Хозяйка мертвой воды. Флакон 2. Пар, моторное масло и магия

Варвара Серебро, 2018

Аркрум – империя господства пара и магии, страна где царит равенство рас, государство, где равнинные люди, подгорные дворфы и горцы-аслау живут в мире. Когда-то давно это было так, а сейчас… Хельге предстоит окунуться в грязь дворцовых интриг, столкнуться с маньяком Чучельником и излечить самую страшную чуму общества – равнодушие и черствость сердец. Кто если не она? Кто если не Хозяйка Мертвой воды? Книга содержит нецензурную брань

Глава 1. Столица пара и дом магии

Когда фокусник отдёрнул бархатный плащ, Хельга обнаружила, что они стоят на дороге перед высокими, покрытыми желтоватой материей, фургонами. Это был тот самый балаган, что выступал накануне на площади Китежа. Сами артисты окружили её и фокусника, и теперь с интересом изучали.

Хельга вспомнила, что обещала служить фокуснику, пока не выполнит три его условия: рассмешить, удивить и заставить плакать. Если бы не угроза жизни, вряд ли бы она согласилась на подобное. Теперь придется уезжать, иначе эти фанатики из Китежа найдут её и все припомнят.

— Зачем она нам? — спросил слепой метатель ножей, который оказался совсем не слепым, потому как смотрел на чужестранку из Китежа во все глаза.

— Спрячьте её, пока мы не отъедем подальше от города, — приказал иллюзионист.

Хельга осмотрелась. Нет, ей это всё не показалось, она стояла посреди пыльной дороги, в отдалении от столицы скивов — Китежа. Башни города, стоявшего на острове посреди Ярозера, виднелись вдалеке, на фоне голубого, чистого от облаков неба. Выглядела она как нищенка или леди бомж. В грязном платье, пропахшем потом и тухлыми овощами, которыми в неё стреляли жители Китежа, когда ее везли на площадь.

Матерчатая пола ближайшего фургона приоткрылась, и из-за неё показалось татуированное лицо женщины.

— Заходи, шулам, — пригласила она и выкинула через край фургона лесенку — пока поедешь с нами, а там посмотрим.

Хельга вспомнила, что женщину звали Агнессой и именно она ещё совсем недавно сделала этническую татуировку на плече Храбра.

— Спасибо, — поблагодарила беглянка и съёжилась. Не очень-то хотелось забираться в неизвестно чей фургон, из которого веяло запахом залежавшегося тряпья.

— Переоденешься, шулам. В сундуке, кажется, завалялось одно из платьев, которые носит твой народ.

Хельга ловко вскарабкалась по лесенке и села на один из сундуков, напротив раскосой девушки — помощницы татуировщицы, которую она называла “Вивеной”. Таких девушек она видела на картинках с рекламой тайского массажа. Стройная, с прямыми черными волосами, широким лицом и немного сплющенным носиком. Внутри фургона оказалось душно и темно. Пахло не только слежавшимся тряпьём, но и какими-то приправами. Фургон сдвинулся с места и под его матерчатым потолком закачались костюмы, которые висели там на перекладине.

— Куда мы едем? — спросила Хельга девушку, стягивая с себя грязное тряпьё, в которое превратилось ее платье.

— В Раудвилль, и домой, — ответила раскосая Вивена и подала ей платье, от которого пахло сыростью, но оно все же было вполне нормальным.

Дорога оказалась неблизкой. И Хельгу мучили сомнения. Куда она едет? Зачем? Что дальше? Конечно, это в любом случае лучше, чем вариться в горячем масле посреди Китежа.

Несколько дней жёлтые фургоны “Театра иллюзий” ехали сквозь дремучие леса по дорогам земель Скив. До чего же высокими вырастали в этих землях сосны, с витиеватыми корнями и могучими стволами. Хельга иногда выбиралась из душного фургона и сидела рядом с возницей, роль которого выполняла мастер татуировки Агнесса.

Вивена, помощница татуировщицы, редко встревала в их разговоры. Да и вообще, вела себя слишком самоуверенно и холодно. Она оказалась не очень-то общительной особой.

Вот и сейчас, она рылась в сундуке, любовалась своим премиленьким азиатским личиком в зеркальце, украшенное фольгой и совсем не обращала внимания на попутчицу.

Хельге надоело наблюдать за этой “восточной диковинкой” и она, по обыкновению, выбралась из фургона, и села рядом с татуировщицей на козлах. Фургон несколько раз сильно качнуло от того, что под его колёса попало несколько сосновых корней, которые пересекали дорогу. Из фургона послышались недовольные возгласы Вивены.

— Что ты пообещала хозяину, шулам? — спорила Агнесса, когда девушка устроилась поудобнее.

— С чего ты взяла, что я ему обещала что-то? — насторожилась Хельга.

Агнесса как-то хитро усмехнулась и вытатуированные на ее щеках рисунки съёжились.

— Фалько предприимчив, ничего не делает просто так. Обдерёт, как липку. Если бы ты ему не была для чего-то сильно нужна, он бы не стал рисковать и похищать смертницу. Хотя, кто знает, в последнее время он ведёт себя очень странно.

— Так и есть, теперь я обязана ему и даже не понимаю, чем именно, — призналась китежская целительница.

Хозяйка фургона, сделала какие-то выводы у себя в голове и сменила тему. Сегодня она была одета совсем не так, как на ярмарке в Китеже. Вместо просторных шаровар и лифа, Агнесса нарядилась в скромное платье коричневого цвета, с высоким воротом и длинными рукавами. И если бы не татуировки на лице, её можно было принять за светскую даму девятнадцатого века. Таких Хельга видела как-то на старых фотографиях в музее, куда её водили с классом, в бытность обучения в школе, в дни зимних каникул.

— Я родом с поцелованной богом земли Мадьях, а ты откуда?

— Эм… из Оренбурга, — немного замялась Хельга.

— Что за место? Далеко?

— Расстояние до него не измерить шагами, — загадочно ответила Хельга.

— Расскажи о нём.

Чтобы скоротать время в пути, Хельга стала рассказывать попутчикам байки, истории и легенды. Все, что когда-либо читала в книгах или видела по телевизору. О личной жизни она старалась не упоминать. Вечерами, когда путники останавливались на отдых, у костра, во время ужина, чужестранку вновь и вновь просили рассказать ещё какую-нибудь необычную историю. Красивая легенда о короле Артуре и волшебном мече пришлась по вкусу мужчинам, а Анна Каренина девушкам. Да и Фалько очень подробно расспрашивал её о подобных историях, все занося в свой кожаный блокнот.

Во время таких посиделок Хельге удалось познакомиться с труппой фокусника поближе. Неделю спустя, их разношёрстная компания выбралась из дремучих лесов Скив. Теперь на их пути встречались открытые пространства, деревеньки с добротными каменными домами и вспаханными полями, засеянными пшеницей, кукурузой и овсом. Высокие ветряные мельницы и веселые постоялые дворы.

Путники пересекли два больших моста через реки и приблизились к границе двух стран. На заставе их не стали долго задерживать и досматривать, стоило только фокуснику Фалько показаться из фургона.

Облако смога, висевшее над столицей Аркрума городом Раудвиллем, было заметно задолго до того, как показались высокие коптящие трубы и круглая городская стена, сложенная из красного кирпича.

Путники прибыли в город на закате. Фалько пригласил Хельгу пересесть на козлы своего фургона. Может боялся, что она сбежит? А может просто хотел показать ей окрестности и поговорить.

Мощёная брусчаткой дорога упиралась в белые каменные ворота, на которых восседали львиноголовые химеры с крыльями, как у летучих мышей и скорпионьими хвостами, и это были статуи из белого мрамора. Они двигались словно живые, помахивали хвостами с жалами и сверкали рубиновыми глазами, и было в их движениях нечто завораживающее.

— Лиадорские мантикоры — венец творения гения магов этой провинции, — пояснил иллюзионист, видя восхищение и замешательство девушки. Ему явно импонировали реакция и эффект произведённые воротами столицы.

— Они живые? — спросила Хельга, пытаясь справиться со смесью трепета и ужаса.

— Увы, нет, это лишь искусные статуи, в которые маги Аркрума вдохнули некое подобие жизни и наделили целью — зачищать город.

— То есть они боевые? — трепет Хельги начал смеяться любопытством.

— Конечно, они ведь стражи города. Если, не дай бог, столицу атакуют — мантикоры первыми вступят в бой, и я совсем не завидую тем, на кого падёт их рубиновый взгляд.

Проехав ворота города и ещё не отойдя от произведённого мантикорами впечатления, Хельгу захлестнуло новое чувство. Улицы Рудевилля были вымощены плиткой из такого же белого мрамора, как и мантикоры на воротах, и стыки между ними слабо сияли голубым магическим светом, освещая улицы. Дома тоже поражали воображение: высокие каменные здания пастельных тонов с висящими факелами, которые горели магическим, синим огнём. У входа в самые большие и величественные здания стояли големы в виде рыцарей, химер, звероподобных людей с одной или двумя парами рук, в которых были зажаты мечи, сабли и алебарды. Големы изготавливались из разнообразных материалов. У богатых домов — из чёрного абсидианта, оранжевого, как огонь, боксида и красной с черными прожилками яшмы. Богачи гордились своим достатком и выставляли его напоказ.

На фоне прогрессивной магии, пропитавшей улицы Раудвилля, редкие богато украшенные кареты выглядели несколько гротескно. Хельга ожидала, что жители этого города должны передвигаться минимум на коврах-самолетах или левитировать в хрустальных шарах и простые, хоть и в богатой упряжи, лошади несколько диссонировали с окружающим миром.

Осматриваясь по сторонам, она не заметила, как театральный караван подъехал к трёхэтажному круглому зданию, с красным куполом.

Принадлежность этого строения легко угадывалась, что в нашем, что в магическом мире по форме — цирк, театр иллюзиониста и зверинец. Хельга поняла это ещё до того, как смогла рассмотреть афиши, висевшие в пролётах между окнами. Фургоны окружили круглое здание, и вся труппа начала активно разгружаться около ангара с широкими воротами. Их встретило ещё трое дворфов. Скорее всего они проживали при цирке постоянно и присматривали за хозяйством.

— Мы приехали? — обратилась Хельга к спасителю, мастеру фокусов и иллюзии.

Фалько, высадился из фургона и теперь стоял в стороне, ровно так, чтобы было видно все повозки. Его ловкие пальцы сжимали навершие трости, украшенное вырезанной из кости головой ворона. Вивена взяла вещи из фургона Агнессы, торжественно подошла к хозяину, встала рядом и смотрела на него как разомлевшая по весне кошка.

Да, приехали, — громко ответил Фалько Хельге. — Посмотри на моё детище — мой Театр иллюзий. Здесь трудятся и живут те, кто проделал этот путь с нами. Ты, как моя гостья, остановишься у меня дома. Скромный коттедж за городом должен показаться тебе уютнее тесных комнат моего театра.

Услышав такое распоряжение, хрупкая Вивена уронила узел с вещами, стала бледной и молча уставилась на хозяина. В уголках её раскосых глаз заблестели хрусталики слез. Агнесса, спрыгнула с козел своего фургона, подошла к помощнице, толкнула её в бок и проворчала:

— Ты мне теперь ни к чему. Тащи свои вонючие пожитки дальше!

Хельга внимательно всматривалась в лицо иллюзиониста, пытаясь прочитать по его выражению, не задумал ли он какой оказии. Все же перед ней был сорокалетний мужчина с утончёнными, аристократическими чертами лица и черными, как угольки, глазами, в которых угадывался хитрый блеск.

— И не надейся, тебе ничего не обломится, старый извращенец. Я тебе конечно благодарна и всё такое, но будь добр, держи свою “ручную змею” на привязи.

Иллюзионист похоже не ожидал такого.

— Что ты, я и не планировал никаких поползновения в твой адрес. Ты забавная, мне импонирует твоя самоуверенность в собственном превосходстве. Это жест гостеприимства. К тому же, ты моя ассистентка, на время нашего контракта ты несколько больше других должна быть погружена в тайны иллюзий и колдовства. Неужели думаешь, что я, — он указал рукой на собственную персону, — не могу себе позволить любовь и ласку истинных мастериц этого ремесла?

Этот спич несколько обескуражил Хельгу. Иллюзионист, только что почти прямым, хотя и завуалированным текстом нагло намекнул девушке, что она далеко не самая красивая и к тому же не в его вкусе. Хельга таких зазнаек не прощала, и при возможности давала сдачи.

— У тебя в комнатах надеюсь есть замки? — Хельга испытующе посмотрела на человека приглашающего её в гости.

— Ты всё ещё сомневаешься в моей порядочности?

— Дай только повод, старикан, и я твои бубенчики на кулак намотаю, — произнесла она и её волосы приобрели лиловый оттенок.

— Бубенчики? Хм, какая интересная аллегория, надо будет запомнить. Садись, — указал он на прибывшую к круглому зданию театра, карету.

Карета оказалась не такой украшенной, как у богачей, да и лошади не одной масти, поэтому целительница решила, что это что-то вроде “аркрумского такси”.

— Я на секундочку, нужно отдать ещё пару распоряжений, — с этими словами фокусник отправился к театру, в окнах которого только-только появился тёплый свет.

А Хельга в это время пыталась решить для себя, что для неё лучше, маленькая каморка в этом клоповнике, где её точно никто не тронет, или же, без сомнения, уютный дом, в котором наверняка имелась горячая вода, пуховая перина и тёплый туалет, но с этим странным типом по соседству.

Хотя выбор и был сложным, девушка все же решила принять предложение иллюзиониста. Горячий душ и постель без паразитов, сейчас для неё мечта, ради которой она готова была пойти на риск. Ну, а если какая шальная мысль придёт в голову местного аналога Кашпировского, Хельга без душевных терзаний даст ему по этой голове, тем более тонкий и острый стилет у неё имелся.

Открыв дверь указанной иллюзионистом кареты, Хельга сперва отшатнулась: внутри каким-то образом оказалась Вивена. На её лице отражалось непонимание, отчаянье, она окинула Хельгу взглядом полным презрения.

На несколько минут повисло молчание. К карете подошел иллюзионист и с удивлением посмотрел на Вивену.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он девушки.

— Тебя жду, — ответила она, потупив раскосые глаза в пол.

— Насколько я помню, ты живёшь в театре, так что будь добра освободи карету.

По щекам Вивены катились слезы ярости, и что самое главное, она смотрела на чужестранку, так, словно вот-вот вцепится ей в волосы. Хельга сжала кулаки, готовясь отразить возможную атаку, но этого не произошло. Пару секунд девушка помедлила и вышла из кареты, что было сил хлопнув дверью, в которой зазвенели стекла.

Фалько запрыгнул в карету и устроился на том месте, где только что сидел Вивена. Хельга тоже села на сиденье. Хозяин придвинулся ближе. Острое лезвие недорогого ножа коснулось бока иллюзиониста.

— Как все серьёзно, девушка, вы со своим нравом наживёте в столице очень много врагов. Пожалуйста, впредь попробуйте вести себя сдержаннее и желательно прячьте свой взгляд за маской кротости и невинности, — усмехнулся иллюзионист, впрочем, пересев подальше.

Карета тронулась, Хельга придвинулась к небольшому окошку, стараясь рассмотреть ночной город как можно лучше, а иллюзионист вывернул колёсико магической лампы, которая висела рядом на стенке, достал блокнот, в котором начал что-то записывать, прикусив в увлечённости губу. На Хельгу он не бросал даже мимолётных взглядов, видимо она и в самом деле была ему безразлична. И, честно сказать, это немного задевало её самолюбие.

Минут пятнадцать карета двигалась по ночному городу, за стеклом мелькали площади, статуи, иногда фонтаны, пока довольно резко не остановилась.

— Мост закрыт, поворачивай! — раздался громкий оклик.

Глухой звук удара, конское ржание. Видимо ни в чём не повинной кобыле, запряженный в повозку, досталось из-за того, что кучер остановил её не вовремя.

Хельга не удержалась, выскочила из кареты посмотреть на перекрытую дорогу и хоть мельком взглянуть на реку, закованную в каменную мостовую.

— Вход воспрещён, миледи, — с уважением обратился к ней высокий констебль в темно-синей форме, с начищенными до блеска медными пуговицами.

— Что случилось, господин инспектор? — Хельга решила пустить в ход женские чары, было видно, как страж порядка старается глядеть девушке в глаза, но изредка его взор опускался ниже, к зоне пышного бюста.

— Что вы, мадмуазель, я всего лишь констебль, — зарделся страж порядка. Ему импонировало, что девушка приняла его за офицера.

При помощи лести можно многого добиться, а если при этом ещё использовать хоть малую толику женского очарования, совмещённую с напускной робостью, мужчиной можно вертеть, как угодно. Жаль, этот приём иногда давал сбой. Например, с Храбром и Пересмыслом. Последний, кажется, вообще видел её насквозь.

— Так что там произошло? — пока произведённый эффект не улетучился, девушка хотела разузнать побольше.

— Убийство. Третья за нынешний месяц жертва Кожаной маски.

— Кого? — переспросила чужестранка.

— Дочь одного господина. В городе орудует маньяк, будьте осторожны, миледи.

Хельга обошла карету и увидела девушку в белом дорогом платье, которая лежала поодаль, окружённая полицейскими, со светильниками. Лицо она не могла рассмотреть, оно казалось каким-то темным.

— Хельга, — позвал её фокусник.

Фалько хотел глянуть на место преступления, но Констебль, увидев иллюзиониста, преградил дорогу.

— Не положено! Вы можете переправиться по соседнему мосту. Там проезд свободен, — указал он на право.

Хельга вернулась обратно в карету без настроения.

— Ещё бы немного, и он подпустил бы меня гораздо ближе. Ты все испортил!

Но Фалько не отреагировал на её упрёк, снова погрузившись в мысли и продолжил делать записи в свой блокнот при свете яркого магического фонаря.

“И что он в этом блокноте все пишет?” — подумала спутница фокусника.

Извозчик развернул лошадей в сторону, и карета некоторое время ехала вдоль темной набережной. Река Дэвар разделяла Раудвилль пополам и в черте города была заключена в каменные берега. Из-за темноты вода в ней казалась чёрной и в ней отражался свет магических фонарей и окон красных зданий, которые тянулись вдоль набережной, по противоположной стороне реки.

— Театр Фалько находится в той части города, где живут маги, а вот мой дом построен в одном из инженерных кварталов, — пояснил работодатель Хельги.

Другая часть города и в самом деле разительно отличалась от той, в которой стоял театр иллюзиониста, словно это был даже не другой город, а иная страна: многоэтажные здания, сложенные из красного кирпича, широкие улочки, освещённые не магическим светом, а газовыми фонарями. Кроме карет, на улочках встречались паровые автомобили, горожане в строгих костюмах и длинных платьях с корсетами со множеством оборок и воротниками, стойками, или в кружевах. Эта часть города жила жизнью, похожей на ту, о которой бывшая жительница другого мира читала на страницах книг Артура Конана Дойла. Но, спустя полчаса, хмурый пейзаж за окном кареты сменился на загородный и более живописный. Однотипные двухэтажные дома с балконами, с садиками и просторными зелёными лужайками.

Хельга посмотрела на своё платье: “Нет в таком здесь никак нельзя!”

По пути она присмотрела парочку магазинов с вывесками “Модное платье”. И подумала, что недурно было бы раздобыть средств на новую одежду.

Правда, когда девушка присмотрелась к жителям повнимательнее, поняла, что эта часть города ей нравилась гораздо меньше, другой. Тут, кроме хорошо одетых горожан, встречались нищие в лохмотьях и рабочие, ненамного опрятнее бродяг.

Они прибыли к дому иллюзиониста, двухэтажному особняку из крупного красного кирпича, с закруглёнными окнами второго этажа. На крыльцо дома вышла служанка Фалько, женщина средних лет, с пучком седых волос на голове.

— Моя экономка Эмма, почти святая, но весьма и весьма бойкая, — произнёс иллюзионист полушёпотом, чтобы вышедшая их встречать женщина не услышала ни одного слова. — Будь добра не пялься на её руки, хотя бы не так открыто. Это весьма задевает.

Хельга едва заметно кивнула. Домоправительница, выражая радушие и гостеприимство, заговорила.

— Добрый вечер, Томас, — поздоровалась она и с лукавой улыбкой посмотрела на Хельгу. — Я вижу ты не сегодня один. — взгляд у экономки блестел хитрецой.

Фалько усмехнулся, и лишь кивнул.

— Здравствуй Эмма, как твои суставы? Не мучили? Кстати, познакомься, Эмма, это наша гостья Хельга. Хельга, это Эмма, моя экономка, а также самый близкий друг.

— Ужин задержится, я не ожидала гостей, — захлопотала пожилая, но невероятно бойкая женщина.

Пока Эмма скрылась на кухне, Фалько или, как называла его экономка, Томас, показал девушке дом. Столовую, гостиную, её комнату и ванную на втором этаже, а также небольшую уютную библиотеку.

Наконец зазвучал колокольчик, приглашая хозяина и гостью к припозднившемуся ужину.

Скромная трапеза отличалась от «пира горой», к которому привыкла Хельга, но запах горячей еды и вкус стер все сомнения. Небольшие порции с лихвой компенсировались качеством и ароматом приготовленных блюд, а бокал вина под конец тяжёлого и насыщенного дня, подарил расслабление и сладкую негу в мышцах.

— Эмма, дорогая, постели мне в гостиной, по соседству с комнатой Хельги. Не хочу, чтобы наша гостья хоть в чём-то нуждалась.

Хельга и Эмма напряглись, бросив взгляд друг на друга. Хельге было неприятно такое внимание со стороны хозяина, Эмма же рассудила по-своему.

— Когда же ты, Том, остановишься? Я-то думала ты привёл в дом будущую хозяйку, а это очередная швабра из дома утех.

Сказать что хозяин опешил, это ничего не сказать, но ещё больше эмоций это вызвало у самой Хельги.

— Эмма, вы конечно достойная женщина, но вам не кажется, что вы немножко подохерели? Фалько, помог мне в сложной ситуации и все такое, но, если вдруг он вздумает постучать в мою комнату, в надежде получить “благодарность” за спасение, — она подняла нож из набора столового серебра. — Я вот этим самым ножом разрушу и его и ваши чаяния о продолжении рода. Я хирург уже с опытом операций и будьте уверены, кастрировать вашего господина сумею, а “бубенчики” преподнесу вам, как сувенир.

С этими словами Хельга встала, не забыв, впрочем, прихватить с собой нож и двинулась к лестнице. Уже начав подниматься на второй этаж, она повернулась и бросила экономке:

— Я бы могла и ваши срощенные пальцы прооперировать, что вам бы больше не пришлось стыдливо прятать свои ладони под длинными рукавами. А теперь, я сильно подумаю, прежде чем оказать вам помощь. Приятной ночи.

А дальше, Хельга направилась быстрым шагом в свою комнату, едва сдерживая себя, чтобы не перейти на бег. Подперев стулом дверь от непрошенных гостей, она завалилась на кровать и только теперь дала волю чувствам.

Плакала, как девочка, навзрыд, как уже давно себе не позволяла, обнимая пуховую подушку и пропитывая её слезами. Фалько подходил к двери, стучался, но она не отвечала. Никто не должен видеть её проявление слабости, тем более слышать расстроенный голос. Эту роскошь она не могла себе позволить, не могла быть слабой.

Так и уснула не раздевшись, в платье и обнимая когда-то белоснежную подушку.