Потерянный город

Валерия Андреюк

Прошло восемь лет с тех пор, как сканы и витты вышли из Скал. Они отстроили родной город. Повзрослевшие друзья полны сил и планов… или нет? Цена победы над Драконом – не слишком ли она велика? Цена свободы – это действительно кровь и страдания близкий людей? И какой выбор предстоит сделать героям: сохранить себя ради дальнейшей жизни или пожертвовать собой? Иногда для того, чтобы найти силы жить, стоит оглянуть назад.

По несчастью или счастью —

Истина проста:

Никогда не возвращайся

В прежние места.

Даже если пепелище

Выглядит вполне —

Не найти того, что ищем,

Ни тебе, ни мне.

Пролог

«Все не так — не так — не так…», — приглушенный стук копыт по пыльной дороге. Я покачиваюсь в седле и плотнее закутываюсь в плащ, пытаясь побороть озноб и неотвязную дремоту. Все не так, и именно со мной. Скорее бы домой — и спать. Ничего удивительного — март на исходе…

Мы жили среди маленького народа в Скалах. Мы — кровь от крови, плоть от плоти этого народа, его элита и аристократия. Нас было очень мало — даже для такого небольшого народа…

Я подъезжаю к Иллинору. О, Иллинор, наша столица и пока единственный город государства свободных виттов и сканов! Твои ворота не закрываются ни днем, ни ночью — впрочем, это я образно; никаких ворот на самом деле нет; окрестные поселения плавно перетекают в городские улицы. Оказывается, так гораздо удобнее; да и после пятнадцати лет жизни в Скалах любые стены вызывают только раздражение. Для друзей путь всегда открыт; а уж дать отпор непрошенным гостям мы сумеем.

Мы строили тебя на одном дыхании — вернее, отстраивали заново на том самом месте, где в незапамятные времена это сделали наши предки. И вот ты возрожден — благословенный город, где мирно живут два народа; где правят сообща, договариваясь меж собой, Принцесса сканов и Герцог виттов; где только и может быть тот единственный дом, который у меня есть.

Дни и месяцы, плотно заполненные — не обязательно событиями, просто жизнью — как должно, сливаются в года; точнее, в восемь лет. Недавно я поймал себя на том, что мысленно отмечаю даты: вот уже пять (два, десять) лет прошло с тех пор, как… Не знаю, может, у других тоже происходит что-то подобное? Мне почти не снятся Скалы; и сами сны утратили серо-коричневый оттенок и расцвели. Кстати о снах — последнее время у меня появилась дурная привычка дремать в седле, как у старого ветерана. Сначала начинают приглушенно звучать чьи — то голоса, знакомые и незнакомые; затем — образы, это уже почти настоящий сон… Стоп, хватит, так недолго и свалиться! Черт, хоть под кустом ложись! Это в двадцать шесть-то лет. Скоро придется ездить в тарантайке и всю дорогу дрыхнуть. А что, это мысль…

Как мне сказал недавно наш ученый друг Кот, вся моя весенняя дурнота, сонливость и обмороки — драконово наследство, довесок, так сказать, к победе. Умеешь ты, Кот, радовать людей. Еще он сказал, что это навсегда — и с годами может быть только хуже (что я уже и ощущаю). Иными словами, спасение погибающих — чьих рук дело? Правильно, их самих.

Да что я, в самом деле? Весна ведь не вечна. Я действительно просто устал, и слишком много плохого произошло за последний год…