятки километров, знаю. Зато и ловят они обычные НЛО, — задиристо ответил Березин. — Мы же хотим видеть все, вплоть до «исчезающих призраков». А что, неужто встретил?

— Не без того, — вздохнул Рудаков точно так же, как и в комнате Гаршина. — Братья, может, подождем начальника все-таки? Не хочется два раза рассказывать одно и то же.

— Ох и толстокожий ты, Рудаков, — сказал Гаршин, отвернув ослепительно белую манжету рубашки, чтобы взглянуть на часы. Лицо его приобрело обычное снисходительно-внимательное выражение. — В таком разе я вас покидаю.

— Подожди, Владислав, — сказал Березин. — Моя разведка доносит, что к вам с почтой поступила любопытная информация. Не будет ли джинн так любезен…

— Будет, будет, мог бы и покороче, — усмехнулся Гаршин. — Любопытная информация пришла из Карелии. Пост воздушного наблюдения над Соль-озером засек и даже заснял НЛО. Кстати, наших станций там нет, не исключено, что новую модель Ивлев решит испытать именно там. Или на Алтае… или в любом другом месте. Чао, уфологи.

С этими словами Гаршин покинул уютную лабораторию Березина. За Рудакова он «не беспокоился», если тот сразу не поделился впечатлениями поездки, то упрашивать его бесполезно. Михаил был упрям как носорог, а Гаршин не видел в этом особых достоинств, так как сам был уступчив и знал цену выражению: «Упрям — хоть кол на голове теши». Особенно это относилось к оппонентам его прошлых работ, ибо в последнее время новых работ у него не было и слава растущего физика-теоретика его покинула.

Нет, тему свою, которую вел в ФИАНе, — раздел общей теории поля под названием «Теория преобразования энергии», — он не бросил, просто работу в отделе изучения неопознанных летающих объектов он считал случайным эпизодом. А в отделе он оказался по умело аргументированной просьбе Ивлева: тот при встрече сказал, что в движении НЛО много такого, что заставляет задуматься именно над иным принципом преобразования энергии. И он загорелся, согласился, черт его дернул!.. Да, Ивлев умеет убеждать, этого у него не отнимешь. А что вышло на деле? Кинограмм, фотографий, записей — вагон, выводов — нуль! И не видно даже просвета в стене фактов, через который удалось бы разглядеть хотя бы контуры новой теории. Эйнштейн незыблем, как сама истина, хотя и есть в его теории поля вопросы, которые он просто обошел. Впрочем, замахиваться на авторитеты модно, если бы еще и польза от этого была…

Гаршин зашел в свой сектор, поговорил с освободившейся Жанной Аркадьевной, выслушал ее жалобы на увеличение объема заказов — хотя ЭВМ «Рось-2000» и считалась собственностью отдела, но она обслуживала почти весь Центр, а это, по мнению Жанны Аркадьевны, был непорядок, потому что именно в этом она усматривала причину столь долгих поисков решения загадки НЛО.

— Что поделаешь, — улыбнулся Гаршин, — если мы еще не выросли за рамки статистических сводок об НЛО. Вот когда будет теория происхождения неопознанных летающих объектов, тогда…

— Теория теорией, а заказы растут, — сердито ответствовала Жанна д’Арк, вздергивая остренький носик. — Герман из машины не вылезает, сутками блоки меняет, настраивает…

— Вот здесь вы правы. — Гаршин взял Жанну Аркадьевну под локоть. — Персонала у нас маловато, но — будет, обещаю.

Кончилось все тем, что он передал власть до конца дня Герману Лисовскому и уехал в Физический институт.

«Важно не потерять мысль, — думал он, оглядываясь на строгое здание Центра перед тем, как сесть в такси. — Можно забыть формулу, забыть цифровые данные, условия задачи и прочее, но главное — не потерять мысль, которую подарил мне Ивлев, сам не подозревая об этом. Скорость любого материального тела не может изменяться мгновенно, причем на порядок, закон инерции есть закон. Но ведь НЛО наращивает скорость движения именно так — мгновенным скачком. Что, если это следствие временного скачка?! Сдвиг во времени — скачок в пространстве! Что и говорить, мысль великолепная! Такую можно и по миру пустить. Подкину ее Гладышеву и Белецкому, они членкоры, они мохом старых успехов еще не обросли. Ай да я! Сдвиг во времени — скачок в пространстве… Подставим в формулу поля тензор временного изменения и…»

— Куда везти? — спросил шофер.

— В простран… в ФИАН, — поправился Гаршин. — Левоповоротный проспект, двенадцать.