Небывалое неизбежно

Василий Головачёв, 2017

Загадка плато Путорана на Среднесибирском плоскогорье взбудоражила общественность: неизвестный объект, похожий и непохожий на НЛО, появившийся у озера Виви, пропавшая техника, исчезновение людей, срочно организованная научная экспедиция с участием военных. И никакой информации. Журналистам оставалось только гадать и делать самые смелые предположения. Но ситуация оказывается еще более невероятной, в чем скоро предстоит убедиться Назару и Леонтию Хромовым, братьям, офицеру и ученому, ставшим участниками экспедиции в Сибирь. И не просто убедиться, а стать непосредственными участниками событий, которые соединят в себе далекое прошлое Вселенной и возможное будущее человечества…

Композиция 4

Невзирая на лица

Возвращение домой всегда приятно, особенно если твоя миссия выполнена успешно и ты возвращаешься с победой. Так было и на сей раз: Назар открывал дверь квартиры в хорошем настроении и не ждал от жизни никаких неприятных сюрпризов, по крайней мере в ближайшие пару дней.

Жил он в Митино, на улице Барышиха, в шестнадцатиэтажном доме с десятью подъездами, прозванном жильцами «Китайской стеной». Квартиру ему помог приобрести отец, член-корреспондент Российской академии наук, директор отделения ядерных реакторов научно-исследовательского центра «Курчатовский». Сам Назар замахнуться на такие затраты не рискнул бы, хотя последние пару лет, пройдя путь от младшего лейтенанта до капитана, зарабатывал неплохо.

Зато машину он купил себе на свои деньги — роскошный, навороченный, спортивного характера «Ягуар NR» тёмно-вишнёвого цвета, способный разогнаться до «сотки» за четыре секунды.

По стопам отца сын не пошёл. Окончил Московский институт иностранных языков, работал переводчиком при военных делегациях Министерства обороны, увлёкся изучением международных террористических организаций. В качестве хобби всю жизнь занимался воинскими искусствами (в секцию его привёл дядя, тренер по восточным единоборствам), и скоро уже Назар стал известен в кругу любителей боёв без правил, дважды становился чемпионом мира. Затем ему предложили работу в ФСБ, куда он и перешёл после долгих согласований соответствующих спецслужб.

Начал рядовым сотрудником центра по изучению изменённых состояний сознания, показал себя с самой лучшей стороны, так как обладал исключительной интуицией. Познакомился с заместителем начальника Управления спецопераций Горбатовым и уже через год окончил курсы повышения квалификации ФСБ, получив звание младшего лейтенанта. Ещё через год его послали в командировку в Бразилию, поскольку он наравне с английским, итальянским и немецким прекрасно знал испанский. И пошло-поехало, по шесть-семь вылетов за границу в год, четыре медали, два ордена и десяток спасённых жизней соотечественников, плюс ликвидация четырёх террористических банд.

Правда, отец об этом не знал, считая, что сын продолжает работать переводчиком в Минобороны. Зато он жалел, что Назар до сих пор не женился, хотя сам же приговаривал: вино должно настояться, а мужик — состояться.

Приведя себя в порядок после дороги, Назар переоделся в домашнее и, поскольку соскучился по отцу, так как не виделся с ним больше месяца, решил посвятить вечер встрече со старшим Хромовым.

— Привет, директор, — позвонил он ему. — Вам в центре лишние рты не нужны?

— Лишние не нужны, — засмеялся Федот Викторович. — Своих хватает. А что, со службы выгнали?

— Дали отпуск на две недели, вот и звоню кому попало.

Хромов-старший снова рассмеялся. Шутки он понимал и сам любил пошутить.

— Рад твоему настроению. Заедешь?

Вопрос был с подковыркой: отец давно разошёлся с матерью Назара, которая переехала на Украину, в Днепропетровск, и жил с другой женщиной, относившейся к Назару со странной ревностью и неприязнью, отчего он предпочитал чаще встречаться с отцом на нейтральной территории.

— Ты когда будешь дома?

— В восемь.

— Тогда я сразу выезжаю, пока по пробкам помотаюсь, как раз приеду в полдевятого. Что привезти?

— Ничего не надо, у меня всё есть, жду. — Федот Викторович положил трубку.

Размышляя над словами «у меня всё есть» (что бы это значило? Эльвиры нет дома?), Назар спустился в магазин под домом, купил коробку конфет «Столичные», торт, цветы и сел в свой «агрегат», вождение которого всегда приносило ему море удовольствия.

Федот Викторович Хромов жил на улице Генерала Бирюзова, в многоэтажке за решетчатым забором, рядом с трёхэтажным торговым центром «Пятая авеню», который окрестные жильцы называли проще — Пяткой.

Ровно в половине девятого Назар переступил порог отцовской квартиры.

Трёхкомнатная недвижимость Хромова-старшего не блистала роскошью, зато имела прекрасную библиотеку, полученную им от своего отца, деда Назара, хотя Федот Викторович и сам был страстным библиофилом, а поглядеть здесь было на что. Достаточно сказать, что маленький Назар с великим интересом изучал жизнь животных по книгам Брэма тысяча восемьсот девяносто восьмого года издания, а Пушкина читал по шеститомнику библиотеки великих писателей, не пугаясь дореволюционных «ятей» и «ижиц», изданному Брокгаузом и Ефроном в тысяча девятьсот седьмом году.

Хромов-старший был один. Переодевшись в любимый летний халат с ящерицами (ещё мама дарила), он возился в коридорчике, переставляя на полках книги.

— Проходи, я сейчас, — сказал он, стоя на лесенке, — только Бунина найду.

— Читать собираешься? — полюбопытствовал Назар, прислушиваясь к бормотанию телевизора и гадая, дома ли жена отца. — Ты же всех классиков перечитал.

— Хочу вспомнить его стихи, настроение улучшают.

— А где Эльвира… э-э, Эдуардовна?

— Совершает вечерний моцион. — Федот Викторович, седоватый, полный, добродушный, как медведь-панда, слез с лесенки, держа в руке коричневый томик собрания сочинений Бунина, обнял сына, подтолкнул в гостиную. — Обещала быть не позже десяти.

— Ага, а я тут цветы и конфеты… извини, что без мороженого.

— Так ведь и детей нет, если ты фильм^[6] вспомнил. Проходи, не стесняйся, она бы тебя не укусила, если бы дома была.

— Да я укусов змей не боюсь.

Федот Викторович нахмурился:

— Эльвира — хорошая женщина, не смей так шутить.

Назар виновато поёжился:

— Извини, пап, это я не со зла… А мне орден обещали…

— Это хорошо, — смягчился Хромов-старший, отбирая у сына пакеты, цветы, отнёс на кухню, предложил: — Поужинаешь? Есть твой любимый салат из брокколи с яблоками, куриные котлетки.

— От салата не откажусь. — Назар невольно проглотил слюну; он действительно любил салаты из овощей и фруктов, к которым приучила его мама в детстве, и, как видно, отец не забыл об этой его страсти.

— А котлеты?

— Эльвира готовила?

— Ну и что?

— Пару съем.

— Тогда проходи на кухню, там и поговорим. — Федот Викторович начал орудовать у электрической плиты, доставать сковородки, тарелки и прочее. — За что орден дали?

Назар сел спиной к окну, приглядываясь к убранству кухни; кухонный гарнитур Хромовых остался тот же, но убранство кухни стало другим, появилось много цветастых вазочек, стаканчиков, подвесок, подставок и наклеек на холодильнике. При маме кухня выглядела проще и функциональней.

— Так за что орден? — напомнил отец.

— За непричинение большого ущерба государству, — пошутил Назар.

— А серьёзно?

— Я здорово помог нашим мидовцам на Мальдивах.

— На Мальдивах? — удивился Федот Викторович. — Ничего себе, тебя занесло! И что там делали мидовцы?

— Людей спасали.

— Это благородное дело. Ну, и как тебе Мальдивы, понравились?

— Да в общем ничего особенного, жарко, муссоны… хотя вода в море чистая и кормят хорошо. Кокосов свежих много. В отпуск я бы туда не полетел. Там в общем-то и смотреть не на что, никакой экзотики, археологии ноль, памятников старины нет, коралловый песок да пальмы.

— Если хочешь экзотики, махни на Бали, мы с Эльвирой были в прошлом году, жили в отеле «Мулиа», шикарный отель, подводная охота, парапланы.

— Ты рассказывал.

— Или слетай в Японию, полюбуйся на бамбуковый лес в Сагано. Изумительное зрелище! Десятки тысяч идеально выстроенных деревьев! Ровная щётка! Сеть мелких каналов. Очень красиво! Либо устрой экскурсию в Пиннакас, посмотри на скалы Намбунга, почувствуешь такую мощную энергетику!

— Где это — Пиннакас?

— Пустыня в Австралии. — Отец выключил конфорку, быстро сгрузил котлеты на тарелки. — Ешь, я с тобой. Вот салат, майонез, соль, хлеб. Может, винца глоток? Есть «Гварцители», «Айсвайн».

— Благодарю, ты же знаешь, что я не употребляю.

— Ну, я тоже не алкологик, — прищурился отец. — Но выпью, давно вместе не сидели.

Он достал бутылку «ледяного» вина, налил в бокал, поднял:

— За тебя!

Назар ответил ему кивком.

Федот Викторович выпил.

— Отменное винцо! Даже жаль, что ты не ощущаешь вкуса этого божественного напитка. В Боливии бывал?

Назар улыбнулся. Русскому спецназу делать пока в Боливии было нечего.

— Нет.

— Там есть солончак Уюни, недалеко от озера Титикака, сказочное место. Единственное на Земле в своём роде высохшее солёное озеро, заставленное солевыми пирамидками и конусами. Такое впечатление, что они сделаны искусственно. Прямо инопланетный пейзаж.

— Ты там был? — недоверчиво спросил Назар, принимаясь за еду.

— Я нет, был мой сотрудник Веня Губарев. А я зато был в Японии…

— В Сагано.

— И в Сагано тоже, нас после конференции по ядерной энергетике в Нагасаки возили по злачным местам, сначала в Сагано, потом на остров Хасима, остров-рудник, закрытый ещё в прошлом веке. Впечатления потрясающие! Недаром он был внесён в список всемирного наследия ЮНЕСКО.

— Да я не возражаю, пап, — сказал Назар, — на Земле много интересных мест, только не все они доступны. Моя служба не разрешает мне покидать пределы Родины.

— Ты же на Мальдивах был.

— Да, но в составе спецконтингента. — Назар хотел добавить: и под другой фамилией, но не стал. — Так что поеду я, скорее всего, в Сочи или в Крым. Сервис там сейчас на высоте.

— Один поедешь? — с надеждой на другой ответ спросил Федот Викторович.

— С компанией, — засмеялся Назар. — Может, кто из девчонок знакомых присоединится.

— Своей половины, значит, не нашёл.

— Ищу по уму, сам же советовал.

— Я советовал — по сердцу и уму, — проворчал отец. — А если ты умнее всех — кто поймёт? Ладно, я брюзжу просто, ты ещё в свои двадцать девять не безнадёжен. Кстати, если ты в отпуске, рекомендую на пару дней слетать в Питер, на фестиваль «Белые ночи». Мы с Эльвирой собираемся, можешь с нами поехать, на «Сапсане», всего три часа в пути. Гергиев обещает собрать в Мариинке звёзд уровня Нетребко и Лопаткиной.

— Подумаю, — после небольшой паузы пообещал Назар: ехать с новой женой отца в Санкт-Петербург ему не хотелось.

Отец понял его чувства, перевёл разговор на другую тему:

— Рассказал бы, как живут на Мальдивах. Игиловцы туда ещё не добрались?

— Игиловцы нет, а сливки общества — да, и наших полно.

— Ну, радикальных исламистских отморозков теперь везде полно, они способны взорвать себя в любом райском уголке и даже на Луне. Веня Губарев утверждает, что халифат есть зародыш конца цивилизации, и я ему верю. Это ящер, убийца, он обезглавливает, распинает и взрывает, обращает в рабство и готов погибнуть в «священной» борьбе против «неверных», то есть против всего человечества, по сути. А что ты там говорил о сливках?

— Видел компанию из России — сопливые юнцы в золотых цацках и при золотых мобильниках. Хвастались, сколько они тратят в день не заработанных ими денег.

— Ну, это не «сливки общества», а «смывки», они всегда кичатся неправедно нажитым и вседозволенностью. Их действительно можно встретить где угодно. Стыд в обществе потерян, понятие чести и бесчестья не устарело, а исчезло за ненадобностью. И ведь это не лечится… Раньше говорили в застолье: спой что-нибудь для души! И кто-то, не кобенясь, затягивал песню, которую подхватывали все, и души их соединялись. А что сейчас?

— Сейчас тоже поют.

— Ты слышал — что именно? «Ты целуй меня везде, восемнадцать мне уже».

Назар засмеялся:

— Это старая песня, нынче поют: «Уходи и дверь закрой, у меня теперь другой». Хотя встречаются и нормальные русские песни, задушевные, в нашей компании хотя бы. Ты же понимаешь, что в кого заложили, то и выходит наружу. А вы с мамой нас правильно воспитывали, поэтому меня лечить не надо.

Федот Викторович улыбнулся:

— Лечить не надо, а зуб тебе в детстве пришлось-таки менять.

— Так то друг детства выбил, на тренировке. С зубами у нас у всех проблемы. В остальном же всё хорошо, не надо по врачам бегать.

Хромов-старший погрустнел:

— Мне мой двоюродный братец пишет, загибается народ в глубинке. В результате так называемых реформ ликвидировали медпункты и больнички в сёлах, фельдшерско-акушерские пункты, роженицам теперь приходится ездить за сотни километров в городские больницы. Ну, уничтожают медпомощь на корню, и только.

Назар кивнул. Брат отца дядя Митрофан жил в деревне Кореничено, Старицкого уезда, Тверской губернии, и знал проблему не понаслышке: сноха дяди не успела доехать до Твери, рожала по дороге и умерла во время родов.

— Я читал в АиФе, что у нас более двадцати тысяч населённых пунктов вообще не имеют медицинского обслуживания. Жители действительно не успевают добраться до больниц за десятки и сотни километров, мрут по дороге. А министр здравоохранения браво докладывает президенту об открытии очередного супермедицинского центра!

— Всё правильно, сынок, кому-то выгодно, чтобы россияне вымирали. Нам-то не страшно, мы в столице живём, кто-нибудь да приедет по вызову, хотя и у нас сократили целые отделения в сотнях больниц. Однако не будем о грустном. Не народ управляет страной и даже не президент.

— Ты ещё добавь — олигархи.

— А что, разве не так? Да как их ни называй — это нелюди в человечьем обличье! Со времён Древней Греции известно, что олигархия — самый гнусный, самый людоедский, самый античеловеческий режим! А чиновники типа наших министров здравоохранения, образования и культуры изо всех сил дуют в паруса гигантских яхт народоубийц, пытаясь быть такими же и купаться в роскоши.

Назар засмеялся:

— Эк тебя достали проклятые олигархи. Небось сократили финансирование на какой-нибудь проект? Впрочем, мы с тобой два сапога — пара. Ты ощущаешь мир абсолютно так же, как и я.

— Так ведь я не ради красного словца критикую власть, я добра хочу своему народу. Кто за него заступится кроме нас?

— Согласен, только армия и ядерный центр. Шучу. Но такие проблемы за кухонным столом не решаются, пап, только портят настроение.

— Что ж, будем считать, что ты уже начал думать, — улыбнулся Федот Викторович, наливая в чашку кипятка. — Заварки свежей у меня нет, только пакетики, тебе какой?

— С эхинацеей есть?

— А как же, для тебя берегу. — Федот Викторович подал сыну коробочку с изображением цветка эхинацеи. — А я обычный чёрный пью, он тоже неплохо снимает напряжение. Конфеты?

— Варенье.

— Твои вкусы не меняются. — Федот Викторович достал банку с черносмородиновым вареньем.

— Зачем менять то, что полезно и приносит удовольствие?

— Тем более что во все конфеты теперь суют пальмовое масло, — подхватил Хромов-старший. — Ну что, пойдём в зале посидим?

— Давай помогу убрать со стола.

— Не надо, я потом сам уберу.

Перенесли в просторную гостиную, стены которой представляли книжные стеллажи, чашки с чаем и вазочки с вареньем, и Назар устроился на любимом диване. Он никуда не торопился, проблемы временно отступили, и ему было хорошо.

Федот Викторович сходил на кухню, вернулся с бокалом вина.

— Побалую язык, пока никто не ругает за пьянство.

— Можно интимный вопрос? — спросил Назар.

— Валяй, — кивнул благодушно настроенный отец.

— Почему вы разошлись с мамой? Ты никогда не объяснял.

На лицо отца легла тень. Он сделал глоток, помолчал.

— Когда муж и жена — Близнецы по западному календарю, это всё равно что в семье четыре разных человека, поэтому уживаются они редко. Мы не смогли.

— Не сошлись характерами?

— Как раз сошлись, во многом смотрели на мир одинаково, но и разного было много. Мне что-то казалось… ей что-то… ревновали, ссорились…

— Зря ревновали?

Федот Викторович поиграл бровями, разглядывая бокал, наметил улыбку.

— Я не ловелас, сынок, если ты об этом. Но кто доставляет себе страдания, отказывая в том, чего желает, тот является таким же грешником, как тот, кто не отказывает. Кажется, Екклезиаст сказал… а может быть, не он.

Назар понимающе усмехнулся:

— Ответ философский, понимай как хочешь.

— Надеюсь, ты поймёшь правильно. — Федот Викторович поднял бокал. — За прекрасных дам и других мифических персонажей!

Сделал глоток.

Назар ответил, подняв чашку с чаем рубинового цвета.

Посидели, поглядывая друг на друга.

— Осуждаешь? — спросил наконец отец небрежно.

Назар понял его состояние. Эльвира была моложе мамы на пятнадцать лет и очень красива, но Хромов-старший не мог забыть счастливых лет, прожитых вместе с мамой Назара Катей, и очевидно жалел, что они разошлись.

— Нет, — ответил Назар искренне. — Не осуждаю. Не имею права. Это было обоюдное решение. Но я люблю вас одинаково обоих.

Федот Викторович допил вино, вышел на кухню и вернулся с новой чашкой чая, сел рядом.

— С Леоном видишься?

— Редко, — признался Назар; с братом он действительно не встречался с начала года, хотя тот жил в Москве, а не в другом городе.

Леонтий Хромов был старше его на шесть лет, работал в ядерном центре на Курчатова и слыл главным специалистом Академии наук в области суперструнных теорий. После распада семьи он переселился на съёмную квартиру, потом после смерти бабушки переехал в её скромную комнатушку на улице Зорге, в старую «хрущёвку» с тремя соседями, да так там и остался. Будучи анахоретом по натуре, в особых удобствах Леонтий не нуждался, главным для него были не бытовые условия, а работа в Курчатовском НИЦ и возможность заниматься наукой. Развод отцу он не простил и в его доме не появлялся годами.

— Навестил бы, как он там… — Федот Викторович криво улыбнулся. — Не звонит, не советуется…

— Да у него вроде бы всё нормально… — Назар не договорил, клипса мобильного коммуникатора в ухе сыграла мелодию Штрауса. Назар глянул на экранчик смартфона, высветивший номер абонента, поднял брови. — Да вот и он сам лёгок на помине… слушаю, братишка.

Федот Викторович встал было, но сел снова, вопросительно и удивлённо глядя на сына. Покрутил головой:

— Надо же… словно чует, что мы о нём говорим.

— Назар, ты где? — раздался журчащий ручейком голос Леонтия; в детстве он хорошо пел.

— В Москве, у отца. Мы как раз тебя вспоминали. Не хочешь к нам присоединиться?

Леонтий помолчал.

— Я… дома… ты мне нужен.

— С удовольствием пообщаюсь. Сегодня, наверно, уже поздно? Завтра могу.

— Нет, сейчас… — Леонтий снова выдержал паузу. — Срочно.

Назар насторожился. Мало обращавший внимание на неприятности, импульсивный, открытый Леонтий никогда не говорил таким странным тоном.

— Что случилось?

— Приезжай побыстрей, объясню. — Брат выключил телефон.

Назар посмотрел на отца.

— Что-то произошло, но говорить не хочет, просит приехать.

— Я с тобой! — засуетился Федот Викторович.

— Не лучшее решение, — покачал головой Назар. — Я попробую уговорить его приехать к тебе. Если ему нужна помощь, при тебе он не станет ничего просить.

Федот Викторович погас, дрожащей рукой пригладил волосы.

— Ты прав, он перестал со мной общаться. Узнай, что у него за проблема, и позвони, я всегда помогу.

— Позвоню. — Назар допил чай и расстался с отцом, размышляя, зачем он понадобился брату так внезапно.

Старая девятиэтажка Леонтия Назарова была окружена строительной техникой: дорожники ремонтировали проезды и укладывали новый асфальт, — поэтому машину удалось припарковать только у соседнего дома. Назар направился к подъезду, чувствуя, что к ночи похолодало, и жалея, что не надел куртку. Наткнулся на человека, в котором с удивлением узнал брата.

— Леон?! Привет! Что ты тут делаешь?

Леонтий шарахнулся прочь, потом узнал Назара, бросился к нему, сжал руку.

— Как хорошо, что ты приехал! Не знаю, как быть!

Одет он был в обычный клатч-костюм клерка — курточка на белой футболке с изображением тигра, и выглядел подростком, несмотря на то что был старше Назара. Бриться Леонтий ленился, зарастая иногда щетиной до нелюбимого Назаром состояния «йети», примерно как в настоящий момент, а всклокоченная шевелюра, не знавшая расчёски, и очки превращали его в студента, проспавшего всю весеннюю сессию.

— Что случилось?

Радость Леонтия угасла, он отвёл глаза в сторону.

— Понимаешь, они замок сменили.

— Кто они?

— Соседи… кавказцы…

— Какие ещё кавказцы? Идём к тебе, расскажешь подробней.

— Мой ключ не подходит… они замки сменили… не думал, что до этого дойдёт.

Назар взял брата под локоть, почуяв, что он дрожит, усадил на лавочку у подъезда.

— Рассказывай.

— В общем, у меня здесь комната… бабушкина…

— Я помню. Сколько раз я тебе предлагал продать её и купить нормальную двушку.

— Обещали снести дом… расселить… да и денег таких нет, чтобы двушку купить.

— Отец бы помог, я, родные.

Леонтий сморщился.

— Не привык я просить.

— Ну и дурак! Так что произошло?

Леонтий вздохнул и, запинаясь, глотая окончания слов, поведал свою историю конфликта с соседями.

Корнями эта история уходила в начало века, когда родился бизнес чёрных риелтеров. Бандиты с целью «принуждения к сделке», чтобы люди добровольно освобождали свои доли квартир, подселяли на спорную жилплощадь «бригаду» парней, преимущественно с Кавказа, и те устраивали в квартире филиал маленького бытового ада, заставляя соседей либо продавать свою комнату по цене в четыре-пять раз дешевле рыночной, либо выкупать оставшуюся жилплощадь, но уже в пять раз дороже.

Практически то же самое произошло и с Леонтием, хотя он никогда не жаловался на своё житьё.

От бабушки ему досталась комната в трёхкомнатной квартире «хрущёвского» типа, и в один прекрасный момент в квартире объявились горячие кавказские парни, вынуждая его совершить сделку по известной криминальной схеме. Он отказался, комната его устраивала, жил он один, не думая о женитьбе, да и дома появлялся только чтобы провести ночь, три месяца терпел издевательства «бригады» и старался как можно меньше бывать на своей территории. И вот его впервые не впустили в квартиру, заменив замки.

— В полицию обращался? — спросил Назар, раздумывая, стоит ли вмешиваться, и прикидывая соотношение своих средств и возможностей.

— Обращался, — уныло кивнул Леонтий. — Участковый сказал — побесятся ребята и прекратят. Посоветовал продать комнату.

— Деловой. Или в доле. Им нужна твоя жилплощадь, чтобы продать потом всю квартиру дороже.

— Понимаю…

— Сколько их?

— Было трое.

— Пошли. — Назар вскочил, подал руку брату.

Леонтий сделал шаг к двери подъезда, но остановился.

— Мы же не войдём, дверь закрыта.

— Ничего, попытаемся, позвонишь и крикнешь — вещи хочу забрать!

— Они психи без тормозов, из кухни выталкивают, ножи кидают, я даже пистолет видел.

— Странно, вроде бы времена другие настали. Пистолет, говоришь? Это хорошо.

— Может, лучше полицаев вызовем? Тебе поверят.

Назар рассмеялся:

— У меня на физии написано, что мне можно верить?

— Ты же чекист, у тебя корочки красные.

— Ладно. Сначала сами попробуем.

Вошли в подъезд, поднялись по лестнице на третий этаж. Назар встал сбоку от обитой деревянными планками двери квартиры брата, чтобы его не было видно в дверной глазок.

— Звони.

Леонтий нажал кнопку звонка. Из квартиры донеслось приглушённое мяуканье. Доносившаяся изнутри музыка стихла. Но к двери никто не подошёл.

Назар кивнул.

— Звони, пока не откроют.

Леонтий начал нажимать на кнопку. После пятого мява из-за двери донёсся гортанный голос:

— Чего надо?

— Это Леон… откройте… вещи заберу.

— Какие ещё вещи?

— Мне рубашка нужна… и лекарства, — нашёлся Леонтий.

— Тебе дали три дня на размышление. — Говорил с акцентом, так что не приходилось сомневаться в национальности соседей Леонтия.

— Я ещё не решил…

— Вот когда решишь — приходи.

— Но я тут живу!

— Это ты своей бабе скажи.

— Козлы! — сорвался Леонтий, забарабанив по двери кулаками. — Козлы волосатые! Откройте! Я полицию вызову!

Назар усмехнулся про себя. Брат случайно произнёс слово «козлы», всегда почему-то приводящее в неистовство аллахакбаровскую братию. Они должны были отреагировать.

Они и отреагировали.

Загремела щеколда, провернулся ключ в замке, дверь открылась. На лестничную площадку шагнул молодой кавказец в чёрно-серой майке с рисунком виселицы и чёрных трениках, бородатый, с густыми бровями и характерным восточноазиатским загаром. Нос у него был прямой, длинный, нависавший над узкими прямыми губами.

— Ты что сказал, падла?! Я же тебя на куски покрошу!

Назар вышел из-за двери и нанёс короткий удар в спрятанную под бородой челюсть парня.

Кавказца унесло в прихожую. Пролетев по воздуху пару метров, он влип спиной в вешалку и свалился на загаженный пол, потеряв способность соображать.

Назар скользнул за ним, прислушиваясь к голосам за дверями комнат и разглядывая неуютный, заваленный скарбом, грудами каких-то вещей и коробок, коридор «хрущёвки». Пахло здесь кожей, потом, мочой и жареным луком.

Из-за двери ближайшей справа по коридорчику комнаты выглянул ещё один парень кавказской национальности, помоложе, с небольшой бородкой и татуировкой на шее, но не в серой майке, а в голубой футболке и синих тренировочных штанах с раздутыми коленями. Глаза его расширились: он увидел приятеля на полу в прихожей и гостя в двух шагах от себя.

— Т-ты к-кто?.. Чего тут?.. Бакыр, вставай… ах ты, сука! Обух, наших бьют!

Парень прыгнул к Назару, вытаскивая ниоткуда, буквально из воздуха, нож и целя в лицо капитана.

Назар отклонился ровно на столько сантиметров, чтобы лезвие ножа прошло мимо щеки, перехватил руку парня, выбил нож и, продолжая движение, используя инерцию выпада, выкрутил руку нападавшего и бросил его через себя в стену коридорчика, сбивая висящее на стене корыто.

Вскрик, грохот, стук рассыпающихся коробок, тишина.

Назар нагнулся, подобрал нож — самодельный, хорошо заточенный, с массивной металлической рукоятью.

Из туалета слева по коридору выбежал ещё один молодой парень, белый, славянской внешности, с петушиным гребнем из волос на бритой с висков голове, накачанный, с мясистым складчатым затылком. На нём были только чёрные шорты, да и те не застёгнуты.

Обстановку он оценил быстро, метнулся в комнату, и Назару пришлось ускоряться, чтобы пресечь попытку жильца взяться за оружие.

В комнате царил неописуемый бедлам, словно здесь жили не люди, а стадо обезьян. И запахи в ней стояли не приятнее, чем в псарне.

Здоровяк сунул руку под диванный валик, и Назар метнул нож — особым вывертом, чтобы попасть в цель не лезвием, а рукоятью.

Расчёт оказался точен. Нож врезался в складчатый загривок мужика, тот хекнул и сунулся носом в диван, не успев до конца вытащить пистолет.

Назар подошёл, двумя пальцами вынул из его ослабевшей руки пистолет, старенький «макаров», для верности выщелкнул обойму, проверил патрон в стволе, замотал пистолет в полотенце, лежащее на диване. Рывком за майку поднял здоровяка на ноги, вывел в коридор, мычащего, толчком в спину послал к приятелю в синих трениках. Туда же притащил за руку первого «джигита». Впустил Леонтия:

— Заходи.

Брат круглыми глазами уставился на парней, сидящих и лежащих на грязном полу коридора.

— Ты их… отколошматил?!

Назар усмехнулся, протянул ему свёрток с пистолетом.

— Положи пока в свою комнату. Ты говоришь так, будто это они тебя защищали, а я над ними надругался.

Леонтий смутился:

— Да нет, я просто не предполагал…

— Что?

— Что так запросто…

Назар нагнулся к самому старшему из троицы — бородачу в серо-чёрной майке, пошлёпал его по щекам.

Бородач очнулся, открыл мутные глаза, дёрнулся, но капитан упёр ему в шею кулак.

— Лежи смирно. Фамилия, имя.

Бородач дёрнулся сильней, пытаясь встать.

Назар надавил на адамово яблоко «джигита».

— Шею сломаю! Имя, фамилия! Третий раз спрашивать не буду.

— Мирзоев… Ризван…

— Чечня, Дагестан?

— Ингушетия…

— Ты тут главный?

— Ну…

— Отвечай!

— Я.

— Кто вас сюда поселил?

— Мы сами… живём давно… временный подселений…

— Не ври, я был здесь в марте, вас не было. Сказки о временной регистрации будешь рассказывать следователю. А от степени твоей искренности будет зависеть твоя дальнейшая судьба. И здоровье. Кто вас сюда подселил?

Бородач бросил взгляд на лежащих рядом приятелей.

— Макаров…

— Тот здоровяк с петушиным гребнем?

— Не-е… это Обух… Макаров главный…

— Кто он такой, ваш Макаров?

— Участковый.

— Врёт, — сморщился Леонтий. — Фамилия нашего участкового Деревянко.

— Макаров сам бывший мент…

— Организовавший бизнес по «выдавливанию» клиентов со спорной жилплощади, так? Ладно, разберёмся. Где его можно найти?

— Не знаю…

Назар надавил на кадык парня так сильно, что у того вылезли глаза.

— Он тебя замочит! — прохрипел бородач.

— Ну, это мы ещё посмотрим. Леон, зайди к ним, поищи мобильники, я ознакомлю с их содержимым кое-кого из прокуратуры.

— Мы тебя… всо равно…

Назар ткнул в шею Мирзоева костяшками пальцев, бородач закатил глаза, перестал извиваться.

Зашевелился фактурно разрисованный и постриженный качок, которого Мирзоев называл Обухом. Он оказался сговорчивее кавказца, сразу прочувствовав силу допрашивающего. На вопрос Назара: где можно найти Макарова? — Обух ответил:

— Мы не знаем, где он живёт, общались только по телефону да пару раз встречались у метро «Краснопресненская».

— Номер телефона помнишь?

— Не-а…

Назар замахнулся, и Обух испуганно отшатнулся, втягивая голову в плечи, ударился спиной о корыто.

— Баблом клянусь, не знаю!

Леонтий принёс три мобильных телефона: два несвежих «Самсунга» и один крутой, навороченный «Смарт» в платинового цвета футляре.

По тому, как сверкнули глаза Обуха, Назар понял, что всей троице есть что скрывать.

— Твой? — показал он смартфон.

Здоровяк замотал головой:

— Ризвана…

Назар привёл в чувство бородача.

— Телефон Макарова!

— Мы… тэбэ… голову…

Назар дёрнул бородача за мочку уха с такой силой, что тот взвыл.

— Телефон Макарова! Ещё раз повторю вопрос, и тебе придётся долго лечиться!

— Девятьсот восемьдесят… четыре шестёрки…

— Крутые номера у бывших ментов, — бледно улыбнулся Леонтий. — Что ты собираешься делать?

— Позвоню, приглашу на рандеву, объясню ситуацию.

— Ты нэ панимаэшь, с кем связался, — прохрипел бородач.

Назар покачал пальцем перед его носом:

— Это ты не понимаешь, подонок, с кем тебя свела судьба. Леон, скотч есть?

— Не знаю. — Леонтий сконфузился под взглядом брата, заторопился к себе. — Сейчас поищу.

Скотч нашёлся.

Назар связал всем троим «джигитам» руки, усадил на полу спинами друг к другу, набрал номер телефона заместителя начальника Управления:

— Товарищ полковник, Хромов. Не поздно?

— Что так официально, капитан? — добродушно спросил Горбатов.

— Есть проблема. На моего брата наехала банда «гостей с юга», их подселили к нему, чтобы вынудить продать долю в трёхкомнатной квартире. Сменили замки, по сути выгнали на улицу, угрожают. Я их задержал, теперь хорошо бы отправить в «обезьянник» на пару дней, пока я буду искать главаря.

— Оно тебе надо, капитан? Вызови полицию, объясни причину инцидента.

— Это их не остановит, их бугор — бывший мент.

Горбатов помолчал:

— Не надо было тебе в это дело ввязываться.

— Уже ввязался. И если этим подонкам не давать отпор, на голову сядут.

— Ладно, жди, свяжусь кое с кем, помогут. Говори адрес.

Назар продиктовал.

— Приедут из области, позвони потом.

— Спасибо, товарищ полковник.

— Ну, что? — поинтересовался Леонтий, когда разговор закончился.

— Сейчас заберут твоих обидчиков. Но проблему надо решать радикально.

— Как?

Назар присел на корточки перед бородачом Мирзоевым.

— Вами будут заниматься другие люди, гусь залётный, но запомни одно: как бы дело ни повернулось, сюда возвращаться не советую. Резать людей будешь в своём ауле, если тебе позволят это делать. Я же со своей стороны обещаю: возникнешь на моём горизонте — не пощажу! Как понял?

Бородач оскалился:

— Ты кто такой вообще?! Крутой, да?! Мы крутых на рэмни рэжем!

Назар поморщился:

— Значит, не понял. — Поймал ухо бородача, дёрнул вниз, едва не сломав ему шею; Мирзоев охнул. — Тебя за одни угрозы лет на пять упекут! И главаря я вашего достану, не скроется.

Раздался звонок в дверь.

Назар выпрямился, посмотрел на часы.

— Что-то они рано приехали… открой.

Леонтий бросился к двери, заглянул в глазок.

— Двое… мужик и женщина… молодая…

— Женщина? — Назар на всякий случай привёл себя в боевое состояние, открыл дверь. — Вам кого, граждане?

Гости на лестничной площадке переглянулись.

— Вы Хромов? — неуверенно проговорила женщина, красивая шатенка с пепельного цвета волосами, стройная, зеленоглазая, с яркими ненакрашенными губами. Одета она была в серо-серебристый летний костюм: юбка до колен, курточка, белая блузка, туфли на высоком каблуке, удлиняющие стройные лодыжки, сумочка-клатч.

Её спутник выглядел харизматичным напарником, предназначенным сопровождать, защищать, пресекать, вызывать если и не страх, то уважение. Черноволосый, со стрижкой «милитари», прямоносый, с серыми стальными глазами и мощной челюстью, он был олицетворением закона наподобие американских копов. Не то чтобы особо мускулистый, он был выпукло-мясистым и олицетворял собой некую непреодолимую служебную силу.

— Мы оба Хромовы, — покосился на брата за спиной Назар. — Какой именно вам нужен?

— Леонтий Федотович.

— Это я, — сказал Леонтий.

— А вы кто? — вежливо полюбопытствовал Назар.

Женщина достала из сумочки удостоверение, раскрыла.

— Полковник Волконская. Это капитан Кружилин.

— Как интересно, — хмыкнул Назар, бросив взгляд на разворот удостоверения. — Кажется, мы в одной конторе служим?

— Вы?

— Капитан Хромов, Назар, УСО.

Гости снова переглянулись.

— Может, впустите? У нас разговор к вашему брату.

— Проходите, — отступил Назар. — Только не пугайтесь, тут у нас случились небольшие разборки с соседями, ждём конвой, чтобы отправить всех в СИЗО.

Гости вошли в коридор, остановились, разглядывая сидящих на полу «джигитов».

— Что здесь произошло? — спросила Волконская; ноздри её носа пошевелились, она ощутила запахи квартиры.

— Извините за свинарник, товарищ… как к вам обращаться, по званию или…

— Ефросинья Павловна.

— Фрося, — расплылся в улыбке Леонтий, споткнулся о колючий взгляд спутника Волконской, стёр улыбку с лица. — Извините…

— Чёрные риелторы, — кивнул на троицу Назар. — Пытаются заставить брата продать часть квартиры, его долю, за смешные деньги. Не обращайте на них внимания. Леон, проводи гостей в свои апартаменты.

Массивный спутник Волконской оторвал взгляд от «джигитов», оценивающе глянул на Назара, и тот вдруг почувствовал, что этого человека надо опасаться.

Леонтий проводил пару в свою комнату.

Раздался ещё один звонок в дверь.

Интуиция подсказала, что приехала обещанная Горбатовым помощь.

Назар открыл входную дверь.

На лестничной площадке ждали пятеро: мужчина в гражданском костюме, хмурый и недовольный, и четверо парней в форме ОМОН.

— Капитан Хромов? — спросил мужчина.

— Он самый.

— Капитан Калюжный, Красногорский ОББ.

— Очень приятно.

— Клиенты с вами?

— Забирайте, — отошёл в глубь коридора Назар.

Парни в камуфляже заученно вскинули оружие, скользнули в квартиру, осматриваясь.

Капитан Калюжный проследовал за ними.

— Мы трэбуэм адвоката! — зло проорал Мирзоев.

— Будет вам адвокат, — равнодушно пообещал Калюжный, принюхиваясь. — Ну и запашок! Выводите.

Назар протянул капитану нож и свёрток с пистолетом.

— Это их ствол и перо.

Из комнаты Леонтия выглянул насупленный спутник Волконской, оглядел компанию, скрылся.

— Кто это? — бровями показал на дверь Калюжный.

— Контора, — сказал Назар.

Капитан кивнул, хотя вряд ли понял, что за «контору» представляет выглянувший верзила.

Притихших «выживателей» вывели из квартиры.

— Куда повезёте? — спросил Назар Калюжного.

— Приказано доставить в УВД СЗАО, разбираться будете сами. Напишите заяву, обрисуйте поведение этих отморозков.

— Подождите минуту.

Назар зашёл в комнату Леонтия, в которой тоже царил бардак, но иной, по сравнению с беспорядком в других комнатах, интеллигентски-информационный.

— Прошу прощения, дамы и господа, Леон, выйди.

— Что ещё? — нахмурился спутник Волконской, не пожелавший сесть, в то время как она присела на краешек дивана. Голос у него был низкий и доносился словно из погреба.

— Мои намеренья прекрасны, — одарил его детской улыбкой Назар. — Мы только покурим гашиш.

Леонтий фыркнул, выходя к нему.

— Напиши объяснительную записку для органов. Опиши всё, что было, как они издевались, угрожали, вели себя нагло, по-хамски, упомяни главаря, бывшего мента, и всё такое прочее.

Леонтий вернулся в комнату и не выходил пять минут.

Назар и капитан Калюжный за это время успели сказать три слова, два Назар: холодно на улице? — одно капитан: тепло.

Леонтий принёс сочинение.

Калюжный бегло прочитал текст, кивнул, свернул листок бумаги и вышел со словами:

— Всего хорошего.

— Сердитый мужик, — сказал Леонтий.

— Будешь сердитым, от ужина небось оторвали. Приказ выполняет. По своей инициативе он вряд ли сюда заглянул бы. Чего хотят гости?

— Да мы ещё не успели объясниться. Пойдём, поговорим.

— Они не станут при мне говорить.

— Без тебя я сам с ними не стану лясы точить.

— Ладно, давай пообщаемся с чекистами.

Гости скрестили на вошедших вопросительные взгляды.

— Леонтий Федотович, у нас нет вопросов к вашему брату, — проговорила Волконская.

— Без него разговор не состоится, — заявил физик.

— Капитан, вообще-то вам лучше побыть за дверью, — сказал спутник Волконской.

— Он останется! — упёрся Леонтий. — Либо разговора вообще не будет. Я не служу в вашей ЧК.

Волконская улыбнулась:

— Меня предупреждали, что у вас тяжёлый характер.

— Потому что золотой.

— И шутить вы умеете.

— Его вывести? — боднул воздух лбом Кружилин, мрачно глядя на Назара.

— Попробуй, — усмехнулся Назар.

— Отставить, капитан, — сухо сказала Волконская. — Пусть слушает, всё равно они потом будут обсуждать наш визит. Только предупреждаю, капитан Хромов, разговор сугубо конфиденциальный, разглашение информации чревато.

— Я давно так работаю, — пожал плечами Назар.

— Тогда слушайте, только присядьте, разговор не минутный.

Леонтий сгрёб с дивана книги, стопки дисков, кассеты, флэшки, наушники, освобождая место, повернул к Волконской разлапистое кресло со множеством приспособлений, напомнившее Назару зубоврачебное.

— Присаживайтесь, удобно.

Волконская пересела, братья устроились вместе на диване.

— Вы что-нибудь слышали об исчезновении самолёта?

Леонтий посмотрел на брата, наморщил лоб.

— Я телик не смотрю… Где? За бугром?

— Я тоже не слышал, — признался Назар. — Только что из командировки.

— Тогда слушайте. — Волконская начала рассказывать о появлении над территорией России объекта, получившего условное название Динло.

— Как? — не понял Назар.

— Динло, аббревиатура слов «дикий неопознанный летающий объект».

— Почему дикий?

— Сейчас узнаете.

Рассказ длился четверть часа.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

6

Фильм «Бриллиантовая рука», знаменитая фраза героя Папанова: «Бабе цветы, детям мороженое».