Повенчанная тьмой

Валерия Чернованова, 2020

Быть похищенной собственным парнем, а потом узнать, что никакой он тебе не парень, а колдун, приставленный стеречь и надзирать – не самое удачное начало рождественских каникул. Но, как говорится, мне не привыкать. Да и что плохого в том, чтобы задержаться на праздники в Будапеште? Вот только соглашаясь остаться гостьей в семье ведьмаков, я не подозревала, какой сюрприз готовит мне судьба. Не догадывалась о том, что стану разменной монетой в борьбе за власть между колдовскими кланами. И уж точно не предполагала, что человек, дважды пытавшийся уничтожить меня, из непредсказуемого врага превратится… Но давайте обо всем по порядку.

Дж. Линч

© Валерия Чернованова, 2022

Глава 1

Пробуждённая

Венгрия. Будапешт

Наши дни

Ведающий остановился. Глубоко вдохнув ночной стылый воздух, прикрыл глаза, ощущая, как в груди разливается знакомое тепло и сила, дарованная ему с рождения, ведёт его по старым улицам Буды. Сомнений не осталось, носитель дара находился где-то поблизости. Даниэль обвёл приземистые дома с крошечными, заснеженными дворами внимательным взглядом. В одном из зданий с жёлтым, давно небелёным фасадом в окнах второго этажа играли блики света, отбрасываемые включённым телевизором.

Ведьмак быстрыми шагами пересёк мостовую, испуганно вздрогнул, когда совсем близко завопила сигнализация. Схоронившаяся под голосящей машиной кошка, испугавшись, метнулась в сторону дома. В темноте возмущённо сверкнули два жёлтых глаза, а вскоре на глухой улочке снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием Эчеда, подбившего Даниэля на эту ночную авантюру.

— А побыстрее нельзя? — Одетый в слишком лёгкое для такой морозной погоды пальто, Кристиан стучал зубами. — Ты, кажется, малость завис.

— Послушай! Я не твоя ищейка! — нервно вскинулся Даниэль, считавший затею ведьмака не только подлой, но и рискованной. — Не нравится, сам ищи! А меня не впутывай в свои идиотские игры.

— Ладно, ладно, не заводись, — пошёл на попятную Эчед, не преминув напомнить: — Ты мне должен. Выполни эту маленькую просьбу, и мы в расчёте.

— Просьбу? — Ведающий усмехнулся. — И тебе совсем его не жалко?

Ведьмак неопределённо пожал плечами. Двадцатилетний мальчишка, совсем недавно открывший в себе силу, ту самую, которую Крису очень хотелось заполучить, собирался принести присягу Габору. Переметнулся от Эчедов к ненавистным Батори в последний момент. Кристиан считал своим долгом постоять за честь семьи и клана, и плевать, что после его благородного (по мнению самого ведьмака) поступка мать будет злиться и причитать, что сын, не успев вернуться из мёртвых, снова катится по наклонной.

Плевать. Главное получить такой желанный для него дар и проучить сопляка, польстившегося на сладкозвучные речи и лживые обещания стервы Маргитты, любимицы старого интригана.

— Сам напросился, — философски изрёк Эчед и с силой потёр руки в тонких кожаных перчатках, тщетно пытаясь согреться. — Ну?

— Он там, — буркнул Ведающий, махнув рукой в сторону окон, в которых ещё мелькали отблески света. В остальных в этот поздний час застыла тьма.

Ведьмак ринулся к дому, но Даниэль его удержал.

— Ты опять нарушаешь правила. Могут быть последствия. Подумай об Оскаре, это его сила. Кто ты такой, чтобы её отнимать?

Эчед закатил глаза:

— Да боже мой! Ещё месяц назад твой Оскар даже не подозревал о существовании магии и жил себе вполне неплохо. И дальше будет жить — я сегодня добрый и не склонен к насилию. Не то настроение. По-быстрому заберу дар, подретуширую воспоминания и всего-то делов.

— Габор тебе этого не простит, — попытался воззвать к голосу разума, а также к инстинкту самосохранения друга Даниэль. Впрочем, Ведающий вынужден был признать: и то, и другое отсутствовало у Криса напрочь.

— Пусть сначала докажет, что это был я, — беспечно отмахнулся Эчед. Хищно осклабившись, скрылся в тёмном подъезде.

Не прошло и минуты, как по лестнице двухэтажного дома прокатился испуганный вопль, тут же резко оборвавшись.

Даниэль нервно сглотнул и замер в ожидании, напряжённо считая секунды до окончания затеянной Эчедом «казни». Грудь снова заныла, но только уже от жалости к молодому парню.

У Оскара против опытного охотника не было шансов.

* * *

Цецилия довольно улыбнулась своим мыслям и сделала небольшой глоток из хрустального бокала, пронизанного золотистым светом бра. Стоя у окна, чародейка любовалась ночным садом: облаченными в ледяной панцирь ветвями деревьев, фонтаном, припорошенным снегом. Снаружи властвовала стужа, а в сердце ведьмы, как и много лет назад, полыхало пламя ненависти. Ненависти к Габору Батори, которого она поклялась уничтожить любой ценой.

Увы, после ритуала, что провели Кристиан и его друзья на развалинах замка Чейте, чаша графини исчезла. И дар, исцелив Керестея, покинул его, лишив Цецилию шанса на быструю месть.

Но теперь, когда она раскрыла страшную тайну Кальманов, всё ещё может осуществиться. Глава клана Эчедов уже предвкушала, как совсем скоро при помощи девчонки отомстит старику. Ранит его так же сильно, как когда-то он ранил её.

Женщина прикрыла глаза, наслаждаясь вкусом густого терпкого вина с едва уловимой горчинкой. Её любимое. Хотя этой ночью, наверное, уместнее было бы пить шампанское. Отмечать победу, которая уже была так близка. Пьянила и заставляла сердце учащённо биться в предвкушении долгожданного возмездия.

— Вы обещали! — В кабинет без стука ворвался молодой человек, проявив несвойственную ему импульсивность. — Я ждал два месяца. Ни разу не встречался с ней, как вы и просили. Вы обещали вернуть ей воспоминания, — повторил он тихо, но твёрдо, и бесстрашно встретился с чародейкой взглядом.

В голубых глазах ведьмака отражались нетерпение и надежда.

— Разве я когда-нибудь нарушала слово? — Поставив бокал на стол, Цецилия жестом пригласила незваного гостя присаживаться в кресло.

Но тот не сдвинулся с места. Остался стоять, напряжённый, готовый взорваться от чувств, что копились в нём уже бесконечно долго и не находили выхода.

— Я больше не намерен ждать. Уже купил билеты и…

— Зря, — хмыкнула чародейка. Задумчиво побарабанила пальцами по лаковой поверхности стола. — Надеюсь, ещё успеешь сдать. Скоро Эрику привезут сюда.

— Что значит привезут? — нахмурился Этеле.

— То и значит, что со дня на день твоя Кальман прибудет в Будапешт. Как тебе рождественские каникулы с любимой? — искушающе улыбнувшись, предложила ведьма.

— Вы ведь не собираетесь её похищать? — радость, вдруг полыхнувшая в сердце после слов чародейки, смешалась с гнетущим чувством тревоги.

Этеле видел, Цецилия что-то задумала, но посвящать кого бы то ни было в детали своего плана, как обычно, не собиралась.

— Не беспокойся, Эрика слишком ценна для нас. Никто не причинит ей вреда, — с самым искренним видом заверила ведьмака глава клана и мысленно добавила:

«Не причинит пока».

* * *

Россия

— Симпатичненькое бикини, — присвистнула Изольда, вертя в руках до безобразия откровенный купальник, который я, сама не знаю зачем, прикупила втихаря от матери. — Уважаю.

Если б не втихаря, уже бы давно расстреляли.

— Дай сюда! — Я выхватила бирюзовые лоскутки, чтобы запихнуть их обратно в чемодан, изрядно распухший от своего содержимого. — И перестань потрошить мой багаж, а то опоздаю.

— Ты всегда опаздываешь… Лучше скажи, — Изка расслабленно откинулась на спинку кровати и заложила руки за голову, — означает ли этот фривольный костюмчик, что ты наконец-то откроешь Сан Санычу доступ к телу?

Я невольно поморщилась. Терпеть не могу, когда она так его называет. У нас с Сашей разница всего-то несколько лет. Мне уже почти двадцать, ему — двадцать шесть. И ничего, что он мой преподаватель и Изкин куратор. Меня это уже давно не смущает. Наоборот, чертовски приятно осознавать, что из всех красоток нашего универа новоявленный препод обратил внимание именно на меня.

Для тихони Эрики это была настоящая победа, приятным бонусом к которой шли бесплатные уроки английского языка.

— Ну так будешь открывать или как? — докапывалась Изольда.

— Не знаю, что тебе сказать. Посмотрим по обстоятельствам, — обтекаемо ответила я. Пожелав себе удачи, плюхнулась всем своим скромным весом на дерматинового монстра. Иначе ведь не закроется.

— Вы уже месяц встречаетесь, — то ли напомнила, то ли пристыдила меня подруга.

— Не уже, а всего лишь, — пыхтя, словно ёжик, из последних сил боролась я с молнией, а Изка продолжала самым бессовестным образом валяться на кровати, не собираясь мне помогать. — Я девушка серьёзная…

— Скучная, — поправила меня подруга и глубокомысленно вздохнула: — Вообще непонятно, что он в тебе нашёл…

— Лучше завидуй молча, — не осталась я в долгу и мысленно поздравила себя с победой в нелёгкой схватке с дорожным кофром.

— А ты его любишь? — вдруг посерьёзнев, спросила Иза.

— В смысле? — растерялась я. Так и осталась сидеть на чемодане, недоумённо хлопая глазами.

— Ты же так сохла по тому венгру, Этеле, а как вернулась домой, даже ни разу о нём не заговорила. Что между вами произошло в той поездке?

И сдались ей эти венгры! Два месяца уже прошло с тех пор, как Этеле исчез из моей жизни. Да, он симпатичный, интересный, но не более. Честно говоря, я уже и думать о нём забыла. О нём и его так раздражавшем меня дружке. Крисе. И о Даниэле, у которого были вечные проблемы с английским. Поездка с венграми в Москву стала самой скучной в моей жизни. Кажется, Этеле и сам это понял, потому как не пытался искать меня в соцсетях, чтобы продолжить знакомство.

Ну а что касается Изкиного куратора… Мне с ним хорошо, весело. И это главное.

«Да и вообще, если б не Сашка, неизвестно, когда ещё мне бы представилась возможность побывать на Гоа», — мелькнула меркантильная мысль, от которой сердце в груди радостно забилось.

На улице холодрыга, и, пока мои друзья будут шлёпать по лужам и дышать сырым воздухом, я буду нежиться под жарким солнышком, а вечерами поедать лобстеров. Именно таким я представляла свой грядущий отпуск.

— Удивляюсь, как тебя предки отпустили. — Иза всё-таки вспомнила об обязанностях подруги, вместе мы покатили чемодан к лестнице, чтобы потом общими усилиями стащить его вниз.

— Это всё папа. Мама и бабушка ни в какую не хотели давать мне вольную — я ведь после той злосчастной поездки в Москву вроде как попала под домашний арест на пожизненно. Но папа от Саши в восторге, вот и настоял, чтобы меня хоть на праздники отпустили.

Тишину субботнего утра нарушил громкий сигнал машины.

— Уже приехал! — радостно взвизгнула я и рванула вниз, оставив чемодан на попечении Изы.

Мама — невысокая стройная блондинка, в которую я и пошла внешностью, разве что причёски у нас разные: у меня волосы длинные и слегка вьющиеся, у родительницы прямые и короткие — опередила меня всего на долю секунды. Распахнула входную дверь и, как была — в лёгком домашнем платье, вышла на улицу встречать не слишком дорогого гостя. Если отец считал Сашу перспективным коллегой и завидным женихом, то мама с бабушкой почему-то относились к нему с прохладцей.

Впрочем, окажись на месте Беркутова любой другой ухажёр, результат был бы тот же. В последнее время родственницы по отношению ко мне были гиперзаботливыми, а я из-за постоянного надзора гиперраздражительной.

Следом за матерью на крыльцо высыпали остальные домочадцы: хмурящаяся бабушка, как всегда, элегантная, с идеально уложенными волосами и сдержанным макияжем. Отец, улыбающийся во все тридцать два зуба, и младший брат Яцинт.

— А ну марш в дом! — прикрикнула я на первоклашку. Чмокнув Яци на прощание, легонько шлёпнула его по мягкому месту, желая придать ускорения, и получила в ответ возмущённое «Эй!».

Не хватало ещё, чтобы простудился.

Вскоре подоспела и Изольда, при виде своего куратора впадавшая в псевдокому. Подруга замерла на ступеньках, покрытых чавкающей жижей, в которую превратился вчерашний пушистый снег, и едва не раскрыла от благоговения рот. Нисколько не стесняясь, принялась пялиться на моего бойфренда.

Что ж, должна признать, Саша притягивал девичьи взоры, словно являлся гигантским магнитом. Высокий, статный красавец-брюнет с выразительными серыми глазами и идеальными чертами лица. Про фигуру вообще молчу… Его широкой линией плеч, сильными руками можно было любоваться часами.

Чем и занимались студентки на его парах, все без исключения.

Я сунула ноги в сапожки на танкетке, чтобы казаться выше, и, на ходу натягивая куртку, быстро обняла маму с бабушкой.

— Увидимся через две недели!

— Эрика… — завела было свою песню родительница.

— Ма, я всё помню: звонить каждый день и давать подробные отчёты.

Мама, всё ещё недовольно, кивнула.

— Будь умницей, — поцеловала меня в лоб бабушка, после чего улыбнулась, но как-то тоже без энтузиазма.

Лица такие, словно провожают на войну, с которой, заранее знают, я не вернусь.

Из серебристой «ауди» показался Саша. Забрал чемодан у Изы, по-прежнему изображавшей его преданную фанатку.

Поприветствовав моих родных, заверил:

— Ни о чём не беспокойтесь. Моя главная обязанность — забота об Эрике. Будьте уверены, я с неё глаз не спущу.

— Возвращайтесь в дом, простудитесь же, — помахала я на прощание родным и юркнула на переднее сиденье автомобиля. Меня окутало теплом и тихой мелодией, доносившейся из колонок машины.

До Москвы было три часа езды, которые я собиралась потратить на болтовню со своим обаятельным и весёлым парнем. Поначалу обсуждали предстоящий полёт и первый день на курорте. Вернее, обсуждала я, а Саша с готовностью соглашался со всеми моими прожектами и при этом загадочно улыбался. Сама не заметила, как отключилась, убаюканная музыкой и своими мечтами.

Проснулась от резкого толчка.

— Разве мы не должны быть уже в Шереметьево? — сонно потёрла веки. — Который час? — Зевнув, достала из сумочки мобильный, и сон тут же как рукой сняло. — Саш, мы же опаздываем! — завопила в волнении.

— Не опаздываем. Без нас самолёт не улетит, — заговорщицки подмигнул мне Изкин куратор.

— Как же! Кто мы такие, чтобы из-за нас задерживать рейс. Долго ещё? — Я с тревогой вглядывалась в туманный пейзаж за окнами машины. — Нам ведь регистрацию проходить. И таможенный контроль… Господи, точно опоздаем!

— В этом и заключается прелесть личного самолёта, — вдруг огорошил меня бойфренд. — Не нужно беспокоиться о времени.

— Скажешь тоже! — недоверчиво фыркнула я. — С каких таких доходов скромный преподаватель провинциального универа может себе позволить летать частным рейсом на Гоа?

И снова на лице Беркутова появилась эта загадочно-хитрющая улыбка:

— Маленькая поправочка: я не преподаватель. И мы летим не на Гоа.

От такого заявления я оторопела. На пару секунд, после чего тоже попыталась улыбнуться, но уголки губ лишь нервно дёрнулись вверх и тут же сползли обратно.

— Э-э-э… Если это была шутка, то не совсем удачная. Саш, что происходит?

Беркутов закатил глаза:

— Всё время забываю, ты же ни черта не помнишь. Словами не передать, как я рад, что наконец перестану быть нянькой сопливой девчонки.

— А? — только и сумела выдавить из себя.

— Как мне осточертел ваш унылый городишко. И это постоянное напряжение от того, что твоя бабка-ведьма в любой момент может догадаться, кто я. Хорошо, что в ней нет силы Ведающего.

Одно из двух: или крыша едет у меня, или у моего преподавателя, который вроде как им не является.

— Саша! Ты что несёшь?! Останови машину!

Меня накрыла паника. Давно позабытое чувство, когда осознаёшь, что не владеешь ситуацией, а ситуация владеет тобой. Или, скорее, непонятные сумасшедшие личности. То же самое испытывала несколько месяцев назад, когда, отдыхая с родителями в Словакии, одной страшной ночью очнулась в какой-то богом забытой дыре посреди пожара и не могла даже пошевелиться. Тогда я была во власти Камила и лишь чудом не погибла. Как спаслась — не помню. Та ночь сохранилась в памяти урывками.

Я ведь доверяла Саше безоговорочно. И Камилу тоже.

Господи-и-и…

— Останови. Немедленно!

— Или что? — развеселился садист. — Выпрыгнешь из машины? — намеренно утопил педаль газа. Редкие домики за окном, подёрнутые туманом, да голые стволы деревьев слились в сплошную серую массу.

— Куда ты меня везёшь? — Я уже была близка к тому, чтобы начать истерить, но остатки здравого смысла, стремительно поглощаемого страхом, настойчиво советовали не злить психа. — Ты что… меня похищаешь?

— Можно и так сказать, — беззаботно пожал плечами псевдопреподаватель. — Прилетим, и тебе всё объяснят.

— Ку… куда прилетим? — заплетающимся языком пролепетала я.

Но он меня, кажется, даже не слушал.

— Тебе вернут воспоминания. Могу себе представить, какая у тебя в голове каша.

Наверное, в тот момент у меня в мозгу что-то перемкнуло. Не отдавая себе отчёта в том, что творю, попыталась распахнуть дверцу, чтобы сигануть из мчащейся на запредельной скорости машины. К счастью или нет, попытка суицида была пресечена на корню.

Беркутов успел заблокировать чёртову дверь. Перестав скалиться в злорадной ухмылке, мрачно пригрозил:

— Не угомонишься, организую тебе кому до самого Будапешта. Если против, веди себя благоразумно. И не вздумай кричать! — безжалостно лишил меня единственной возможности отвести душу. — Сделать из тебя немую — тоже раз плюнуть.

Почему-то я сразу поверила, что чокнутый похититель на такое способен. По крайней мере, проверять, так ли это на самом деле, не стала.

Некоторое время ехали молча. Я тщетно пыталась переварить горькую правду, что человек, которому доверилась, оказался беспринципным негодяем.

— За меня будут просить выкуп? — наконец нарушила тишину, больно бившую по натянутым, словно тугие струны, нервам.

Саша рассмеялся, будто я сморозила глупость.

— Эрика, всему своё время. Наберись терпения, я не уполномочен давать тебе объяснения.

Не уполномочен он… А похищать, значит, уполномочен.

Урод!

— Выходит, все твои признания — пустой трёп, и наши отношения были фарсом?

Сердце… нет, не сжималось от боли и разочарования. Скорее, в нём полыхал гнев, который никак не удавалось выплеснуть наружу. А если начну выплёскивать, есть риск, что меня быстренько нейтрализуют, как было обещано.

— Ты миленькая, — снизошёл до комплимента Беркутов. — Но, вообще, не в моём вкусе. Не люблю наивных овечек.

— А я-то думала, ты вёл себя так по-джентельменски, потому что был мной очарован и не хотел форсировать события.

Действительно наивная овечка. Мы ведь всего-то несколько раз поцеловались. Уже давно должна была догадаться, что Беркутов ни разу не влюблённый парень.

А самый настоящий подлец!

— Я бы с тобой переспал, уже давно, — разоткровенничался знакомый незнакомец. — Если бы не твой психованный дружок. Короткая интрижка не стоит того, чтобы лишиться дара. Или того хуже — гнить потом в какой-нибудь канаве.

— Интрижка? — Кажется, сейчас зарычу. — Так, стоп! — спохватилась запоздало. — Какой такой дружок?

— Эчед, — поморщился мерзавец, словно ему только что без анестезии вырвали все зубы сразу. — Этот ненормальный. Выцыганил у своего приятеля Ведающего силу и мотался сюда чуть ли не каждый день, надзирать и контролировать. Контролировать и надзирать. Ты что, ни разу не почувствовала, что за тобой наблюдают?

По телу пробежала дрожь. Не сосчитать, сколько раз испуганно вскакивала ночью от навязчивого ощущения чьего-то присутствия, а потом долго не могла уснуть. Сидела, сжавшись в комок, с включённым торшером, и как полоумная таращилась на кривые тени, отбрасываемые мебелью, опасаясь, что вот сейчас из тёмного угла выскочит какая-нибудь мерзость.

В детстве не боялась темноты, а повзрослев, превратилась, к своему стыду, в самую настоящую трусиху.

— Бред какой-то…

— Это ты сейчас так думаешь, — ухмыльнулся похититель.

— Ты же понимаешь, родители будут меня искать. Если я им вечером не отзвонюсь…

— А мне плевать, что будет, если ты кому-то там не отзвонишься! — резко парировал Беркутов. — Я свою работу выполнил, и дальше уже не моя забота.

Несмотря на то, что в машине было тепло, я поёжилась. Обхватив плечи руками, отвернулась от негодяя и замерла, до боли закусив губу.

Кажется, я влипла по-настоящему.

* * *

Венгрия

— Что за… — Водитель со всей силы ударил по тормозам. На какой-то миг ему почудилось, что на дороге мелькнула чья-то фигура.

Уже второй день мела метель, крупные снежинки нахально липли к ветровому стеклу. Глаза мужчины предательски слипались, после напряжённого трудового дня и бокала вина, который он позволил себе за ужином в ресторане. Не должен был, но не сумел устоять перед искушением немного расслабиться. И пока ехал домой, из последних сил боролся со сном.

Кажется, отключился лишь на секунду, а когда открыл глаза, сердце остановилось от ужаса.

Машина резко вильнула в сторону, но столкновения избежать не удалось. Глухой удар о лобовое стекло, и вот оно уже изрезано трещинами. Первые мгновения мужчина сидел, боясь даже пошевелиться, не решаясь осознать, что натворил. Но вскоре страх вытеснило беспокойство за человека, которого он, возможно, сбил.

Жертва обнаружилась на обочине: лежала, разметав по снегу тёмные волосы. Необычайно бледная, в грязных лохмотьях, обагрённых кровью.

Задаваться вопросом, что в столь поздний час и в такой глуши делала скиталица, горе-водитель не стал. Бросился к девушке, дрожащими пальцами сжал хрупкое запястье. Пульс не прослушивался. И за те несколько мучительных мгновений, что находился возле её тела и за которые, кажется, успел постареть на много лет, незнакомка ни разу не вздохнула.

Из уголка рта сочилась кровь. Тёмной струйкой медленно стекая по подбородку, капала в окрасившийся алым снег.

— Чёрт бы тебя побрал! — в сердцах выкрикнул мужчина.

Огляделся по сторонам, опасаясь обнаружить какого-нибудь случайного свидетеля аварии. Но шоссе по-прежнему оставалось пустынным. Только снег, словно обезумев, вихрился во тьме, и где-то высоко в кронах сосен и елей противно завывал ветер.

Поднявшись с колен, водитель отступил на шаг. Затем ещё и ещё, после чего трусливо рванул к машине, мечтая сбежать от последствий своей неосмотрительности. Нервно рванул на себя ручку, собираясь скрыться в тёплом салоне автомобиля. Но не успел.

Последнее, что почувствовал, — это прикосновение ледяных пальцев к горлу, за которым последовала ослепляющая боль.