(Не)зачёт, Мальцева!

Валерия Сказочная

Так уж вышло, что по вторникам мне приходилось работать в полную смену, пропуская универ. А по вторникам у нас вёл Дмитрий Сергеевич, который не любил прогульщиков и жаждал знакомства со мной. Так уж вышло, что за день до зачёта, вместо того чтобы договориться о допуске, я отправила преподавателю совсем другое сообщение… Так уж вышло, что даже не заметила этого, пока он не сказал. Так уж вышло, что Дмитрий Сергеевич оказался молодым красавчиком без особых принципов… Так уж вышло, что я влипла.

Глава 6

От лица Иры

Ну нет. Я была у Лёши только один раз, но определённо это не его квартира. Не может она выглядеть так по-современному, с ремонтом хорошим, в стильных бело серо чёрных тонах. Комната, где мы тусовались, не отличалась ни убранством, ни дизайном, ни гармонией. Неплохая, конечно, но тут явно другой уровень жизни.

Вздыхаю, пытаюсь сесть и тут же хватаюсь за голову. Она чуть кружится, раскалывается. А ещё ничего не помню со вчерашнего дня… Хотя нет, память пропадает лишь с момента, когда к нам Дмитрий Сергеевич пришёл, а я сначала напряжённо слушала его диалог с Лёшей, параллельно запивая волнение, а потом не выдержала и ушла, даже такси не заказав. Решила, что у подъезда с этим разберусь, чтобы никто не задерживал.

А потом тупик. Может, я всё-таки доехала? Но нет, это и не моя скромная однушка, подаренная папой на совершеннолетие…

— Отвисай уже, Мальцева, — я буквально дышать перестаю, услышав знакомый весёлый голос. — С добрым утром.

Чувствую на себе мужской взгляд. По телу мимо воли пробегают мурашки, и становится ну очень не по себе. Не смотрю на Дмитрия Сергеевича, но вот вообще не сомневаюсь, что у меня не глюки и это не сон.

Каким-то образом я в квартире преподавателя по истории, от которого вроде как убежать пыталась.

Интуитивно улавливаю, что он садится на кровать. Причём довольно рядом, потому что я слишком чутко ощущаю его присутствие.

— Вот, выпей, — мне протягивают стакан. — Легче станет.

Кажется, я вздрагиваю, машинально приняв протягиваемое. Наши пальцы соприкасаются за этим действием. Короткое мгновение, но ощущение обжигающее.

— Что это? — сипло спрашиваю, подозрительно глядя на стакан.

Жидкость выглядит как вода, но не рискну я её пить. Странно вообще всё это. Хотя голова трещит так, что с трудом удерживаюсь, чтобы залпом не проглотить неважно что. Если есть шанс, что вправду легче станет…

Но из вредности держусь. Тем более что всё же мельком бросаю на Дмитрия Сергеевича взгляд… И в горле пересыхает. На нём не застёгнутая больше, чем наполовину, рубашка, которую он явно только недавно надел, а потом на меня отвлёкся.

А одевался где-то здесь, в этой комнате… Значит, и раздевался тоже?

— Ты что, не доверяешь мне, после всего, что между нами было? — перехватывая мой взгляд, ухмыляется Дмитрий Сергеевич. Слишком много нахальства в этой его усмешке, а взгляд… Мне сразу жарко становится.

Не нахожу ничего лучше, чем тремя мощными глотками осушить стакан. Даже не сразу улавливаю, что там за вкус, а ощутив, чуть морщусь.

— Солёная, — зачем-то озвучиваю, бросив взгляд на с коварным любопытством смотрящего на меня преподавателя.

Тут же делаю глубокий вздох, пытаясь успокоиться. Ох, не так-то просто, когда в голове снова и снова звучат его довольные слова про «после всего, что у нас было»…

Я же не могла настолько напиться!..

— Это калий, кальций и магний. Лучшее сочетание против похмелья, — с невозмутимым видом поясняет Дмитрий Сергеевич. — Разжижает кровь, отводит боль.

Он говорит вроде спокойно, серьёзно, но меня не покидает ощущение, что наслаждается моим замешательством.

— Спасибо, — я отвожу взгляд, слишком уж остро начинаю ощущать, что мы тут вообще вдвоём только. И неизвестно, что было до. А ещё и слова Лёши о стонущих девушках вспоминаются… — А как я тут оказалась? — не выдерживаю напряжения, выпаливаю.

Чувствую, как Дмитрий Сергеевич плавно и не спеша моё тело взглядом окидывает… И тут же вспыхиваю — внезапно ощущаю себя голой.

Чуть приподнимаю одеяло, заглянув под, и сердце пропускает удар. Это не просто ощущение было, а факт. Хорошо хоть трусы на мне, но это мало спасает ситуацию. Да и не объясняет ничего.

Не решаюсь снова посмотреть на преподавателя.

— Уверена, что хочешь знать? — чуть ли не ласково добивает он.

Дрожь проходит по всему телу, во рту пересыхает, а мысли словно напрочь испаряются, оставляя мою бедную головушку пустовать вот именно в этот, самый неподходящий, момент.

Не нахожу ничего лучше, чем просто молча протянуть Дмитрию Сергеевичу пустой стакан.

Наши пальцы снова соприкасаются, только на этот раз это ещё острее, ещё ощутимее… Тем более что один из его чуть движется наверх, едва уловимо поглаживая мои. По спине пробегают мурашки. Лёгкая ласка чувствуется так тонко и горячо, что, кажется, рука чуть дрожит. Ничего не могу поделать с этим, хотя отвести её уже давно пора. Натыкаюсь на помутневший взгляд преподавателя, нервно сглатываю и быстро выдёргиваю руку.

Не знаю, что это вообще было, но разум постепенно проясняется. По крайней мере, до меня доходит, что я так и не ответила на вопрос Дмитрия Сергеевича, и это очень даже выглядит, как трусость. Пора уже принять любые последствия своего поведения. В конце концов, кто знает, чем эта ночь мне потом аукнется.

— Уверена, — твёрдо говорю, наконец найдя в себе силы открыто посмотреть на преподавателя.

Ну выпила, и что? Если подумать, тут он куда больше накосячил. Пусть не мнит себе, пьяная девушка редко способна за себя отвечать, а вот пользоваться этим — фу таким быть. Мягко говоря, недостойно это. А если более прямо — то и жалко. И если надо, я готова ему это высказать, пусть не радуется.

— Ну в общем, когда я пришёл, ты сама решила уйти с вашей тусовочки, — кажется, Дмитрию Сергеевичу хоть бы что мой взгляд, несмотря на то, что пыталась сделать его тяжёлым. — Ну а я уловил твой настрой, тоже не стал задерживаться. Ты меня у лифтов ждала.

Дышать становиться труднее. Так себе предисловие. Ладно, могу понять, что он мой уход иначе воспринял, видимо, у меня пьяный взгляд шальным кажется, а Дмитрий Сергеевич и без того излишне самоуверен. Допустим, что он и вправду решил, что я ухожу, чтобы с ним побыть наедине. Но какого чёрта я его у лифтов и вправду ждала? Обломался бы, и всё на этом.

А теперь краснеть тут, не понимая, к чему разговор ведёт. И рада бы думать, что мне врут, но не похоже.

— Я уходила не ради того, чтобы с вами остаться, — решаю пояснить. Уж не знаю, что там мне в пьяную голову взбрело, но изначальный порыв ведь другим был. Хотя говорю сейчас об этом неуверенно, неотрывный и подозрительно ласковый взгляд Дмитрия Сергеевича мешает сосредоточиться. — А наоборот, чтобы избежать совместного времяпрепровождения, учитывая, что вы преподаватель, которому долги сдавать. Ребята хотели убедить вас остаться и судя по тому, что я услышала, вы склонялись согласиться… Ну, мне так казалось. Вот и решила не ждать, что будет, а уйти сразу.

Говорю сбивчиво, не смотрю на Дмитрия Сергеевича, лишь в конце взгляд на него бросаю. Не похоже, что мои слова его задели или удивили. Смотрит чуть ли не очарованно, а я почему-то опять вспоминаю, что под одеялом голая почти совсем.

— А почему у лифтов ждала, не знаю, честно, — добавляю, стараясь унять предательскую дрожь в теле. Хорошо хоть ещё говорить способна, и вроде как не мямлю. — Может, стало интересно узнать, останетесь вы там или нет. Хотя это странно, но мало ли, что я там пьяная учудить могу, — последнее у меня уже рассуждениями вслух вырывается, не столько даже для него, сколько для себя.

Ведь и вправду не понимаю, что там на меня нашло. И вспомнить не могу, как бы не напрягалась. Может, позже оно ко мне придёт, голова уже не так сильно раскалывается.

— Пьяная ты совершенно очаровательна. Хотя и трезвая тоже, — странно, но в голосе Дмитрия Сергеевича чуть ли не нежность.

А ещё более странно, что у меня по телу приятное тепло разливается от этого внезапного комплимента и смешливого блеска в его потемневших глазах.

— А что там было дальше? — спрашиваю, чтобы перебить лишние ощущения.

Хотя не скажу, что вопрос приземляет — если Дмитрий Сергеевич позволяет себе такие высказывания, то, возможно, мы всё же сблизились больше, чем хотелось бы. Не думаю, что прям именно секс был, до такой степени я разум не теряю. Но, судя по всему, что-то вполне могло быть…

Это всё долбанные слова Лёши про стоны. Ещё и сообщения мои… Презервативы в пиджаке… Взгляды Дмитрия Сергеевича… Он.

Нервно сглатываю, прогоняя последнюю мысль.

— После того, как мы ко мне пришли? — вкрадчиво уточняет преподаватель.

Ну вот что он не может нормально, сразу сказать и успокоить! Нет, дразнится откровенно, и тоном, и недосказанностью, и взглядами своими… Ещё и чуть ближе придвигается, нагло наслаждается происходящим.

Плотнее кутаюсь в одеяло, отстранённо замечая, что стакан Дмитрий Сергеевич уже успел куда-то деть.

— Ну да, — надеюсь, у меня удаётся сказать это пренебрежительно равнодушно.

Для себя уже решила, что наплевать. Даже при худшем раскладе найду способ свернуть это всё на нет.

Дмитрий Сергеевич мимолётно улыбается, глядя мне в лицо. Ощущение, что каким-то образом умудряется догадаться, о чём я думаю. И вот даже это не сбивает его с толку.

Мне бы его уверенность, но куда там. Сердце просто бешено стучит. От потемневшего взгляда мужчины, у которого сейчас в квартире одна нахожусь, по коже мурашки бегут. Мне почему-то даже страшно становится.

— Позволь мне сначала кое-что прояснить, — слегка охрипший голос Дмитрия Сергеевича звучит так чувственно, что я не сразу улавливаю смысл слов.

Хотя времени на реакцию мне не оставляют — он как-то резко вперёд подаётся, уверенно напирает, заполняет собой всё пространство. Меня мгновенно ведёт, и без того с трудом соображала, а теперь голова и вовсе пустеет. Ощущение, что есть только я и Дмитрий Сергеевич, причём не только здесь и сейчас, а вообще. Пространство вокруг исчезает. Могу думать только о его близости, неожиданном требовательном поцелуе и жаре, исходящем от наших тел. Боже, это так необычно и неправильно, но в то же время всепоглощающе.

Я совсем теряюсь в происходящем, растворяюсь буквально. Чувствую себя беспомощной перед Дмитрием Сергеевичем, ослабленной, уязвимой, обнажённой полностью, словно одеяла между нами совсем нет, как и его одежды. Но при этом меня обволакивает его уверенной надёжной силой, мужской энергетикой, желанием явным, которому моё тело неосознанно откликается.

Я замираю, не в силах ничего предпринять. Кажется, так и продолжаю поддерживать на себе одеяло, только назад чуть подаюсь под его напором, на подушку опираюсь. Не знаю, дышу ли вообще. Лишь внимаю, как Дмитрий Сергеевич неспешно сминает мои губы своими, словно смакуя. Движения осторожные, чувственные, ласковые даже. Но при этом я словно захвачена, не ощущаю, что могу отстраниться. Слишком уж властно и уверенно он целует, хотя и сдерживается явно.

Интуитивно чувствую, что очень желанна. Даже не могу понять, почему и как, ведь пьяная к нему попала, да и видок наверняка помятый. Но это и неважно — Дмитрий Сергеевич целует так, словно нуждается во мне, будто это способ хоть немного утолить жажду нашей близости. Меня эти ощущения настолько врасплох застают, что только и дрожу предательски. Он со всеми девушками вот так обезоруживающе, что сопротивляться невозможно просто? Внутри что-то переворачивается.

До меня даже не сразу доходит, к чему вот такие поцелуи обычно ведут. Пусть Дмитрий Сергеевич и пока не подключал язык, но целует собственнически и жадно. А я тут голая вообще-то.

Но гамма ощущений просто переполняет, остановиться почти невозможно, голос разума где-то в подсознании лишь отголосками раздаётся. А ведь у меня дальше поцелуев с парнями до сих пор не заходило даже, самое время быть тревогу.

Но сделать это я не успеваю — Дмитрий Сергеевич сам прекращает поцелуй. Плавно так, страстно, как и начал.

При этом не отстраняется, всё ещё виснет надо мной, а я тяжело дышу, пытаясь прийти в чувства. Потихоньку накатывает осознание того, что я сделала, вернее, что сделали мы. Офигеть, какого чёрта?!

— И вот как ты думаешь, смогла бы об этом забыть? — вдруг слышу нахальный вопрос, сопровождаемый, к тому же, горящим взглядом.

Сердце тут же учащает биение, по спине снова мурашки бегут. Боже, да как я могла поддаться? И почему сейчас не столько возмущаюсь, сколько пытаюсь понять, что произошедшее значит для него?..

Так, стоп, очнись, дура. Этот наглый тип про «позволь прояснить» говорил, прежде чем целовать полез. А теперь вот спрашивает, смогла бы я это забыть. Понятно, к чему ведёт — поцелуй и был прояснением для меня, что всё это дофига незабываемо.

Самоуверенность, конечно, так и прёт у него, и самое стрёмное, что сейчас это оправдано, учитывая моё поведение. Но не это главное, за что я должна зацепиться.

— Значит, между нами ничего не было? — странно, но я умудряюсь спросить спокойно.

Дмитрий Сергеевич, наконец, отстраняется, перед этим многозначительно окинув меня взглядом, чуть задержавшись на губах, а потом — на глазах.

— Ну, если не считать этого поцелуя, твоих провокационных сообщений, обоюдного желания и всех этих искр. Ну и, конечно, кое-каких моментов, связанных с твоей блузкой, — вот как он умудряется говорить одновременно серьёзно, проникновенно, но при этом и с усмешкой?

При этом не сводит с меня нечитаемого взгляда. Не выдерживаю, отвожу глаза — да, чёрт возьми, меня и вправду смущают эти его слова и напоминания, только вот ему это видеть ни к чему. И рада бы возмутиться наглому заявлению про «обоюдное желание», но в горле пересыхает, волнение мешает, не уверена, что вытяну, если спорить начнёт. К тому же, учитывая его методы, не удивлюсь, если не словами решит возразить, а очень даже конкретными действиями.

Перевожу дыхание, а сердце пропускает удар.

Это всё обстановка необычная на меня так влияет. Скоро приду в себя, уйду с достоинством, а историку просто сдам зачёт и больше в жизни не увижу.

— Вам не стоит забывать, что вы — преподаватель, а я — ваша студентка, — строго выговариваю, посильнее натянув на себя одеяло. Почти до подбородка.

Слышу смешок Дмитрия Сергеевича, но не смотрю в его сторону. Ну и пусть забавляется моими действиями или словами, наплевать. Я ведь права, и чем скорее до него это дойдёт, тем ему же лучше.

— Моя, — важно подтверждает Дмитрий Сергеевич, только вот сомневаюсь, что как о студентке говорит. Что-то такое слышно в этом слове, что предательским теплом по телу окатывает. — Я помню, Мальцева. И спрошу с тебя сполна, так что советую историю учить, а не шляться по сомнительным тусовкам.

Ой. Теперь пристыдили меня, хоть и ласково как-то, но, надо признать, успешно. Ведь и вправду вспоминается, как я, получается, себя вела с этим зачётом проклятым. Написала преподавателю всего за день до него, да ещё и ерунды всякой, от воспоминания о которой до сих пор кожа горит. Потом глупо вела себя в кабинете, а вечером этого же дня тусоваться пошла, хотя задания получила.

Вообще да, у Дмитрия Сергеевича есть основания считать меня легкомысленной дурочкой, у которой на уме что угодно, но только не учёба. И пусть она у меня и вправду не в приоритете, но ведь всё совсем не так, как ему, наверное, представляется.

— Я учила, просто… — неловко начинаю, но меня перебивают.

— Оправдываться будешь потом, в кабинете истории. На данный момент я для тебя не преподаватель, а мужчина, в квартире которого ты провела ночь.

Ну вот опять эти его дразнящие нотки и многозначительные фразочки… Как назло, бьют по цели — даже несмотря на то, что знаю теперь, что ничего у нас не было, неловкость не отпускает.

И тут хоть до глаз одеяло не натягивай, но это сейчас не спасёт.

— Кстати, об этом, — мысль про одеяло мгновенно провоцирует на новую, от которой сердце снова ускоряет темп. Не знаю, как умудряюсь говорить как ни в чём не бывало. — Если у нас ничего не было, значит, я разделась сама?

Дмитрий Сергеевич смотрит на меня с чуть ли не умилительной улыбкой и головой качает.

— Нет, сама ты вырубилась, прислонившись к стенке возле лифтов. Вот я тебя и принёс сюда. Раздел, само собой, тоже я, — отвечает серьёзно, даже, кажется, больше не пытается меня поддразнить.

Вот только от этого не сказать, чтобы легче. Мгновенно вспыхиваю, ведь на мне трусы только. Получается, он видел меня чуть ли не полностью голую!

И не то чтобы я стесняюсь своего тела, но до этого меня только в купальнике на пляже люди видели. Это был максимум обнажёнки. Даже перед мамой или подругами с момента четырнадцатилетия полностью не раздевалась. Не знаю, непринято у нас так было.

— Вот это было совсем необязательно, — не сдерживаю недовольства в голосе.

Ведь и лифчик снял с меня! Нет, понятно, конечно, что в нём спать неудобно, но не думаю, что именно эта мысль двигала Дмитрием Сергеевичем.

— Приятное с полезным, — тоном нераскаявшегося грешника отвечает он. Ещё и ухмыляется, гад, а в глазах искорки появляются, будто детали процесса вспоминает.

Кидаю на него убийственный взгляд, игнорируя очередную предательски тёплую волну по коже.

— Куда вы дели мою одежду? — просто спрашиваю, а смысл сейчас возмущаться. Главное подальше от него оказаться, а то слишком уж неоднозначно смотрит, да и ведёт себя бесцеремонно. — Мне уже пора, историю учить надо, — даже нахожу в себе силы вроде как съязвить.

Хотя внутренне напрягаюсь — не удивлюсь, если Дмитрий Сергеевич продолжит издеваться, а не даст мне нормально одеться и уйти.

Настороженно смотрю, как он поднимается с кровати, делает несколько шагов до комода возле стенки… И уже вижу, что на нём лежит моя одежда, которую преподаватель берёт.

Если вдруг мне не отдаст — поднимусь, кутаясь в одеяло, и сама возьму. Так что к чему эта почти непрекращающаяся лёгкая дрожь по телу?

Тем более что Дмитрий Сергеевич всё же протягивает мне одежду. И более, того, не садится на кровать, к выходу из комнаты поворачивается.

Неужели в нём всё-таки есть тактичность?

— Одевайся, умывайся и пойдём в кафе, поедим. Потом подброшу тебя до дома, мне всё равно по делам ехать, — неожиданно заявляет мне Дмитрий Сергеевич, причём уверенно так, будто возражений и быть не может.

Я только и хмыкаю. Не хочу спорить — нет желания задерживать его в комнате. Да и потом… Предложение вроде как безобидное, тем более, если ему там по делам надо. Ничего ведь не случится…