На службе Его Величества

Валерия Вербинина, 2019

Под силу ли одной девушке, даже очень красивой, помешать войне между двумя могущественными державами? Да, если это Амалия, секретный агент русского императора. Для этого ей придется отправиться в Лондон, где она совершенно неожиданно для себя окажется… замужем. Местный аристократ так торопился обвенчаться, что не удосужился рассмотреть лицо невесты за плотной вуалью. Что ж, Амалия постарается выпутаться из этих пикантных обстоятельств с честью для себя и пользой для отечества! Ранее книга издавалась под названием «Английский экспромт Амалии».

Глава 4,

окутанная туманом

Сообразительный читатель, конечно же, уже догадался, что баронесса Корф исчезла не по своей воле. Пока Франсуа вне себя от горя мечется по Дувру, ища следы своей госпожи и благодетельницы, карета, запряженная четверкой резвых лошадей, увозит Амалию все дальше и дальше. Дорога вьется между холмов, огибая прелестные деревушки с домиками, сплошь увитыми плющом.

Амалия открыла глаза, и в уши ей ворвался стук подков по дороге и мерное посвистывание кнута. Она тут же отметила, что в бок ей впивается чей-то локоть, а еще то, что голова у нее кружится, как от крепкого вина.

— Welcome to England, milady^[8], — произносит чей-то гнусавый и (она готова поклясться) насмешливый голос.

Амалия встряхнула головой. Дувр… Ну да, она с помощником прибыла в Дувр и велела Франсуа сделать что-то. Потом ее схватили сзади, прижали к лицу какую-то тряпку и… Мой бог!

Амалия рванулась, но чьи-то крепкие руки вцепились в нее с двух сторон и усадили обратно на сиденье. Вне себя от ярости, Амалия подняла глаза и увидела напротив себя престранного субъекта. Он был лопоухий, с недобрым лицом, на котором иронически кривились тонкие ниточки губ. Карета по-прежнему катила сквозь туман.

— Надеюсь, вам нравится путешествие, — прогнусавил лопоухий. — Вы, если я не ошибаюсь, баронесса Эмили Корф? Меня зовут Дэниэл Уивертон.

— Это насилие, — прошипела Амалия, дергая плечом, чтобы поправить сбившуюся шаль.

— Конечно, насилие, — легко согласился лопоухий. — Как и убивать общественных деятелей, между прочим.

Амалия поежилась. Итак, о ее миссии здесь были заранее осведомлены. Вот тебе и «никто не знает». Плохи ваши дела, баронесса. С контрразведкой вообще, как известно, шутить опасно.

— Надеюсь, сэр, — Амалия обрела свое обычное присутствие духа, — вы не собираетесь меня убить? Я этого просто не переживу!

У левого плеча Амалии загоготали.

— Мне говорили, что вы за штучка, — сказал Дэниэл, разглядывая ее в упор бесцветными глазами без ресниц. — Имейте в виду, у вас ничего не выйдет, так что можете и не пытаться соблазнить меня.

— Я что, похожа на сумасшедшую? — спросила Амалия в пространство с видом крайнего изумления.

На этот раз смущенно хмыкнули у ее правого плеча. Уивертон дернулся, и Амалия с радостью убедилась, что ее слова задели его за живое.

— По крайней мере, пребывание в лечебнице вам не повредит, — хладнокровно заметил Уивертон. — Это чтобы вы не могли творить здесь свои пакости. А к тому времени, когда вы выйдете из сумасшедшего дома, ваша дикая и жалкая страна будет поставлена под протекторат Британской империи.

— Если она такая дикая и жалкая, — не осталась в долгу Амалия, — на кой черт она сдалась Британской империи?

Уивертон не нашелся что ответить, но для Амалии это была слишком мелкая победа.

— Я рад, что вы не кричите, — произнес лопоухий через некоторое время. — Это весьма благоразумно с вашей стороны, тем более что кучер все равно наш человек и я специально выбрал окольную дорогу. Так что можете не надеяться, все равно здесь никто не придет вам на помощь.

— Не зарекайтесь, сэр, это плохая примета, — насмешливо отозвалась Амалия.

На самом деле ее переполняло отчаяние. То, что она попалась, да еще таким жалким образом, было унижением для ее гордости. Стражи по бокам не спускали с нее глаз, да и Уивертон, как она заметила, только и ждал повода, чтобы учинить ей какую-нибудь гадость. Карман его зеленоватого сюртука заметно оттопыривался, и Амалия, по долгу службы имевшая дело со всякого рода оружием, без труда сообразила, что в нем скрывается револьвер.

«Франсуа, конечно, не оставит меня в беде. Но ведь он не говорит по-английски! Это плохо. Сколько пройдет времени, пока он отыщет меня, — месяц? два? А лопоухий крысеныш ведет себя слишком уверенно, и похоже, что война действительно дело решенное. Господи, если бы у меня был хотя бы месяц, чтобы сделать то, что я должна сделать!»

Тем временем Уивертон, полагая, что этим более всего досадит Амалии, стал насвистывать «Правь, Британия».

— У вас хороший слух, — сладко заметила пленница, — но, по мне, собачий вой куда лучше.

Свист разом оборвался.

— Сколько бы вы мне ни дерзили, вам все равно не вывести меня из себя, — угрожающе заметил контрразведчик, и в это мгновение карета остановилась. Снаружи послышались глухие голоса.

Дальнейшее произошло так быстро, что Амалия не успела опомниться. Дверца кареты распахнулась, и чья-то здоровенная ручища выдернула из экипажа Уивертона, как устрицу из раковины. Лопоухий покатился вверх ногами по дороге. Двое стражей получили зуботычины, после которых в беспамятстве съехали с сиденья на пол.

— Не извольте волноваться, мисс, — сказал устрашающего вида громила, уложивший контрразведчиков. — Все идет как по маслу!

После чего выволок за ноги двоих стражей Амалии наружу и захлопнул дверцу. Судя по воплям, кучеру досталось не меньше остальных. Щелкнул кнут, и экипаж вновь покатился по дороге — только теперь он двигался настолько быстро, насколько позволяли лошади.

«Хорошенькое дельце! — подумала Амалия. — Куда это меня везут?»

Она бросилась к окошку, чтобы рассмотреть окрестности, но кругом был только туман и пробивающиеся сквозь него зеленоватые пятна — очевидно, деревья.

«Во всяком случае, хуже, чем в контрразведке, мне все равно не будет».

На противоположном сиденье лежала ее сумочка, в которой Амалия хранила миниатюрный револьвер для непредвиденных случаев. Амалия схватила сумочку и лихорадочно обыскала ее, но револьвера не было. Наверное, его забрал лопоухий.

— Черт! Дьявол! — завопила Амалия, на секунду потеряв самообладание.

Карета круто завернула, и бедную баронессу отшвырнуло в угол.

— Тпру! — заорали снаружи.

Лошади стали, фыркая и перебирая ногами. Туман по-прежнему не позволял ничего увидеть. Амалия метнулась к дверце, но там ее уже ждал все тот же громила. У него была улыбка до ушей, как у Чеширского кота, а за ухом — она только сейчас заметила — торчал цветок ромашки.

— Боже! Какая красавица! — вскричал он. — Ну, слава богу, приехали! Мы уж решили, что вы передумали. Священник, наверное, нас заждался.

— Какой свя… — начала Амалия в изнеможении, но тут ей на голову набросили что-то белое и невесомое, и она ослепла и заметалась.

— Тихо, все хорошо, все идет как надо, — говорил громила, таща ее за собой. — Прекрасное платье для венчания! Вот молодой джентльмен-то обрадуется! Осторожно, порог — сюда… Да куда же вы! А вот и ваш суженый… Еле поспели, сэр. Ужасный туман, ни зги не видно!

Амалию осенило. Она поняла, что попала в сумасшедший дом, где пациенты вырвались на свободу, и от этой мысли сразу же присмирела.

«Вот оно что! Ну, тут надо вести себя осторожно».

Она вертела головой, пытаясь хоть что-то разглядеть, но под проклятой белой тряпкой было еще хуже, чем в тумане. Кто-то возле нее скромно кашлянул.

— Вы готовы, сэр?

— Давайте, только быстрее! — велел сочный баритон где-то сбоку от нее. — Джеффри, идите сюда, вы тоже будете свидетелем.

— Хорошо, сэр, — почтительно откликнулся Джеффри.

— Согласен ли ты, Арчибальд Эдмунд Филип Невилл, взять в жены Эмили Стерн, беречь ее и заботиться о ней, пока смерть не разлучит вас?

— Да, да, да!

— Одного «да» вполне достаточно. Согласна ли ты, Эмили Стерн, выйти замуж за Арчибальда Эдмунда Филипа Невилла…

Тут Амалию пребольно ущипнули за бок, и она взвизгнула так истошно, что ее должны были услышать если не в Дублине, то уж в Эдинбурге точно.

— Она согласна! — объявил баритон.

— Объявляю вас мужем и женой, — закончил первый голос.

Кто-то взял Амалию за правую руку, но тут уж она не стерпела. Вырвав руку, она отскочила в сторону и, издав несколько бессвязных воплей, стряхнула с головы мешок из кисеи, который на нее набросили.

В жизни Амалии было немало потрясений, но, как она напишет в своих мемуарах, сильнейшим из них было именно это.

Сначала Амалия увидела скамьи — скамьи справа и скамьи слева. За ними тянулся ряд колонн. Впереди стоял алтарь и в глубине — небольшой орган. Это была церковь.

У алтаря стояли трое человек: пожилой священник с приятным лицом, полковник с седыми усами, одетый в форму одного из индийских полков, и молодой джентльмен в корректнейшем костюме новобрачного с белой гвоздикой в петлице. В руке он держал коробочку с двумя обручальными кольцами и в совершенном изумлении таращился на Амалию.

Баронесса Корф перевела взгляд на лежавший у ее ног мешок, с помощью которого ее хотели ослепить, и увидела, что это была обыкновенная подвенечная фата с криво приколотым к ней флердоранжевым венком.

«Я сейчас сойду с ума», — подумала она.

Увидев Амалию, священник прямо-таки просиял от радости, но радость эта быстро сменилась удивлением, когда он услышал ее оторопелый вопрос, обращенный к жениху:

— Сэр, простите, но кто вы такой?

Полковник тревожно мигнул.

— Я? — заверещал юноша с белой гвоздикой. — Черт возьми, а вы кто такая?

Это был здоровенный — чуть ли не в три аршина ростом^[9] — малый с симпатичным лицом, кроткими, чуть навыкате хрустальными глазами и рыжеватыми волосами. На его щеках цвел неистребимый румянец, а форме рта позавидовала бы любая примадонна. В общем, четыре девушки из пяти сочли бы его красивым, а пятая, немного поломавшись, с ними бы согласилась.

— Нет, кто вы такой? — завопила Амалия, чувствуя, что у нее голова идет кругом от всего происходящего.

— Арчи, — вмешался полковник, — в чем дело?

— В чем дело? — Рыжий в сердцах швырнул коробочку с кольцами на пол. — Это же не Эмили!

— Нет, я Эмили, то есть Амалия! — возмутилась наша героиня. — А кто вы?

— Я — Арчибальд Невилл! Как вы посмели? Где моя Эмили?

— Откуда мне знать? Ваши люди набросились на меня и…

— О боже! — застонал несчастный жених. — Джеффри! Джеффри!

Громила с ромашкой за ухом, стоявший в стороне, поколебался, но потом все-таки приблизился.

— Джеффри, кого вы мне привезли, а? Вы что, с ума все посходили?

— Сэр, — оправдывался громила, — я сделал все, как вы велели!

— Но это же не она! — кричал жених, указывая на Амалию обвинительным жестом.

— Как не она, сэр? Вы же сами сказали: блондинка и красавица. И других карет там не было. Что просили, то вам и доставили.

— Но это же не она! — повторял несчастный, ломая руки. — Ах! Боже мой! Это же не она! Это совсем, совсем другая! Что вы наделали!

Джеффри пожал плечами. Он был в полном недоумении.

— Что ж вы не сказали, что это не вы? — с укоризной обратился он к Амалии.

— А откуда я знала, кто вам нужен? — парировала она.

— Что верно, то верно, — вздохнул Джеффри.

— Что тут вообще происходит? — шепотом спросила Амалия.

Громила смущенно хмыкнул.

— Ну, вон тот джентльмен очень сох по одной леди, только ее родители — ни-ни, ни в какую. Ну, он добыл разрешение на венчание и велел нам привезти ее. Умыкнуть, — пояснил Джеффри, глядя на Амалию с радостной улыбкой. — Ну а мы, похоже, ошиблись и вместо нее умыкнули вас.

Амалия перевела дух. Загадочная на первый взгляд ситуация оказалась банальной. Настолько банальной, что она даже испытывала легкое разочарование. «Слава богу, что в мире еще не перевелись романтические идиоты, — подумала она, — не то бы меня уже заперли в бедлам»^[10].

— Только я не понимаю, чего он так убивается, — добавил громила, разводя руками.

Жених и в самом деле был вне себя от горя. Он испустил несколько жалобных воплей, которые растрогали бы любое сердце, кроме крокодильего, — а может быть, смягчили и последнее тоже, — и вцепился в свои рыжие волосы с явным намерением выдрать их с корнем.

— Арчи, Арчи, — полковник похлопал его по спине, для чего ему пришлось поднять ладонь вверх. — Возьми себя в руки.

Лицо Арчибальда пылало, но он, видимо, одумался. Кинув на Амалию уничтожающий взгляд, он решительно одернул сюртук и обратился к священнику:

— Итак, сэр, мне очень жаль, но произошло недоразумение. Венчание недействительно. Это не моя невеста. Я вообще ее не знаю!

— Прошу прощения, сын мой, — мягко заговорил священник, а затем обратился к Амалии: — Вас зовут Эмили?

— Почти, — подтвердила она. — Но…

— Эмили Стерн?

— Нет, я Амалия Корф. Кроме того, я не знакома с присутствующим здесь джентльменом и вовсе не собиралась выходить за него замуж, вы уж извините.

— И все же, — покачал головой священник, — отныне вы муж и жена, и я ничего не могу поделать с этим.

Жених, уже было направившийся к дверям, остановился и резко обернулся. Причем едва не сбил с ног полковника, который подобрал кольца и смиренно плелся за ним.

— Что?! Да я ее в глаза не видел!

— Вы стояли у алтаря, и вы сказали «да», — упорствовал священник. — Вы обвенчаны, понимаете?

— Ничего я не говорила! — рассердилась Амалия.

— Вы сказали «да»!

— Не говорила! Это он ущипнул меня!

— Очень мне нужно было вас щипать! — завопил возмущенный жених.

— Вы меня ущипнули!

— Нет!

— А я говорю, ущипнули! — Амалия в воинственном запале повысила голос.

Арчибальд тяжело дышал. Оба стояли друг против друга, обмениваясь взглядами так, как хорошие фехтовальщики обмениваются выпадами в схватке не на жизнь, а на смерть.

— Поймите же, — упрямо проговорил священник, подходя к ним, — властью, данной мне церковью, я обвенчал вас. Вы стояли у алтаря, вы сказали «да», а такие пустяки — знаете вы друг друга или нет — значения не имеют.

— Пустяки?! — вскипел жених.

— Как это не имеют? — возмутилась Амалия. — Что за чушь! А ну, — скомандовала она, — дайте-ка сюда разрешение!

Полковник смущенно почесывал ус.

— Даже не знаешь, что сказать, — признался он. — Но вы держитесь, Арчи, не падайте духом. Все образуется.

— Вам легко говорить! — огрызнулся рыжий.

Священник развернул и показал Амалии разрешение на брак, не давая, однако, бумагу в руки.

— Вот. Арчибальд Невилл… и дальше: Эмили Стерн…

— Но позвольте! — вскричала Амалия. — Тут сказано, что ей восемнадцать лет и что она дочь какого-то графа… Это не я!

— Вот именно, не она! — поддержал ее жених. — Я же говорил!

— Теперь это уже не имеет значения, — ответил священник. — Согласно английским законам, вступившим в брак считается то лицо, которое стояло у алтаря, вне зависимости от того, какое имя было названо в разрешении.

— Что? — вырвалось у Амалии.

— Что? — болезненно вскрикнул жених.

Священник развел руками:

— Я понимаю ваше возмущение, но поскольку обряд уже свершен, все сомнения по поводу его правомерности может разрешить только суд. Тут я бессилен.

— Но ведь в разрешении… — начала Амалия.

— Документ, — перебил ее священник, — лишь дает основание для свершения обряда, тогда как венчание есть таинство, обсуждению не подлежащее. Простите, но я ничем не могу вам помочь.

Арчибальд, выведенный из себя спокойствием священника, сделал попытку вырвать у него злосчастное разрешение, явно чтобы разодрать бумагу в клочья. Священник проворно отскочил назад. Полковник удержал друга.

— Боюсь, — сказал священник, — что венчание вполне законно. Даже если в документе не ваше имя, а чужое. Разумеется, вы имеете право подать прошение о признании брака недействительным, если считаете, что с вами обошлись несправедливо, но должен вас предупредить… гм… такого рода дела весьма щекотливы и тянутся очень, очень долго.

— Послушайте, — обратился Арчибальд к Амалии. — Это какое-то ужасное, дикое недоразумение! Я ничего лично против вас не имею, но, черт возьми… Я не желаю, чтобы вы были моей женой!

— Арчи, Арчи… — забормотал полковник, тщетно пытаясь его успокоить.

— Вспомните, может, вы уже замужем? А?

— Мне очень жаль, — сказала Амалия искренне, — но я была замужем, а теперь…

— Уже была? О черт! — Рыжий вновь вцепился руками в волосы и, как подкошенный, рухнул на скамью. — О черт, черт, черт! — повторял он, раскачиваясь всем телом.

— Значит, все по закону, — удовлетворенно констатировал священник.

— Послушайте, — сказала Амалия, которая успела проникнуться искренней жалостью к своему так называемому мужу, — но ведь это же безумие! В разрешении стоит чужое имя, я не Эмили, а Амалия, я не говорила «да» у алтаря, и я совершенно не собиралась выходить замуж!

Священник только пожал плечами.

— Вот что получается, когда люди торопятся, — назидательно заметил он.

Арчибальд рыдал, уткнувшись лбом в спинку скамьи. Полковник пребывал в тихом оцепенении и лишь время от времени дергал себя за ус.

— Боже мой, — стонал жених, — что скажет моя тетушка, когда узнает об этом! А Эмили, моя дорогая Эмили! Я пропал, я погиб! Отойдите от меня! — крикнул он на Амалию, которая стояла возле него, не зная, что делать.

Священник открыл табакерку и взял понюшку табаку. Это был почтенный старый джентльмен, и все случившееся хоть и занимало его, но вместе с тем нисколько не выбивало из привычной колеи.

— Сын мой, я понимаю ваше отчаяние, — промолвил он серьезно, — но, прежде чем жениться на леди, надо хотя бы посмотреть ей в лицо.

— Справедливо замечено, — согласился полковник с облегчением, ибо это были первые разумные слова, которые он сегодня услышал.

— Да оставьте вы меня в покое! — крикнул в ярости рыжий верзила, срываясь с места. Он подошел к Амалии таким быстрым шагом, что она невольно попятилась, и оглядел презрительно. — Тоже мне жена! И что прикажете мне теперь делать?

— Сын мой, — сказал священник кротко, — на вас не угодишь. Добро бы я обвенчал вас с какой-нибудь кикиморой болотной, так ведь нет! Леди — настоящая красавица. Да любой мужчина был бы не прочь жениться на ней! — добавил он, беря вторую понюшку. — Чем вы недовольны?

— Всем! — рявкнул горе-жених. — Какая-то расфуфыренная кокетка… подержанная особа…

Поднялся хор возражений.

— Ну, Арчи, это уже невежливо! Твоя жена — просто красавица.

— Моя… кто? О боже! Нет, мне лучше умереть! Умереть и не слышать всего этого! — Злосчастный жених стонал. Его трясло от гнева и горя.

— Сэр, — сухо заметила Амалия, — когда вы закончите умирать, предупредите меня, пожалуйста. Не хочу показаться невежливой, но у меня на сегодня намечено еще много дел, помимо незапланированной свадьбы с вами.

— Можно подумать, я сам о ней мечтал! — фыркнул жених. — Послушайте, вы… как вас там…

— Эмили.

Арчибальд отшатнулся и побледнел.

— Не произносите при мне это имя! Эмили — моя невеста, чистейшее, воздушное создание, которая… которое…

— Знаете, сэр, — сказала Амалия (ей уже порядком надоело его отчаяние, которое она находила смехотворным), — мы женаты всего пять минут, а я уже мечтаю о разводе с вами. Когда вы придете в себя и будете способны здраво рассуждать, мы с вами поговорим. А пока, извините, мне недосуг.

И наша героиня двинулась между рядов скамей к выходу. Но едва она подошла к двери, как та распахнулась ей навстречу, и на пороге возник лопоухий с синяком на скуле и с рассеченной губой.

— Что, миледи, ищем убежища в церкви? Ах ты, дрянь! — процедил он и наотмашь ударил ее по лицу.

Примечания

8

Добро пожаловать в Англию, миледи (англ.).

9

Три аршина — приблизительно семь футов, или 2 м 13 см.

10

Бедлам — ставшее нарицательным название знаменитого лондонского дома для умалишенных.