«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть VII. Фабрично-заводске школы Верх-Исетского завода (1923-1939)

Василий Алексеевич Игнатьев, 2019

Воспоминания уральского преподавателя и бытописателя Василия Алексеевича Игнатьева (1887-1971) в 10 частях. В 7-й части автор рассказывает о фабрично-заводских школах на Верх-Исетском заводе, учебном процессе, жизни и быте преподавателей и учащихся.

Очерки по истории профессионально-технического образования на Верх-Исетском металлургическом заводе в советское время

[1961-1962 гг.]

Старинная мудрая пословица гласит: «Яблоко падает недалеко от яблони». Смысл этой пословицы сводится к тому, что различные события и явления, а также и предметы в природе и жизни существуют и происходят во взаимодействии, как и следует их рассматривать. По отношению к поставленной нами задаче — дать описание школы ФЗУ ВИЗа за годы 1922-1930 — эта пословица указывает на то, что это описание нужно вести в связи с описанием завода этого времени, детищем которого (завода) школа являлась. В соответствии с этим соображением описание школы будет вестись по плану: завод и школа, что будет единственно правильным и поможет исчерпывающе выполнить поставленную нами задачу.

Школа была открыта в октябре 1922 г. Что из себя представлял в это время Верх-Исетский завод? К этому времени завод, как и другие заводы страны, был на пути к восстановлению после разрухи, которая была причинена стране в целом и промышленности в частности интервенцией иностранных государств и внутренней гражданской войной. Волею и героическими усилиями рабочих завода, под руководством заводской партийной организации, завод шаг за шагом восстанавливался под новым названием — завод «Красная кровля». Этим названием определялось назначение его по выработке кровельного железа, т. е. подтверждалось его прежнее дореволюционное назначение. На заводе ещё живы были свидетели былой славы его по выработке кровельного железа, когда он был поставщиком его в Англию по сложному пути, который начинался волоком до Чусовой, а потом продолжался водным путём до выхода в Балтийское море. Завод восстанавливался. Насколько напряжёнными были темпы восстановления завода свидетельствует то, что к моменту открытия школы на заводе работали уже все прежние цеха: мартеновский, литейный, сутуночный (крупно-сортный), листокатальный, листобойный, парового хозяйства, электрический, механический, кузнечный, модельный и огнеупорный. Существовавшая до революции домна была разрушена в один из субботников как ненавистный памятник прежнего угнетательского строя. Все цеха находились на таком низком уровне технического оборудования, который был характерен для так называемого «демидовского Урала». Для иллюстрации этого положения достаточно привести несколько отдельных штрихов-картинок из цеховых быта и организации того времени, чтобы представить себе уровень тогдашней техники. Автор настоящего очерка ещё в 1924 г. наблюдал, как мартеновская печь № 3 загружалась ручным способом. Ручной способ — клещами полоса прокатанной болванки поднималась к резущей машине в сутуночном цехе. В листокатальном цехе листы прокатывались с «подмусориванием» — с присыпанием древесного угля. Рабочие из цеха уходили в таком виде, что на лице их трудно было рассмотреть его очертания. При всём этом на заводе то там, то здесь проглядывали остатки прежних патриархальных порядков. Бывали, например, случаи, что на литейном дворе мартена появлялись овцы в поисках травы. Там, где в настоящее время расположен цех № 2, была заводская мельница. Некоторые рабочие и в эти годы ещё имели покосы, понемногу сеяли, а летом «страдовали».¹⁵ Заводской внутренний транспорт обслуживал частник — Илья Ефимович Талашманов, который для этого содержал целый обоз лошадей-битюков. Едва ли не самую символическую картину патриархальных порядков на заводе являла собою заводская плотина, которая была открыта в качестве моста для общего пользования: по ней заречные жители прогоняли скот на выгоны и обратно, провозили сено, дрова, и вся она была покрыта вахлаками сена, щепами, изрезана колеями от телег и покрыта пылью. Водяная сила Верх-исетского пруда использовалась только листобойным цехом, в котором ею приводились в движение так называемые «хвестовые» (изменённое слово «хвостовые») молота. Здесь листы железа снова нагревались в так называемой печи Лоцманова, складывались в штабели и «пробивались» молотами.¹⁶ На канаве, по которой спускалась через территорию завода вода, можно было иногда видеть удочки и купающихся людей.

Если ко всему этому добавить, что на площадке у завода, как и в дореволюционный период, аккуратно «правились службы» в Екатерининском соборе¹⁷, на берегу пруда у самой плотины «правил службы» о[тец] Ипат¹⁸, то картина завода и ближайшего окружения его предстанет в образе прошлого. Однако за внешней оболочкой этого прошлого видно было новое, и пульс завода бился совершенно иначе, чем раньше: на лицо были следы пронёсшейся очистительной бури. Свидетелями её была у всех на глазах стенка завода на заводской площадке, выщербленная пулями при расстреле рабочих, и отвратительный каземат в нижнем этаже одного из заводских зданий, находящегося вблизи той же площадки, в который заключены были многие из передовых рабочих завода и из которого была только одна дорога к стенке для расстрела. Пульс завода бился по-революционному, и это особенно было заметно в дни революционных годовщин, когда заводские здания — контора, цеха и клуб украшались кумачовыми полотнищами с революционными лозунгами.

Все цеха, в общем, были укомплектованы кадровыми рабочими, оставшимися в живых после пронёсшейся бури, старыми дореволюционными кадровиками, как их тогда называли. Осуществить это, однако, удалось только потому, что завод впитал в себя значительное количество пришельцев с других заводов — с[ела] Михайловского, Нижне-Сергинского и даже Надеждинского. Но уже в это время, в восстановительный период, по мере приближения завода к дореволюционному уровню выработки продукции, на нём ощутимо чувствовалась недостача рабочей силы, а в перспективе эта недостача грозила принять ещё большие размеры, потому что наряду с восстановлением завода уже стали зарождаться элементы его реконструкции в пределах его промышленного профиля.

Естественно, что первое пополнение рабочей силы шло из семей рабочих: на смену отцам шли сыновья, а по женской линии — дочери. Обычно так и было, что если отец работал, скажем, токарем или слесарем, то в этом же цехе вместе с ним обучались или сын или его дочь. Устраивали также детей через знакомых. Таким образом, к моменту открытия на заводе фабзавуча в цехах оказалось значительное количество молодняка — детей визовских рабочих, преимущественно, мальчиков, которые, естественно, являлись первыми кандидатами для зачисления в школу.

В то время определилось несколько типов подготовки молодёжи к профессиям: профтехшколы, конторгучи¹⁹ для работы в разного рода мастерских и учреждениях, а для подготовки рабочих фабрик и заводов был принят тип фабрично-заводских училищ, сокращённо называвшиеся фабзавучами или ФЗУ. Для Верх-Исетского завода, таким образом, определён был этот последний тип профессиональной подготовки молодёжи.

Фабзавучи имели очень сложную систему организации, сложный статус. В организации их принимали участие три учреждения: завод в лице заводоуправления, завком завода²⁰ и орган профобра.²¹ На завод ложились все материально-финансовые расходы на содержание фабзавуча. Сюда входили расходы на теоретическое и производственное обучение, на выплату стипендий ученикам и элементарные расходы на спецодежду. На завком ложилось попечение об учениках по профсоюзной линии. Это попечение касалось опять-таки и теоретического и практического обучения, а именно создания нормальных условий для них, попечение по линии обеспечения стипендиями, общежитием и т. д. Конкретно все моменты попечения об учениках завкомом отмечались в коллективных договорах, заключаемых с заводоуправлением. На органы профобра возлагалось обеспечение школ учебными планами, программами, изданием учебников, методическим руководством. Профобр также направлял в школы учителей по общеобразовательным и гуманитарным предметам. Считалось, что вся воспитательная и идеологическая работа в школах должна была проводиться комсомолом. С этой стороны школы ФЗУ были детищами комсомола. Как на деле все вышеуказанные учреждения и организации выполняли возложенные на них обязанности, об этом речь будет ниже.

Продолжительность обучения в школах ФЗУ определена была в 3-4 года в зависимости от сложности той или иной специальности.

Школа в 1922-1924 гг.

В соответствии с тем, что в истории завода, как и в истории всей промышленности и всей страны, в послереволюционное время у нас различались два периода — восстановительный и период реконструкции, в истории ФЗУ тоже было два периода, которые по времени соответствовали периодам развития завода. В истории школы они обозначали не только периоды развития, но, как увидим дальше, и период перестройки школы применительно к реконструкции завода.

1922-1924 — составляли первый период существования школы. Несмотря на всю условность аналогии в периодах развития завода и школы, смысл её заключается в том, что школа в течение этих двух периодов отражала на себе те же черты быта и организации, которые были у завода. Выше были указаны некоторые черты завода в его восстановительный период — черты прошлого дореволюционного времени. Эти же черты, выражаясь образно, «ветхого Адама», как родимые пятна были и у школы. Конечно, нельзя представлять себе так, что и на заводе, и в школе это было состоянием некоего покоя; нет, поступательное движение шло и нарастало, но над ним ещё довлело прошлое. Поэтому и период назывался восстановительным.

В 1922-1924 гг. школа помещалась в здании заводоуправления, на втором этаже северного блока. Завод доживал второе столетие, а контора завода носила следы отдалённого прошлого. В здании конторы расположены были и заводоуправление с бухгалтерией и другими отделами его, и завком. На нижнем этаже, где были расположены все эти учреждения, в коридоре от дореволюционных времён ещё стояла пирамида позолоченных деревянных плиток, показывавшая добычу заводом золота в прежнее время. Она стояла как символ прошлого завода и немой свидетель «демидовского Урала». Когда в коридоре появлялась приземистая коренастая фигура убелённого сединой старца заводского архивариуса Димитрия Мехоношина, то прошлое завода так и врывалось в душу посетителя. «Демидовский Урал» был перед глазами. Казалось, что и воздух в здании ещё не очистился от прошлого «жилого».

Под школу была отведена большая комната, где раньше помещался заводской архив. Окна этой комнаты на запад были расположены в сторону пруда, имели полукруглую форму, и через них открывался вид на отдалённые окрестности завода, а на восток четырёхугольные окна были расположены в сторону завода, были густо запылены и покрыты гарью от заводских труб; в перспективе виднелись заводские цеховые корпуса, покрытые гарью от труб и окалиной. Комната была перегорожена дощатыми стенками без штукатурки, и из неё были образованы четыре комнаты: две побольше и две маленькие. В одной из последних двух помещалась учительская, а в другой — третий класс, в котором было 9 учеников. Две комнаты побольше были под первым и вторым классами.

Вешалка помещалась на небольшой площадке у лестницы. Стенки перегородки были настолько тонкими и щелистыми, что во время занятий разговор передавался из одной комнаты в другие и по всему помещению стоял гул от многих голосов. Под лестницей, которая вела в школу, находилась уборная общего пользования, т. е. и для служащих конторы, и для учеников школы. Это соседство помимо, того, что отрицательно сказывалось на «атмосфере» школы, приводило иногда к неприятным столкновениям между пользователями уборной. Этому в некоторых случаях содействовало и то, что дисциплина в школе была не на высоте. Помещение для школы было явно не подходящим и не позволяло развернуть по-настоящему работу.

Занятия проводились вечером, с пяти часов, а днём ученики проходили практику в цехах.

В октябре 1923 г., когда автор настоящего очерка поступил преподавателем в школу, как указано выше, в школе было три класса. Самым полнокровным из них был первый класс: в нём было до 40 человек. Во втором классе было человек 25-30, а в третьем классе только — 9. В школе были только мальчики, преимущественно дети рабочих завода. Они были с самой различной подготовкой: с одним, двумя, тремя годами обучения в школе. С повышенной подготовкой — в 5-6 лет были только ученики третьего класса, которые обучались на слесарей и токарей, а один на чертёжника. Если ученики второго и третьего класса на втором году обучения в смысле общей подготовки до скорой степени выравнивались и консолидировались, то в первом классе была полная пестрота. Тут были ученики с одним и двумя годами школьного обучения. В классах не было дифференциации по производственным специальностям: тут были и обучающиеся на токарей, слесарей, кузнецов, модельщиков, электромонтёров. Были даже ученики счетоводов. Не было только учеников из основных цехов: мартеновского, сутуночного и листокатального. Таким образом, состав учеников не соответствовал профилю завода. Объяснялось это тем, с одной стороны, что в этих основных цехах техника настолько была низкой, все производственные процессы основаны были на использовании простой физической силы, что не было побуждающих мотивов к теоретической подготовке, а с другой стороны, рабочие избегали отдавать своих детей на обучение в этих цехах, на опыте зная тяжёлые условия работы в них. В цехах ученики обучались под руководством опытных кадровых рабочих. При таком комплектовании классов теоретическое обучение по специальностям было затруднено, но в 1922-1923 г. пока ещё не ставился вопрос об узко специальных курсах, а преобладали в плане обучения общеобразовательные предметы.

Учебный план был выработан школой. В нём были отмечены следующие предметы: русский язык во всех трёх классах, математика во всех трёх классах, география в первом классе, физика в первом классе, материаловедение и технология во втором и третьем классах и черчение в третьем классе.

Школа была совершенно не обеспечена учебниками: средствами обучения были только доска и мел даже по таким предметам, как физика. Чертёжные доски были в небольшом количестве, а также и чертёжные принадлежности.

Учителями первоначально были служащие заводоуправления и треста «Гормет».²² Первыми из учителей по назначению профобра были преподаватель русского языка и географии — Игнатьев В. А., направленный в школу в октябре 1923 г. и преподаватель математики Широков М. М., направленный в октябре 1924 г.²³

Первый ученический комитет был избран в декабре 1923 г. В тех стеснённых условиях, в каких находилась тогда школа, он не мог развернуть работы.

В школе часто проводились общие собрания, главным образом, по вопросам дисциплины, на которых присутствовали представители завкома. Завком в этом отношении был единственной опорой заведующего школой, т. к. и учком, и комсомольская организация были слабыми.

Заведующий школой — выдвиженец из рабочих — не мог иногда быстро ориентироваться в школьных событиях и допускал необдуманные шаги. Так, узнав, что преподаватель физики предложил ученикам вставать при входе его в класс на занятия, он возбуждённый зашёл в класс и категорически запретил вставать без всякой мотивировки.²⁴

Оплата учителям частично производилась натурой, а именно: со склада на мельнице отпускалась мука, рыба — кета, крупа, конфекты и мануфактура — вязь и ситец. Когда были выпущены заводом боны — временные денежные знаки, то частично зарплата выдавалась ими.

Школа ФЗУ в это время во многом имела вид ремесленного училища на базе индивидуального или бригадного обучения в цехах.

Завод и школа в 1925-1930 гг.

Самым крупным событием на заводе в эти годы было строительство нового прокатного цеха, как его тогда называли — динамного. Он строился на угоре в северной части заводской площади, где некогда стояла мельница. Строительство его первой очереди было закончено в 1927 г. Это обозначало, что завод вступил в период реконструкции и перестраивался с кровли на прокатку новых более ценных марок листового железа — динамного и трансформаторного. По существу это обозначало целую революцию в производстве завода: завод приобретал новое значение в государстве и на первых порах и на продолжительное время становился единственным представителем производства листового железа этих марок. Пред ним была поставлена задача — освободить страну от ввоза этих листов из заграницы. Но для того, чтобы перейти на выработку динамного и трансформаторного железа, нужно было перестроить технологию мартеновского дела, а также и технологию обработки сутунки в крупносортном цехе. Мартеновские печи были переведены на нагрев нефтью, в цехе вводились загрузочные машины, около цеха устроен был шихтовый двор. Вступали в строй электрические печи, и устроена была опытно-показательная печь. В это время впервые на заводе стала устанавливаться связь производства с деятелями науки. В сутуночном цехе подача прокатанной полосы к резке стала осуществляться через рольганг. Производилась полная реорганизация внутризаводского транспорта. По существу заново создавался железнодорожный цех. На площадке завода прокладывались узкоколейные железнодорожные линии. Сутуночный и листокатальный цех были связаны воздушной рельсовой дорожкой. В соответствии с этой перестройкой расширялось оборудование подсобных цехов. Листобойный цех был закрыт за ненадобностью как некий рудиментарный отросток. Плотина была подремонтирована и закрыта для общего пользования в качестве моста для проезда. На заводской площадке у пруда появились большие баки с нефтью. Завод усилил охрану и из проходного двора, каким был раньше, становился более подтянутым и организованным. Но всё это было только началом большого пути к полной перестройке завода, которая совершена была уже в следующем десятилетии.

Школа ФЗУ в этот период подверглась коренной реконструкции, а именно: в корне был изменён её производственный профиль. Как выше было указано, в первый период своего существования школа готовила рабочих не в основные заводские цеха — мартен и прокатные, а в подсобные и, таким образом, профиль её не отвечал профилю завода. С 1925 г. перед школой была поставлена задача — готовить рабочих мартеновской и прокатной специальностей. Это была смелая революция в профтехнической подготовке рабочей силы, которая на первых порах даже взята была под обстрел разного рода скептиками. В лексиконе русского языка появились новые слова — «горячее ученичество», «школа горячего ученичества». Организация «горячего ученичества» повлекла за собой существенные изменения в приёме и наборе учеников в школу, а именно: возраст принимаемых в школу с 13-14 лет, как было раньше, был повышен до 15-16 лет; набирать учащихся пришлось через биржу труда. Последнее обстоятельство было вызвано, во-первых, тем, что резервы детей рабочих завода были по существу исчерпаны, а, во-вторых, как было указано уже выше, рабочие избегали отдавать своих детей в «горячие» цеха, зная о тяжёлых условиях работы в них. Наборы учеников с биржи труда влекли за собой новые заботы: необходимость организации общежития и необходимость усиления воспитательной работы. Иначе также ставился вопрос о спецодежде для учеников в цехах. Главным же было то, что на школу ложилась вся забота по организации «горячего ученичества», потому что дело это было новое, беспрецедентное в истории профтехнического образования юношества.

Обстоятельства для школы сложились так, что перед ней стала двойная задача: подвести к концу и выпустить учащихся первых наборов по так называемому «холодному ученичеству» и вновь организовать «горячее ученичество». Эта задача ещё осложнялась тем, что заводоуправление приняло решение — собрать, как говорится, «под метёлку» всю молодёжь завода и направить в школу ФЗУ, в том числе девочек, обучавшихся на токарей, электрообмотчиков и даже счетоводов. И вот школа приняла вид муравейника, в котором всё двигалось, шумело, галдело. Все эти перемены удалось произвести только потому, что школа получила новое, более обширное помещение вне черты завода. Неподалёку от завода в дореволюционное время существовала церковно-приходская школа. Она сгорела так, что остались одни кирпичные стены. Завод отремонтировал здание, в которое в 1925 г. и переведена была школа ФЗУ. В этом здании было шесть просторных комнат, хорошо изолированных друг от друга, и ещё две маленькие комнаты. Для школы после тесного помещения в конторе заводоуправления переход в новое здание был настоящим приобретением. В новом помещении школа получила возможность полной перестройки всей своей учебной работы и возможность развёртывания воспитательной работы. По существу только с этого времени она приняла тот вид школы ФЗУ, который мыслился её учредителями, а главным образом её идейным руководителем — комсомолом.

После перехода школы в новое здание стало возможным организовать классы по кабинетной системе и в корне изменить методы преподавания. Были организованы кабинеты: физики, химии и обществоведения. Школа полностью обеспечена была чертёжными принадлежностями для занятий в раз с тридцатью учениками: досками, циркулями, бумагой. По физике было закуплено значительное количество наглядных пособий, а по химии необходимой посуды и химикалий. Приобретена была необходимая литература и учебники, создана небольшая библиотека.

Школа вышла, образно выражаясь, из своего прежнего внутриутробного существования на заводе и включилась в методическую работу объединения всех профессиональных школ города. В эти именно годы в школе, как и в других школах, входивших в объединение, культивировался метод дальтон-план²⁵, о чём подробнее речь будет ниже. В школе произошла полная перемена учительского состава: в него влилась студенческая молодёжь из университета, количество штатных работников увеличилось. Впервые в школе появились окончившие Московский университет по факультету общественных наук преподаватели обществоведения. Возросло количество инструкторов производственного обучения. В организацию «горячего ученичества» привлечены были члены ИТР завода²⁶ — заведующие цехами, что ещё больше сблизило школу с заводом. Школа «горячего ученичества» была в полном смысле детищем завода: учебные планы, программы теоретического и производственного обучения, организация производственного обучения — всё это создано было при участии и с помощью заведующих цехами завода. Вот почему в 1928 г. в Москве на конференции по техническому образованию представителю ВИЗовской школы предоставлено было слово — доклад по организации школы «горячего ученичества», как школы, опыт которой признан был показательным для школ этого типа.²⁷ Школа выступала на выставках, которые организовывались областным кабинетом профтехобразования.

В школе забила ключом воспитательная работа. Организованы были различные кружки: НОТ²⁸, литературный и даже эсперанто. Учком развернул работу в пионерской организации. Аккуратно выпускалась стенная газета. В большой комнате школы была устроена постоянная сцена, на которой во время вечера подвизались школьные «артисты» и гремела школьная «синяя блуза».²⁹ Часто проходили общие собрания, на которых критика была, что называется «во всю». Работа учителей, которые временами выступали с отчётными докладами, критиковалась, не взирая на лица. Неопытные критики попадали иногда впросак. Так, был курьёзный случай, когда ученик Телицын обвинял преподавателя химии в том, что он скрыл от учеников один химический знак. Когда этого критика спросили, какой же именно знак, он в простоте сердечной (sancta simplicitas) совершенно серьёзно сказал: «знак зеро», т. е. назвал американский кинофильм, который тогда демонстрировался в кино. На такой ответ раздался гомерический хохот других учеников. При всём этом отношения между учениками и преподавателями были здоровыми — товарищескими, несмотря на то, что ученики, особенно из «горячих» цехов приходили на занятия усталыми.

С переходом в новое здание в школе была организована своя конторка с бухгалтерией и машинисткой. Школа, можно сказать, отпочковалась от конторы и приобрела вид отдельного цеха завода.

В 1925 г. был первый выпуск из школы тех девяти учеников, которые в 1923 г. были в третьем классе, а с 1927 г. начались ежегодные выпуски сначала следующих групп (бывшие в 1923 г. вторым и первым классами) «холодного ученичества», а потом и «горячего ученичества», о чём подробнее речь будет ниже.

Спустя четыре года после перехода в новое здание (б[ывшая] церковно-приходская школа), оно оказалось уже тесным, и школа в 1928 г. переведена была в новое здание — б[ывшая] хирургическая клиника на берегу пруда. Этот переход совпал с организацией на заводе профтехкомбината, в состав которого вошли школа ФЗУ и вновь открытый техникум. Это было уже переходом школы в третий период её.³⁰ Профтехкомбинат, однако, скоро распался, и школа продолжала существовать отдельно от техникума до 1940 г., когда она реорганизована была в ФЗО, но описание её за десятилетие — с 1930 до 1940 г. должно составить задачу уже другого автора — участника событий того времени. Можно только сказать, что следующее десятилетие существования школы в основном было продолжением её второго периода.

***

Для более детального ознакомления со школой ФЗУ в описываемый период её существования необходимо отметить подробнее ряд моментов и событий, характеризующих её состояние в это время.

Хозяева и шефы школы

В момент открытия школы и пре…³¹

…должительное время после него директором завода был доныне здравствующий видный большевик Урала — Николай Михайлович Давыдов³², а его заместителем Василий Иванович Семёнов, впоследствии непродолжительное время бывший тоже директором завода. Они и были, выражаясь образно, первыми меценатами и школы. Непосредственным представителем заводоуправления, с которым школа имела дело по вопросам сметы на её содержание, был заведующий отделом организации труда (ООТ) инженер, экономист Иван Владимирович Трофимов. Нужно сказать, что заводоуправление в целом потребности школы удовлетворяло безотказно как в части оборудования её, о чём сказано выше, так и в части содержания и обеспечения зарплатой работающих в школе. Учителя, в общем, были обеспечены несколько выше учителей соцвоса³³, а по некоторым видам снабжения были приравнены к снабжению рабочих. Как выше уже указано, в 1923 г. часть зарплаты выдавалась учителям натурой и банкнотами. В дальнейшем учителям были выданы заборные книжки на получение промышленных товаров на общем основании с рабочими завода. Когда отстраивался второй посёлок ВИЗа, ряду учителей школы даны были квартиры. Был единственный случай конфликта учителей с ООТ на почве невыплаты зарплаты за вынужденное бездействие их при переходе в новое здание.

Кроме шефства в материальном отношении завод — заводские организации осуществляли шефство в организационном отношении, а именно при организации «горячего ученичества». По этому поводу необходимо добрым словом помянуть покойных теперь заведующих цехами: мартеновского — Николая Петровича Бояршинова, листопрокатного — Николая Андреевича Лоцманова и сутуночного цеха — поныне здравствующего в настоящее время начальника отдела капитального строительства (ОКСа) Михаила Николаевича Челищева. Хотя у них были различные взгляды на организацию теоретического образования в школе, но все они много поработали для школы.

Н. П. Бояршинов³⁴ — техник по образованию лучше понимал необходимость теоретической подготовки рабочих мартеновского производства, чем его коллеги по прокатным цехам. И само мартеновское производство убедительнее, чем прокатное, подсказывало необходимость его, теоретического образования. Вот почему при составлении учебного плана и программы теоретической подготовки учеников по мартеновской специальности меньше возникало сомнения в необходимости того или другого пункта программы.

Н. А. Лоцманов был практиком без специального образования, хотя и изобретателем, как он себя афишировал. Он склонен был принижать значение теоретического обучения и сводить его к minimum`у. Ему казалось, что для рабочих прокатной специальности не нужно изучение химии, а физику можно изучать в виде отрывков по механике и т. д. Эти свои взгляды он иногда высказывал и ученикам, что шло в разрез с установкой школы. Вот почему и ученики этой специальности тоже часто выступали с заявлениями о том, что то, то другое им не нужно изучать и приходилось снова и снова убеждать их в ошибочности их взглядов.

М. И. Челищев был тоже практик, но с некоторой теоретической подготовкой по способу самообразования. Он, в общем, занимал нейтральную позицию.

Заведующие школой

а) Первым заведующим школой был Осокин Николай Димитриевич. Он был выдвинут на эту должность партийной организацией завода. Он был по специальности токарем по металлу. В те времена люди такой специальности считались представителями наиболее высокой техники производства и поэтому выдвигались на такие посты работы, где требовался более или менее высокий уровень технической подготовки. Н. Д. Осокин более чем кто-либо другой из рабочих этой специальности отвечал этому требованию. Не имея среднего технического образования, он среди людей более образованных, чем он, каковыми были преподаватели школы — техники и инженеры, не был совершенно беспомощным в области теоретических курсов обучения в школе, а в практической области имел большой опыт. Сильной стороной его было широкое знакомство с производством, с рабочими завода, что в это время имело особенное значение, потому что школа укомплектовывалась преимущественно детьми рабочих завода. Его энергия, подвижность тоже соответствовали профилю его новой работы. Ещё одна сторона его характера содействовала успеху его новой работы, а именно — тактичность и деликатность в отношениях с подчинёнными. Эти качества нельзя недооценивать в той сфере деятельности, на какую он был выдвинут, т. е. в педагогической деятельности, где приходилось ему иметь дело с людьми умственного труда. Не лёгкой задачей для Николая Димитриевича было установить новые, ещё не определившиеся как следует отношения между учителями и учениками, особенно в таком типе школы, каким являлась школа ФЗУ. Естественно, что у него иногда были неправильные педагогические приёмы, о чём упоминалось выше по поводу того, что преподаватель физики С. И. Кутунов предложил ученикам вставать перед приходом его в класс на урок. Ему приходилось работать в тех условиях, которые характерны были для первого периода существования школы. Николаю Димитриевичу удалось довольно успешно организовать производственное обучение учеников. В этом была его главная заслуга в организации школы. В 1925 г. он был, как незаурядный организатор выдвинут на работу по линии профобра в городском масштабе.

б) На смену Н. Д. Осокину партийной организацией завода был выдвинут Михаил Васильевич Чистяков.³⁵ До этого он работал зам[естителем] председателя завкома завода. М. В. был немногим больше двадцати лет. В ранней юности он ушёл добровольцем в ряды борцов против Дутова³⁶, а по окончании гражданской войны обосновался на ВИЗе и сначала работал в механическом цехе токарем. На плечи М. В. легла вся забота и работа по дальнейшей организации школы, особенно «горячего ученичества» и он с честью справился с этой задачей. Он сумел создать дружный коллектив учителей и инструкторов школы и пользовался заслуженным уважением и авторитетом их. Он пользовался большим авторитетом в заводоуправлении, и поэтому дирекция завода безо всяких проволочек удовлетворяла его заявки на оборудование школы и бытовые расходы на общежитие и прочее. При нём и при его участии в основном школа была полностью реорганизована и получила тот вид, который был характерен для её второго периода.

М. В. сознавал необходимость повышения своего теоретического уровня и учился в вечернем техникуме. Особенно много он работал по черчению. М. В., побывав в Москве, познакомился с организацией Центрального института труда (ЦИТ) и был сторонником передовых методов производственного обучения. В конце 1927 г. он был отозван на работу в заводе.

в) На смену М. В. Чистякову партийной организацией завода в заведующие школой был выдвинут Павел Васильевич Петухов, работавший до этого в завкоме. Он пришёл в школу тогда, когда, как выше указано, вся организационная работа в школе в основном была проделана его предшественником М. В. Чистяковым. На его долю выпало укрепление созданной организации — порядка и дисциплины — как на производстве, так и в школе. В это время на производстве усиленно внедрялся и развивался метод социалистического соревнования в работе. П. В. положил его в основу своей работы в школе, применив его и в школе и на производстве, что дало положительные результаты. Однако в силу каких-то соображений ему не дали проводить эту работу планомерно: то его отстраняли от работы, то вновь назначали. Этой неустойчивостью воспользовался некий проходимец по фамилии Рыбак, прибывший откуда-то с юга, не русский по происхождению, который втёрся в доверие партийной организации завода, будучи заведующим школой пошёл по линии бытовой распущенности и скрылся, оказавшись самозванцем и аферистом.

Педагогический состав школы

Педагогический состав школы трижды менялся. Первый состав был в первый период существования школы в 1922-1924 гг. В него входили работающие по совместительству служащие заводоуправления и треста «Гормет».

1. Зав[едующий] учебной частью и преподаватель математики — управляющий делами заводоуправления Половинкин Владимир Александрович;

2. Преподаватель физики — инженер-экономист завода Кутунов Сергей Иванович;

3. Преподаватель черчения — служащий треста «Гормет» Андрианов Фёдор Маркович;

4. Преподаватель технологии и материаловедения — служащий треста «Гормет» Константинов Александр Алексеевич;

5. Преподаватель русского языка и географии — Игнатьев Василий Алексеевич: по назначению Облпрофобра;

6. Преподаватель математики (с конца 1924 г.) Широков Михаил Михайлович: по назначению Облпрофобра.

После реорганизации школы в 1925 г. с переходом её в новое здание в состав учителей вошёл целый ряд новых преподавателей, а именно: Рябов Филипп Иванович, Исупов Николай Акимович, Зимин Александр Петрович, Мехоношин Николай Димитриевич.

1. Рябов Ф. И. окончил Уральское горнозаводское училище в Екатеринбурге. В школе он преподавал специальные предметы по «горячему ученичеству», физику и химию. Им была проделана большая работа, совместно с заведующими цехами, по выработке учебных планов и программ по мартеновскому и прокатному производствам. Им же был организован кабинет физики и химии. Ф. И. Рябов много сделал по укреплению дисциплины в школе и пользовался авторитетом среди учеников и учителей. Он много работал по методике преподаваемых им курсов. Впоследствии он работал заведующим уч[ебной] части школы ([19]30-[19]32 гг.) и много сделал по усовершенствованию теоретического обучения в школе. Ф. И. был сторонником и поборником строгой организации в школе и на производстве. Он дольше всех работал в школе (до… года).

2. Широков Михаил Михайлович окончил Уральское горнозаводское училище в Екатеринбурге. Деятельность его в качестве преподавателя математики развернулась, главным образом, с переходом в новое здание и после реорганизации школы. Ему приходилось варьировать свои занятия применительно к различным специальностям, подготавливаемым в школе. Он много работал по методике преподавания математики в школе. В школу поступали подростки с разной подготовкой, и М. М. приходилось много уделять времени на занятия вне расписания. В этом отношении М. М. проявил много усидчивости и настойчивости и оставил о себе хорошую память у своих учеников. Человек исключительной выдержки и деликатности, он умел ладить с самыми беспокойными юношами, например, с пришедшими в школу с биржи труда, которые иногда были с повышенной возбудимостью и не выдержанные в отношениях с учителями. М. М. был не только учителем, но и хорошим воспитателем. Он принимал большое участие в общественной жизни школы: в стенгазете и драмкружке. Его амплуа были роли стариков. М. М. пользовался уважением учителей, прочих сотрудников школы и учеников. В [19]30-тых гг. М. М. оставил школу ФЗУ и перешёл на работу в школу-десятилетку, но во время Великой Отечественной войны он некоторое время работал в школе ФЗО. В течение двух лет М. М. работал зав[едующим] учебной части в школе ФЗУ, а в 1929-1930 г. по совместительству работал в ВИЗзовском филиале рабфака УПИ [Уральского политехнического института — ред.].

3. Мехоношин Николай Димитриевич учился в университете и по совместительству преподавал в школе модную тогда, новую науку — научную организацию труда (НОТ). Он был из семьи потомственных ВИЗовских служащих: отец у него был заводским архивариусом, два брата и сестра тоже служили на заводе. Н. Д. был юношей кипучей энергии, которой умел зажигать и других. Научная организация труда (НОТ), как наука зародилась у нас под влиянием американских систем фордизма³⁷ и тейлоризма³⁸, вызвала у нас много их сторонников, в числе которых был и Николай Димитриевич. Он сорганизовал в школе кружок НОТовцев, о чём речь будет подробнее ниже. Всегда его можно было видеть в школе окружённого кружковцами, стремительного, подвижного. Он принимал активное участие в организации школьных вечеров. Так, под его руководством была поставлена коллективная декламация «Левого марша» [В. В.] Маяковского с инсценировкой: группа участников в ней маршем выходила на сцену и декламировала под мерный шаг марша. Н. Д. много сделал для воспитания у фабзавучников дисциплины и выдержки: его кружковцы были не только пропагандистами идей НОТа, но и показывали пример дисциплины и выдержки. К сожалению, Н. Д. преждевременно умер: чрезмерно увлёкшись системой закаливания организма («Моя система тела» Миллера³⁹), простудился и умер от туберкулёза.

4. Исупов Николай Акимович был студентом УГУ [Уральского государственного университета — ред.] и работал в школе по совместительству. Он преподавал спецпредметы для учащихся по холодной обработке металлов, а также для кузнецов и модельщиков. Он жил при общежитии школы по улице Синяева в качестве бесплатного воспитателя. Н. А. был человеком исключительной энергии, чему свидетельством было уже то, что он учился и работал, будучи многосемейным (четверо детей). Он был человеком жизнерадостным и вечно устремлённым вперёд. Особенностью его душевного склада было резко выраженное классовое самосознание: он был по происхождению из очень бедной семьи. Своей кипучей энергией он заражал и учеников. Он принимал активное участие в ученических организациях: в комсомольской организации и учкоме. Он пользовался большим авторитетом у учащихся: к нему они охотно приходили за различными советами. Н. А. много работал по налаживанию в школе дисциплины. Занятия по своим предметам он проводил живо и интересно, но ему приходилось самому много готовиться к занятиям, потому что он вёл занятия с учениками различных специальностей. После окончания университета он оставил работу в школе.

5. Зимин Александр Петрович учился в УГУ и по совместительству преподавал в школе черчение. Он был очень настойчивым преподавателем и много сделал по оснащению школы чертёжными принадлежностями. Ему принадлежат также заслуги в том, что он поставил преподавание черчения на высокий уровень. По окончании УГУ А. П. оставил школу.

6. Мехоношин Василий Димитриевич преподавал в школе непродолжительное время черчение. Он был опытным чертёжником-практиком и воспитал несколько чертёжников для проектного отдела завода, например Мазеина Бориса.

7. Шулина Зоя Михайловна⁴⁰ преподавала в школе обществоведение. Она много сделала по организации общественной жизни в школе: принимала участие в стенной газете и мероприятиях по антирелигиозной работе. Много также она содействовала налаживанию дисциплины в школе на уроках обществоведения после неудачной работы Вольфсон З. М., выпускницы Московского университета по факультету общественных наук. З. М. упорядочила методическую сторону преподавания, организовала кабинет обществоведения, оборудовав его наглядными пособиями. З. М. принимала активное участие в методическом объединении школ ФЗУ города.

8. Игнатьев Василий Алексеевич работал в школе с 1923 г. по 1930 г. преподавателем русского языка и зав[едующим] учебной части в течение шести лет. В 1928 г. он был делегатом от школы на Московской конференции профтехнических школ и выступал с докладом об организации «горячего ученичества». На его плечи легла работа по учебной части в период реорганизации школы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

15

«Страдовали» — здесь, совершали мелкие хищения в чужих огородах.

16

«Вопрос о том, кто изобрёл этого типа печи — был спорным. Утверждали, что Лоцманов воспользовался чертежами в заводском архиве, по которым эта печь была сделана, и которые принадлежали одному инженеру, умершему до Октябрьской революции. Лоцманов, однако, каким-то образом оформил патент на изобретение, и ему оплачивался какой-то процент с выработки железа по этому цеху. Составитель «Истории Верх-Исетского завода» А. Н. Медведев в личной беседе с автором настоящего очерка говорил ему, что он «развенчал» Лоцманова как изобретателя этой печи». (Примеч. автора).

Автор имеет в виду Лоцманова Николая Андреевича — заведующего листопрокатным цехом, изобретателя.

17

Имеется в виду Успенский собор Верх-Исетского завода, закрытый в 1930 г., восстанавливаемый с 2009 г. Екатерининский горный собор находился в центре г. Екатеринбурга, разрушен в 1930 г.

18

Здесь, вероятно, автор использует образ священника Ипата из стихотворения Демьяна Бедного «Христос воскресе».

19

Конторгуч — школа конторского и торгового ученичества.

20

Завком — заведующий профсоюзного комитета.

21

Профобр — орган профессионально-технического образования при местном исполнительном комитете.

22

Трест «Гормет» — Свердловский горно-металлургический трест, существовавший в 1922-1927 гг.

23

«Назначение в школу этих двух учителей было единственным, в чём проявилось участие профобра в организации школы в эти годы». (Примеч. автора).

24

Автор имеет в виду заведующего школой Осокина Николай Димитриевича и преподавателя физики Кутунова Сергея Ивановича.

25

Дальтон-план — метод школьного обучения, основанный на трёх принципах свободы, самостоятельности и сотрудничества.

26

Инженерно-технические работники.

27

Выступал с докладом на конференции автор воспоминаний В. А. Игнатьев.

28

НОТ — научная организация труда.

29

«Синяя блуза» — элемент революционного массового искусства 1920-начала 1930-х гг. в виде агитационного эстрадного театрального коллектива, который поднимал самые различные темы — от общеполитических и международных до мелочей быта.

30

Текст зачёркнут автором.

31

Авторский текст отсутствует.

32

Давыдов Николай Михайлович (1890-1963) — директор завода «Красная Кровля» в 1922-1924 и 1927-1930 гг., который обеспечил восстановление завода.

33

Отдел социального воспитания.

34

Бояршинов Николай Петрович (1888-1938) — начальник ОТК ВИЗа. Арестован в 1937 г. и расстрелян. (Книга Памяти Свердловской области).

35

Чистяков Михаил Васильевич (1899-?) — начальник бюро рабочего изобретательства ВИЗа. Арестован в 1937 г. и приговорён к 15 годам тюрьмы. (Книга Памяти Свердловской области).

36

Дутов Александр Ильич (1879-1921) — атаман казачества, участник Белого движения.

37

Фордизм — система организации поточно-массового производства, основанная на использовании конвейера.

38

Тейлоризм — одна из теорий управления или научная организация труда, проанализировавшая и обобщившая рабочие процессы, с целью повышения экономической эффективности, особенно производительности труда.

39

Мюллер (Миллер) Иоганнес Петер (1801-1858) — немецкий естествоиспытатель. Автор трудов по физиологии центральной нервной системы и органов чувств, сравнительной анатомии. В своей книге «Моя система: Пять минут в день» описал авторскую систему физического развития, которая пользовалась большой популярностью в начале XX века.

40

Шулина Зоя Михайловна (1899-1963).