Второй шанс: философия жизни

Валерий Шилин, 2023

В чем смысл жизни? Вряд ли найдется человек, который сможет однозначно и исчерпывающе ответить на этот вопрос.И тем не менее, тема философского взгляда на жизнь всегда открыта для дискуссии. И очень хорошо, что мнения могут не совпадать – у каждого свой личный опыт, свои суждения. Особой строкой автора – размышления об этике писательства, порой граничащие с эзотерикой. Сегодня, во времена, когда контуры нашего будущего вырисовываются довольно смутно, а предсказания всех уровней не совсем ясны, когда грядущие глобальные изменения угрожают нашему миру жестким межличностным дистанцированием, дегуманизацией, а в перспективе и превращением его в свободную от человека цифровую реальность, человек уже не физическая личность, а лишь некий вектор, автор решительно позиционирует себя как традиционалист.Герой писателя – разноплановый, временами противоречивый и трогательный, без прикрас яркий и эмоциональный, человек во плоти и крови, наделенный духом.

Икрам

Последнее время я стал часто вспоминать моих соотечественников, переводчиков-арабистов, с кем мне довелось работать в разных странах Ближнего Востока и Северной Африки.

Вот они, эти имена: Шамсуддин, Виктор Овсянников, Марат, Сергей, Нигматулла, Шириншо, Гиви Бжалава, Мовлян, Икрам Болтубоев.

Память человеческая далека от совершенства, где-то в ней остались только имена, иногда и фамилии.

Навсегда запомнились не столько имена, а величина и масштаб человека, его поведение в кругу друзей и в официальных ситуациях, его отношение к своему делу и к товарищам.

Каждый из них заслуживает того, чтобы о нём была написана отдельная книга. Великолепное знание арабского языка, культуры, религии, личная душевная и духовная глубина — вот то, что я могу сказать об этих ребятах и подписаться под своими словами.

Например, Гиви Бжалава — абхаз, капитан первого ранга, один из немногих, кто так профессионально, тонко знал сложнейший аспект арабского языка — военно-техническую и производственно-техническую терминологию. Благодаря его уникальным знаниям, к слову сказать, нам, готовившимся самим и готовивших других к длительной и непростой командировке в Ливию, удалось создать русско-арабский технический словарь-разговорник, где использовали не арабскую вязь, а слова были представлены в русской транслитерации.

В Ливии Советский Союз строил несколько важных оборонных объектов.

Тогда мы пошли на смелый эксперимент и приняли программу обучения всех наших специалистов, выезжающих в длительную командировку в эту страну. Программа вобрала в себя основы культуры ливийцев, их религии — ислама, национальные традиции и обычаи, способы и методы скорейшей адаптации к жёстким условиям Ливийской пустыни, которой принадлежит абсолютный рекорд жары: +62°C при влажности не выше 2–3 %.

Эксперимент полностью себя оправдал.

Ничуть не умаляя таланты и вклад в международное сотрудничество других переводчиков, отдельной строкой хотелось бы написать об Икраме Болтубоеве, таджике по этническому происхождению.

Икрам — это многосторонне развитый человек. Он умел хорошо готовить. Если вы ели из его казана плов по-узбекски или по-таджикски — это был лучший плов, который может приготовить человек. А как он варил кофе! Его метод уникален. Тщательно отобранные, свежемолотые зёрна он насыпал прямо в фарфоровую чашку. Не скупясь, добавлял туда сахар, совсем чуть-чуть — кардамона, маленькую щепотку молотого белого перца, заливал холодной водой и ставил на самый медленный огонь. Вы могли сидеть, играть в нарды, беседовать, но Икрам чутко следил за тем, что происходит на плите. Получался изумительный напиток! Я потом много раз пробовал повторить его секретную технологию, но у меня упорно ничего не получалось. Очевидно, что-то я недоглядел, что-то не услышал. Икрам, наверно, нашёптывал какие-то особые волшебные заклинания.

Однажды мы с ним поехали на рынок в Триполи, где продаются старинные книги. Икрам там находил Омара Хаяма, его рубаи — четверостишия на персидском, написанные ещё арабским шрифтом, до того, как персы изменили арабскую огласовку и написание. «Руба» по-арабски означает «четверть».

У себя дома, в Душанбе, Икрам одно время работал диктором телевидения, вёл передачи на русском языке. Придирчивый к качеству произношения, я восхищался звуками его русской речи. Но это ещё не всё! Он мастерски вырезал из дерева изящные восточные кувшины, таблички с изысканным орнаментом и каллиграфически написанными фразами из Корана, увлекался выжиганием по дереву. Недаром гласит пословица: «Талантливый человек талантлив во всём».

Жизнь в арабском мире, как показывает практика многих лет, бывает сложной и опасной не только для иностранцев, но и для местного населения. Увы, не миновала эта участь и Ливию.

Когда возле её берегов на рейде стали боевые корабли непрошеных иностранных флотов, некоторые, в основном западные страны в срочном порядке отозвали свои фирмы, весь людской контингент. Оставались либо только самые отчаянные, либо те, кто находился в безвыходном положении, либо те, кем особо дорожили ливийцы. В числе третьих были специалисты тех стран, присутствие которых выступало фактором сдерживания и стабильности. К таким в первую очередь относился Советский Союз. По инициативе нескольких общин, включая Индию, Пакистан, Болгарию, Польшу, Мальту, Финляндию, Филиппины и ещё несколько сообществ, очевидно, не без инициативы со стороны местных властей, был создан Международный комитет иностранных специалистов в защиту народа Ливии. Встал вопрос об участии в этом процессе СССР. В арабском мире сложилась напряжённая пауза выжидания.

Не знаю, винить или благодарить, но наш новоприбывший из Союза директор объекта в Бени-Валиде решил увильнуть от личного участия и посоветовал ввести меня в состав этого комитета. Дескать, парень он бывалый, побывал во многих странах, знаком с особенностями жизни и выживания в сложных ситуациях. Говорят, «добро» тогда дал лично посол Советского Союза в СНЛАД — Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирии. Мою кандидатуру поддержал и бывший до этого директор завода Александр Лихачёв, человек, пользовавшийся неоспоримым авторитетом и среди наших, и среди ливийских руководителей. Также по указанию посла ко мне был прикреплён советник из числа сотрудников нашего посольства, от которого я получал необходимые консультации и установки.

И вот был назначен день первой международной конференции, организованной комитетом, проводить которую, по убедительной просьбе местных лидеров, было поручено мне. Уважая существующие правила, одному мне посещать подобные сборы и совещания было, мягко говоря, не рекомендовано. В качестве дополнительной помощи ко мне был приписан Икрам с его блистательным арабским языком. Естественно, на конференции я должен был произнести речь.

Посоветовавшись с представителем посольства, мы составили канву выступления: никаких провокационных намёков, ничем не подтверждённых домыслов — речь должна быть сдержанной и дипломатически корректной.

Мне было рекомендовано зачитать своё выступление не на английском языке (по понятным причинам), а на русском, поскольку живая русская речь лучше всяких аргументов свидетельствовала бы о нашем присутствии в регионе: русские — здесь! Но мы решили усилить эффект, поручив Икраму перевести и зачитать текст обращения на литературном, кораническом арабском языке. Икраму была дана творческая свобода, но в пределах политической корректности, так сказать.

Икрам выжал из себя даже то, чего он сам от себя не ожидал. Но мы же знали, кому дело поручать! Жена его сказала, что он часами строчил, бросался читать Священное Писание, всё заново переписывал, стоял возле зеркала, отрабатывал жестикуляцию, дикцию, интонации. По существующим неписаным правилам текст перевода мы дали двум другим переводчикам для проверки. Получился шедевр!

И вот настал Судный день.

Не успел я ещё выйти к трибуне, только было объявлено, что слово даётся представителю СССР, как заполненный до отказа зал взорвался возгласами и рукоплесканиями.

Не торопясь, следуя восточной пословице «Великие люди никогда не ходят спеша», я подошёл к трибуне, взором обвёл зал и, как научил меня Икрам, произнёс начальную фразу по-арабски: «Б'исм илля эр рахман, эр рахим» — «Именем Аллаха, Всемилостивого и Всемогущего». Зал буквально взревел: «Аллах акбар!», «Да здравствует Советский Союз!», «Да здравствует ливийско-советская дружба!» Далее пошло как мы готовились — Икрам блистательно выполнил свою работу.

За всю свою жизнь ни до того, ни после ничего подобного я не испытывал. Овации, улюлюканья радости и восторга, проклятия врагам, слёзы — настоящий экстаз! Люди рвались к сцене, к микрофону. Служба безопасности тогда без дела не сидела.

Не успели мы вернуться в свой городок, как из соседнего аналогичного городка приехала машина — финны всё видели, слышали и записали речь на видео, привезли кассету нам.

Конец ознакомительного фрагмента.