Противостояние

Василий Арсеньев, 2023

После увольнения из полиции Андрей Ковалев пытается справиться с депрессией при помощи алкоголя. И только известие о новой работе возвращает его к жизни. Андрей становится сотрудником службы безопасности в одной частной компании, тесно связанной с правительством. И вскоре он оказывается вовлечен в судьбоносные для страны события…

Глава вторая. Между Западом и Востоком

Московская область. Пять лет спустя

— Милый, где ты? — прозвучал тёплый женский голос. — Ты как будто не со мной…

Андрей Ковалёв почувствовал нежное прикосновение, обернулся и встретился взглядом с той, которую любил больше жизни.

— Марина? — выдохнул он, прижимая жену к груди. — Как же я соскучился по тебе!

— Что с тобой? — удивилась женщина, вглядываясь в его глаза. — Ты какой-то странный сегодня! Ты хорошо себя чувствуешь?

— Я так счастлив, что ты снова со мной, — говорил Андрей Ковалёв, осыпая жену поцелуями. — А где это мы?

Он огляделся по сторонам. Вокруг расстилалась зелёная лужайка, залитая лучами солнечного света.

— Это рай?

— Говорят, с милым рай в шалаше, — улыбнулась женщина. — Я так рада, что мы с тобой смогли вырваться на Украину… Здесь живут добрые красивые люди. Я люблю этот гостеприимный народ!

— Украина? — остолбенел Андрей Романов. — А как мы оказались тут?

— Да что с тобой такое? — всплеснула руками женщина. — Похоже на потерю памяти. Ты разве не помнишь, как твой отец помог нам?

— Мой отец?! Он старый чекист, ему нельзя доверять! — вскричал вдруг Андрей Ковалёв, вскакивая с места. — Марина, бежим отсюда!

Он схватил жену за руку, увлекая её за собой. В этот момент в небе послышался шум. От фюзеляжа летящего самолёта оторвалась бомба и со свистом грянулась вниз. Прогремел оглушительный взрыв. Андрей Ковалёв рухнул на землю. Немного погодя, он нетвёрдо поднялся на ноги и обернулся. Дымилась глубокая воронка, на краю которой неподвижно лежало тело женщины в белой вышиванке, запятнанной кровью…

— Марина! — завопил мужчина и бросился к ней. — Марина, очнись! Вставай. Я не могу потерять тебя снова…

Умываясь слезами, Андрей пытался оживить жену, но все его усилия оказались тщетны. Марина была мертва. Тогда он подхватил бездыханное тело и понёс его. Солнце скрылось за тучами, хлынул проливной дождь. На землю опустилась тёмная ночь. Вдали замерцали огни большого селения.

— Помогите! — крикнул Андрей Ковалёв и припустил изо всех сил. Он вбежал в дом, из которого доносились голоса, и замер на месте. Посреди притихшей хаты за длинным столом сидели люди в нацистской форме, они уставились на непрошеного гостя.

— Нет, такого не может быть… Это просто сон! Война давно кончилась… — прошептал Андрей, повергая мёртвое тело жены наземь и пытаясь ущипнуть себя за руку.

— Москаль… Російський шпигун! Хлопці, хапайте його — с этими словами нацисты набросились на врага и поволокли его во двор, где был разожжён высокий костёр. Огненное пламя обдавало чудовищным жаром. Нацисты были готовы кинуть «шпигуна» в огонь, но их остановил суровый властный голос:

— Стойте! Убить его мы всегда успеем.

В свете костра мелькнуло знакомое лицо со шрамом.

— Не может быть! — вскричал Андрей Ковалёв. — Вася? Вася Егоров? Ты… с ними?!

— Проснись, Андрей, — раздался вдруг как бы глас с неба, подобный раскату грома. — Да, проснись же ты!

***

Андрей Ковалёв чуть приоткрыл глаза. Тень нависла над ним.

— Что тебе надо? — огрызнулся он. — Уходи, отец…

— Вставай, Андрей. Поднимайся.

— Оставь меня, — Андрей Ковалёв отмахнулся рукой и повернулся на другой бок.

— Ну, уж нет! Ты от меня так просто не отделаешься!

Грубая сила потянула мужчину за плечо и швырнула на пол. Он ударился и вскричал:

— Что ты делаешь? У меня голова болит!

— Голова у тебя болит от беспробудной пьянки, — возразил Владимир Ковалёв. — Ступай — прими душ. Нам с тобой надо поговорить…

Мужчина схватился руками за голову, в которой больно стучали молоточки, протёр глаза и опустился на кровать.

— Мне бы опохмелиться, — крикнул он. — Отец, принеси пива!

— Забудь о пиве, сынок. Прими-ка, вот. Авось, легче станет, — сказал Владимир Ковалёв, протягивая банку рассола. Мужчина схватил её и жадно прильнул губами.

— На кого ты стал похож, Андрей?! — сокрушался его отец. — Посмотри-ка на себя в зеркало. Осунулся, побледнел, поседел…

— Мои седины не связаны с запоем, — мрачно усмехнулся Андрей Ковалёв и застонал от боли в виске.

— Плохо тебе, сынок, да? А будет ещё хуже, если не прекратишь эту пьянку, — сурово выговорил Владимир Ковалёв.

— Только давай без нотаций, отец. Я уже давно не подросток.

— А ведёшь себя как маленький ребёнок. Ступай — прими душ. Нам с тобой предстоит разговор… о работе.

— О работе? Какой работе? — морщась от боли в голове, переспросил Андрей Ковалёв.

— Узнаешь. Сначала приведи себя в порядок.

Андрей Ковалёв, пошатываясь, побрёл в ванную комнату. Пока он принимал душ и брился, Владимир Ковалёв вскипятил воду в чайнике и приготовил яичницу.

— Садись, ешь, — сказал он сыну, когда тот вышел из ванной.

— Что ты там говорил о работе? — спросил Андрей, опускаясь на стул.

— Да ты ешь уже!

— А что же ты?

— Я не голоден. Дома перекусил.

Владимир Ковалёв наблюдал за сыном и, когда тот покончил с яичницей, заговорил:

— Я присмотрел тебе место в службе безопасности одной коммерческой компании…

Андрей Ковалёв покосился на отца.

— Ты мне предлагаешь работу охранника? Ну, уж нет. Лучше…

— Что лучше? — осадил сына Владимир Ковалёв. — Быть безработным? Да ты пей чай… и не перебивай меня. Зарплата — сто тысяч рублей. Работа интересная. Кстати, твои навыки сыщика тебе там пригодятся. Собеседование — завтра утром в московском офисе на Новинском бульваре.

— Что за организация? — без интереса осведомился Андрей.

— Маршал Капитал, инвестиционный фонд…

— Не слышал о такой компании, — недоуменно пожал плечами Андрей.

— Вскоре узнаешь, что это такое, — отозвался Владимир Ковалёв и поднялся с места. — Смотри, Андрей, не упусти этот шанс и учти — там не потерпят пьющего.

Андрей Ковалёв закрыл за отцом дверь, прошёл по коридору и остановился, глядя на своё отражение в зеркале. В прошлом у этого человека с потухшим взглядом осталась череда весьма трагических событий: гибель в автокатастрофе беременной жены, потеря лучшего друга, который стал наёмным убийцей, осуждение и увольнение из полиции, потом новые разочарования… Привычный мир рухнул, он остался совсем один и запил…

***

На другой день рано утром Андрей Ковалёв приехал в Москву. Он вошёл в здание бизнес-центра и поднялся на лифте на пятый этаж. Девушка в приёмной, широко улыбаясь, приветствовала посетителя.

— Я по вопросу трудоустройства в службу безопасности компании «Маршал Капитал», — сказал он.

— Простите. Как вы сказали — в службу безопасности? — удивлённо повела бровями девушка.

— Татьяна, этот человек пришёл ко мне, — раздался вдруг мужской голос. Андрей Ковалёв обернулся и увидел человека в строгом деловом костюме.

— Хорошо, Игорь Всеволодович. Пожалуйста, проходите, — девушка слегка зарделась и кивнула. Мужчина исчез в одном из кабинетов корпоративного офиса. Андрей Ковалёв проследовал за ним и очутился в небольшом помещении со скромным интерьером. Он огляделся по сторонам и приметил несколько икон в уголке.

— Присаживайтесь, господин Ковалёв, если я не ошибаюсь…

— Да я… Ковалёв Андрей Владимирович.

— Гиркин Игорь Всеволодович, — представился хозяин кабинета.

Андрей Ковалёв вгляделся в черты лица своего нового знакомого. Открытый лоб, короткая стрижка, слегка печальные глаза, худощавость и одновременно округлость нижней части лица. Маленькие, ровно подстриженные, холёные усики. Внешне такого человека можно было б легко спутать в толпе, он ничем не выделялся. Скромная рубашка, застёгнутая до последней пуговицы, неброский пиджак, который явно тяготил своего хозяина и вскоре оказался на спинке кресла.

— Присаживайтесь, Андрей Владимирович, — слегка картавя, повторил Игорь Гиркин. — В ногах правды нет. Итак, мне вас рекомендовали как опытного сыщика. Где вы раньше работали?

— В полиции, — отвечал Андрей Ковалёв, — служил начальником убойного отдела…

— За что вас уволили?

— Я… — запнулся Андрей Ковалёв, — превысил полномочия, прострелил ногу одному нехорошему человеку, потом был осуждён, отделался условным сроком. Разумеется, из органов попёрли…

— Вы, кажется, служили в армии?

— Шесть месяцев провёл в командировке на Кавказе, был ранен во время теракта в Иласхан-Юрте.

— Да, я слышал об этом теракте, — неожиданно подхватил Игорь Гиркин. — Я был в Чечне в это же время, правда, в других краях. Простите, что прервал — продолжайте.

Андрей Ковалёв рассказывал о своей прежней службе, думая про себя: «Кто же он такой? Манеры интеллигента, но побывал в Чечне… Стало быть, воевал. Офицер. Да, вероятно. Выправка. Речь твёрдая, чёткая, но как будто застенчивая… Военный или школьный учитель?»

— Андрей Владимирович, ещё один вопрос — алкоголем не злоупотребляете? — Игорь Гиркин окинул своего собеседника пристальным изучающим взглядом.

— Игорь Всеволодович, у меня был непростой период в жизни… — нерешительно начал Андрей Ковалёв.

— Можете не продолжать дальше, — внезапно жёстко остановил его Игорь Гиркин. — Человек, не способный контролировать себя, не заслуживает доверия, — на него нельзя положиться!

— Понятно, — вздохнул Андрей Ковалёв, вставая со стула.

— А что это вы вскочили? — слегка улыбнулся Игорь Гиркин. — Думаете, я вам откажу в трудоустройстве? За вас ходатайствовал сам Константин Валерьевич…

— А кто такой Константин Валерьевич? — спросил Андрей Ковалёв.

Игорь Гиркин нахмурился.

— Хозяин этой компании. Странно, я думал, вы его знаете…

— Видимо, мой отец с ним знаком, — он когда-то служил в органах безопасности…

— Понятно, — мрачно отозвался Игорь Гиркин. — Ладно, посмотрим, на что вы способны. Завтра выходите на работу. И ещё один вопрос — вы… в Бога веруете?

— Простите?

— Вы в Бога веруете?

— А какое?.. То есть…

— Да имеет значение, — вздохнул Игорь Гиркин. — Ладно, ступайте.

Дома Андрей Ковалёв созвонился с отцом и первым делом спросил у него:

— Кто такой Игорь Всеволодович Гиркин?

— Странноватый человек, не правда ли? — усмехнулся Владимир Ковалёв.

— Есть немного… Я теряюсь в догадках: он — военный или школьный учитель?

— Игорь Гиркин закончил Историко-архивный институт.

— Он историк? — удивился Андрей Ковалёв.

— Нет, сразу после института он отправился добровольцем в Приднестровье. Это было в 1992 году. Затем воевал в Боснии за сербов. В середине девяностых была Чечня, там получил ранение. Некоторое время писал статьи в газете «Завтра». С 1999 по 2005 годы почти непрерывно воевал в Чечне, работал в ФСБ до недавнего времени. В связи с сокращением штатов уволен в запас в звании полковника…

— Ах, вот оно что. Значит, полковник ФСБ в отставке и профессиональный военный. Недурно. Кажется, я начинаю что-то понимать… Спасибо, папа, за протекцию!

— Андрей, возьмись, наконец, за ум. Хорош бухать. Игорь Гиркин не жалует пьяниц.

— Да, я это уже успел заметить.

— Учти — он не пьёт, не курит, матом не ругается. Веди себя прилично при нём.

— Ладно, я понял, — сказал Андрей Ковалёв и, прервав связь, усмехнулся. — Будто я матом ругаюсь! Впрочем, иногда бывает… Как же русскому человеку жить без матерной брани?!

Когда утром он вошёл в кабинет Гиркина, тот поднялся ему навстречу. Ковалёв пожал протянутую руку и сел напротив своего начальника.

— Андрей Владимирович, — говорил Гиркин чётко и твёрдо, — вы должны с самого начала кое-что уяснить для себя. Ваша работа здесь… скажем так, не вполне официальная. Я-то думал, что вы связаны напрямую с Малофеевым и в курсе дел…

— Игорь Всеволодович, я что-то не пойму вас. Что значит — неофициальная?

— Формально нашего отдела не существует. В компании «Маршал Капитал» нет службы безопасности. Зарплата выдаётся на руки, но здесь всё чётко — первого числа каждого месяца.

— Так, — нахмурился Андрей Ковалёв, — а к чему секретность? Это связано с характером работы?

— Разумеется. И прежде чем мы приступим к нашим делам, я должен задать вам несколько вопросов. Вы готовы хранить в тайне секреты этой организации? Вы готовы выполнять все мои поручения, даже если они… не совсем законные?

Андрей Ковалёв выразил недоумение на своём лице.

— А куда я попал? Случайно не в банду киллеров?

Игорь Гиркин усмехнулся.

— Нет. Не волнуйтесь — убивать вам никого не придётся. Я даю слово офицера. Но сказать вам более ничего не могу — до тех пор, пока вы не ознакомитесь с этим документом и не подпишите его.

Андрей Ковалёв прочёл бумагу с текстом следующего содержания: «Я ______ обязуюсь не разглашать совершенно секретные и секретные сведения, которые станут известными мне в связи с осуществлением трудовой деятельности в компании ООО «Маршал Капитал». Об ответственности за разглашение сведений, составляющих государственную тайну, предупреждён».

— Секретные сведения? Но… оформление допуска к гос. тайне — обычно длительная процедура с проверками и тестированием на полиграфе! — заметил Андрей Ковалёв.

— Да. Однако мы с вами всё-таки работаем не в органах безопасности, — напомнил Игорь Гиркин. — Мне будет достаточно, если вы подпишите эту бумагу.

Андрей Ковалёв на мгновение задумался: «Работа в этой небольшой организации связана с государственными секретами. Стало быть, инвестиционный фонд — это всего лишь прикрытие. Частная лавочка ФСБ?» В следующий миг он взял ручку, написал ФИО и поставил свою подпись.

— Хорошо, — улыбнулся Игорь Гиркин. — Имейте в виду — всё, что я вам дальше скажу — это секретная информация, которую вы должны хранить как зеницу ока. Но прежде — что вы знаете о Константине Малофееве?

— Признаться, до сих пор ничего не знал. Вчера из любопытства заглянул в Интернет. Оказалось, он не только управляющий партнёр инвестиционного фонда, но и глава православного благотворительного фонда, а также учредитель Лиги безопасного Интернета…

— Совершенно верно, Константин Валерьевич — человек разносторонний, глубоко верующий и настоящий патриот. Его связям можно позавидовать: помощники и друзья президента Путина. Кстати, как вы к нему относитесь?

— К кому?

— К Путину… Даю слово, это останется между нами.

— Путин — неплохой мужик, — немного подумав, отвечал Андрей Ковалёв. — Но мне не нравится его окружение…

— Полностью согласен с вами! — подхватил Игорь Гиркин, гневно сверкнув глазами. — Друзья его, олигархи потихоньку распродают Россию, вывели все активы за рубеж и живут припеваючи в Швейцарии, Италии, Финляндии. Впрочем, Путин подарил русскому народу надежду на будущее, а, согласитесь, это немало! Итак, о нашей работе… Компания «Маршал Капитал» занимается тем, что вкладывает деньги в телекоммуникации. Интернет, социальные сети, телефонная связь, телевещание, — это всё инструменты в руках организаторов «цветных революций». Помните «белоленточников» на Болотной площади? Если бы эта шваль пришла к власти, мы бы потеряли Россию! Слава Богу, этого не случилось. В наши дни правительство стремится установить контроль над сферой телекоммуникаций, — с той целью, чтобы эти обширные ресурсы не могли быть использованы внешними и внутренними врагами нашей страны. Это не означает вмешательства в частную жизнь граждан, как делают американцы с их шпионскими программами. Так, правительство консолидировало компании связи в ОАО «Ростелеком», обязало интернет-провайдеров блокировать запрещённые сайты, содержащие детскую порнографию, призывы к суициду и информацию о способах употребления наркотиков. К процессу поиска таких сайтов подключилась наша Лига безопасного Интернета и её кибердружины во многих странах, в том числе на Украине. Но успешное противодействие врагам России в информационном поле невозможно без контроля над социальными сетями, которые неизменно используются в организации «цветных революций». Особенно ненадёжна в этом плане сеть «ВКонтакте», которая знаменита порнографией и строптивым директором. Его зовут Павел Дуров, он живёт в Петербурге…

— И не хочет продавать свою долю в компании, — улыбнулся Андрей Ковалёв. — Стало быть, моя задача — это сбор компромата на него…

— Вы схватываете на лету, Андрей Владимирович, — мрачно отозвался Игорь Гиркин. — Вам наверняка приходилось по роду прежних занятий сталкиваться с наблюдением за подозреваемым. Считайте, что в этом плане для вас ничего не изменилось. Задача предельно простая — сбор информации о нем, о его связях… Личная жизнь, бизнес, друзья, конкуренты, контакты с иностранцами…

— Цель понятна, а средства? — улыбнулся Андрей Ковалёв.

Игорь Гиркин достал из-под стола металлический кейс и сказал:

— Здесь первичная информация, деньги, билет на поезд, а также телефон, на котором установлена программа криптозащиты (звонить только на мой номер!). Вас встретят на Московском вокзале. Машину и аппаратуру получите на месте. Оборудование современное, позволяет следить за объектом на расстоянии, в том числе прослушивать телефонные переговоры…

— Игорь Всеволодович, а если вдруг меня схватят с этим оборудованием?

— Конечно, надо надеяться на лучшее, но быть готовым к любому повороту событий. Андрей Владимирович, вы должны уяснить главное — работая на Малофеева, вы служите России. В наши дни государство зачастую привлекает к сотрудничеству частные компании. Кто-то называет этот процесс иностранным словом «аутсорсинг», другие — государственно-частным партнёрством. Дело не в названии, а в сути. Государство стремится завуалировать своё участие в осуществлении некоторых, иногда не вполне законных, проектов, которые финансируются из бюджета через частные организации, например, благотворительные фонды. Первыми такую практику начали американцы, создавая многочисленные неправительственные организации. Так, Государственный департамент США финансирует оппозицию, устраивая очередную революцию, через Агентство по международному развитию (действует со времён президента Кеннеди), которое перечисляет деньги в Национальный фонд поддержки демократии, а он, в свою очередь, распределяет гранты через институты демократической и республиканской партий (Мадлен Олбрайт и Джон Маккейн) либо действует непосредственно. Россия, увы, снова выступает в роли «догоняющего» Америку! Наше государство не заинтересовано в предании огласке своего участия в таких проектах, а частной компании невыгодно обнародование своего сотрудничества с государством. Так что надо всегда иметь в виду, что элемент риска присутствует. Если вы попадётесь с аппаратурой слежения, никто не придёт к вам на помощь, напротив, государство всячески будет отрицать любую связь с вами, как и компания «Маршал Капитал» (формально вы не являетесь её сотрудником). Осознание этой горькой истины подстёгивает к тому, чтобы работать на высоком профессиональном уровне. Вопросы есть?

— Никак нет, товарищ полковник. Разрешите идти?

Игорь Гиркин улыбнулся.

— Ступайте. С Богом…

***

Две недели спустя. Украина. Львов

В воскресенье 13 октября в центре города стояла особенная предпраздничная суета. Развевались украинские флаги и партийные знамёна ВО «Свобода» (жёлтая рука с тремя оттопыренными пальцами на синем фоне). Народ высыпал на Мытную площадь, вскоре появились бодрые усатые старички (самому младшему под девяносто лет) в кителях, увешанных наградами, — это были ветераны УПА. Они ждали начала Марша славы, парада, посвящённого грядущему дню создания Украинской повстанческой армии. Стройной колонной ворвались на площадь участники военно-исторического клуба «Повстанец», бряцая охолощённым оружием. Автоматы, винтовки и даже несколько списанных пулемётов несли молодые люди, одетые в пёструю форму воинов УПА; мелькали пилотки, мазепинки, петлюровки с жёлтыми кокардами-тризубами.

Площадь заполнилась народом до отказа, собрались все участники марша, ждали только депутатов городского совета из фракции «Свобода», но вот, наконец, появились и они…

Заиграл марш, началось движение, возглавляемое военным оркестром и пятью всадниками на гнедых жеребцах. Слышались цоканье копыт и шаг, отбиваемый в ногу массой людей. Молодые люди стройными рядами маршировали по улицам Львова, громко выкрикивая одну и ту же фразу:

— Бандера, Шухевич — герои Украины! Бандера, Шухевич — герои Украины!

Эти слова ласкали слух ветеранам УПА, которые замыкали колонну. Организаторы марша несли в руках красно-черные стяги, флаги Украины и знамёна партии «Свобода», подхватывая лозунги молодёжи:

— Слава нації — смерть ворогам! Слава Україне — героям слава! ОУН-УПА — державне визнання! Бандера, Шухевич — герої України!

Шествие остановилось на площади Рынок в самом центре Львова, где была развёрнута военно-полевая кухня для бодрых старичков, ветеранов и молодых бойцов УПА, которые перед решающей схваткой с ворогом в Ореховой роще угощались кулешом — пшённой украинской кашей с салом и шкварками. Юноша и девушка, бросив оружие, стояли у фонтана с фигурой Нептуна, пробовали дымящийся кулеш из железных чашек и делились впечатлениями дня. Взор молодого человека время от времени падал на блузу девушки, будто просвечивая её насквозь рентгеновскими лучами. Девушка прятала улыбку в уголках своих губ и делала вид, что не замечает взгляда парня. Молодые люди оживлённо разговаривали, пока их не вспугнули.

— Міхайло, — раздался женский радостный голос. — Козак! Точнісінько боєць славної армії Шухевича.

Парень увидел свою мать, изменился в лице и попытался улыбнуться ей в ответ, но получилась какая-то странная гримаса.

— А нумо обернися — я подивлюся на тебе, — не унималась женщина. — Природний козак! Справжній борець за свободу України. А хто це з тобою? — спросила она, кивая на девушку.

— Це Снежана, — неловко отвечал юноша.

— Твоя дівчина? — подхватила женщина. Молодые люди тотчас покраснели.

— А чому я бачу збентеження на ваших лицях? (А почему я вижу смущения на ваших лицах?) — засмеялась женщина. — Здрастуйте, Снежана, мене звуть Ірина Михайлівна. Я — мама цього козака. Ти наглядай за ним, а то він ще зовсім дитя і такий несамостійний (Ты приглядывай за ним, а то он ещё совсем ребёнок и такой несамостоятельный).

— Добре, Ірина Михайлівна, — улыбнулась девушка. — Я не відійду від нього ні на крок. (Я не отойду от него ни на шаг).

— Яка кмітлива у тебе дівчина (какая сообразительная у тебя девушка), — сказала Ирина Михайловна, подмигнув сыну.

— Мама… — начал Михайло, давая понять, кто здесь лишний.

Ирина Михайловна спохватилась.

— Ну що, діти, мабуть, вам не заважатиму. У мене сьогодні ще багато подів. (Ну что, дети, пожалуй, не буду вам мешать. У меня сегодня ещё много дел).

— Весела у тебе мама, — сказала Снежана, когда Ирина Михайловна присоединилась к своим коллегам из партии «Свобода».

— Так (да), — мрачно усмехнулся Михайло. — Лише дуже зайнята (только очень занятая). Вона депутат міської ради і директор спільного українсько-польського підприємства (она депутат городской рады и директор совместного украинско-польского предприятия).

— А твій батько? — спросила девушка. — Він ким працює? (Он кем работает?)

— Він начальник районної міліції, — отвечал Михайло.

— Знатні у тебе батьки, — улыбнулась девушка. — І твоє майбутнє я бачу як ясний день. Ось, закінчиш університет, підеш по стопах матері, станеш директором, потім депутатом. Спочатку — міським, потім — обласним, а там, дивишся, виберуть тебе у Верховну раду. (И твоё будущее я вижу как ясный день. Вот, окончишь университет, пойдёшь по стопам матери, станешь директором, потом депутатом. Сначала — городским, затем — областным, а там, глядишь, изберут тебя в Верховную раду).

— Одному лише Богові ведено майбутнє (Одному лишь Богу ведомо будущее), — возразил Михайло и засмеялся. — Снежана, ти заглядаєш у віддалену перспективу, говориш, як стратег; народилася б чоловіком, стала б військовим, дослужилася б до генерала, не менше. (Снежана, ты заглядываешь в отдалённую перспективу, говоришь как стратег; родилась бы мужчиной, стала б военным, дослужилась бы до генерала, не меньше).

— Якби я була генералом, звільнила б споконвічно українські землі від москалів. (Если бы я была генералом, освободила б исконно украинские земли от москалей), — сказала она, сверкнув глазами, и вдруг запела:

Веде нас в бій борців упавших слава,

Для нас закон найвищий та наказ —

Соборна Українська Держава

Вільна, міцна, від Тиси по Кавказ!

Едва Снежана окончила гимн националистов, как раздался командный голос хорунжего:

— Рота, будуйся!

Бойцы доблестной повстанческой армии расхватали винтовки и заняли свои места в строю.

— Рота, на-лі-во! — прокричал командир. — Кроком марш. Пісню заспівуй. Тільку ві Львові…

По старинным улочкам древнего города, стуча сапогами о каменную мостовую, участники военно-исторической реконструкции строем двинулись в Ореховый гай, дружно запевая в унисон:

Най єнші шукають на вербах грушок

В Мюнхені, Парижі, Торонті,

Мене ж Бог боронить від хибних думок,

Зі Львова я ані ні крок.

«Она умная, красивая, — думал Михайло, краем глаза поглядывая на свою румяную подругу, — она верит, что у меня большое будущее. Быть может, она та, которую я так долго искал?» Он улыбнулся своим мыслям и затянул песню со всеми остальными:

Ховаймо на спід тягар наших бід,

І в Штати нема чо тікати.

Таж пиво у нас холодне, як лід,

Дівчата солодкі, як мід…

***

Вечером молодые люди, одержав победу над захватчиком в Ореховом гае, оставили в клубе «Повстанец» охолощённое оружие, переоделись в свою одежду и сели на трамвай. Они были довольны проведённым днём и выглядели счастливыми.

— Ти втомилася? (Ты устала?) — полюбопытствовал Михайло.

— Трохи (чуток), — отвечала девушка, позёвывая.

— Не хочеш з моєю бабусею познайомитися? Вона живе тут неподалеку. (Не хочешь с моей бабушкой познакомиться? Она живёт здесь неподалёку).

Девушка согласилась, выдавливая улыбку на своём лице. Они сошли на остановке; трамвай, стукнув дверями на прощанье, скрылся в темноте, громыхая колёсами о рельсы.

— Це найдорожча для мене людина. (Это самый дорогой для меня человек), — говорил Михайло, не глядя на свою подругу. — Коли мої батьки робили кар'єру, я жив з бабкою. Вона мене водила в школу, коли я був зовсім маленьким, забирала з школи, ми разом ходили в парк. Я катався на каруселі, вона сиділа на лавці поруч. Я пам'ятаю її ніжні руки, які ліпили мої улюблені вареники з картоплею, я чую її теплий ніжний голос, який читає мені казки. Все це було. І прошло. Я виріс, але запам'ятав дитинство, в якому була вона, моя баба Маша. (Когда мои родители делали карьеру, я жил с бабкой. Она меня водила в школу, когда я был совсем маленьким, забирала из школы, мы вместе ходили в парк. Я катался на карусели, она сидела на скамейке рядом. Я помню её нежные руки, что лепили мои любимые вареники с картошкой, я слышу её тёплый нежный голос, который читает мне сказки. Всё это было. И прошло. Я вырос, но запомнил детство, в котором была она, моя баба Маша).

— Ти її дуже любиш. (Ты её очень любишь), — заметила девушка. — А чому ми прийшли до супермаркету? (А почему мы пришли в супермаркет?)

— Треба купити продукти. Баба Маша старенька. Вона живе в будинку без ліфта. Їй важко спускатися і підніматися на п'ятий поверх. Тому я раз на тиждень відвідую її і приношу продукти. Сьогодні саме такий день. (Надо купить продукты. Баба Маша старенькая. Она живёт в доме без лифта. Ей тяжело спускаться и подниматься на пятый этаж. Поэтому я раз в неделю навещаю её и приношу продукты. Сегодня именно такой день).

Они поднялись на пятый этаж, Михайло поставил сумки, полные продуктов, и потянулся рукой к кнопке звонка, но дверь открылась раньше. Выглянуло худое сморщенное лицо старушки.

— Здравствуй, Мишенька, — сказала она, обнимая внука, и, взглянув на сумки, покачала головой. — Зачем же ты столько притащил? Всё ведь пропадает…

— Прекрати, бабушка. Тебе надо хорошо питаться. Ты очень бледная. Но сегодня я не один. У нас гостья. Прошу любить и жаловать — Снежана…

Девушка улыбнулась и поздоровалась с бабкой.

— Ох, Бог ты мой, — запричитала старушка. — А я вас в дверях держу. Проходите, дети.

Снежана нерешительно как будто с опаской переступила порог квартиры. Из кухни шёл вкусный пряный аромат.

— Баба Маша, ты что-то стряпала, — улыбнулся Михайло. — Я узнаю этот запах… свежеприготовленного борща. Ради меня старалась?

— Я ждала тебя, Мишенька. Знаю, что дома мамка твоя ничего не готовит…

— Когда ей готовить?! Всё время на работе, приезжает домой ночью. Привык уже ходить по ресторанам да пиццу заказывать на дом. Проходи, Снежана, чувствуй себя как дома.

— Мойте руки, дорогие мои, и садитесь за стол, — тёплым нежным голосом проговорила старушка, исчезая на кухне.

— Баба Маша, — сказал Михайло своей подруге в ванной комнате, — знатна куховарка. Тобі потрібно спробувати її куховаріння — пальчики оближеш.

— Вона російська? (Она русская?) — спросила Снежана, поморщив нос.

— Я тобі потім все поясню. Йдемо…

Голодный как волк Михайло съел густой наваристый борщ, приправленный зеленью и сметаной, за считанные минуты. Он с недоумением взглянул на Снежану, которая ещё не приступала к трапезе.

— Ты чего?

Старушка, покачав головой, сказала:

— Отведай, дочка, борща. Тебя тут никто травить не станет… Аль немая ты?

— Я не голодна, — тотчас отозвалась Снежана, густо покраснев.

— Она немного стесняется, бабушка. Всё-таки в первый раз здесь, — сказал Михайло и коснулся руки Снежаны.

— Дочка, может, тогда чайку попьёшь? — спросила сердобольная старушка. — Я испекла хворост. Угощайтесь, дети.

Старушка разлила по бокалам чай и поставила на стол блюдо со сладким хворостом. Снежана попробовала угощение и сказала, слабо улыбаясь:

— Смачно! (Вкусно!)

— Я же говорил — пальчики оближешь, — обрадовался Михайло.

— Видела я вас сегодня, дети, — вздохнула старушка. — На параде… По телевизору показывали. Я ничего не понимаю. Как же так? Чествуют бандитов и фашистов…

— Времена изменились, бабушка, — сказал Михайло. — Бандеровцы, к которым мы себя причисляем, сражались и с немцами, и коммунистами, — со всеми оккупантами за свободу Украины.

— Ох, — вздохнула старушка, — может, ты и прав, внучок. Времена изменились, а я слишком стара, чтобы понимать новые веяния… Как быстро ныне вечереет! Темень-то какая на дворе. Оставайтесь, дети, на ночь. Места всем хватит.

— Нет, баба Маша, мы пойдём, завтра нам рано вставать. Учиться, учиться и ещё раз учиться, как говорил большевик Ленин. Я только покажу Снежане свою детскую комнату…

Они встали из-за стола. Михайло провёл Снежану по бабкиной квартире.

— Ось тут, — говорил он, заходя в помещение детской комнаты, — прошло моє дитинство. Ось дивися — машинка, якою я грав. (Вот здесь прошло моё детство. Вот смотри — машинка, которой я играл).

Дверь закрылась, щёлкнул замок.

— Твоя бабуся… Чому вона говорить по-російськи? — спросила Снежана, медленно приближаясь к окну, где стоял Михайло.

— Тому що вона російська, — вздохнул юноша. — Мій батько зростав в змішаній сім'ї: батько — українець, мати — російська. Втім, в ті часи це жодної ролі не грало. (Мой отец рос в смешанной семье: отец — украинец, мать — русская. Впрочем, в те времена это никакой роли не играло).

— А тепер грає! — заметила Снежана, подходя всё ближе. — А знаєш, як то кажуть? Російська людина — добра людина, чаєм напоюватиме, обігріє, але він же тебе і приріже. (А знаешь, как говорят? Русский человек — добрый человек, чаем напоит, обогреет, но он же тебя и прирежет).

— Не треба, Снежана, всіх під одну гребінку причісувати. Є і серед москалів порядні люди. (Не надо, Снежана, всех под одну гребёнку причёсывать. Есть и среди москалей порядочные люди).

— А я думала, що вони лише і уміють, що брехати і красти, красти і брехати. (А я думала, что они только и умеют, что лгать и воровать, воровать и лгать), — говорила она, заглядывая в глаза Михайло. Грудь девушки высоко вздымалась. Сердце юноши учащённо забилось, он тяжело дышал, пряча свой взгляд.

— Я закрила двері, і твоя російська бабка нам не перешкодить. (Я закрыла дверь, и твоя русская бабка нам не помешает), — говорила Снежана сладким певучим голосом. — Хочеш, я тобі зроблю приємне? (Хочешь, я тебе сделаю приятное?)

Она опустилась и расстегнула молнию его брюк, лаская промежность.

— Я хочу тебе, — сказал он.

— Так, я бачу, — отозвалась она. — Але цього не можна. (Но этого нельзя…)

— А що можна? Припини! (А что можно? Прекрати!) — потребовал он и застегнул брюки.

— Я хотіла, як краще. (Я хотела, как лучше), — мрачно отозвалась Снежана, открывая дверь.

Михайло молча проводил свою девушку до дома. Она, заглянув в его глаза виноватым взором, прошептала:

— Ти не образився на мене? (Ты не обиделся на меня?)

— Ну що ти? Я люблю тебе, Снежана.

Она улыбнулась, поцеловала его в щёку и помахала ручкой на прощанье.

***

В ту ночь Михайло долго не мог уснуть, думая о Снежане, а утром не услышал, как звонит будильник, и опоздал на первую пару. В актовом зале шла вводная лекция по курсу «История Украины с древнейших времён до наших дней». Он прокрался в открытую дверь и нырнул в зал, норовя пробраться на своё место, но был остановлен суровым преподавателем. Грозный глас прогремел под сводами здания XIX века⁷:

— Головко! Вы опоздали. А я предупреждал, что всем опоздавшим лучше мне на глаза не показываться. Сейчас я вынужден прервать свою лекцию. Как вы думаете, это повлияет на вашу успеваемость по моему предмету?

Все студенты тотчас обернулись и уставились на своего нашкодившего товарища.

— У меня есть уважительная причина, — смело заявил Михайло.

— Да? И какая? Хотелось бы услышать…

— Вчера я принимал участие в Марше славы, а затем в реконструкции боя воинов УПА с немцами. Мероприятия, связанные с чествованием наших ветеранов, закончились поздно вечером, а дома я оказался во втором часу ночи, поэтому и проспал…

Преподаватель изменился в лице и сразу смягчил резкость своего тона:

— Похвально, что вы заняты в общественной работе, но это не оправдывает вашего опоздания. Садитесь на своё место, — сказал он и продолжил диктовать свою лекцию. — Итак, мы остановились на «Истории Украины-Руси» Михаила Грушевского. Я повторяю — современная Украина является единственной наследницей древнерусского государства, известного как Киевская Русь. Когда Владимир Великий крестил русские земли, на месте Москвы бродили медведи и жили финно-угорские племена, которые впоследствии подверглись ассимиляции со стороны монголов и стали называться русскими… не по праву. Так что украинцы с москалями не имеют никакого родства. Великий князь Даниил Галицкий разбил монголов и принял от Папы Римского королевскую корону. С тех пор Украина неуклонно движется в сторону Европы, отдаляясь от варварской азиатской Московщины. Великое княжество Литовское было преимущественно русским (то есть украинским государством), но, будучи захваченным Речью Посполитой, подверглось полонизации и попытке польской ассимиляции.

После Брестской унии население Украины (то есть окраинной части Польши) оказалось расколотым пополам. Одни казаки поступили на службу к польскому королю (реестровое казачество), а иные сохранили волю и основали первую Сечь за порогами реки Днепр (так, появились запорожцы, запорожские казаки). Гетман Богдан Хмельницкий начал борьбу за свободу Украины, но допустил роковую ошибку, обратившись за помощью к русскому царю. В конце концов, москали обманули гетмана и попрали условия переяславских договорённостей. Запорожская Сечь была сожжена войсками царя Петра, а позже Екатерина Вторая ликвидировала гетманщину. В конце XVIII века вся Украина оказалась под пятою Московщины, которая украинских крестьян превратила в рабов. Как образно выразился наш бессмертный классик Тарас Шевченко:

Ляхи були — усе взяли,

Кров повипивали!..

А москалі і світ божий

В путо закували.

Лишь в начале XX века Украина вновь обрела свободу. Правда, ненадолго. Была образована Украинская народная республика с Центральной радой (председатель — Михайло Грушевский), а на украинских землях, ранее принадлежавших Австро-Венгрии, — Западно-Украинская республика, которые объединились 22 января 1919 года (День соборности Украины). В 1918-20-х годах в Киеве правили разные силы: гетман Скоропадский, директория и Петлюра, красные, белые, поляки. Большевики выбили панов из Киева, но потерпели поражение под Варшавой, и по итогам войны Украина снова была разделена, на сей раз между Польшей и так называемой Украинской ССР. С тех пор и вплоть до 1991 года наша страна находилась под московско-большевистской оккупацией. Лидер организации украинских националистов Степан Бандера, который учился в нашем вузе, свою жизнь положил на алтарь борьбы за свободу и независимость Украины. 14 октября 1942 года была создана УПА — Украинская повстанческая армия…

— Бандера, Шухевич — герои Украины! — выкрикнул кто-то из студентов, зал хором подхватил этот лозунг и взорвался бурей возгласов. — Бандера, Шухевич — герои Украины… Слава Украине! Героям слава! Слава нации — смерть ворогам!

— Тише, — постучал по микрофону преподаватель. — Не надо лекцию превращать в уличный митинг. Мы всё-таки цивилизованные люди, и на нас смотрит вся Европа.

В перерыве между парами Михайло обступили его товарищи по группе, засыпая вопросами, на которые тот не успевал отвечать.

— Оружие было настоящее?

— Да, только патроны холостые.

— А откуда форма?

— Что-то из музея, что-то сами сшили.

— Ты умеешь шить?

— Я много чего умею…

— Михайло, почему ты не рассказывал о военной реконструкции? — спросил Дмитро Чумаченко.

— А ты не спрашивал, — сухо отозвался Михайло.

— Да он просто скромничает, — сказала Маруся Старостюк и, сгорая от любопытства, спросила. — А кто та девушка, которую вчера видели рядом с тобой?

— Как говорят политики — без комментариев… — улыбнулся Михайло.

— А можно записаться в военно-исторический клуб?

— Думаю, тебе лучше обратиться к Славе Куценко.

— Здорово ты препода поставил на место: «у меня есть уважительная причина», — восхищённо проговорил Микола Луговый.

— А сегодня не будет ещё одного Марша славы?

— Нет, но празднования продолжатся.

— Говорят, москали возмущены вчерашним парадом, — сказал Дмитро Чумаченко, сверкая глазами.

— И что же? Они всегда чем-нибудь возмущены!

— Было бы неплохо поучить их уму-разуму, чтобы они поняли, кто в городе хозяин.

Михайло погрозил пальчиком и, скрывая улыбку, проговорил:

— Дмитро, на нас смотрит цивилизованная Европа.

Он не выдержал и покатился хохотом, подавая пример остальным. Молодые люди вволю посмеялись и пошли в спортзал на следующую пару…

Господин Потоцкий, физрук Львовской политехники, был человеком незаурядным, состоял в местной ячейке партии «Свобода», возглавлял её молодёжное крыло «Сокол» и летом 2013 года выступил организатором спортивного лагеря, где юноши проходили идеологическую и физическую подготовку для предстоящей борьбы за «дело Степана Бандеры». Они стреляли из бутафорского оружия, ходили строем, а вечерами сидели вокруг костра и слушали лекции в духе националиста Дмитрия Донцова о двух мирах: цивилизованном «Латино-германском» и варварском «Московско-азиатском». Там же впервые прозвучал лозунг: Україна — це Европа!

После окончания занятия физрук Потоцкий отпустил всех студентов, кроме троих: Михайла Головко, Дмитра Чумаченко и Миколы Лугового.

— Парни, — сказал он, обводя взглядом своих студентов. — Я помню вас по летнему лагерю, где вам преподали ряд уроков. Пришло время проверить, сколь хорошо вы их усвоили. Я верю, что вы способны выполнить самое ответственное поручение.

— Я за вас пойду в огонь и воду! — выкрикнул Дмитро Чумаченко, вытягиваясь по струнке. Михайло покосился на него, испытав чувство, родственное тому, которое называется «дежавю», то есть уже виденное где-то.

— Какое поручение? — спросил он.

— На улице Короленко есть здание, которое наши власти задарма сдают в аренду москалям.

— «Русский дом»?

— Именно. Это логово оккупантов, которые занимаются на украинской земле пропагандой и агитацией своих имперских идей. Мы должны положить этому конец. Пускай убираются в свою Россию. Чемодан — вокзал — Москва… Сегодня ночью настоящие патриоты нанесут удар по логову врага, и я верю, что это будете вы, парни.

— Я долго ждал этих слов, — с жаром подхватил Дмитро Чумаченко. — Пора выгнать всех москалей из нашего города.

— Что мы должны делать? — спросил Михайло.

— Под покровом темноты устроить небольшой погром. Вооружайтесь, чем можете — битами, бутылками, булыжниками. Я хочу, чтобы земля горела под ногами москалей, и они бежали из нашего светлого города.

— У меня руки чешутся разобраться со знакомыми москалями и жидами. Загнать бы всех оккупантов в сарай и сжечь там!

— Ещё не пришло время, Дмитро, — перебил запальчивого юношу Потоцкий. — Для начала сбросим с трона свинью в короне…

Физрук остановился, осознав, что сболтнул лишнее, и продолжал:

— Ну, так что, парни, я могу на вас положиться?

— Мы всё сделаем, — отвечал Дмитро Чумаченко. — Не так ли, парни?

— Да, — единодушно отвечали Михайло и Микола.

— И помните — никому ни слова!

Поздно вечером трое народных мстителей, вооружённые битами и благим намерением очистить город от русских, сошлись в тёмном переулке.

— Что у тебя в пакете? — спросил Михайло.

— Коктейли Молотова, — усмехнулся Дмитро Чумаченко. — У батьки в гараже канистру с бензином нашёл, и три бутылки зарядил. Мы сожжём этот вертеп!

Они подступили к двухэтажному особняку на улице Короленко, где размещался Русский культурный центр. Стояла тишина. С неба за происходящим наблюдала одинокая луна, иногда прячась за дымкой облаков. Дмитро вытащил бутылки из-под пива, наполненные бензином и заткнутые грязными тряпками. Эти снаряды, поджигая, он бросал в окна, закрытые решётками, восклицая:

— Гори, гори ясно, чтобы не погасло!

Микола Луговый, тем временем, битой громил витрину с афишами, — сыпались стёкла на каменную мостовую. А Михайло Головко тщетно пытался выломать входную дверь. Потом он бросил это занятие и, схватив баллончик с аэрозольной краской, начертал на фасаде здания нацистские лозунги:

— Слава Украине — героям слава! Слава нации — смерть ворогам!

Дмитро Чумаченко израсходовал все огненные боеприпасы, но цели так и не добился. Бутылки с зажигательной смесью, побив стёкла, застряли в оконных решётках и внутрь здания не попали. Тогда он подскочил к Михайло и рявкнул:

— Я знаю, что писать — «Москалiв на ножи». Они ещё запомнят нас!

В этот момент из ворот православной церкви, что находится по соседству с «Русским домом», выбежали несколько человек и с кулаками бросились на вандалов. Дело принимало опасный оборот. Дмитро, крикнув: «Братва, шухер!» — кинулся наутёк. Сообщники разбежались в разные стороны.

Михайло опрометью кинулся к трамвайной остановке, но время было позднее, и общественный транспорт уже не ходил. Сердце тяжело стучало в его груди. Он бежал, оглядываясь назад, пока не убедился, что оторвался от преследователей. В третьем часу ночи Михайло пришёл домой и, не отвечая на вопросы матери, завалился на кровать в своей спальне… Утомлённый тревогами дня, он быстро заснул, а во сне видел охваченный пламенем «Русский дом».

На следующий день сотрудники Русского культурного центра в Львове написали заявление в милицию по факту вандализма, но сотрудники правопорядка не смогли найти виновных — просто потому, что никого и не искали. Многострадальный львовский русский дом неоднократно подвергался нападениям, и ещё в девяностые годы появились такие стихи:

Наполненные жаждой мести,

Не в танк, плюющийся огнём,

Летят бутылки с адской смесью,

Летят во Львове, в Русский дом…

Три недели спустя

Небо хмурилось. Моросил дождь. Влюблённые гуляли по аллеям парка Франко. Михайло держал над головой Снежаны зонт и был задумчив. Она коснулась его руки и сказала:

— Ты как будто не со мной. Где витаешь, милый?

Он нехотя улыбнулся и отвечал неопределённо:

— Да так, задумался… о своих делах. Я бы не хотел об этом говорить.

— У тебя от меня секреты?

— Прости, не могу тебе всего рассказать. Это не моя тайна.

— Мы с тобой видимся так редко, — вздохнула девушка.

— Я очень занят сейчас…

— И к тому же учимся в разных вузах, — продолжала она. — Почему ты не стал поступать в наш университет? Вроде и мама твоя здесь училась.

— Потому что мечтал о вузе, который связан с именем Степана Бандеры.

— Да, ты настоящий патриот, — слегка улыбнулась девушка.

Михайло не заметил насмешки в её словах и спохватился:

— Чуть не забыл. Завтра у моей матери День рождения. Она приглашает тебя.

— Правда? — оживилась Снежана. — А что же ей подарить? Что она любит?

— Деньги… — мрачно отозвался Михайло.

— Деньги — это не подарок, — возразила Снежана. — Она эффектная дама и наверняка одевается в модных бутиках… В каких?

— Не знаю.

— Но с одеждой и духами можно не угадать, — продолжала вслух размышлять Снежана.

— Да ты не переживай, — мрачно усмехнулся Михайло, — любой твой подарок ей понравится!

— Я не уверена.

— Не сомневайся. Ты ей понравилась. Всё время спрашивает только о тебе. Твоё появление будет для неё самым главным подарком, — сказал Михайло и тихо добавил. — Так и норовит меня женить…

Но Снежана услышала его слова и состроила огорчённый вид:

— А ты разве не хочешь? Может, я тебе не нравлюсь?

— Очень нравишься, но, согласись, сначала надо получить образование, а потом думать о семье…

— Да, понимаю, сейчас тебя занимают дела более важные — вроде национальной революции, только не забывай, что у революционера всегда должен быть надёжный тыл, верная и любящая дружина (жена).

***

Вечером в субботу 9 ноября банкетный зал фешенебельного ресторана на улице Степана Бандеры пустовал в ожидании гостей, приглашённых по случаю Дня рождения депутата горсовета, председателя районной ячейки партии «Свобода», красивой и успешной женщины Головко Ирины Михайловны. Виновница торжества заметно нервничала и в спешке отдавала последние распоряжения.

Вскоре появились первые гости — председатель горсовета с супругой. Ирина Михайловна расцеловалась со своей подругой, приняла цветы и поздравления от её мужа. К воротам ресторана подъехала иномарка с польскими номерами, из которой вышел коренастый упитанный партнёр Ирины Михайловны по бизнесу пан Янковский. Он с каменным выражением лица поцеловал руку женщины, сияющей улыбкой, и на ломаном украинском наречии поздравил её с Днём рождения.

Вслед за первыми гостями народ повалил как из рога изобилия: бизнесмены, депутаты из фракции «Свобода», общественные деятели, телеведущие. Ирина Михайловна едва успевала принимать поздравления. Гости сдавали верхнюю одежду в гардероб, оставаясь в традиционных украинских вышиванках, и проходили в банкетный зал.

— Кажется, все собрались, — сказала Ирина Михайловна, но почти сразу спохватилась. — А где Михайло? — спросила она у мужа.

Полковник Головко, начальник УВД по Галицкому району, пожал плечами:

— Наверное, за девушкой своей поехал.

— Звони ему, — строго сказала Ирина Михайловна.

— Не надо никому звонить, — раздался весёлый юношеский голос. — Вот и мы. Отец, это Снежана, моя… невеста.

— Невеста? — в один голос переспросили ошеломлённые родители.

— Да, мы вчера решили пожениться.

— Это правда? — свой вопрос Ирина Михайловна адресовала девушке.

— Да, это так. Михайло сделал мне предложение, и я согласилась.

— А не слишком ли вы торопитесь? — подал голос полковник Головко, но Ирина Михайловна окинула его испепеляющим взглядом, и он покорно умолк.

— Раз решили, мы с отцом поперёк вам, дети, не пойдём. Когда заявление понесёте?

— В понедельник, — отвечал Михайло, встретив сияющий взгляд Снежаны.

— В добрый путь, дорогие мои! — сказала Ирина Михайловна и прослезилась. — Проходите в зал, располагайтесь.

Когда молодые люди скрылись за углом, она, вытерев платочком слёзы, накинулась на мужа:

— Что ты всё время лезешь, когда тебя не просят?!

Гости расселись за длинным банкетным столом, официанты принесли первые блюда, заиграла музыка. Красивая молодая девушка София Федына, известная в Львове певица и телеведущая, по совместительству — помощник главы областного совета, она же — член провода Конгресса украинских националистов, появилась у микрофона и исполнила трогательную песню из своего репертуара. Зал на мгновение замер, кое-кто даже забыл об угощениях. Когда музыка стихла, София удостоилась аплодисментов и первой поздравила именинницу, а затем поднялся с места голова городского совета, который уже пригубил чарку (а, может, и не одну). Он выступал словно на митинге и минут десять, стоя с бокалом вина в руке, перечислял все заслуги «честного депутата, строгого, но справедливого руководителя и очаровательной женщины», покачиваясь и чуть не падая ей на грудь.

— Ирина Михайловна, всегда оставайтесь такой же красивой и молодой! — окончил свою долгую речь чиновник, не замечая косых взглядов супруги. Он осушил бокал и опустился на стул, совершенно довольный собою, но тотчас почувствовал удар локтем в бок и чуть не подпрыгнул на месте.

— Я думала, он никогда не кончит, — прыснула со смеха Снежана, которая вместе с Михайло сидела в середине стола прямо напротив ясновельможного пана Янковского и ловила на себе его весьма откровенные взгляды. Когда заиграла тихая музыка, поляк вдруг обратился к девушке через стол:

— Пани, позвольте пригласить вас на танец.

— Она не танцует, — резко осадил его Михайло, гневно сверкнув глазами.

— Простите, молодой человек, я не знал, что девушка занята, — улыбнулся хитрый поляк.

Ослепительная певица, которую в Львове называют «нашей Софией Ротару», пела песню о любви:

Твоя рука торкнулась моїх кіс,

А ти чомусь русалкою мене назвав,

Немов у дивний світ, у казку, переніс,

Де папороть цвіте і мрія ожива.

— Может, потанцуем? — спросила Снежана, улыбаясь. Молодые люди вышли из-за стола и слились в медленном танце.

— Я так счастлива, — шептала девушка на ухо своему жениху. — Сегодня самый лучший день в моей жизни! Мы всегда будем вместе, правда?

Михайло не разубеждал свою подругу, напротив, он искренне верил, что любовь связала их навеки.

— София, исполни нашу песню, — кто-то крикнул из-за стола, когда певица уже раскланялась. София Федына зарделась и не смогла отказать в просьбе своих товарищей по борьбе. Она затянула песню, известную под названием «Националисты»:

Чуєш, сурми грають, юнаків скликають,

У ряди збирають, «Буде бій!» — звіщають. Гей!

Hаціоналісти — раз, два! Молоді орлята,

Хлопці, хлопці, соколята!

Україна-мати кличе нас повстати,

Одностайно стати, в бою погуляти. Гей!

Hе будемо спати, плакати-ридати,

День пімсти, розплати будем готувати. Гей!

За нашу свободу, за красу і вроду

Підемо в огонь, в воду для свого народу. Гей!

Hаціоналісти — раз, два! Молоді орлята,

Хлопці, хлопці і дівчата!

В тот день София Федына имела бешеный успех, но её звёздный час на Львовском майдане был ещё впереди…

Когда молодые люди вернулись на свои места, поляк Янковский разговаривал с рядом сидящим «свободовцем»:

— Будущее Украины — в Европе либо в составе России. Третьего не дано! Луценко, кажется, понимает это как никто другой среди ваших политиков…

Михайло, которого раздражал польский гость, а, более всего, его акцент, грубо вмешался в разговор:

— Наше будущее, пан, это Украинская самостийная соборная держава! А ваш Луценко — никто и зовут его «никак». Каторжник, который растерял свой политический капитал…

Поляк на мгновение потерял дар речи, не ожидая такого поворота. Депутат из фракции «Свобода» снисходительно парировал Михайло:

— Позвольте, молодой человек. Я, конечно, понимаю ваш юношеский максимализм, но не могу согласиться с вами. Без поддержки Европы и Штатов Украине не выстоять в борьбе с имперской Москвой. И соглашение об ассоциации с Евросоюзом, которое будет подписано на саммите в Вильнюсе 28 ноября, — это первый шаг в европейское будущее Украины…

— Мы хотим Украину для украинцев, управляемую украинцами и не служащую интересам других, — грубо оборвал его Михайло.

— Простите, а кто это «мы»? — улыбнулся «свободовец».

— Мы — это народ Украины, мы — это молодёжь, и за нами будущее!

— Поверьте, я полностью разделяю ваши идеалы, юноша, но, если в конце этого месяца не будет подписано соглашение с Евросоюзом, можете распрощаться с самостийной Украиной.

— Мы будем бороться за незалежность и с москалями, и с жидами, и с поляками, если это потребуется! — несдержанно выкрикнул Михайло, глядя с ненавистью на пана Янковского.

— Тише, — прошептала ему на ухо Снежана, — на нас все смотрят.

— Да мне плевать, что смотрят. Я говорю, что думаю, — отмахнулся от своей подруги Михайло. Его понесло, и он уже не мог остановиться:

— Что вы тут забыли, пан? — говорил он, в упор глядя на поляка. — Ваши предки мало кровушки попили у моего народа? Уезжайте в свою Польшу, там отстаивайте европейские ценности, а нам оставьте нормальную семью, христианство и сильное государство во главе с национальным орденом.

— Я знал, — вскричал Янковский, красный от гнева, — что на Украине до сих пор процветает махровый национализм, граничащий с фашизмом! Это ваши предки резали мирных поляков на Волыни в 43-ем году…

Ирина Михайловна, чуя, что запахло скандалом, вскочила с места и попыталась успокоить своего компаньона:

— Пан Янковский, не стоит обращать внимания на слова моего сына. Он ещё молод, не опытен…

— Ах, это ваш сын! — завопил поляк. — Тогда мне тут делать нечего.

Он второпях покинул банкетный зал, в котором воцарилась тягостная тишина. Ирина Михайловна не знала, куда глаза деть, сгорая от стыда за своего сына…

***

Киев. На другой день

Дверь распахнулась. Среднего роста круглолицый господин прошёл мимо услужливого швейцара, не удостоив того и взглядом. Оставив плащ в гардеробе, он вступил в зал дорогого ресторана на улице Льва Толстого. Народа было немного. Невзрачный человек в очках поднялся навстречу вошедшему мужчине, в котором посетители ресторана признали «шоколадного короля» Петра Порошенко. После приветственного рукопожатия мужчины сели за стол. Тотчас подскочил официант в белых перчатках и протянул меню, в котором самое дешёвое блюдо стоило пятьсот гривен⁸. Порошенко сделал заказ и, когда официант скрылся из виду, заговорил тихим, твёрдым голосом:

— Юра, пришло время действовать. Законопроекты по вопросу Тимошенко неминуемо будут провалены регионалами и коммунистами. Миссия Кокса-Квасьневского обречена на неудачу, что ставит под удар подписание соглашения в Вильнюсе. Это наш шанс… Мы должны вывести народ на улицы…

Собеседник Порошенко, в прошлом — полевой командир Оранжевого Майдана, бывший министр внутренних дел, отсидевший несколько месяцев в тюрьме, лидер движения «Третья украинская республика», Юрий Луценко был несколько обескуражен столь внезапным предложением своего патрона:

— Петро, — сказал он, — наши ресурсы весьма ограничены. Протест не будет многочисленным…

— Все расходы я беру на себя, — тотчас выразил готовность Порошенко.

— Дело не только в деньгах, — продолжал Луценко. — Нам не обойтись без участия лидеров парламентской оппозиции. Только они могут собрать массы.

— Это дохлый номер, — угрюмо усмехнулся Порошенко. — Наш человек в «Батькивщине» не в силах противостоять «яйцеголовому». А ещё эта ведьма с косой строчит малявы из Харькова… Мы не можем допустить того, чтобы во главе протеста встали эти люди, иначе все наши усилия окажутся напрасными.

— Петро, — возразил Луценко, — сейчас, когда твой рейтинг колеблется в районе 4%, мы не можем диктовать свои условия, но что будет завтра, никому не известно.

— Хорошо. Убедил, — мрачно усмехнулся Порошенко, — прощупай почву для переговоров с «оппозиционной тройкой».

— Думаешь, соглашение не будет подписано? Европейский Союз заинтересован в украинском рынке.

— Это неважно. Главное — нам заручиться поддержкой Запада, отодвинуть в сторону Яценюка и придавить гадюку Тимошенко.

Вскоре Луценко удалось провести переговоры с лидерами оппозиции, и совместный митинг был назначен на воскресенье 24 ноября. Но события развивались стремительно и самым неожиданным образом…

Перед тем, как продолжить наше повествование, нужно обратить внимание на следующее. Украина к концу 2013 года подходила в весьма плачевном состоянии. Государственный долг — чуть менее 70 млрд. долларов, золотовалютные резервы на исходе. МВФ выдвигал кабальные условия предоставления очередного кредита. Страна с населением порядка 45 миллионов человек стояла на перепутье: либо ассоциация с Евросоюзом, который обещал финансовую помощь, либо вступление в Таможенный союз, возглавляемый Россией. На украинское правительство давили и с Запада, и с Востока. Ситуация усугублялась тем, что Украина входила в зону свободной торговли СНГ⁹. А соглашение об ассоциации с ЕС предусматривало взаимное открытие рынков, что создавало угрозу экономической безопасности России¹⁰.

Виктор Янукович пытался лавировать между двумя геостратегическими фигурами (Россия и Германия, за которой стояли США). Он шёл на уступки — так, обрёл свободу «узник совести» Луценко, но Евросоюз требовал большего — освобождения Тимошенко из Харьковской колонии, которую осудили «за газовый контракт с Россией». Янукович её люто ненавидел, прямо говоря, побаивался, ибо «оранжевая королева» могла стать единым кандидатом от оппозиции на выборах 2015 года и была угрозой его власти. Впрочем, Янукович заблуждался на её счёт (просто потому, что Тимошенко растеряла свой политический капитал), и опасаться ему следовало совсем других людей…

***

Утром 21 ноября народные депутаты Украины выходили из своих иномарок и, косо поглядывая на политических противников, приехавших на автомобилях представительского класса, проскальзывали сквозь парадный вход в трёхэтажное здание по улице Грушевского, за дверями которого открывалась «святая святых» украинского парламентаризма — Верховная рада Украины. Они поднимались по ступенькам лестницы, покрытой красным узорчатым ковром, в кулуарах второго этажа сталкивались со своими соратниками по партии и, завязывая оживлённые беседы, после регистрации проходили в сессионный зал, хорошо известный российским зрителям по выпускам новостей и жарким перепалкам на словах, подчас перерастающим в схватки на кулаках.

Депутаты занимали свои места, оборудованные пультом электронной системы голосования (три кнопки цветов светофора: зелёная — «за», жёлтая — «воздержаться» и красная — «против»). Спикер Верховной рады открыл пленарное заседание и огласил повестку дня. Народным депутатам предстояло рассмотреть в первом чтении шесть законопроектов, общий смысл которых сводился к возможности лечения заключённых за границей, но единственной целью был выезд Тимошенко в Германию.

После короткого обсуждения началось голосование. Депутаты двух фракций, составляющих большинство в Раде, дружно нажимали на жёлтую кнопку по всем шести законопроектам. В результате не был принят ни один из них. И оппозиция взорвалась бурей возмущения:

— Ганьба! Ганьба! — скандировали они, и это слово (в переводе с украинского — «позор») вскоре станет одним из самых употребительных на Украине.

21-го числа во второй половине дня из здания Правительства Украины, что находится на той же улице Грушевского, поступает сообщение, которое тотчас подхватывают все информагентства. Кабинет министров приостанавливает собственное решение, принятое двумя месяцами ранее, о подготовке к подписанию соглашения об ассоциации с ЕС «с целью принятия мер по обеспечению национальной безопасности страны… для восстановления утраченных объёмов производства и направлений торгово-экономических отношений с Российской Федерацией и другими государствами — членами Содружества Независимых Государств». Однако Янукович, будучи в Вене на встрече с австрийским президентом, заявляет о незыблемости курса на евроинтеграцию: «Мы и дальше будем идти по этому пути…»

Кстати, именно украинский президент все последние месяцы вёл страну в Европу, собирал фракцию «Партии регионов» в кинотеатре «Звездный» и говорил, что те, «кто не за евроинтеграцию, с чемоданом на выход». Отчего ж тогда произошёл столь резкий поворот на сто восемьдесят градусов с Запада на Восток?

Вспомним, ещё в октябре президент Путин заявлял о последствиях подписания этого пресловутого соглашения с ЕС. Думаю, теперь из Москвы поступило весьма щедрое предложение — льготный кредит (с намёком на возможность его последующего списания) в обмен на вхождение Украины в Таможенный союз. В разгар Евромайдана это предложение будет публично озвучено российским президентом и приведёт к снижению градуса напряжённости противостояния. Правда, жалкая попытка нашего руководства по привычке купить украинский народ не потушит полностью революционного пожара. Найдутся те, кто подбросит в тлеющий костёр щепки из «человеческого материала».

Бедная страна, разрываемая на части соседями и внутренними противоречиями, народ, используемый как источник обогащения политиков и олигархов, ненавидящих друг друга и идущих по головам к вершинам власти… Боже мой, как жалко Украину, этот многострадальный народ, ныне заражённый тлетворным духом национализма!

***

Одним из первых, кто узнал горячую новость о судьбоносном распоряжении Правительства, был известный на Украине журналист интернет-издания «Украинская правда» Мустафа Найем¹¹. Он сидел в кафе, пил кофе и просматривал ленты информагентств на своём смартфоне. Вдруг телефон зазвонил, высветилось имя высокопоставленного чиновника Администрации президента. В глазах журналиста тотчас зажглись азартные огоньки. Он схватил телефон и выслушал своего патрона:

— Янукович уступил давлению Москвы. Решение принято. Мне кажется, сегодня на Майдан должен выйти несогласный народ. Желательно, чтобы вы оказались в первых рядах…

Вскоре Мустафа Найем на своей странице в сети Фейсбук бросил клич на русском языке: «Кто сегодня до полуночи готов выйти на Майдан? Лайки не считаются. Только комментарии под этим постом со словами: «Я готов». Как только наберётся больше тысячи, будем организовываться».

Уже через час желающих выйти на Майдан перевалило за тысячу (в числе выразивших готовность были Юрий Луценко и будущий «фейсбучный» министр внутренних дел Арсен Аваков). Позже появилось новое сообщение Мустафы Найема: «Встречаемся в 22:30 под монументом Независимости. Одевайтесь тепло, берите зонтики, чай, кофе, хорошее настроение и друзей. Перепост всячески приветствуется».

Поздно вечером на центральной площади Киева у подножия Монумента независимости собирался народ на митинг в поддержку евроинтеграции. В первых рядах были журналисты «Украинской правды» и студенты киевских вузов. Когда электронные часы на башенке Дома профсоюзов показывали 23:00, подтянулись народные депутаты от оппозиции с охраной. На автомобиле установили сцену и с неё выкрикнули лозунг, тотчас подхваченный толпой:

— Україна — це Европа!

Глава третья. На Майдане

Волна национального возрождения, идущая от бронзового Тараса Шевченко, захлестнула жителей столицы Западной Украины. Молодёжь высыпала на улицы города. Утром ректор Украинского католического университета (принадлежит униатской церкви) с академической трибуны призвал учащихся выступить в защиту европейского выбора Украины. Студенты, обрадованные тем, что их отпустили с занятий, весёлою шумною толпой двинулись на улицу Винниченко к зданию областной администрации. Молодые люди шутили, смеялись, развернули огромный флаг Европейского Союза и разрисовывали плакаты надписями: «Ми хочемо в ЕС», «YES ЕС», «Нам виднiше, куди йти». Вскоре к ним присоединились собратья из Львовского национального университета. На следующий день ректоры городских вузов собрались и подписали коллективное обращение в поддержку студенческого движения, дополненное многозначительною фразою: «Для тех, кто поедет на Евромайдан в Киев, это считается уважительной причиной пропуска занятий».

В тот воскресный день, когда в украинской столице оппозиция организовала многотысячный митинг на Европейской площади, который перерос в потасовки у здания Правительства, в Львове на проспекте Свободы у памятника Тарасу Шевченко возвели сцену «За европейску Украину», облицованную синими полотнищами со звёздами, и установили экран для показа новостей из Киева. Над Высоким замком взметнулся флаг Евросоюза…

На площадь отовсюду стекался народ, чтобы послушать патриотические песни и высокопарные речи политиков. Городской голова Андрей Садовый, пришедший со всей своей семьёй, был встречен дружной овацией. Толпа приветствовала градоначальника, подхватывала благозвучные лозунги и проводила оратора долгими аплодисментами. Близился вечер. Похолодало. Со сцены снова полилась праздничная песня. Молодые люди прыгали и хлопали в ладоши в такт музыке. Вдруг в наставшей тишине над площадью пронёсся звонкий юношеский голос:

— Хто не скаче, той москаль!

Группа футбольных ультрас (болельщики львовского клуба «Карпаты») подхватили слова своего вожака, и понеслось веселье… Покатилась волна, которая тотчас захлестнула всех собравшихся на площади. Толпа дружно прыгала, скандируя:

— Хто не скаче, той москаль! Хто не скаче, той москаль!

— Мы поскачемо козлами, щоб не быты москалями…

Фраза вошла в народ, стала крылатой, полетела по украинской земле, а вскоре кто-то придумал продолжение:

— Хто не скаче, той Янукович… Хто не скаче, той Азиров¹².

Львовские студенты, весело попрыгав на площади, шли согреваться в ближайшую кофейню. И пока готовилась ароматная кава (кофе), они обсуждали новости и делились идеями.

— В гости к Сало надо идти, — с жаром говорил Дмитро Чумаченко¹³.

— Ходили уже, и что это дало? — усмехнулся Михайло Головко.

— Нет, теперь всё серьёзно. Мы пойдём требовать отставки назначенного зэком губернатора. Студенческое братство в теме! Призыв на странице в Фейсбуке народ воспринял на «Ура!»

— Сам придумал? — улыбнулся Михайло.

— А то! — не без гордости отозвался Дмитро, чтобы не упасть в грязь лицом. Он предпочёл умолчать о звонке приятеля из Львовского национального университета, хорошо известного среди фанатов команды «Карпаты» под кличкой «Ветер», который предложил объединиться для похода на областную администрацию.

Зима, между тем, вступала в свои права. Назавтра выпал снег. Студенты, объявившие забастовку (банально прогуливая занятия), под флагами Украины и ЕС прошли строем по улицам города, скандируя: «Сало — на нары», «Зека на йолку, «йолку» — в Рашу, а Рашу — в парашу!» — и битый час под окнами облгосадминистрации требовали, чтобы Сало вышел к народу, — странно, почему-то не сработало, тогда они попытались здание, где прятался губернатор, забросать… снежками, но и это не помогло. Тогда молодые люди заскучали, видя, что с ними не хотят разговаривать, а твердыня злочинца неприступна, выкрикнули последние оскорбительные эпитеты в его адрес и двинулись колонною на площадь, где шёл концерт: хором петь гимн, плясать и скакать козлами в своё удовольствие.

Увы, львовским юношам и девушкам было невдомёк, что их используют ради своих целей невидимые кукловоды…

На самом деле, идею похода на губернатора придумал галицкий предприниматель — Пётр Петрович Дыминский, владелец футбольного клуба «Карпаты», который контролировал футбольных ультрас и Студенческое братство Львовщины. Дыминский не так знаменит и богат, как Коломойский или Ахметов, но его не зря называют «олигархом №1 в Западной Украине». Именно он финансировал проект под названием «Евромайдан. Львов», протест, который студенты воспринимали как своё коллективное творчество…

***

— Я клянусь своей честью и совестью перед Центральным проводом Народа Украинского бороться за Украинскую Самостийную Соборную Державу. В той борьбе не пожалею ни крови, ни жизни и буду биться до последнего вздоха и окончательной победы над всеми врагами Украины. Буду мужественным, храбрым и отважным в бою и беспощадным к врагам земли украинской. Буду выполнять все приказы начальников. Если я нарушу или отступлю от этой присяги, пусть меня покарает суровый закон Украинской национальной революции и падёт на меня гнев Украинского народа, — в исступлении кричали юноши в камуфляжной форме, подхватывая слова своего командира.

В центре зала висело красно-черное знамя подле водружённого на древко трезубца (герб Украины). Присяга была принесена, раздались звуки державного гимна, и молодые люди, возложив руку на сердце, хором запели:

Ще не вмерла України і слава, і воля,

Ще нам, браття молодії, усміхнеться доля.

Згинуть наші воріженьки, як роса на сонці.

Запануєм i ми, браття, у своїй сторонці.

Душу й тіло ми положим за нашу свободу,

І покажем, що ми, браття, козацького роду.

Стихли звуки гимна, и командир областного отряда, выкинув руку вверх, крикнул:

— Слава України!

— Героям слава! — взорвался зал ответным возгласом.

Церемония приведения к присяге новых бойцов УПА проходила в одном из спортивных клубов Львова, где размещался штаб и центр подготовки местной ячейки организации «Тризуб имени Степана Бандеры». Среди тех новобранцев, которые поклялись «биться до последнего вздоха с врагами Украины», был уже знакомый нам Дмитро Чумаченко.

Одно время он участвовал в деятельности молодёжного крыла «Свободы», но вскоре разочаровался, понял, что за националистической риторикой партийцев ничего, кроме политики, нет. Душа патриота жаждала настоящего дела и причастности к великим событиям. Однажды Чумаченко спьяну проболтался приятелям о нападении на «Русский дом». Слух пошёл по университету и достиг ушей одного из тех молодчиков, которые в Киеве участвовали в факельном шествии. Он нашёл Чумаченко и предложил ему вступить в «орден». Так, горячий юноша оказался в львовском логове «Тризуба». Он выдержал экзамен на знание Устава организации и истории ОУН-УПА, прошёл проверку на полиграфе и досрочно был принят в ряды украинских националистов, провозглашающих свою преемственность от бойцов УПА.

На самом деле, организация «Тризуб», которая вскоре составила костяк «Правого сектора», получала существенную подпитку с Запада, а её лидер — «полковник» Дмитрий Ярош под прикрытием патриотических лозунгов сколачивал послушную армию для Валентина Наливайченко, завербованного ЦРУ в 2001 году.

***

— Депутаты от фракции «Батькивщина» Арсений Яценюк и Николай Княжицкий заявляют, что ночью, 25 ноября, сотрудники спецподразделения «Беркут» задержали и избили группу львовских студентов, которые возвращались во Львов с Евромайдана в Киеве. «Семеро детей жестоко избиты, сломано три ребра. Сейчас они находятся в больнице, их били в машине, пока везли, били в Печерском райотделе…» — прочитал в своём планшете Михайло Головко, сопроводив сообщение таким комментарием. — Мусора совсем оборзели! Мне кажется, мы зря теряем время. Сейчас в Киеве основные события происходят. Что тут делать? Песни Софии Федыны слушать или выступления «свободовца» Михальчишина? Дмитро, ты меня слышишь?

Двое студентов Львовской политехники зашли погреться в «кавярню». Официант принёс на подносе дымящийся кофе в фарфоровых чашках, украшенных зубочистками с крохотными флажками ЕС. Михайло поморщился при виде звёзд на синем фоне, вынул зубочистку и глотнул ароматного львовского кофе, просматривая последние новости из Киева.

— Дмитро, ты меня слышишь? — повторил он свой вопрос.

— Да… Так что ты говорил? — переспросил Чумаченко.

— Что случилось? — нахмурился Михайло. — О чём ты думаешь?

— Ни о чём, — мрачно отозвался Дмитро. — Да, я согласен, что здесь делать нечего…

— Так поехали в Киев?

— Я пока не могу.

— Не хочешь пропускать занятия, но ректор отпускает!

— Нет, — усмехнулся Дмитро. — Учёба меня не волнует. Просто не могу. Это не моя тайна…

Михайло увидел решительный взгляд своего приятеля, и его осенила догадка:

— Тебя приняли? Так скоро?

Дмитро угрюмо молчал.

— Не хочешь — не говори, — пожал плечами Михайло. — Я понимаю — военная тайна! Ты как хочешь, а я уже записался. Завтра мы едем на поезде…

— Это куда ж вы собрались, хлопцы? — прозвенел девичий весёлый голос. Михайло поднял глаза и увидел Снежану.

— Привет, любимый, — девушка села рядом и поцеловала его. — Так, куда мы едем?

— В Киев, вестимо, — улыбнулся Михайло, лаская возлюбленную по щеке.

— Я с вами! — тотчас заявила девушка.

— Снежана, это исключено — там небезопасно! Вот погляди — милиция избила львовских студентов.

— Тем более, — возразила она, — мне надо быть рядом, чтобы с тобой ничего не случилось.

— Хорошо, милая, только имей в виду: мы поедем за счёт «Студенческого братства», и ночевать, видимо, придётся на Майдане…

— Это так романтично, — засмеялась девушка. — Ночь. Мороз… Мы дрожим от холода и пытаемся согреться, прильнув друг к другу, — она обняла своего молодого человека и вдруг вспомнила. — Главное, успеть вернуться к нашей свадьбе.

— До 13 декабря ещё далеко! — заулыбался Михайло. — Янукович подпишет соглашение в Вильнюсе, и Евромайдан станет не нужен. Мы вернёмся во Львов, распишемся в РАГСе и будем веселиться три дня и три ночи напролёт…

Дмитро Чумаченко усмехался про себя, исподлобья глядя на «воркующих голубков».

***

Митинг 24 ноября в Киеве удался на славу… Колонны оппозиции под разноцветными знамёнами прошли маршем по улицам города и заполонили всю Европейскую площадь, где со сцены Турчинов, депутат от «Батькивщины», назвал премьера Азарова предателем и призвал народ сходить в гости к министрам «посмотреть, что делают изменники Родины». Полукруглое здание Правительства находилось под охраной отрядов милиции особого назначения. Внезапно откуда-то появилась группа молодых людей «в спортивных костюмах», завязалась драка сторонников и противников действующей власти. Кто-то крикнул: «Революция!» — и в «Беркут» полетела бутылка с зажигательной смесью…

В воскресенье глава МИД Польши Радослав Сикорский заявил: «Украинцы — европейский народ, и ЕС готов подписать соглашение». Но в тот день властям всё-таки удалось навести порядок, а утром 25 ноября на Майдан незалежности заехала техника для монтажа новогодней ёлки и катка (смогли поставить только каркас ёлки, которую митингующие в насмешку назвали «стратегическим» объектом).

В тот день, когда в Киеве выпал первый снег, а два Майдана (оппозиционный и студенческий) объединились, на площади появилась спикер литовского сейма:

— Я люблю вас, украинцы, и верю в вас! Литва и дальше готова быть мостом Украины в ЕС.

Толпа хором благодарила за поддержку:

— ДЯ-КУ-ЕМО!

Впрочем, интерес западных политиков к событиям на Украине до поры до времени был невелик. Никто и подумать не мог, что Евромайдан — это «всерьёз и надолго». Основную массу протестующих составляли студенты, которые не доверяли политикам и шли на Майдан как на праздник, чтобы пообщаться, послушать музыку, потанцевать и попрыгать на морозе, короче, чтобы весело провести время. Это были дети, которые играли во взрослую жизнь. Оболваненная западной массовой культурой и антироссийской пропагандой молодёжь, которая привыкла жить чувствами, а не идеями, и уж, тем более, не способная отстаивать эти идеи с оружием в руках.

Впрочем, Запад действительно готовил новый сценарий «цветной» революции для Украины. Небезызвестный Фонд поддержки демократии (сокр. — NED) через американское посольство (отдел прессы, образования и культуры) выдавал деньги на строительство сети прозападных неправительственных организаций, финансировал СМИ, в том числе популярный сайт «Украинская правда». Однако, очередное «народное восстание» стратеги из разведсообщества США планировали на 2015 год, чтобы приурочить его к выборам президента, поэтому даже американцев обострение кризиса на Украине застало врасплох.

Увы, и киевская власть эту молодёжную массу на Площади независимости долгое время не воспринимала всерьёз и пыталась дискредитировать протест, по старинке действуя через проплаченных провокаторов, которых в народе называли «титушки»¹⁴. Янукович, давая интервью журналистам ведущих телеканалов, улыбался и заявлял:

— Я аплодирую тем, кто вышел за евроинтеграцию, но выступаю против политизации процесса.

Оппозиция в глазах президента не выглядела грозной силой. Было видно, что среди товарищей согласья нет; каждый выдвигал свои лозунги и требования: об освобождении Тимошенко, об отставке кабинета Азарова, об импичменте президента… Они не способны были поднять народ на свержение Януковича, человека, для которого политика была чем-то вроде семейного бизнеса, а власть — источником личного обогащения. Но в окружении коррумпированного президента притаился враг, который ждал подходящего момента, чтобы нанести удар и расправиться со своими противниками…

***

Группа львовских студентов прибыла в Киев днём 28 ноября. На Майдане в это время певица Руслана выступала перед немноголюдною толпою у Монумента независимости:

— Если Янукович не подпишет ассоциацию с Европейским Союзом, такой президент нам не нужен!

–Пiдпиши! Пiдпиши! — скандировали молодые люди, пытаясь докричаться до Януковича, который вылетел в Вильнюс на судьбоносный саммит Восточного партнёрства. Руслана была главным заводилой на Майдане и обошла по популярности даже ведущего Евгения Нищука, которого называли голосом «оранжевого майдана». С её подачи толпа каждый час хором исполняла державный гимн, и вся площадь наполнялась звуками, от которых по выражению американского посла Джона Теффта «дохнут мухи»:

— Ще не вмерла України і слава, і воля…

На площади царила праздничная атмосфера. Звучала музыка. Перед собравшимися выступал музыкальный коллектив «Мандры». В перерывах между концертами каждый желающий мог выйти и высказаться. Народные ораторы поднимались по ступенькам на возвышение у подножия беломраморной колонны, увенчанной блестящей фигурой богини-Берегини, и восклицали в микрофон:

— Мы встали с колен! Мы встали на защиту своего выбора. Бандитская власть делает всё, чтобы нас разделить. Но вместе мы — сила! Слава Украине!

И в толпе подхватывали:

— Героям слава!

Львовские студенты растворились в толпе и кричали вместе со всеми:

— Студенческий страйк — студенческая солидарность!

Тем временем, Янукович прибыл в Вильнюс и провёл переговоры с евробюрократами: Баррозу и ван Ромпеем. Поздно вечером на встрече с Ангелой Меркель он постарался на пальцах объяснить, что уже три с половиной года один на один с очень сильной Россией. На общей фотографии участников саммита немецкий канцлер скромно стояла во втором ряду, но это не должно вводить в заблуждение. Именно она, Меркель, является истинной хозяйкой Евросоюза, который изначально задумывался стратегами США как плацдарм для расширения своего влияния в Евразии с ключевой ролью Германии, как страны, фактически находящейся под оккупацией Штатов¹⁵.

Янукович пожаловался Меркель на давление Москвы, как ранее, будучи в Киеве, жаловался на давление со стороны ЕС. Он приехал в Литву, думая, что с ним начнут торговаться, и был готов принимать предложения. Но европейские чиновники не пошли на уступки, отказали в кредитах и компенсациях, на которые намекал украинский президент. На пресс-конференции президент Литвы Грибаускайте грубо заявила: «Никаких сделок или сговоров с украинским руководством ЕС точно практиковать не будет и на них не пойдёт». Соглашение об ассоциации так и не было подписано…

29 ноября Янукович вернулся в Киев, где на Европейской площади шёл митинг, на этот раз организованный Партией регионов. В своём офисе на Банковой улице он получил донесение, что в столице всё спокойно, и поехал в Межигорье, откуда три часа спустя отправился на охоту…

В 19:00 на Майдане выступала целая плеяда оппозиционных лидеров, и звучали самые гневные словеса в адрес Януковича, Путина и России. Вот, как говорил «контуженный в боях за Родину» Виталий Кличко:

— Они боятся потерять власть, они подслушивают, задерживают людей… Эта власть делает всё, чтобы не допустить смены власти. Сейчас они тренируют спортсменов, собирают людей. Власть хочет пролить кровь. Если это случится, то вся ответственность за это будет на Януковиче…

Любопытно, что чуть ранее в американском посольстве заявили, что разгон мирного митинга будет иметь тяжёлые последствия для отношений двух стран.

После отъезда Януковича на Банковой остался глава администрации президента Сергей Лёвочкин. Из своего кабинета этот «серый кардинал» внимательно наблюдал за событиями на Майдане, глядя в монитор видеонаблюдения, куда транслировалась информация с видеокамер, установленных на площади:

— Власть хочет пролить кровь. Если это случится, вся ответственность будет на Януковиче. На Януковиче!

В голове предприимчивого человека, привыкшего оперировать многоходовками, созрел план дьявольского заговора…

Он набрал номер рабочего телефона киевского мэра Александра Попова:

— Саша, жду тебя…

Киевский градоначальник явился без промедления по первому зову своего патрона. Сергей Лёвочкин угостил гостя дорогим коньяком и, сделав небольшой глоток из своего бокала, мрачно проговорил:

— Мне кажется, ты не справляешься со своими обязанностями.

Попов мгновенно изменился в лице:

— Я не понимаю вас, Сергей Владимирович.

— Новый год не за горами, а ещё ничего не готово. Даже ёлку не поставили!

— Сергей Владимирович, так ведь не позволяет ситуация на Майдане, — заметил градоначальник. — Люди мешают…

— Люди всегда мешают, — поморщился Лёвочкин. — Была дана команда разогнать этот балаган. Акция состоится сегодня ночью…

— От кого… команда? — побледнел Попов.

Лёвочкин глянул на своего гостя долгим тяжёлым взглядом:

— Андрей Клюев распорядился, ответственный — его зам Сивкович¹⁶. — Запомни это. К утру ёлку должны поставить.

— А Коряк в курсе? — спросил дрогнувшим голосом бледный Попов. Его рука затряслась, и он поставил бокал с коньяком на стол.

— Я сообщу ему. Ты же проконтролируй, чтобы всё прошло гладко.

После ухода Попова Лёвочкин позвонил начальнику киевской милиции:

— Валерий Владимирович, вас беспокоит… Вы догадались? Замечательно. У президента для вас есть маленькое, но чрезвычайно ответственное поручение…

***

В последних числах ноября природа склонилась пред зимою. Мороз крепчал, щипал лицо, проникал сквозь одежду, холодил руки и ноги. Ночью несколько сотен студентов оставалось на Майдане. Молодые люди по очереди спали в палатке, обогреваемой печкой-буржуйкой, спускались в подземку, где было теплее, чем наверху, и пытались согреться у металлических бочек, пылающих огнём. Светили уличные фонари, мерцали вывески неоновой рекламы. Костёр потрескивал. Девушка, обёрнутая в жовто-блакитный флаг, протягивала руки к огню. Молодёжь, пританцовывая, затянула песню Святослава Вакарчука:

Вставай!

Пий чай з молоком,

Молися на теплий душ!

Вставай! Мила моя, вставай!

Мила моя, вставай! Мила моя, вставай!

Давай! Мила моя, давай! Мила моя, давай!

Більшого вимагай!¹⁷

Тем временем, у «костра» завязалась оживлённая дискуссия. Михайло Головко пытался втолковать студенту из Житомира, что единственный путь для Украины — это национальная революция для свержения «режима внутренней оккупации»:

— Вступление в Евросоюз ничего хорошего Украине не принесёт. Мы должны сохранить свою самостийность!

— Ты говоришь как москаль, — негодовал парень. — Может, ты выступаешь за Таможенный союз с Россией?

— Ничего подобного, — возражал Михайло. — Я просто считаю, что одной торговой ассоциации вполне достаточно для поддержания дружественных связей с Европой. На этом мы должны остановиться и пойти по пути создания Украинской соборной державы. Наша страна вполне самодостаточна и может обойтись без европейской помощи, иначе мы потеряем батькивщину. Мы не должны раствориться в Европе… Как же ты этого не понимаешь?!

— Украина, — парировал его собеседник, — европейская страна… Даниил Галицкий в XIII веке принял корону от Папы Римского. Только в ЕС мы обретём защиту от Москвы…

— У тебя искажённое представление о патриотизме, — возмутился Михайло Головко.

— А твой патриотизм — это бездумный национализм! — отозвался парень из Житомира.

— Бездумный? Ну, знаешь…

— Эй, парни, не ссорьтесь, — вмешалась в мужской разговор Снежана. — Вы оба правы, каждый по-своему…

— Холодно тебе? — спросил Михайло, обнимая подругу. Румянец играл на лице девушки.

— Немного, — улыбалась Снежана.

— Я так горжусь тобой! — воскликнул Михайло.

— Тише, — засмеялась девушка. — На нас все смотрят…

— Пускай все знают — у меня самая лучшая девушка в мире! — вскричал он.

Глухая ночь стояла в городе, и только на Майдане раздавались голоса:

— Хто не скаче, той москаль! Хто не скаче, той москаль…

Около четырёх часов утра тишину взорвал шум моторов: по Крещатику двигалась колонна грузовиков, гружённых частями ёлки, каркас которой стоял на площади. В свете фонарей мелькнули тёмные тени. Со стороны улицы Институтской по ступенькам сбегали люди в камуфляже в чёрных касках и со щитами в руках, — это были бойцы спецподразделения милиции «Беркут». Впереди колонны шёл человек в штатском, который, приблизив громкоговоритель к губам, прокричал:

— Шановні громадяни! Негайно звільните територію! Тут встановлюват имуть новорічну ялинку.

Студенты переглянулись, не понимая, что происходит.

— Хлопцы, — крикнул Михайло, — Майдан хотят разогнать!

Он схватил подругу за руку и бросился на возвышенность к Монументу независимости, остальные последовали его примеру. Триста спецназовцев оцепили площадь, окружив горстку студентов плотным кольцом.

— Защити меня, — шептала перепуганная Снежана.

— Стой здесь, — приказал Михайло, загораживая собою любимую девушку.

— Хлопцы, не поддаваться на провокации. Поём гимн, — вскричал он, и студенты, взявшись за руки, затянули песенку, от которой, как мы помним, «дохнут мухи». Когда голоса смолкли, послышался новый призыв:

— Шановні громадяни…

В ответ одни студенты стали скандировать: «Милиция с народом!» а другие кричали: «Ганьба! Ганьба!»

Бойцы «Беркута» двинулись стеною, махая дубинками. Посыпались удары, послышались вопли и стоны. Милиционеры швыряли в сторону студентов, расчищая путь к центру площади — стилизованной часовне, лежащей в основании Монумента независимости. В темноте они не видели лиц и били всех без разбора, досталось и нескольким девушкам, которые пытались укрыться за спинами парней. Михайло получил удар дубинкой по голове. В его глазах потемнело, ноги подкосились, он кубарем скатился вниз по ступенькам…

Спецназовцы заняли возвышение, вытеснив оттуда студентов. У подножия монумента остались лежать несколько молодых людей, которые потеряли сознание. Но протестующие не торопились покидать площадь, снимая всё происходящее на камеры мобильных телефонов, среди них появились несколько десятков человек с медицинскими повязками на лицах. С криками: «Ганьба!» — они начали забрасывать стражей порядка камнями, палками и пустыми бутылками, то есть всем, что попадалось под руку. Один из агрессивных молодчиков перевернул горящую бочку. Другие пытались успокоить своих товарищей, которые зачем-то спрятали лица под масками.

Оратор с мегафоном в руке из-под колонны продолжал увещевать «уважаемых граждан». Но всё было напрасно. И тогда беркутовцы рассвирепели и, прикрываясь щитами, стали наступать, вытесняя студентов с площади… Они, ругаясь матом, били ногами падавших, хватали за одежду и тащили по земле, запихивая в «автозаки» всех подозрительных (таковых оказалось около тридцати человек). Вскоре подъехала первая карета «Швидка медична допомога», и санитары стали погружать раненых.

Новость о силовом разгоне Майдана за считанные минуты облетела социальные сети, кадры ночного побоища вскоре оказались в свободном доступе на видеохостинге «You Tube», правда, в укороченном виде, то есть без сцен с агрессивными молодчиками, скрывающими свои лица под масками.

Интернет-издания пестрели сообщениями: «Беркут» утопил Майдан в крови…»

Быстро стала популярной фраза: «Они же дети!»

Телеканал «Интер», принадлежащий Фирташу и Лёвочкину, показал сюжет о разгоне мирного митинга…

***

Киевские события в ночь на 30 ноября вызвали широкий общественный резонанс. Янукович, вернувшийся с охоты, был вне себя от ярости. Он вызвал в Межигорье силовиков для отчёта, схватил со стола бутылку водки (на этикетке красовался его портрет), хотел бросить её в стену, но передумал, наполнил рюмку и залпом опустошил её. Через полчаса в резиденцию Януковича приехали на иномарках: Виталий Захарченко (министр внутренних дел), Александр Якименко (глава СБУ) и Виктор Пшонка (генеральный прокурор). Все трое выглядели растерянными, понимая, что на встрече с президентом не миновать «разбора полётов». Хозяин ждал их в своём рабочем кабинете. Он окинул вошедших мрачным взглядом и приказал:

— Садитесь, господа.

Свой первый вопрос Янукович адресовал Захарченко:

— Виталий Юрьевич, может, ты мне объяснишь, что, чёрт возьми, произошло этой ночью на Майдане?

Министр внутренних дел побледнел:

— Коряк напишет рапорт…

— Да причём тут Коряк? — заревел Янукович. — Не хочешь же ты сказать, что он действовал по своей инициативе?

— Виктор Фёдорович, я не давал команды!

— Тогда, может, это я приказал разогнать Майдан?

— Я пока не готов сказать, кто это сделал… Мы проводим служебную проверку, виновные будут наказаны…

В разговор вмешался глава СБУ Якименко:

— Виктор Фёдорович, прошёл слух, что приказ о разгоне поступил из СНБО, а Сивкович лично присутствовал в кабинете Коряка, когда всё это происходило…

— Что за бред?! — возмутился Янукович. — Вы сами-то в это верите? Андрей Клюев — человек с головой на плечах, да и нет у него таких полномочий…

— Я склонен думать, что тут не обошлось без участия Лёвочкина, — высказал догадку Якименко. — Всем известна его ненависть к Клюеву…

— Ох уж мне эта подковёрная грызня между кланами! — воскликнул Янукович. — Они когда-нибудь успокоятся?

— За Клюевым стоит Ахметов, за Лёвочкиным — Фирташ, — напомнил Якименко. — Нам приходится считаться с ними…

— Я должен знать всё! — оборвал его Янукович и обратился к прокурору Пшонке. — Виктор Павлович, найдите виновных как можно скорее… Лёвочкина и Клюева не трогать!

–Я вас понял, Виктор Фёдорович.

— Да… заварили кашу, — мрачно протянул Янукович. — И как её расхлёбывать? Теперь к событиям на Майдане будет приковано внимание всего мирового сообщества! У оппозиции появился козырь, которым они будут нас бить. Поднялась чудовищная вонь. Завопили о кровавом режиме, который убивает детей. Говорят, что есть одна погибшая девушка?

— Эта информация не подтверждается, — отозвался Захарченко. — Тридцать раненых, тридцать задержанных — все уже отпущены из Шевченковского РОВД.

— Зачем надо было избивать их до полусмерти?

— Трудно пока делать выводы. Видимо, ребята действовали по обстановке. В толпе студентов были провокаторы, которые кидали камни и горящие головешки…

— Какие провокаторы? Кто за ними стоит?

— Мы пока не знаем…

— А что вы вообще знаете? — заревел Янукович. — Вы знаете, как выпутаться из этой передряги? Что делать, чёрт возьми?

Захарченко молчал, но подал голос глава СБУ Якименко:

— Виктор Фёдорович, думаю, мы должны зацепиться за этих неизвестных провокаторов, чтобы показать всему миру, что только они стали виновниками силового разгона Майдана.

— И как это сделать?

— По нашим данным оппозиция завтра в парке Шевченко собирает людей на митинг. Они пойдут маршем на Майдан незалежности. Мы не будем препятствовать, напротив, мы отдадим им некоторые здания…

— Зачем?

— Чтобы весь мир увидел, что это вовсе не мирные протестующие, а люди, которые захватывают административные учреждения.

— Как вы намерены это сделать? — спросил Янукович, немного пораскинув мозгами.

— Через лояльные нам националистические организации…

— А есть и такие?

— Их достаточно много, — усмехнулся Якименко и продолжал. — Одни захватят, скажем, здание Киевсовета. А в это время другая группа пойдёт на штурм Администрации президента…

— Вы в своём уме?! А если они захватят правительственный квартал на Банковой?

— Это исключено! Мы примем меры безопасности. Но весь мир должен увидеть, что правоохранители — жертвы нападения, а на протест вышли жестокие и опасные националисты. Кадры избиения стражей правопорядка расставят все точки над «и».

— Думаете, спецназ будет послушно стоять и сносить удары? — усомнился Янукович.

— Спецназ не будет, а вот солдаты внутренних войск не ослушаются приказа… Как полагаете, Виталий Юрьевич? — обратился руководитель СБУ к министру внутренних дел.

— На случай массовых беспорядков действует специальная инструкция, которой руководствуются солдаты внутренних войск.

— Пообещайте им повышенное жалованье и двухнедельный отдых, — мрачно отозвался Янукович. — Сейчас слишком многое стоит на кону! Виталий Юрьевич, подготовьте своих ребят, а вы, Александр Григорьевич, проведите работу с подконтрольными националистами… Всё должно быть чётко и слаженно организовано. Мы не имеем права на ошибку. Ступайте, господа. Я вас больше не задерживаю.

***

Якименко вернулся в Киев и дал поручение своему заместителю, который отвечал за работу с националистами. Тот, в свою очередь, созвонился со своими подчинёнными, за которыми было закреплено кураторство над подконтрольными организациями. Механизм заработал как часы, — завертелся маховик, вовлекая всё большее количество людей, но одного не учли организаторы этой спецоперации: украинские националисты, лояльные власти, порой не брезговали брать деньги и у противников оной.

Так, небезызвестная партия «Свобода» Олега Тягнибока получала финансовую подпитку сразу из нескольких крупных источников, среди которых — олигарх Коломойский, «Украинский выбор» Медведчука и «Гражданская позиция» бывшего министра обороны, нардепа Анатолия Гриценко, большого друга американцев, которые поддерживали своего протеже через неправительственные организации вроде Национального фонда демократии. И, кстати, жена Гриценко Юлия Мостовая, главред популярной газеты «Зеркало недели», тоже пользовалась благосклонностью Европы и США за свои аналитические статьи, направленные против Януковича.

Увы, такова жестокая украинская действительность — все продаются и все покупаются, особенно те, кто рвётся во власть!

Информация о предстоящем штурме административных зданий вскоре начала гулять среди участников националистических организаций. И уже вечером на Михайловской площади, где собрались студенты, пережившие силовой разгон, прозвучали слова: «Завтра мы не будем мёрзнуть на майданах, завтра мы займём Администрацию президента…» А Порошенко заявил, что завтра народ Украины заставит власть ответить за всё, что она сделала. Конец цитаты.

В воскресенье 1 декабря состоялся так называемый «Марш миллионов». В полдень многотысячная колонна, над которой развевались разноцветные партийные знамёна, выдвинулась с Михайловской площади к бульвару Шевченко. Впереди несли огромный национальный флаг, за которым шла «оппозиционная тройка»: Яценюк, Кличко и Тягнибок. По улицам города текли полноводные реки, которые вливались в грандиозное людское море, растворяясь в нём. Процессия, тем временем, миновала Бессарабскую площадь и свернула на Крещатик. Кличко оказался рядом с Ярославом Качиньским¹⁸. Вскоре над этим морем взметнулся огромный флаг Европейского союза (синее полотнище с двенадцатью выстроенными по кругу звёздами). В толпе, шествующей по центру Киева, было много вооружённых битами молодых людей, лица которых скрывали медицинские маски.

— Мы вас будем защищать от «Беркута», — отвечали они на вопросы любопытных старушек. Затем несколько человек в масках отделились от основного потока и оказались под стенами Киевского городского совета. Они принялись бить стёкла в окнах, выломали дверь и проникли внутрь здания, которое никто не охранял. Вскоре появились отряды «Беркута», но безоружные бойцы стояли в сторонке, не вмешиваясь в происходящее. Олег Тягнибок объявил о размещении в колонном зале Киеврады Штаба национального сопротивления. Час спустя без всяких стычек будет захвачен Дом Федерации профсоюзов (здание на Майдане с башенкой, на которой горит электронное табло). Считается, в этих захватах ключевую роль сыграли бойцы молодёжного крыла партии «Свобода».

Майдан покинули правоохранители, а молодёжь, разбросав по сторонам металлические ограждения, залезала на зелёный каркас многострадальной ёлки, которую так и не успели нарядить к наступающему празднику, вешая партийные флаги и венки (по городу ещё ходил слух о гибели девушки в коричневом пальто, но вскоре её нашли живой и почти невредимой).

«Марш миллионов» закончился митингом на центральной площади города. Колыхалось волнами море людское. На улице Крещатик яблоку негде было упасть. Яценюк заявил о пятистах тысячах протестующих, Луценко насчитал восемьсот тысяч, но, на самом деле, в центре города в тот день собралось не более двухсот тысяч человек, но и этого, конечно, немало. И грянул гром — вся эта масса людей хором затянула песню, от которой «дохнут мухи».

А в это время в пятистах метрах от Майдана незалежности разворачивались весьма печальные события.

На углу Банковой, как утверждают очевидцы, стоял строительный трактор-грейдер цветов национального флага, принадлежащий коммунальным службам города. Водитель скрылся так поспешно, что забыл даже ключ в замке зажигания. Несколько сотен молодых людей, прячущих свои лица под чёрными масками, строем прошли по улице Институтской, за ними двигалась колонна автомобилей так называемого «Автомайдана», которыми перегородили проезжую часть. Алексей Гриценко (сын Анатолия Гриценко, инициатор автомайданного движения) и пронырливый журналист из «Дорожного контроля» Андрей Дзиндзя увидели, как парень в маске оседлал трактор и поехал на нём в сторону Администрации президента. Толпа дружно скандировала: «Зека геть! Зека геть!». На крыло трактора вскочил известный лидер движения «Братство» Дмитрий Корчинский, которого впоследствии объявят организатором штурма Администрации президента (он единственный из националистов не скрывал своего лица, желая попиариться, а когда понял, что акция спланирована, поспешил исчезнуть из поля зрения, но было уже поздно — «засветился» усатый хлопец!).

Здание Администрации президента находилось в милицейском оцеплении. Поперёк дороги за металлическими ограждениями выстроилась колонна солдат внутренних войск, молодых ребят, не экипированных ни щитами, ни дубинками. Движению трактора мешала эта чёрная стенка из живых людей, стоящих в плотно сомкнутом строю.

— Уходите отсюда, — грубо кричали мятежники, прячущие свои лица под масками. Это были крепкие молодые люди, вооружённые металлическими цепями, армированными прутами и газовыми баллончиками. Многие из них имели жёлтые нарукавники со знаком «Идея нации»¹⁹, принадлежащим Социал-национальной ассамблее и её военизированному крылу — «Патриоты Украины».

Трактор остановился в нескольких метрах от заграждения. Мятежники попытались ногами опрокинуть сцепленные металлические щиты, — не вышло, тогда они нашли трос, который прикрепили одним концом к забору, другим — к ковшу трактора. Грейдер подался назад, заграждения разорвались, щиты со скрежетом волочились по асфальту…

Вперёд выступила группа агрессивных молодых людей, они подбегали к передней шеренге милицейского оцепления, брызгали в лицо солдатам слезоточивым газом, колотили их прутьями арматуры по каскам. Один молодчик лихо орудовал длинной металлической цепью… Чёрная стенка попятилась к выстроенным в два ряда автобусам. Грейдер двинулся вперёд и снова остановился. Мятежники разбирали тротуарную плитку, ругались матом, как это ни странно, по-русски и напирали, но солдаты внутренних войск, по-прежнему, стояли в сомкнутом строю. По их каскам стучали булыжники, их били железными прутами и цепями, в них летели зажжённые файеры, принесённые фанатами киевского «Динамо», но они, несмотря ни на что, держались.

К концу первого часа противостояния появились раненые. Приехала скорая помощь… А вскоре на улицу Банковую пришли политики с Майдана, самым заметным среди них был Пётр Порошенко, который решил, что его звёздный час настал. Он вскочил на трактор и с помощью красного мини-мегафона «ОРАЛО» пытался докричаться до восставшего народа:

— Люди, успокойтесь!

Но в ответ он услышал грубые слова:

— Уходи отсюда! Убирайся!

Молодчики не поняли, почему «шоколадный король» здесь распоряжается, покрыли его отборным матом и скинули с трактора. Король обиделся и вскоре написал на хулиганов заявление в милицию…

Обстановка на Банковой накалялась. Молодчики, манерами похожие на футбольных фанатов (впрочем, это и были ультрас киевского Динамо, которые исповедовали национализм), беспрестанно нападали на солдат внутренних войск. Но несколько десятков человек попытались оттеснить хулиганов назад и препятствовали движению трактора. В числе тех смельчаков были Юрий Бутусов, главред интернет-издания «Цензор.нет», и Алексей Гриценко из Автомайдана, — это они призвали политиков с Майдана, а когда миротворцы ретировались, начали самостоятельную «операцию по принуждению к миру». С Майдана подходили люди и, не вмешиваясь, снимали всё происходящее на камеры своих мобильных телефонов.

Вспоминает Юрий Бутусов, участник тех событий: «Я стал перед строем солдат, чтобы закрыть их от нападения и поднял для защиты металлическую палку, чтобы её не пустили в ход хулиганы. В этот момент не менее 15–20 провокаторов напали непосредственно на меня. Я получил несколько ударов руками и, как минимум, один — арматурой, а прямо в лицо мне разрядили баллон слезоточивого газа. Меня сбили с ног вместе с тремя солдатами, которых я прикрывал. В давке здорово стиснуло, и когда толпа схлынула, мне удалось с трудом отползти на коленях в сторону. Я ничего не видел, дышать было трудно. В этот момент сотрудниками милиции из-за спины солдат была выпущена волна слезоточивого газа. Когда мне оказали помощь добрые люди, я был вынужден покинуть место столкновения на Банковой, чтобы прийти в себя, восстановить зрение и дыхание».

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

7

Далее украинские слова для удобства пишутся по-русски — прим. авт.

8

Для сравнения — средняя величина пенсии на Украине 1500 гривен.

9

В 2011 году был заключён многосторонний договор, предусматривающий обнуление многих таможенных пошлин на импорт товаров — прим авт.

10

Дешёвые европейские товары свободно потекут через Украину и захлестнут российский рынок — прим. авт.

11

Афганского происхождения, пуштун по национальности — прим. авт.

12

Имелся в виду премьер Азаров, которого в насмешку за незнание украинского языка называли «Азиров» — прим. авт.

13

Олег Сало — лояльный Януковичу губернатор Львовской области — прим. авт.

14

В честь спортсмена Вадима Титушко, отличившегося весной того же года во время акции «Украина, вставай»!

15

Более ста тысяч военнослужащих США расквартированы на военных базах в Германии — прим. авт.

16

Клюев — секретарь СНБО, доверенное лицо олигарха Ахметова — прим. авт.

17

Большего требуй!

18

Брат-близнец погибшего в авиакатастрофе под Смоленском польского президента Леха Качиньского — прим. авт.

19

Перевёрнутый вольфсангель, символ дивизии СС «Дас Райх» — прим. авт.