Не судите, и… Не судимы будете?

Валерия Машина, 2022

Люди говорят, «от сумы и от тюрьмы, не зарекайся». А, что гласит закон? «Не знание закона, не освобождает от наказания». А, как же суд, высшая инстанция системы правосудия? Суд уповает на слепую Фемиду, для которой только улики и факты важны при вынесении приговора.Обязан ли молодой человек знать законы? Законы – нет, но последствия своим поступкам и действиям – да.Единственная надежда подсудимого на адвоката. Адвокат, как ангел хранитель, не имеет права допустить беззакония. Но бытует мнение, что и ангела хранителя у человека два: «белый и чёрный».Волей случая и на последней стадии, она вступает в судебный процесс, в котором всё – за приговор. Подсудимый признал вину и улик, на чаше весов, достаточно. И только её интуиция – против приговора.Удастся ли ей доказать, что парень не виновен и какой ценой? Времени мало, легко и просто, не будет.

Сотни раз слышала она это выражение: «Не судите, и не судимы будете», но чем чаще задумывалась над ним, тем меньше понимала его истинный смысл. Эти два слова путали ее. Судить и осуждать, быть ли судимым самому? Подсудимый мог и не стать осужденным.

Все ее размышления касались фактического правосудия и людей, что волею судьбы или по своей воле надели судейскую мантию.

Присяга, которую дает судья, вступая в должность, выстроена в интересах государства и издаваемых им законов.

Легко ли служить государству и закону? Непросто. Как это совпадает с судом высшим, честью и нравственностью?

Судья, как человек, наделенный правом решать судьбу другого человека, должен обладать высокой степенью ответственности, как перед законом, обществом, так и перед человеком. Он должен пользоваться не только знаниями, но и большим жизненным опытом, обладать теми качествами, которые позволили ему стать распорядителем чужой жизни.

А как же сострадание и милосердие к падшей душе?

Уповать на слепую Фемиду — значит быть бездушным и внутренне слепым самому. Только ли факты, улики и аргументы должны лежать на чаше ее весов?

Да, судья — не Бог, который все видит и знает, но быть немного священником — значит чувствовать и сочувствовать.

Судья, постановивший несправедливый приговор, сродни палачу. Он обрекает невиновного на муки и страдания. Адвокат, как ангел-хранитель, не может этого допустить. Правда, бытует мнение, что и ангела-хранителя у человека два, белый и черный.

Глава 1

Рената бежала в юридическую консультацию. По графику у нее дежурство. Только открыла дверь, как услышала:

— Слава богу! А я хотела вам звонить, — выдохнула с облегчением Светочка. Секретарша пребывала в полном переполохе, а такое с ней бывало редко. Щеки у нее горели, а глаза блестели. Нельзя было не догадаться, что-то случилось.

— У нас ЧП. Вадик ногу сломал, сидит в травмпункте и не факт, что с гипсом успеет в судебное заседание. Сергей Сергеевич в Москве, у Наташи больничный, а Сема в арбитраже. Только вы сможете его заменить. Сегодня прения сторон и приговор, всего на полдня, — выпалила Светочка, пристально глядя на застывшее лицо Ренаты.

Непонимание и несогласие выражали ее эмоции и даже тихо возмущались.

— Я так не могу, — наконец заговорила она. — Я не знаю материалов дела, да и что я скажу в защиту? Нет, надо найти другой выход.

— Вадик сказал, судья дело не отложит, а мы потеряем клиента. Вызовет дежурного адвоката по 51-й статье, а тот уговорит подсудимого отказаться от его услуг, и парень останется без защиты.

Светочка вздрогнула, у нее зазвонил телефон. Не моргая она слушала и смотрела на Ренату, а затем передала ей трубку.

— Здравствуйте, Рената Андреевна. Мои дела плохи, перелом со смещением, жду хирурга. Если вы подъедете, все документы со мной, я успею ввести вас в курс дела. У меня и речь готова, перекину вам на телефон. Подсудимый вину признал, проблем не будет. Там у парня родители, я предупрежу. Иначе никак. Выручайте.

Рената глянула на часы: начало десятого.

— Вызывай такси, — сказала она Светочке и села выписывать ордер.

Уже через десять минут она шла по коридору больницы.

Вадик выглядел болезненно и грустно, но обсуждать случившееся времени не было. Он передал ей досье и рассказал коротко о сути дела.

— Я позвонил отцу парня, он сейчас подъедет и отвезет вас в суд. Это он заключал со мной соглашение. Я все объяснил, он не возражал.

Подошла медсестра и пригласила Вадима в процедурный кабинет.

— Секундочку, — попросил тот, заметив идущего к ним мужчину.

— Виктор Валентинович. Моя коллега Рената Андреевна, опытный и грамотный адвокат. Все будет хорошо.

Так Вадим представил их друг другу.

Мужчина был спокоен. Он кивнул Ренате и хмуро глянул на Вадика.

Медсестра громко прокричала фамилию больного, и тот похромал в кабинет хирурга.

Ехали молча. Она просматривала копии материалов дела.

Заключение эксперта, показания свидетелей, другие улики и признание самого двадцатидвухлетнего Игоря Светлова в убийстве Петра Куликова лежали на чаше весов и, понятно, перевешивали чашу с документами о личных качествах подсудимого. Характеристики с места учебы, работы и места жительства описывали Светлова как человека, который ни при каких обстоятельствах не пошел бы на убийство, но это слабый аргумент для защиты. Даже зацепиться не за что.

— А вы верите, что ваш сын убийца? — вдруг прозвучал ее вопрос. Виктор Валентинович резко тормознул на красный свет светофора. Она смотрела на него вполне серьезно и ожидала ответа.

— Если он и стал убийцей, то моей вины в том нет. Мы развелись с его матерью, когда Игорю было девять лет. Маргарита запрещала мне общаться с сыном, только когда ему исполнилось семнадцать, он сам нашел меня.

— За пять лет сознательного общения вы так и не узнали своего сына?

— Если бы Игорь не признался, я сказал бы вам: не верю.

Его ответ ей не понравился. И по закону, и по праву рождения родители несут равную ответственность за вину своих детей. Спрятаться за слово «развелись» — не оправдание. Опустив голову, она спрятала взгляд, недовольный его ответом.

Через секретаря Рената передала ордер на замену адвоката и справку из травмпункта. Попросила пять минут для встречи с подзащитным.

Секретарь провела Ренату в зал судебного заседания.

Игорь Светлов сидел за решеткой, а конвойный, уткнувшись в телефон, гулял рядом. Она представилась и спросила его согласие на замену.

Белокурый, с лицом мальчика-интеллигента, он выглядел не старше восемнадцати. Только голубые, большие глаза, смотрели на нее с грустью и отчаянием.

— Мне все равно, — тихо ответил Игорь на ее вопрос.

— Да? А мне не все равно. У вас две минуты, чтобы убедить меня, что вы убийца.

Ровно на две минуты его лицо оживилось, глаза заблестели, но вновь потухли.

— Не хотите бороться за свое честное имя? Может, следствие оказывало на вас давление?

— Нет, у меня ни к кому претензий нет.

Игорь опустил голову.

— А к себе?

Она посмотрела ему в глаза, но в них не возникло желания что-то менять.

Существуют законом установленные правила общения с подзащитным, но порой она позволяла себе их нарушать.

— Прошу всех встать, суд идет, — прозвучал голос секретаря судебного заседания.

Молодая блондинка с модельной внешностью в судейской мантии, прижимая к себе уголовное дело, вошла в зал, и всех попросили садиться.

Прошла общая процедура слушания дела.

Обвинитель сидел напротив Ренаты и внешне был похож на мажора, нежели на представителя обвинения. Только пиджак ярко-синего цвета с позолоченными пуговицами свидетельствовал о его статусе.

Полностью пройдясь по обвинительному заключению, прокурор попросил для Игоря Светлова десять лет лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима.

Адвокат потерпевшей стороны, пожилая, но молодящаяся дама с серьезным видом, попросила миллион рублей компенсации морального вреда в пользу матери убитого, ссылаясь лишь на то, что в американском суде это были бы миллионы долларов.

Подсудимый от последнего слова отказался, и Рената в угоду всем повторила заготовленную Вадимом речь.

Суд удалился для вынесения приговора. Все вышли в коридор.

Присутствующих в зале немного. Родители Игоря, парочка друзей. Мать убитого с молодой девушкой.

Виктор Валентинович подошел к Ренате.

— Десять лет? Вадим Николаевич говорил о восьми годах.

— Скорей всего так и будет. Обычно сторона обвинения просит больше, оставляя суду право посовещаться с собой, законом и честью. Подождем. А кто эти люди?

Виктор Валентинович пояснил: Денис и Вика — школьные друзья Игоря. Маргарита Анатольевна — бывшая жена и мать его сына. Даша — сестра убитого Петра, и их мать Надежда Ивановна.

— Петя был другом Игоря, как и Денис. Вику все считали подружкой Игоря. Они в одном классе учились и потом дружили.

— Жаль, что судья не удовлетворила мое ходатайство об отложении дела. Пятнадцать минут, чтобы ознакомиться с делом, пустая трата времени.

Из канцелярии вышел прокурор и проследовал в зал заседания. Высоко держа голову, он глянул на Ренату, и этим все было сказано.

Суд совещался недолго, ему было все ясно. Подсудимый сознался, слепая Фемида готова признать его виновным.

Судья остановилась под гербом Российской Федерации и огласила вердикт. Девять лет лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима. Иск о возмещении морального и материального вреда выделить в отдельное производство и рассмотреть в порядке гражданского производства.

Публика молча расходилась, не обсуждая решение суда.

Вышли на улицу, Рената спросила у отца своего подзащитного:

— Будем обжаловать?

— А есть смысл?

— Смысл в праве подсудимого. Его никто не отменял.

Стуча каблучками по уличной плитке, к ним спешила Маргарита. Она была очень хороша, симпатична и привлекательна. Платье с ярким узором, и лишь черный пиджачок, наброшенный поверх, свидетельствовал о ее горе. Большие голубые глаза, как у Игоря, были наполнены слезами и смотрели на бывшего мужа с негодованием.

— Что это было? Ты сказал, лет семь, восемь. Девять — это много, очень много. Почему ты ему не помог? Ты всегда нас ненавидел, это твоя месть мне, а сын в чем перед тобой виноват? — кричала и плакала Маргарита.

В это время к ней подошел молодой мужчина, лет тридцати, обнял ее за плечи и попытался увести.

— Марго, здесь не место, успокойся.

Мужчина повел Марго к машине, она еще пару раз обернулась, чтобы высказать бывшему свое недовольство.

— Меньше собой нужно было заниматься, а больше сыном. Подбросила мальчишку старикам и забыла о нем, — недовольно проговорил Виктор и нервно глянул на отъезжавшую машину.

— У Игоря есть бабушка и дедушка? А они знают, что их внук в беде?

— Знают. Вот они не верят в его виновность, ни при каких обстоятельствах.

Косолапя и переваливаясь с боку на бок, к ним подошла адвокат потерпевшей стороны.

— Здравствуйте, коллега, — сказала она, глядя на Ренату и делая вид, что не замечает отца подсудимого. — Моя доверительница согласна на половину заявленной суммы, при условии, что родственники выплатят бабки прямо сейчас.

Ренате не понравился ни такой подход к делу, ни постановка вопроса, ни запах ее резких духов.

— Сожалею, но все будет в рамках закона и как решит суд. К счастью, мы не в Америке. Да и потом, мой подзащитный будет обжаловать приговор суда.

Артистично раскинув руки вширь, та игриво и несуразно воскликнула:

— Да что вы говорите! Неужели при таком раскладе вы решили нас чем-то удивить?

Ее сморщенные и круто накрашенные помадой губы растянулись в улыбке.

— Надеюсь, вы не забыли, что такое право установлено законом? И мы не на шоу «Суд идет».

Рената отказалась назвать даму коллегой, но учтиво поклонилась и пошла в сторону молодой пары. Виктор Валентинович последовал за ней.

— Здравствуйте, молодые люди, — скромно поприветствовала она друзей подзащитного. — Мне надо с вами побеседовать.

Вика и Денис переглянулись. Молодой человек, школьный друг Игоря, переминаясь с ноги на ногу, кивнул, а Вика внушительно глянула на отца своего одноклассника.

— Рената Андреевна предложила обжаловать приговор, — пояснил Виктор Валентинович.

Виктору было сорок три года. Физически стройный. Приятной наружности. Одет и пострижен по последней моде, как и положено человеку, имеющему свое доходное дело.

— А смысл? — вдруг спросила Вика.

— Вот как раз о смысле я и хочу с вами поговорить.

— Ну, хорошо, давайте. Только не в конторе, — сказала Вика и посмотрела на Виктора Валентиновича странно недовольным взглядом.

— Можно у меня в офисе. Напарник отпросился на завтра, мы будем одни, никто нам не помешает, — предложил Денис, поглядывая на Вику и продолжая нервничать.

Парень был высокого роста, худощавый, с копной кучерявых рыжих волос и глазами желтого цвета. Смешными оттопыренными ушами он невольно привлекал взгляды прохожих. Часто люди говорят про таких: «Ему бы в цирк, рыжий клоун».

Определились со временем, и Виктор предложил подвезти Ренату до конторы.

— Виктор Валентинович, а как бы мне с родителями Маргариты пообщаться? Вы не можете им меня отрекомендовать?

— Могу. Вот они примут вас с удовольствием.

— С удовольствием?

— Они просили Вадима Николаевича о встрече, но он отказал. Сказал, нет смысла заявлять их свидетелями. Суд их показания не примет, они лица заинтересованные.

— Понятно. Адвоката вводит в заблуждение признание подзащитного, впрочем, как и суд. Возьмите визитку, когда они будут готовы, пусть позвонят.

Светочка суетилась над бумагами. Увидав Ренату, воссияла.

— Как прошло? Кофейку?

— Ожидаемо. Что там наш пострадавший?

— Наложили гипс. Перелом стопы. Намучили костоправы, спит, как проснется, позвонит.

— Как его угораздило?

— Шел на парковку, соскользнул со ступеньки, дальше поскакал на одной ноге.

Рената взяла чашку и пошла в свой кабинет.

— Если что, я на месте. Дежурство никто не отменял.

— Была одна клиентка. Я предложила ей после двух подойти. Обещала.

Рената открыла окно и замерла. Снова осень, ее пышное цветение. Прошло четыре месяца со дня, как она познакомилась с Ильей, и два, как вышла за него замуж. Странное знакомство и поспешное замужество резко поменяли ее жизнь, и, как ей казалось, не в худшую сторону.

Оставив из прошлой жизни девичью фамилию, с котом и псом она переехала в дом к мужу, который он купил для них накануне свадьбы.

Все произошло стремительно и против ее правил, но сказать ему «нет» она не смогла. Теперь их отношения становились осознанными, крепли и близились, а любовь раскрывалась медленно, порождая новые и интересные для нее чувства. Узнавая его ежечасно и ежедневно, она все больше убеждалась, что их встреча была не случайной, а, как любила говорить Клара Сергеевна, он и был ее второй половинкой.

Клара объяснила всем причину ее выбора так: «Она окончательно решила забыть свою прошлую жизнь и начать новую. Выбрала Илью. Почему? Да потому что он из другой среды. Характером и внешне не напоминает ей погибшего мужа. Даже разница в возрасте — это ее расчет на полную смену чувств. Да, вышла без любви, но придет время и она убедится, что он для нее в этой жизни все, и они будут счастливы. Давайте подождем».

Муж относился к ней с нежностью и терпением. Как и обещал, не обращал внимания на ее несносный характер. Она пыталась стать хорошей хозяйкой, училась вкусно готовить, но уже через пару дней ей все это наскучивало, и Илья вызывал Петю.

Петя остался жить в родительском доме, со средним братом Ильи, Борисом, но всегда с удовольствием приезжал в новый дом, помочь молодым по хозяйству. Готовил он вкусно, как заправский повар, потому как и был им и любил это дело.

Илья распрощался с «кладом» и открыл автосалон совместно с младшим братом Владимиром, который с женой и сыном после перенесенной операции остался жить в Германии. Вот они и наладили продажу немецких авто в России.

Сегодня вечером Илья улетал в Берлин, для подписания договора. Он сам установил для себя срок командировки — на два-три дня.

В дверь постучали, прервав ее воспоминания.

— Войдите, — крикнула Рената и пошла на свое рабочее место.

Девушке было лет двадцать пять или чуть больше. Простое, но ухоженное лицо. С идеальной укладкой и макияжем. Фигура не модели, но стройная для ее низкого роста. Украшения и наряд говорили как о ее неплохом вкусе, так и о высоком материальном обеспечении.

Девушка никак не могла собраться с мыслями из-за растерянных чувств.

— Вообще, я хотела на консультацию к заведующему, но раз его нет, давайте к вам.

Она замолчала, а Рената ее не торопила.

— У меня очень конфиденциальное дело. Я хочу знать, что лично я могу сделать, узнав, что моей сестре угрожают?

Звучало и странно, и устрашающе.

— Давайте по порядку. В чем выражаются угрозы и как вы о них узнали?

— Звонят, письма в ящик бросают. Я одно такое прочла и узнала.

— А вы не взяли с собой письмо?

— Нет. Я показала его сестре, а она порвала. Мне сказала: ерунда, забудь, кто-то хулиганит, но я вижу, как она меняется в лице, а мне говорит, чтобы я не волновалась.

— А не хочет ваша сестра в полицию обратиться, чтобы вычислили хулигана?

— В том-то и дело, что не хочет. А сама перестала вечерами на улицу выходить. Звонила кому-то, просила разобраться, спрашивала: «Что за дела?».

— Получается, сестра верит угрозам и пытается сама решить этот вопрос?

Девушка необычным образом застыла, как будто вспомнила что-то еще.

— И чем же я могу вам помочь, если ваша сестра не хочет идти в полицию?

— Она говорит, полиция этим заниматься не станет и никого не найдет. Мне страшно уже не только за сестру, кажется, и за мной следят.

— Тогда идите в полицию вы, расскажите все, пусть примут меры. Хотя ваша сестра где-то права. У нас разбираются по факту…

— Как же так? Я ей говорю: они обязаны нас защитить, может, это связано с твоей работой? А она молчит.

— А кем работает ваша сестра?

— Моя сестра судья.

— Судья? А как фамилия сестры?

Девушка быстро подскочила и пошла на выход.

— Спасибо. Извините. Я заплачу за консультацию. Извините меня, — проговорила она, закрывая за собой дверь.

«Ну и дела. Бывает же такое. Зачем приходила? Скорей всего от безысходности. Полиция в таких делах не сильна, у них и по факту не все гладко. А почему фамилию не назвала? Испугалась, и что делать, не знает», — подумала Рената.

Позвонил Виктор Валентинович и сообщил, что заезжал к старикам рассказать о суде.

— Они будут ждать вас завтра в любое время, но, если вы просыпаетесь рано, я могу забрать вас и отвезти прямо к дому.

Рената согласилась, они условились о встрече.

Без стука и сверкая очами, в кабинет влетела Светочка.

— Она что, ненормальная? За консультацию, а фамилия, имя? Бросила на стол и бежать.

Светлана демонстрировала в руке пятитысячную купюру.

— Спрячь, вдруг вернется. И мне фамилию не сказала.

Светочка все поняла. Подхватив пустую чашку, пошла на выход.

— Вадик звонил, он все знает, ему мать подсудимого сообщила. Сказал, плакала, ругалась. Вы бы позвонили ему, — уже закрывая дверь, попросила Светлана.

Рената рассказала Вадиму о ходе слушания, а главное, о том, что отец не возражает обжаловать приговор, надо убедить Игоря.

— Пустая трата времени, но тогда, как получите копию приговора, я подключусь. Скажу, стандартная процедура, возражать не станет.

— Да, стандартная… — печально протянула она. — Вадим, а вы в процессе с момента задержания, не возникало у вас чувства, что парень оговаривает себя или его подставили?

— Вопрос, конечно, интересный. Мне хотелось чего-то такого узнать или накопать, но копать было не чем все улики против него. Да и сам он больше не помнит, чем помнит. В опровержение полученных доказательств — ни слова. Нет, не оговаривает, это точно.

— А друзья его, девушка, они как объяснили случившееся?

— Они все одноклассники. Дружили с детства. У Петра Куликова есть младшая сестра Даша, она тоже за братом всюду ходила. В тот день они отмечали ее день рождения. Напились, разбрелись, а утром труп и убийца при нем. В руке пистолет деда, на нем только его отпечатки. Свидетели подтвердили, Игорь вел себя в тот вечер неадекватно, говорил Петру всякие гадости. Как тут отпираться. Отпирался — получил бы десятку.

— Ясно. А что с другими делами?

— Я звонил Сергею Сергеевичу, он сегодня вечером возвращается из Москвы, сказал, все решит, а через три дня я планирую выйти на работу.

— С костылем?

— Нога левая, на педаль жать можно, а с костылем в суд никто не запрещал. Вдруг пожалеют, — хихикнул Вадим.

— Она слепая и рассчитывать на ее жалость — хилая надежда, — закончила она разговор.