На службе Его Величества

Валерия Вербинина, 2019

Под силу ли одной девушке, даже очень красивой, помешать войне между двумя могущественными державами? Да, если это Амалия, секретный агент русского императора. Для этого ей придется отправиться в Лондон, где она совершенно неожиданно для себя окажется… замужем. Местный аристократ так торопился обвенчаться, что не удосужился рассмотреть лицо невесты за плотной вуалью. Что ж, Амалия постарается выпутаться из этих пикантных обстоятельств с честью для себя и пользой для отечества! Ранее книга издавалась под названием «Английский экспромт Амалии».

Глава 8,

в которой заключается соглашение

— Я проклят, проклят, проклят! — были первые слова Арчибальда, когда он вернулся в особняк на Парк Лейн.

Амалия, удобно устроившись на кожаном диванчике в библиотеке, перелистывала редкое издание «Гептамерона» Маргариты Наваррской.

— Что, я все еще ваша жена? — осведомилась она.

— К сожалению, — сухо отозвался герцог. — Архиепископ отказался признать венчание незаконным. Я уже виделся со своим адвокатом из фирмы «Дойл и сыновья». Он считает, что архиепископ выгораживает священника, допустившего ошибку. Когда я спросил его, смогу ли я все-таки добиться признания брака с вами недействительным, он уклонился от ответа. Кажется, он предпочитает, чтобы я разводился с вами.

— И немудрено, — заметила Амалия, разглядывая великолепную виньетку на странице книги, — развод — дело хлопотное, он тянется несколько месяцев и даже лет, на нем всегда можно неплохо заработать… а какой адвокат откажется от лишних гонораров? Отдых в Ницце, «Шато-Марго», дорогие сигары, бриллианты супруге… Вы для них лакомый кусочек.

Арчибальд застонал и несколько раз стукнулся лбом о дверцу книжного шкафа.

— Не портите мебель, — одернула его Амалия. — Кроме того, так вы ничего не добьетесь. Если вы непременно хотите разбить себе голову, попробуйте на прочность одну из колонн в холле.

— С каким удовольствием я бы вас прикончил! — злобно сказал Арчи, но тем не менее оставил шкаф в покое.

— Боюсь, это удовольствие не было бы взаимным, — дипломатично ответила Амалия. — Сядьте и давайте поговорим.

— Кажется, я уже знаю, о чем мы будем говорить, — горько промолвил Арчи, валясь в кресло. — О той половине моего состояния, которую вы хотите заполучить. Разве не так?

— Нет.

— Я так и думал, что половиной вы не удовольствуетесь.

— Мне вообще ничего от вас не надо, — сказала Амалия. — Просто, знаете ли, любопытно побывать герцогиней. Может, у меня в жизни больше не будет такого случая.

— В герцогини вы не годитесь, — заявил Арчибальд.

— Это почему же?

Прежде чем ответить, Арчибальд зачем-то потрогал мочку своего правого уха.

— Вы слишком красивы. Настоящая леди должна быть хороша, но она не может быть красавицей, это привлекает к ней ненужные взоры.

Такой галиматьи Амалии отродясь не доводилось слышать.

— Еще одно слово, — сухо сказала она, — и я начну всерьез думать о половине вашего состояния.

— Это меня не удивит, — отозвался герцог язвительно.

Амалия со стуком захлопнула «Гептамерон», подавив порыв запустить увесистым томом в Арчи. Затем подошла к столу, взяла лежавшие на нем листы и подала их герцогу.

— Лучше прочтите вот это…

Это был один из самых любопытных документов, какой только пришлось составлять поверенному российского посольства в Лондоне Скуратову. Суть его заключалась в следующем: если в течение месяца, начиная с сегодняшнего дня, герцог Олдкасл не предпримет никаких шагов для развода, будет повсюду представлять Амалию как свою жену и прочая, она обязуется не предъявлять к нему никаких имущественных либо материальных претензий и, в зависимости от его требований, немедленно согласится на развод по истечении этого срока либо поддержит его заявление о признании брака недействительным.

— Я что-то не понимаю, — признался герцог. — Чего вы хотите?

— Я вам уже сказала, — отозвалась Амалия. — В течение месяца побыть герцогиней. После чего я верну вам свободу.

Арчибальд встал и заходил по комнате.

— Вы ставите меня в совершенно немыслимое положение. У меня насыщенная светская жизнь. Я езжу на охоты, бываю при дворе, я… Вы хотите разделить все это со мной?

— А как же иначе, — ответила Амалия. — Но сразу же оговоримся. В спальню ко мне вы не заходите. Ни пожелать мне доброй ночи, как в прошлый раз, ни… словом, никогда.

— Я ошибся дверью, — сказал герцог оскорбленно.

— Я вам верю, — отозвалась Амалия спокойно.

— Итак, я только вожу вас на балы, в театры, представляю тетушке и говорю всем, что вы моя жена. Проходит месяц, и мы расходимся, после чего я вас больше не увижу. Вы не требуете от меня ни денег, ни… короче, ничего. Так?

— Так.

— А как же Эмили?

— Что — Эмили?

— Моя невеста Эмили. Вы что же, совсем забыли о ней?

— А что с ней такое произошло?

— Да то, — горько сказал Арчибальд, — что, если она увидит меня женатым, она не переживет этого!

— О Арчи, — отозвалась Амалия, — уверяю вас, женщины способны пережить и не такое. Если вы будете вести себя с тактом и умом, то в этой ситуации окажетесь только в выигрыше.

— Я? — поразился герцог.

— Ну да. Вспомните старое испытанное гусарское правило: если гусара селили в дом, где жили две сестры и он хотел добиться благосклонности одной из них, то немедленно начинал ухаживать за другой. Поймите же, Арчи: все преимущества на вашей стороне. Вы молоды, знатны, богаты и не так уж дурны собой. Не знаю, как вы раздобыли это злосчастное разрешение на брак и уговорили Эмили бежать и обвенчаться с вами. В последнее мгновение она передумала и не пришла. Не пришла ведь, Арчи? Она, возможно, любила вас, но полагала, что вы никуда от нее не денетесь, а вы взяли и обманули ее ожидания. Теперь вы верите, что навсегда потеряли ее, но вы не правы. Все женщины — собственницы, и, когда они замечают, что на их собственность заявляет права кто-то другой, они выходят из себя. Верьте мне, Арчи, ваша Эмили сделает все, чтобы вернуть вас, а я… я не собираюсь ей в этом мешать.

— Вы Макиавелли в юбке, — пробурчал герцог. — Откуда вы знаете, как она поступит? Вы ведь даже в глаза ее не видели!

— Хотите пари? — предложила Амалия с невинным видом. — Я берусь даже предсказать, что она скажет вам при первой встрече.

— Однако! Вы так уверены в себе?

— Так заключим пари?

— С удовольствием!

В понедельник, день приема у ее величества королевы, дом на Парк Лейн ходил ходуном.

— Мы опоздаем! — кричал одетый в изумительно скроенный фрак герцог Олдкасл, мечась между лестницей и входной дверью. — Фрэнсис! Поторопите герц… поторопите миледи, черт бы ее побрал!

В покоях миледи вокруг нее суетилось полдюжины портних мадам Шаплен, знаменитой модистки, за право одеваться у которой среди лондонских модниц разыгрывались нешуточные баталии. Сама великая мадам в очень простом и скромном темном платье стояла тут же, что было большой честью для заказчицы, и давала указания, где что подобрать и подколоть. На изготовление наряда для герцогини Олдкасл было отведено всего два дня, и поэтому даже в последние минуты для портних нашлась работа. Сам наряд являл собой мечту любой принцессы. Это было переливчатое, расшитое бисером и невесомыми пестрыми перышками платье небесно-голубого цвета, игравшее всеми цветами радуги.

— Assez!^[14] — скомандовала мадам. Последняя портниха с облегчением поднялась с колен, и тогда сама Шаплен, приблизившись, придирчиво оглядела Амалию и собственноручно подправила две складочки, которые осмеливались не так лежать.

В дверь забарабанил лакей:

— Прошу прощения, но его светлость теряет терпение!

— Если потеряет, мы его найдем, — весело отозвалась Амалия и, расцеловав мадам в обе щеки, поплыла к двери.

В вестибюле Арчибальд в который раз взглянул на жилетные часы и, с шумом втянув в себя воздух, сунул их обратно в карман. Он обернулся к лестнице и приготовился разразиться желчной тирадой, но все слова замерли у него на губах.

Ибо он увидел райскую птицу… чудо природы… что-то прекрасное, ослепляющее, завораживающее… живой мираж, направляющийся к нему. И этим миражем была женщина.

Амалия, чрезвычайно довольная произведенным эффектом, подошла к герцогу и расправила веер.

— Арчи, — промолвила она с упреком, — ну не стойте так, скажите хоть слово!

Но Арчи, казалось, напрочь утратил дар речи.

— Пойдемте, — сказала Амалия, — мы опаздываем.

Величественный негр в герцогской ливрее распахнул перед ними дверцу кареты.

— А этот откуда взялся? — опешил его светлость. — Зачем он здесь?

— Он едет с нами, — отозвалась Амалия. — Это мой новый слуга. Не беспокойтесь, с ним не будет никаких хлопот.

Арчибальд насупился и забился в угол.

— Прекрасное платье, — наконец вымолвил он.

— Да, мадам Шаплен знает толк в своем деле, — подтвердила Амалия.

— К нему требуется еще кое-что… — Герцог сунул руку в карман и достал одну из тех коробочек, внутри которых может скрываться все, что угодно, от перстня со стеклом до изумрудного браслета Лукреции Борджиа. — Я надеюсь, вам подойдет. Это фамильная драгоценность, она принадлежала еще моей матери.

Он откинул крышку и…

Всем известно, что женщины — создания, в общем-то, чувствительные и легковерные. Даже ведро мусора, вынесенное мужчиной, заставляет нас проливать слезы умиления, а от букета цветов, которые увянут через три дня, наше сердце начинает биться чаще, чем ему положено. Что уж тут говорить о впечатлении, которое на самую закаленную, самую пресыщенную особу может произвести восхитительный бриллиант размером приблизительно три на два сантиметра, нежнейшего розово-сиреневого оттенка, ограненный столь искусно, что кажется, будто внутри него затаились и трепещут язычки неугасимого пламени?

Наша героиня была замечательным человеком, но все же она была только человеком и к тому же женщиной. Восторг — тоже ловушка, хотя это и одна из прекраснейших ловушек. И тот, кто сказал, что камни способны наводить чары, был, несомненно, прав. Амалия была очарована.

— Это «Принцесса», — сказал герцог с гордостью. — В ней пятьдесят два карата. В мире очень мало алмазов такого оттенка, и этот — уникальный. Мне подумалось, что раз уж вы… словом, что вам будет приятно его надеть.

Камень был оформлен в виде подвески на цепочке, и Амалия безропотно позволила герцогу надеть «Принцессу» себе на шею. Всякие слова в такое мгновение были бы неуместны. Она потрогала камень — он был тяжелый и прохладный. Герцог закрыл коробочку и убрал ее в карман. Они подъезжали ко дворцу.

— Это очень мило с вашей стороны, Арчи, — искренне сказала Амалия. — Я ничего подобного не ожидала. Вы меня тронули.

Она наклонилась и поцеловала своего супруга (в общем-то, законного) в щеку. И после этого Арчи Невилл почувствовал себя последним негодяем.

Примечания

14

Довольно (фр.).