Хозяйка мертвой воды. Флакон 2. Пар, моторное масло и магия

Варвара Серебро, 2018

Аркрум – империя господства пара и магии, страна где царит равенство рас, государство, где равнинные люди, подгорные дворфы и горцы-аслау живут в мире. Когда-то давно это было так, а сейчас… Хельге предстоит окунуться в грязь дворцовых интриг, столкнуться с маньяком Чучельником и излечить самую страшную чуму общества – равнодушие и черствость сердец. Кто если не она? Кто если не Хозяйка Мертвой воды? Книга содержит нецензурную брань

Глава 3. Идейные противники

Приняв с благодарностью приглашение механика-изобретателя, Хельга решила навестить его мастерскую чуть позже, а именно после того, как приведет свое нынешнее место работы в некоторый порядок и подготовит все необходимые реактивы для вечернего выступления Фалько.

Выбросив ящики с битым стеклом, вытерев с полок и стеллажей застарелую пыль, Хельга испробовала оборудование в действии. Взяла рецепты нужных реактивов и все смешала в соответствии с записями, взвесив все тщательно на новых аптекарских весах.

Через пару часов, все необходимые реактивы были готовы. Хельга составила все склянки и колбы с порошком на отдельный столик, тщательно подписав каждую. Все оказалось не так сложно, как казалось. И если правильно следовать рецептам, то со всей работой она могла справиться всего за пару часов.

Как только последний пузырек коснулся столешницы, на пороге лаборатории появился Томас.

“Черт, — подумала с досадой Хельга. — Этот иллюзионист словно следит за каждым моим шагом!”

— Я вижу, ты справилась с заданием, Хельга.

— Это не сложнее, чем суп приготовить, — ответила девушка работодателю.

— Вот как, похвально. Мой прежний алхимик, все изготавливал за более долгий срок. Я лично проверю качество реактивов. Сама понимаешь, от этого зависит зрелищность представления, — сообщил Фалько.

— Проверяй, — ничуть не смутилась новая хозяйка лаборатории. — Все смешано как надо. По химии и в школе и в институте у меня всегда были пятерки.

— По химии?

— Ну да, по вашему алхимии, — поправилась она.

Томас уселся на круглый стул, недалеко от стола с реактивами, снял цилиндр и теперь несколько нервно заламывал его края, хотя выражения его лица оставалось совершенно спокойным.

— Вот что, Хельга, — наконец сказал он и положил на тот же столик еще один кошель с деньгами. — Раз у тебя осталось достаточно свободного времени, ты можешь потратить его по своему усмотрению. Например, купить приличное платье, в котором не стыдно будет пойти на именины к Императору в качестве ассистентки, сегодня в пять вечера.

— Хм, неожиданно, — удивилась девушка.

— Ничего удивительного, Император приглашает меня ко двору, на каждый значимый праздник. Ты, как я погляжу, умелая, привлекательная — то что нужно для ассистентки. Сегодня у Его Превосходительства именины. Только приведи себя в порядок. И докупи нужное для твоих опытов. Мне весьма интересна твоя работа, ты же не думаешь что я спас тебя из щедроты душевной и благородных побуждений.

Хельга взяла деньги и взвесила их на ладони.

— Надеюсь, ты не поскупился, Томас. Я собираюсь серьезно обновить свой гардероб, и оборудование на заказ стоит не дешево.

Иллюзионист улыбнулся и сделал вид, будто не услышал.

— Да и еще, я надеюсь, ты продолжишь свои опыты с водой, которые ты начала еще в землях скив, Хельга, и если на это тебе понадобятся деньги, обращайся.

Такая излишняя забота, Хельгу насторожила. Томас не похож был на мецената с бескорыстным сердцем. Всех остальных своих работников он держал в ежовых рукавицах и лишнего серебра на них не тратил. А тут, готов был предоставить ей все необходимые условия.

— Конечно, Томас, денежки очень кстати, — сказала она и, припрятав деньги, поторопила. — Мне нужно посетить еще пару мест.

На этот раз выход и театра Хельга нашла гораздо быстрее. У входа в театр топтался тот самый дворф Гербер из алхимической лавки. Он наблюдал за ней из-за угла, словно воришка. Вот только этого ей и не хватало!

— Мастер Герберд, — окликнула она дворфа. — Вы что то хотели?

— Мисс лекарь, вы обещали помочь с… Эмм… Моей оказией. — немного неуверенно напомнил он, пригладил рыжую бороду и огляделся по сторонам.

— Хм, Герберт, — призадумалась девушка и потом пригласила дворфа. — Хорошо, следуйте за мной. Меня зовут Хельга.

Они вернулись в лабораторию. Хельга закрыла за собой двери на запор.

— Раздевайтесь, — девушка сказала это спокойно. — Можете сюртук и котелок на стул положить.

Дворф взмок от такого предложения.

— Что? Вы что хотите увидеть?

— Штаны снимай, — настояла лекарша. — Я через штаны не вижу. Да не куксись, что я писюнов не видела. Что вы как институтка в обществе Ржевского и гусаров.

Дворф вряд ли понял, кто такие гусары и в частности Ржевский, но штаны спустил.

— Признавайтесь, господин алхимик, в дома терпимости заглядываете? Жене рога наставляли? — она посмотрела в пунцовое лицо дворфа.

— Она из клана Дорг'яль. Она дворф чистейших кровей! И вульгарщины типа аслау в ее предках нет! — Щеки дворфа продолжали краснеть, но теперь на смену стыду пришёл праведный гнев.

— Да я не совсем о рогах. Это выражение моего народа, означает изменить супругу или супруге. Сейчас глупо это скрывать, так что жду кристально честного ответа.

— Да пусть мое лицо сожрет проказа, если я хоть раз изменил.

— Понятно, — вздохнула Хельга. — Тогда говори, что и где болит?

Дворф указал на сильные боли в пояснице и паху, на плохое мочеиспускание. Иногда с кровью. В моче пациента Хельга заметила песок и диагноз ей сразу стал ясен: у дворфа мочекаменная болезнь.

— Вот что, мастер Герберт, я выпишу вам рецепт. В нем нужные травяные сборы. Это поможет на первое время, а для полного лечения, у меня нет нужных инструментов.

Дворф чуть не расплакался от счастья.

— Ты мне скажи каких инструментов, Герберт сам все сделает!

Хельгу сразу осенила идея. Можно попробовать попросить у дворфа изготовить для нее не только инструменты.

— Гм, тогда изготовьте, мастер мне не только инструменты для вашего излечения, но и то, что я вас попрошу. В качестве оплаты.

Дворф ничуть не смутился.

— Если нужно. Вот только вы бы мне, девушка, нарисовали, что да как. Жаль у вас нет чертежного стола, — попросил он.

Хельга освободила, ближайший стол, нашла в шкафу несколько больших листов старой бумаги. Валялся там, в самом углу шкафа и огрызок свинцового карандаша. Заточив как следует грифель, девушка принялась чертить.

Герберт, будучи ученым мужем, все схватывал на лету, и Хельга, дабы не выдать своего истинного замысла, добавила к деталям перегонного куба несколько лишних.

— Да и мне понадобится вот такой шприц, с загнутым и полым, как игла внутри наконечником, чуть тоньше, вот этого карандаша, — показало она на огрызок.

Герберт пытался несколько раз выспросить у неё, к чему все эти детали, но лекарша не стала с ним откровенничать.

— Шприц тебе мочевой пузырь промывать, а остальное для лаборатории иллюзиониста. Не стану же я раскрывать всех его секретов, — отмахнулась она, от его вопросов.

Дворф взял чертежи и с некоторым интересом посмотрел на неё. Впервые, он встречал такую странную женщину, особенно женщину-алхимика и лекаря.

Проводив своего пациента до выхода из театра, Хельга вспомнила, что обещала, да и сама очень хотела зайти на заводик Гелиота Нейжи. Дворф и здесь ей помог, проводил до двухэтажного локобаса, парового автобуса ходившего по рельсам, окутанного белым паром раскланялся у дверей и напомнил, на какой станции следует выходить.

Наконец-то Хельга по настоящему ощутила себя частью нового прогрессивного общества. Внутри локобаса оказалось душно, от работающего на пару двигателя. Сиденья для пассажиров были обтянуты дешевой тканью, какого-то землистого цвета. Под потолком располагались ярко-красные поручни. Салон локомобиля разделяла на две части громоздкая лестница, с железными решетчатыми ступенями.

Не добравшись до нужной станции, локобаз сломался и Хельге пришлось выйти на незнакомой ей улице, мощеной красной плиткой и покрытой лужами.

В Раудвилле всегда стояла унылая погода. Серые облака густой пеленой заволокли небо над городом. Пики храмов утопали в этой серой мгле облаков. Дождя не было и это считалось хорошей погодой. Сейчас настало время обеда и с заводов к лавочкам и трактирчикам потянулись работяги, желающие перекусить. Из проходной моторно-парового заводика братьев Горвуд, находившегося в начале Сталелитейной улицы, хлынула толпа в серых рабочих робах. В основном дворфы и люди. Аслау редко трудились на заводах.

Хельга поймала пробегавшего мимо неё чумазого мальчишку и просила:

— Послушай, парень, как добраться до завода господина Нейджи?

— Садитесь на конку номер девять, госпожа, и поезжайте до Кирпичной площади, там спросите, — ответил он и глянул на ладонь девушки, видимо ожидая поощрения.

Хельга сунула ему желтоватый медяк и побежала в сторону остановки, на которой уже собралось приличное количество народа. Справа от неё громко зазвучал клаксон, послышалось пыхтение, словно в закрытой кастрюле кипела вода, и резкий оклик человека в желтом цилиндре:

— Смотри куда прешь! — прорычал водитель строгого черного паромобиля с витиеватым гербом на двери. — Раздавлю как вошь!

Из кабины автомобиля показалось надменное лицо с пышными рыжими бакенбардами. Похоже в этом паромобиле сейчас ехал какой-то важный тип и девушка с необычным цветом волос не могла не привлечь его внимания.

Хельга тоже хорошо успела рассмотреть этого напыщенного господина в сюртуке и с голубой лентой на плече.

“Пижон!” — подумала она и заприметив конный трамвайчик, прибавила шагу, и помчалась к остановке, перепрыгивая лужи с маслянистыми пятнами. Конка была практически пуста в это время. Днем рабочие трудились в цехах.

Хельга сунула медяк, дородной тетке и прошла в салон. На переднем сиденье сидела парочка юных аслау и чуть подальше несколько старушек, которые, как девушка поняла из разговора, ехали до лечебницы.

Если старики к ней никакого интереса не проявили, или, в силу своего возраста и мудрости, не стали в упор рассматривать чужестранку, то аслау без стеснения пялились на нее во все свои зеленые, словно чистейший малахит глаза. Рогатый, сереброволосый парнишка, слишком откровенно гладил подружку по коленке, что, в даже в раудвилльском прогрессивном обществе, как поняла Хельга, считалось моветоном. От опытного взгляда будущего врача не ускользнула и та деталь, что зрачки у молодых людей были неестественно расширены.

Конка ровно и медленно шла по рельсам, ее тянули четыре бурых тяжеловоза, поэтому и билет на этот вид городского транспорта стоил дешевле. И этот транспорт явно пользовалась спросом у небогатых жителей Раудвилля. Те что позажиточнее предпочитали передвигаться на своих экипажах, паромобилях или двухэтажных локобазах.

Все это очень напомнило Хельге рабочий район, в котором она раньше жила с матерью, еще в той, другой жизни.

Конка замедлила ход, но совсем не остановилась.

— Выходить вам, мисс? — напомнила кондуктор и взглядом указала на высокий забор выложенный из красного обожженного кирпича и на заводскую проходную, которая находилась напротив остановки. — Вот он, завод-то паровых машин гражданина Нейджи. Ноги не переломайте, а то придется останавливать.

— Ну и дела, — проговорила Хельга, примеряясь спрыгнуть на ходу с железной ступеньки конки в открывшуюся дверь. — Сервис.

Парочка аслау, проводили её взглядом и закинули в рот по черному маслянистому кусочку.

Взобравшись по ступеням и войдя в тесноватое помещение заводской проходной, Хельга оказалась перед чисто-выбритым лицом высокого человека лет сорока в зеленой форме и фуражке, на широком поясе из обычный кожи висела дубинка вроде тех, которыми полисмены “угощали” местную шпану.

— Добрый день, — постаралась она как можно увереннее поздороваться. — Я к господину Гелиоту Нейджи.

Охранник с подозрением осмотрел девушку в странном платье и с розовыми волосами.

— Вы не ошиблись дверью, мэм? Это…

— Завод паровых машин господина Гелиоса Нэйджи, — подтвердила посетительница.

Второй охранник, совсем молодой, тот что сидел рядом со столом, на котором стоял телеграф, переспросил:

— Мэм, вам назначена встреча?

— Да, сэр Гелион сегодня лично пригласил меня на свой завод. Я лекарь, Хельга, так и представьте.

— Хорошо, мисс Хельга, ожидайте, — сказал молодой мужчина в фуражке и учтиво пригласив ее занять на свободный стул рядом с собой, начал быстро стучать по отполированный до зеркального блеска чёрной кнопке телеграфа, отправляя сообщение о прибытии визитера.

Хельга присела на стул и стала рассматривать паромобили, которые, похоже, въехали через ворота завода на его территорию ранее я и теперь виднелись за окнами проходной. Среди них, заприметила она и ту самую машину с гербом, на которой ехал господин с пышными бакенбардами имевший наглость наехать на неё. Правда Хельга и сама была отчасти виновата в том, что слишком много крутила головой, не смотрела на дорогу, но это уже совсем другая история.

“Гм, и этот здесь.”

Прошло еще несколько минут, прежде, чем телеграф охранника звякнул и из него стала выползать бумажная лента с ответом, на посланное им сообщение. Парень бегло прочитал его, снял фуражку, пригладил и так очень аккуратно убранные волосы и сообщил:

— Господин Найджи сейчас занят и велел сопроводить вас в комнату для переговоров. Прошу за мной.

Второй охранник, тот что постарше, делавший до этого серьезный вид и давивший своей брутальностью, тоже снял кепку и сменил выражение лица на более приветливое. Похоже, понял, что девушка не просто перепутала двери, а его начальник господин Гелион имел важный разговор к молодой особе. Кого попало в зал для переговоров не приглашают, ведь не для того там работают две весьма смазливые на лицо служанки. Единственная обязанность которых состояла в том, чтобы улыбаться гостям, принести горячий чай, либо горячительные напитки и вовремя подать свежую газету на серебряном подносе.

Хельга увидев преображение охранника постарше, про себя отметила; мальчишки, что с них взять, даже разменяв пятый десяток, хорохорятся и стараются выглядеть более мужественными.

Гостью проводили через проходную, до здания с большими окнами, где наверняка и находился та самая комната для переговоров и кабинет хозяина.

Внутри здание было оформлено под сдержанную роскошь. Сомневаться не приходилось, каждый элемент внутреннего убранства стоил дорого. Простой работяга, каких на заводе трудилось если не тысячи, то уж точно сотни, не мог позволить себе такого.

Стены административного корпуса были обшиты дубовыми панелями. Коридоры и комнаты освещались газовыми рожками, которые мерцали желтым неярким светом, и его вполне хватало для чтения газеты или ведения деловой беседы. Дорогая кожаная мебель в самой комнате, как в элитном закрытом клубе для состоятельных господ. Две красивые служанки, которые, скорее всего отбирались для работы не только по способностям, но и по внешним данным, одетые в черные тщательно выглаженные платья с белыми фартуками и с такими же белыми косынками на головах, лишь подтверждали это ощущение.

Эти длинноногие красотки наверняка гордились своей работой и, чего уж скрывать, наверняка в тайге желали найти среди посетителей господина Нейджи хорошую партию для себя. Наивные дурочки, верящие в интерпретацию сказки “Золушка”, которая, разумеется, есть и в этом мире.

Другим девушкам, которым повезло не так как им, наверняка приходится по двенадцать часов вкалывать на ткацких фабриках, или же мыть горшки в домах богатых господ, получая при этом гораздо меньше, чем эти служаночки господина Гелиота, в обязанности которых входило лишь следить за тем, чтобы бокалы посетителей хозяина не были пустыми.

В глазах прелестниц читалось недоумение и даже какая-то зависть: мол, что какая-то чужестранка, притом одетая как крестьянка, забыла здесь, среди этой роскоши. Однако, дежурная улыбка и вежливость к даже к этой странной гостье не покидала их.

Хельга взяла с подноса у одной из местных “работниц офиса” фарфоровый бокал с чаем и свежую газету, от которой и еще пахло типографской краской. На первом листе стояла сегодняшняя дата.

Благо, сложностей с прочтением текста, она не ощутила. Буквы был набраны символами непохожими ни на кириллицу, ни на латиницу. Скорее что-то среднее между рунами и арабской вязью. Но это не мешало Хельге предаться беглому чтению. Неведомо как, и неведомо почему, но она легко понимала язык всех известных здесь народов: орочье гортанное наречие, насыщенный гласными О и А, язык родов Скив, а вот теперь и звонкий на слух язык королевства Аркрум.

Анонс.

На празднике гости познакомятся самодвижущимися изобретениями великих магов.

В следующую субботу на центральном городском поле пройдет юбилейная 5-я гонка самодвигающихся карет. Строгое и непредвзятое жюри будет оценить скоростные характеристики и изящество творений гениальных магов создавших машину, которая движется без участия человека. За небольшую и символическую плату любой желающий сможет почувствовать себя великой особой и прокатиться рядом с опытным погонщиком стального монстра. Для особо искушенных гостей мероприятия приготовлен сюрприз: одержавший победу в 10 викторинах и в 84 конкурсах сможет лично попробовать себя в роли погонщика.

Изюминкой дня станет соревнование машины и лошади. Сладкие лакомства и легкие алкогольные напитки ждут любителей активного и пассивного отдыха. Красивое шествие лесных нимф в национальных костюмах не оставит мужскую половину равнодушными. Для прекрасной половины человечества уготована специальная программа, неутомимый любовник Мануал покажет свое мастерство восточного массажа и поможет всем желающим весело провести время. Не останутся без внимания и юные гости, для них уготованы веселые скачки на тюках и многое другое. Памятные подарки и хорошее настроение сделает этот день незабываемым. Приходите, показывайте глашатому и охране это творение и получите возможность задать свой вопрос зарубежному гостю — экстрасенсу Хебарезабу.

Давеча завершились боевое испытания нового изобретения именитого инженера Аркрума мистера Митральеза^[1]. Успешно показав себя, военная машина с третьего залпа поразила более пятисот вражеских солдат, что позволило армии Короны захватить ущелье в степях Мельхиор. Создатель сего чуда именовал свое изобретение по своей фамилии и теперь оружейная мануфактура Митральез будет поставлять в армию Его Величества митральезы, уж простите за каламбур.

Хельга ощутила жжение от чужого взгляда на спине и оторвалась от газеты. У входа в комнату переговоров стояли Гелиот Нейджи и тот самый знатный тип из дорогого паромобиля с пышными рыжими бакенбардами. Его лысина блестела в свете газовых рожков, словно натертая воском. Пол в коридорах корпуса был застлан коврами с длинным ворсом и Хельга совсем не заметила их шагов.

Незнакомец надменно черкнул по силуэту Хельги равнодушным взглядом и с вопрошающе посмотрел на Гелиота. Хельга тоже не осталась в долгу — глянула с холодом январской колючей стужи.

— Дружище, не думал, что твоя прислуга умеет читать. В любом случае, разве это повод допускать подобное поведение, — сдержанно и надменно проговорил спутник Гелиота.

— Август, похоже залпы новых пушек отбили у тебя чувство такта? Разве можно так разговаривать в присутствии леди, тем более, что она, является моей гостьей.

Повисла неловкая пауза. Август и Гелиот Нейджи не моргая смотрели друг на друга. Господин с рыжими бакенбардами осознавал свою ошибку, но тем не менее не желал признавать собственную неправоту.

— Манерам я обучен, в отличии от некоторых. Не зря на моем паромобиле родовой герб, а не закорючка, будто нацарапанная рукой беспризорника на заборе приходской школы.

(Тут, наш дорогой читатель, стоит заметить, что все дети по закону Короны были обязаны пройти минимальной обучение грамоте, без возможности отказаться. И учились. Но дети из бедных семей заканчивали обучение, как только могли хотя бы написать собственное имя, заменяющее подпись. Дальнейшие знания и отметки уже выставлялись не отметками в табель, а шрамами от розг на спине.)

Хельга почувствовала себя частью интерьера, который беззаботно обсуждали оба джентльмена. Сказать что это ей не понравилось — ничего не сказать! Девушка решительно встала, поправила подол платья и волосы.

— Я не мешаю вам? — произнесла она с укоризной, адресовав эту колкость, Августу. — Нас не представили, но я услышала ваше имя.

Гелиот хотел было что-то сказать, открыл рот. Но гостья опередила его, обратившись к нему и сбив с мысли.

— Гелиот, можете не трудится. Мне абсолютно не интересен этот индивид. Его имени, которое я случайно услышала, более чем достаточно. А свое мнение о нем я уже составила. Именитый гость, с чрезмерным усилием хлопнул по плечу господина Нейджи засмеялся. Звонко, заразительно, так, что этот смех эхом прокатился по залу, заставив вздрогнуть навостривших уши в поисках сплетен служанок.

— Теперь вижу, вы, мэм, я ошибся, посчитав вас прислугой, — его улыбчивое лицо внезапно сделалось серьезным. — И тем не менее, что привело сюда молодую девушку из дикого леса в столицу империи в тот момент, когда наши государства находятся на пороге войны? — в качестве иллюстрации к своим словам, он указал рукоятью трости на необычный скивский наряд девушки.

— Война?! — Хельга опешила от внезапной новости.

Офицер осекся. Девушка догадалась, что Август корит себя, за то что ненароком сказал лишнего.

— Оставим эти сплетни, — он поднял ладони в примеряющем жесте и вновь улыбнулся, видимо желая перевести разговор в менее опасное для себя русло. — Чем вы занимаетесь, юная леди? Кстати, Гелиот, безосновательно упрекнувший меня, виконта и офицера Короны Её Величества, в отсутствии хороших манер, так и не удосужился представить Вас.

Ах да… — Нейджи, увлекшись словесной перепалкой, не сразу осознал, что речь сейчас идет о его персоне.

Но девушка не дала ему времени, чтобы прийти в себя и представилась самолично:

— Хельга Асклепий Склифосовская фон Кащенко, — на ходу сообразила она. — Это краткая форма, или господа желают услышать полное родовое имя?

Игра пошла на грани фола, но представляться просто Ольгой, или Хельгой Сидоровой, она сочла менее уместным, чем соврать. На ходу подставив после своего имени — имена столпов медицины, которые пришли на ум первыми.

“А что? Хельга Асклепий Склифосовская фон Кащенко,” — девушка мысленно попробовала с интонацией произнести своё новое имя и улыбнулась. — “Звучит!”

— Нет, не стоит себя утруждать, — на лице обоих джентльменов, отразилась гамма ярких эмоций. Если Гелиот выглядел удивлённо-осторожным, то его спутник Август был также удивлён, но с налетом подозрения и настороженности.

— Чем молодая девушка занимается? — настороженность на лице Августа вошла в свои полные права, полностью вытеснив минутную слабость замешательства.

— Я доктор, — сказала девушка, но поняв, что вряд ли господин из другого мира знает медицинские термины пояснила: — Лекарь, врачеватель. Выберите самостоятельно что вам более близко.

Август сдержанно кивнул, усмехнулся и начал на палец накручивать огненно рыжие бакенбарды.

— Зубы заговаривать и или травками лечите? — осведомился теперь уже и не скрываю своего ликования, наверняка к подобному целительству граничащим с шарлатанством он относился как и сама Хельга с подозрением и пренебрежением.

— Увы шарлатанством я не занимаюсь, я хирург, — произнесла девушка, отметив, что и такое слово для офицера в новинку.

Еще бы, он высокородный, образованный и добившиеся многого, боевой офицер, который небезосновательно смотрит с равнодушием и даже презрением на простой люд, сейчас обескуражен своей безоружностью в чужих для себя терминах.

— Хирург это что? Позвольте сказать, даже звучит неприлично, — Август вопреки мнению Хельги, держал слово за двоих.

Хозяин завода же помалкивал и смотрел на их словесную дуэль, словно на матч по теннису.

— Те, кто лечат людей не пустыми заговорами на неизвестных языках, а острым ножом вырезают хворь, — произнесла девушка на манер говора земель Скив к собственному удивлению заметив то, что и на языке Аркрума это звучит весьма патетично.

— Значит кровь пускаете, как личный доктор королевы-регента, или же вы ближе к заплечных дел мастеру, что не только рубит головы и намыливать пеньковые галстуки, но и вправляет суставы?

Девушка вздохнула и выдохнула, показывая как и утомила ее неосведомленность собеседника. Он должен был это понять, чтобы спесь порядком поубавилось. Да на его место придет гнев, злость или даже обида, лучше так, чем смотреть на его надменный взгляд из которого сочилось осознание собственного превосходства над окружающими.

Наконец она продолжила:

— Многие болезни людей нельзя вылечить простым кровопусканием. Да, это поможет при высоком артериальном давлении, но отнюдь не панацея. Более того, некоторые болезни после такой потери крови могут стать приговором для ослабшего от болезни и инфекции организма. Вывихами занимаются хирурги-травматологи, это относительно простая область медицины, так что я не удивлена, что в перерывах между пытками и наваливаем пеньковых галстуков, ваши палачи подрабатывают вправкой суставов.

Хельга продолжала давить интеллектом, стараясь вставлять в собственный спич как можно больше медицинских терминов. Они словно невидимый, но тяжкий груз — ложились на самомнение офицера, спуская его раздутое эго с небес на землю.

— Если вы настолько искусны в деле врачевания, то ответьте, почему вы одеты как выходец из беднейших кварталов Аркрума? Что, спасение жизни близких так плохо оплачивается у дикарей населяющих северные леса? Хотя, признаться, даже если вы согласитесь и скажете, что мои догадки верны — я мало удивлюсь. Они необучаемы, они животные, они бесполезны и даже вредны. Как, впрочем, и девять десятых челяди, — сказал джентльмен с бакенбардами.

— Я прибыла в Аркрум по личному приглашению господина Фалько. Сменить наряды по местной моде ещё не успела. Вашему обществу есть много чего почерпнуть у, как вы выразились, дикарей. В землях Скив смотрят не на внешнюю обложку книги, а судят по содержанию. Так и с людьми, как вы выразились, эти дикари не смотрят на дорогие одёжки, чины и побрякушки, но судят о человеке по его деянием. Так что в этих, как вы выразились, простых нищенских по меркам королевства одеждах в Китеже я не чувствовала себя неуютно.

На Августа было жалко смотреть. Его словно облили помоями, и сейчас это словесная грязь будто стекала по его лицу, заставляя гореть щеки, как от самой слабой пощечины. Наконец в разговор решил вмешаться Гелиот. Он хорошо знал своего спутника и не менее хорошо знал его нрав, а по всему, решил сгладить образовавшейся острый угол в беседе звонким смехом, пожалуй слишком нарочитым и наигранным для такой щекотливый ситуации.

— Август, друг мой, я вижу ты удивлён? Не ожидал найти в лице девушки столь серьезного собеседника? Она моя гостья, прибыла сюда не с частным визитом, а по делу, — он говорил спокойно и, не дожидаясь ответа, обратился уже к Хельге. — А вы, уважаемая Хельга, что думаете про идеи, которые активно насаждает виконт Август Крайтон.

Он нарочито подчеркнул титул, желая намекнуть девушке родовитое происхождение, намереваясь оградить от резких выражениях в адрес именитого и влиятельного слуги Короны.

Хельга призадумалась, но секунда раздумий нужна была ей не для того, чтобы едко и колко, как это могут только женщины, унизить своего визави. Сейчас она размышляла над аргументами, которые можно привести против человека с ненавистнической антисоциальной идеей и родовитого джентльмена.

— Извините, офицер, я не разбираюсь в табелях о рангах Короны, но вижу на вашей груди много медалей и наверняка они получены не за выслугу лет, но за ратные дела, — Хельга заметила, что Август подобрался и приосанился, такие слова нравились ему, хоть он и пытался скрыть эмоции. — Моём мир… — хотела было произнести девушка, но успела вовремя поправиться, — …в моей стране тоже были войны, и не одна, смею даже предположить что они были гораздо более кровопролитные, чем все войны вашего континента. Так вот, у нас тоже прославляют великих полководцев и командиров. Даже в маленькой деревеньке есть памятник простым солдатам, что не щадя живота своего встали на защиту родной земли. И знаете, господин офицер, у нас принято считать что войны выигрывают простые солдаты, а не только их командиры. Подумайте над этой мыслью.

Последние слова Хельга произнесла с придыханием и сейчас молчала.

— Глубокая мысль, — уже задумчиво произнес Гелиот.

Уж от него, от человека мирной стези, она не ожидала отклика, да и признаться ее слова были адресованы именно Августу.

— Простые селяне, не державшие в руках ничего сложнее вил, по-вашему вносят не меньший вклад в победу, нежели те, кто с пелёнок держит в руках меч воина или же посох мага? Да, ваши слова очень понравится челяди, но их овечье нутро — всегда останется овечьим. Разве грязь под ногтями внесет больший вклад в величие Короны, нежели верный меч полководца и предводителя? Сильно сомневаюсь!

— Да талантливый полководец, или же искусный воин, ведущий за собой авангард многого стоит, но не забывайте, что победы куются сообща. Много ли навоюет воин или маг с пустым брюхом, без добротного меча выкованного теми, как вы выразились, у кого грязь под ногтями? На войне какие первые действия должен совершить грамотный командир? — девушка и сама ответила на поставленный вопрос. — Отрезать снабжение и коммуникации врага! Без еды, запасов оружия и грамотных донесений от командира — даже великое войско падёт. Подумайте о том, что труд крестьянина, растившего хлеб, или же кузнеца, клепающего вашу броню, может быть, равноценен в вашему.

У офицера было что ответить девушке. Наверняка будь перед ней мужчина, Август бы вызвал его на дуэль: столь велико было различие в их идеях. И посему, джентльмен ограничился лишь словесной перепалкой. Вот только ее не последовало, уже начавшего было открывать рот виконта прервал гулкий взрыв, настолько сильный, что деревянные панели на стенах задрожали, а по коридору, из которого появились два господина, густым белым пологом повалил пар, расстилаясь поверх дорогих ковров.

* * *

Лан и Пересмысл вернулись в Звериное полесье. Как только лодка ткнулась носом в песчаный берег Звенящей, к ним на встречу с криками “деда”, бросилась веснушчатая Аришка. Девочка ждала гостинцев и новых историй и она получила их сполна.

Пересмысл достал из дорожной сумки моток красивой ткани, кулек с китежскими пряниками. Девочка схватила гостинцы и тут же спросила:

— Деда, а где остальные?

Пересмысл тяжко вздохнул и рассказал кратко куда делись их товарищи. Услышав его рассказ, находившиеся неподалеку жители стали подтягиваться к нему ближе.

— Это что же выходит, остались мы теперь без целителя, — огорчилась молодая женщина с ребенком на руках.

Таких вопросов Пересмысл и боялся больше всего. Кто теперь станет спасать их от болезней.

На гончара односельчане смотрели с удивлением. Куда делся тот заморашка, вечно перемазанный в глине?

Лан и в самом деле преобразился. Теперь явился перед народом в ладной одежде, хороших сапогах, даже походка изменилась. Селяне то и дело спрашивали, как у него дела и чем он теперь занимается. Лан отвечал, что теперь вряд ли вернется к горшечному ремеслу. Только если ради забавы.

Не заходя к себе домой, он сразу направился в дом старосты Звериного полесья. Тот чуя вести и возвращение долга принял его. Лан застал его в минуту дневного отдыха. Староста сидел в саду в гамаке, натянутом между яблонь и плел корзину из лозы и прислушивался к стрекотанию цикад. Лицо у него в этот момент было безмятежным, от того казалось глуповатым. Одет он был в старую, но любимую домашнюю рубаху в заплатах. Кто же будет в сад хорошую рубашку одевать. Увидев Лана, он по обыкновению напустил важности.

— Добрый день, Зоран Горыныч, — поздоровался гончар с каким-то ехидством. — Как деревня? Как пасека?

— Ты мне, мальчишка, зубы то не заговаривай, — оборвал его на полуслове староста и стал сверлить взглядом. — Собираешься ли долг отдавать?

— Я по-человечьи, — укорил бывший гончар старосту и отвязал от пояса увесистую мошну. — Уговор, есть уговор.

Зоран отложил лозу. Взял у него мешочек с звонкой монетой, подбросил в мозолистой ладони, затем заглянул внутрь. Кошель оказался полон серебра.

— Лада Красна! Серебро! Как есть серебро! — запричитал староста от переизбытка чувств и осенил себя святым кругом. Лан ухмыльнулся.

— Долг выплачен, Зоран Горыныч, — скорее утвердил нежели удостоверился Лан. Серебро в кармане сильно прибавило ему уверенности и самооценки.

Зоран позвал жену и велел поставить медовухи дорогому, в прямом смысле этих слов, гостю. Лан от угощения отказался, но сделал лишь глоток чтобы уважить хозяев. Иначе после такого гостя у хозяйки тесто не поднимется и у коровы молоко скиснет. Утерев скудную поросль на верхней губе, огорошил старосту и рассказом того, что произошло с ним и с Хельгой в Китеже.

Когда Лан вернулся в свой дом, он показался необжитой и убогой собачьей конурой. Каково же было удивление вездесущего старосты, когда он увидел, что буквально на следующий день своего прибытия, гончар вдруг созвал мастеровых из окрестных сёл и вместе с ними стал разламывать на дрова старый сарай.

Старую мастерскую ровно как и дровник оставшийся от сгоревшей бани быстро снесли. И на её месте теперь копали погреб и закладывали каменный фундамент чего то большего. Слух о том что мастеровые руки хорошо оплачиваются привел на стройку немало мужиков. Работали они слаженно и без промедления. Мужики дивились страной задумке гончара, не всегда понимали что ему нужно. Гончар ходил между ними, объяснял, сверял все тщательно с чертежами. Работа спорилась не всегда просто, но все же выходило так, как задумал хозяин.

Староста Зоран чуя в этом неладное стоял на крыльце терема и за всем наблюдал. Несколько раз подсылал младшего внука, узнать что у соседа делается. Мальчишка бегал среди мужиков, все выспрашивал, иногда высматривал да и лазил куда не следует. Потом деду сказал, что гончар строит винокурню. Мужикам, которые нанялись, платит по золотому в день, а те и рады стараться. В дом старосты просители являлись все реже. На пасеке у него работать никто не хотел.

Даже сторож и тот ушел к Лану, присматривать за досками. Ведь гончар платил не продуктами или брагой, но полновесным золотом, а иногда и серебром. И за советом народ все чаще шел к бывшему гончару. Даже сварливая старуха Лика, что прежде считала Горыныча непререкаемым авторитетом, тайком огородами пошла к этому грязнуле, у которого до сих пор грязь под ногтями не обсохла.

Недовольство и зависть самого родовитого в деревне росомахи росло. Росло не по дням, не по часам, а буквально по минутам. Прибывали иногда из соседний поселений люди что занедужив, искали Хельгу. И когда староста, говорил, что целительница больше не живет тут, отсылал их к Пересмыслу.

А винокурня у гончара строилась, росла, расширялась. Выкопали и под ней погреба, чтобы брагу и настойки хранить. Братья кузнецы Карп и Панил сладили чудной меднобокий и пузатый аппарат.

Да казалось всё и все теперь крутилось вокруг этого треклятого тощего парня поймавшего жар птицу за хвост. Все ему спешили помогать, все к нему работать шли.

— Ты посмотри, как развернулся! — трепались бабы длинные на язык. — А был-то заморашка — заморашкой.

К осени хотел староста приобрести десяток бочек под мед. Бондарь развел руками, мол теперь он не на вольных хлебах, а в найме у Лана. И платит он сразу вперед, а не как староста — позже, после продажи меда. Хотел глава деревни пожалится старому знакомому Пересмыслу.

Отправился с утра в Липовый дол, да того не оказалось дома.

— Дедуся ушёл за травками, — сообщила Ариша. которая подметала в землянке ведуна Пересмысла. — Деда знает какие травы целебные нужны. И девки ему помогать пошли.

— Зачем ему столько травок? — удивился Зоран Горыныч.

— Для настоек, что дядька Лан делает. Я бы пошла и ходила не раз, только деда не велит. Дома просил прибрать да щей сварить.

Вернулся Зоран Горыныч домой. Сел на крыльце у дома и теперь думал о том, что настают в их Зверином полесье новые времена.

Примечания

1

Митральеза (картечница) — скорострельное, многоствольное артиллерийское орудие изобретенное инженерами Аркрума.