Хранитель сердца моего

Варя Светлая, 2023

Она – пришелица, иномирянка, которую обвиняют в заговоре против короля. Он – могущественный маг, Хранитель мира и света. Она всем кажется опасной. Он тот, кто должен проверить и обвинить ее.Она – простая женщина. Он – тот, кто дал священную клятву никогда не любить. Они по разные стороны. Им не суждено быть вместе.Но нити сплетаются, а старые тайны зовут…От автора: Друзья! Перед вами нетипичная история о попаданке, у нее нет супер-дара, а принцы не падают к ее ногам. Но есть кое-что другое: сильная и запретная любовь, препятствия и Тайны. Много Тайн)

Глава 9

Я плавала в огне и боли. Голова болела. Тело горело. Но будто бы чуть меньше. Иногда я приходила в себя и слышала, как какие-то люди ходят рядом и тихо переговариваются. Глаза я не открывала. Боялась. Что будет больно, и что огонь воспылает с новой силой. В темноте спокойнее. Плыви себе и плыви…Я снова впадала в забытье, а там было еще приятнее…

— Что это может быть? — услышала я чей-то баритон над головой.

— Щетка для волос, — ответил знакомый голос, — она расчесывала ей свои волосы, когда я пришел.

— Жестокий способ. Он приносит жертве страшные муки.

— У нее есть шанс?

И я снова уплыла в темноту и забвение…Изредка тело прорезала боль, меня вновь охватывал огонь и нещадно пожирал.

Порой в пылающую черным огнем темноту проникали чьи-то голоса. Они звали меня, требовали вернуться…Но зачем?

Я плыву в темноте. Мне больно, очень больно. Я умираю…Умираю…

И слова…

— Нет! — чей-то голос врывался во тьму, — открой глаза!

Чей-то властный, чей-то знакомый голос…Я была рада его слышать и не рада. Не открою глаза. Я плыву в темноте…Я хочу умереть, потому что мне больно, и я горю…

Внезапная прохлада пронзила горячую тьму. Голубой свет манил меня издалека, звал, настойчиво и властно…Глаза, голубые, холодные сияли в темноте. Надо идти к ним…Идти к свету, к спасению…

И снова темнота.

А затем яркая вспышка света…Нет, не света, огня! Адского пламени! Я в аду! Я горю! Я слышу, как трещат мои кости, и плавится кожа…

…И чей-то далекий голос, идущий из запредельных глубин, позвал меня по имени. Не властно. Просто позвал. Будто просил. Этот голос…

— М-м-м…Моран… — то ли выдохнула, то ли прохрипела я, — ты спас меня?

И совсем рядом, у самой щеки, его голос, спокойный и твердый:

— Да.

Я улыбнулась. И в этот раз упала в свет.

***

Когда я пришла в сознание, то увидела возле кровати колченогий столик с банками, флаконами, зельями, книгами. Высокий худощавый мужчина в темно-синем одеянии склонился надо мной. Он проверил мой пульс, затем внимательно осмотрел глаза и лицо.

— Хорошо…Хорошо, — бормотал он, — вы меня видите?

Я кивнула и попыталась спросить, сколько была без сознания, но он жестом прервал меня:

— Для начала вам следует немного поесть и выпить это, — он протянул глиняную чашу с каким-то отваром. Я с трудом выпила его, превозмогая головокружение и тошноту. После того, как поела супа и выпила еще какой-то настойки, наконец, почувствовала, что могу говорить.

— Спасибо, — произнесла я слабым голосом. Лекарь скупо улыбнулся, — сколько я пролежала так?

— Около пяти дней.

— Пять дней! Но что…что это было? — спросила я и непроизвольно коснулась своей головы. И только в этот момент заметила, что на голове у меня повязка. Вся голова была перебинтована узкими полосками ткани.

— Что?.. — прошептала я, трогая голову.

— Яд, — флегматично ответил лекарь, — в щетке для волос было смертоносное количество яда, часть которого скопилась в ваших волосах и неизменно убила бы, несмотря на все наши старания.

В голову пришла внезапная догадка.

— Вы остригли мне волосы? — спросила я.

— Не совсем, — неожиданно весело ответил он, — часть волос выпала уже к вечеру первого дня, а остальное просто сбрили.

«Я лысая», — равнодушно подумала я. Лысая…Зато живая. Это было главным. Слабая, еще с трудом шевелившая конечностями, но живая.

— Хранитель? — спросила я, — можно ли его позвать?

Лекарь с интересом посмотрел на меня и нахмурил лоб.

— Хранителя нет во дворце, — сухо ответил мужчина.

— Ясно, — промычала я, — а Галвин?

— Я уже послал за ним, скоро он придет. Юноша очень волновался за вас.

Я замолчала и прикрыла глаза, пытаясь осмыслить услышанное. Кто-то пытался отравить меня. Но кто? Кому это понадобилось?

«Да кому угодно», — угрюмо шепнула интуиция.

Верно. Это мог сделать даже тот толстяк, что кричал и тыкал в меня пальцем во время завтрака. Это мог быть любой из тех, кто сидел на пиру и косился на меня. Любой, кто считал меня мерзким и недостойным жизни существом.

Мои размышления прервал скрип двери. В комнату вбежал Галвин. Он в два рывка преодолел расстояние от двери до кровати, сел на край кровати и сжал мою руку.

— Хвала небесам, ты очнулась! — сказал он и, как обычно, улыбнулся.

Порой мне казалось, что девиз Галвина: «В любой непонятной ситуации — улыбайся. И в понятной тоже».

— Что? Что произошло? — спросила я, — лекарь говорил про какой-то яд…

Галвин бросил на мужчину гневный взгляд.

— Об этом позже, — сказал Галвин, — сейчас важно то, что ты пришла в сознание. Как ты себя чувствуешь?

Чувствовала я себя плохо. Меня мутило, кружилась голова, а еще было невыносимо тоскливо. Хотелось увидеть Морана. Но его здесь не было. И лишь Галвин, как настоящий друг, был рядом и смотрел с искренним волнением. И о чем я думала? Я слабо улыбнулась и произнесла:

— Ну…Теперь я лысая.

— Тебе пойдут платки, — сказал Галвин, — в нашем мире есть женщины из далекого королевства, которые специально бреют головы.

— Они воительницы?

— Скорее, отшельницы. Я дам тебе почитать книги о них, когда ты будешь полностью здорова.

Он был таким добрым, таким искренним. Он был хорошим другом.

— Спасибо тебе. Спасибо за все, — сказала я и сжала его руку.

Вдруг в воздухе заискрило, все пространство на секунду озарилось светом, и у подножия кровати появился Моран. Выглядел он несколько потрепанным и изнуренным.

Хранитель взглянул на меня, улыбнулся, сделал пару шагов. Его взгляд упал на мою руку, которую по-прежнему сжимал Галвин. Улыбка сползла с лица Морана, и он принял свое привычное, каменное выражение лица.

В комнате повисла тишина.

Я открыла рот для приветствия, но Галвин опередил меня, вскочив на ноги, и воскликнул:

— Хранитель! Ты явился раньше! Надеюсь, все прошло успешно?

— Вполне, — ответил Моран и взглянул на меня, — я вижу, что ты пришла в себя…

— Да, — перебила я его, — и мне кажется, что ты…

— Тебе не стоит сейчас много говорить, — прервал он меня, — набирайся сил.

Моран положил на мой лоб ладонь, теплую, твердую. Приятное тепло и спокойствие разлились по всему телу.

— Спи… — тихо и властно сказал он и еле слышно добавил, — я рад, что ты жива.

— А я рада, что ты здесь, — то ли прошептала, то ли подумала я и погрузилась в спокойный и глубокий сон.

Сны были мягкие и тягучие, как сладкий зефир. Мне снился Хранитель, он улыбался мне невероятной улыбкой, которую я никогда прежде. Моран протягивал мне руки, я бежала, смеясь, к нему и никак не могла приблизиться. Затем все потемнело, и черноту разрезали светящиеся миндалевидные глаза. Эльф с пира смотрел на меня, и повсюду раздавался его голос: «Интересно…Интересно…Интересно…» Голос становился все громче, а интонация все мрачнее.

— Моран!Моран! — звала, кричала я во тьме, — спаси меня! Моран!

Но его нигде не было. Я расплакалась и, вздрогнув, проснулась.

Розовый свет с окна падал на лицо, а возле кровати стоял он, Моран, плотно сжав губы.

Хранитель хмурился и молчал. Некоторое время я непонимающе озиралась по сторонам, затем стала внимательно изучать свои ладони. Я поняла, что чувствую себя лучше: голова не болела, меня не мутило, остались лишь слабость и лютый голод.

И появилось еще кое-что. Необъяснимое желание подняться сию же минуту и бежать, бежать без оглядки, подальше от этого замка, этого розового света и даже от него. От этого хмурого мужчины, к которому меня и тянуло, но он же меня и пугал. Чем? Я не знала.

— Я хочу есть, — сказала я, — а после уехать отсюда…Подальше.

— Тебе принесут ужин, — ответил Моран.

— Не стоит. Я могу сама встать и отправиться на кухню…Кстати, где здесь кухня? — сказала я.

— На кухне едят лишь слуги. Не пристало…

— Мне пристало, — оборвала я его и вздохнула, — я не являюсь ни высокородной, ни слугой. Я — никто. Здесь, по крайней мере. Так что кухня — вполне подходящее место.

Моран нахмурился еще сильнее.

— Хорошо. Хочешь на кухню — пойдешь туда. Но уехать отсюда пока не получится. Король и его советники хотят задать тебе несколько вопросов, — сказал он немного раздраженным голосом.

Мне не понравилась интонация, с которой он это произнес. Что-то подсказывало, что это будет не самая приятная беседа.

— И о чем меня будут спрашивать? — спросила я.

— Это будет касаться покушения на твою жизнь. И еще кое-о-чем, — раздражение в его голосе усилилось.

— Об эльфе, — пробормотала я и зачем-то добавила, — он мне снился.

Моран изменился в лице и наклонился ко мне.

— Когда? — резко спросил он.

— Сегодня… Сейчас. Незадолго до моего пробуждения. Во сне я видела его лицо и слышала те слова, что он сказал мне в тот вечер. Думаю, я все еще под впечатлением от того вечера. А еще… — я замолчала, глубоко вдохнула и на выдохе продолжила:

— А еще мне снился ты.

Больше ничего говорить я не стала и уставилась в его глаза. Мы молча смотрели друг на друга бог знает, сколько времени. Мысленно и взглядом я рассказывала ему свой сон, как звала, как бежала к нему. А он…

— Я догадался, — сказал он вслух, и лицо его прояснилось, — я услышал твой зов. А когда появился в твоей комнате, ты еще спала, вот и я решил…

— Хранители могут чувствовать чужие сны с их участием? — спросила я. Такая перспектива меня не очень радовала.

— Нет.

— Тогда почему? — спросила я. Меня это взволновало, но я стремилась не подавать вида.

— Не знаю, — тихо ответил Моран, — это необъяснимо. Так же, как и твое появление здесь.

— Наверное, это эмпатия, — сказала я, произнеся последнее слово на своем родном языке.

— Что это значит? — спросил он.

— Эмпатия — слово из моего мира. Способность ощущать эмоции и чувства других людей, а также их настроение. Особенность некоторых людей — никакой магии, — улыбнулась я.

— В нашем мире с этим не согласились бы. У нас есть люди, которые умеют чувствовать настроение других существ. Таких немного, и я не отношусь к их числу. Чувства и мысли окружающих можно прочитать и без волшебной способности. В этом смысле я больше полагаюсь на разум и жизненный опыт.

— Другого ответа от хранителя я и не ожидала, — ответила я, непроизвольно растягивая губы в улыбке, — и все-таки. Может, ты меня услышал, потому что я каким-то образом передала тебе часть своих мыслей? Часть своих будущих снов? При прикосновении…или еще как-то?

— Возможно, — медленно произнес он, — но, в таком случае, это будет первый случай в истории.

— Уникальный, — улыбнулась я, — как и все произошедшее со мной.

— Уникальный… — тихо повторил он, глядя мне в глаза.

В его взгляде я увидела нечто такое, отчего внутри у меня все задрожало и, каждая клеточка тела пришла в танцующее движение. Его взгляд не был взглядом заинтересованного мужчины, в этом взгляде не было ни желания, ни влечения — ничего такого…Но в нем был свет. Какой-то удивительный, мягкий свет, от которого по телу разлилась радость. Я не могла, да и не хотела говорить. Моран тоже молчал. Казалось, мы даже не дышали.

А затем он моргнул, слегка вздрогнул и произнес обычным сдержанным тоном:

— Твой сон можно будет обсудить позже, когда вернемся в Цитадель. Мне пора. Будь готова к завтрашней встрече с королем. За тобой придут.

— Постой! — сказала я, — не уходи. Нашли ли того, кто пытался отравить меня?

— Нет.

— Но есть хотя бы какие-то догадки, кто мог это сделать?

Моран нахмурился и молча покачал головой. Затем резко развернулся и вышел из комнаты.

Через какое-то время я нашла в себе силы подняться и отправиться на поиски кухни. Там меня встретили несколько человек, в том числе совсем юные поварята в огромных колпаках.

При виде меня дети разбежались в разные стороны. Сначала я решила, что их напугал мой вид: худющая, бледная, с перевязанной головой и потрескавшимися до крови губами. Но затем заметила, что и взрослые поглядывали на меня с опаской. Они избегали моего взгляда, на все вопросы отвечали отрывисто и односложно. И все время переглядывались между собой, пока я ела кашу с топленым молоком. Мне были не рады.

После я отправилась в купальную комнату. Мытье оказалось непривычно быстрым. Отсутствие волос явно экономило время. Я обтерлась хлопковым полотном и посмотрела в зеркало. Худая, бледно-желтая, лысая…Я выглядела ужасно. Без преувеличения. Ну и к черту! Поскорей бы вернуться в Цитадель света, а потом…

«А что потом?» — спросил мой внутренний голос.

Я замерла. Меня пугал этот вопрос. Потому что я не знала. «Потом» можно искать ответы и возможности вернуться домой. Либо привыкать и остаться здесь. Оба варианта одинаково страшили и тревожили.

Я не была уверена, что хочу назад, так как всю свою жизнь чувствовала себя там чужой. В чужом месте, в чужой жизни. Но и этот мир не принимал меня, для него я была еще более странной и инородной, чем для своего. К чему стремиться? Куда двигаться? Я не знала. Потом — будет потом. «Буду решать проблемы по мере их поступления», — подумала я и отправилась спать.