След на кабаньей тропе

Валерий Шарапов (2023)

За короткое время на Псковщине от рук неизвестного преступника погибают сразу несколько человек. Среди них — второй секретарь горкома партии и местный участковый. Расследование этого громкого дела поручено майору милиции Павлу Звереву и его помощнику Вениамину Костину. Сыщики выясняют, что погибшие были фронтовыми товарищами и в мирное время иногда встречались, чтобы вместе поохотиться. Кому же могли насолить ветераны? Или это диверсия против партработников? Зверев отрабатывает одну версию за другой, пока не сталкивается с новым, тщательно замаскированным страшным преступлением… Уникальная возможность вернуться в один из самых ярких периодов советской истории — в послевоенное время. Реальные люди, настоящие криминальные дела, захватывающие повороты сюжета. Персонажи, похожие на культовые образы фильма «Место встречи изменить нельзя». Дух времени, трепетно хранящийся во многих семьях. Необычно и реалистично показанная «кухня» повседневной работы советской милиции.

Часть вторая. «Зверобои»

Глава первая

Когда дежурная машина подъехала к управлению, на улице уже стемнело. Зверев вышел из кабины, вошел в здание и, кивнув на ходу сидевшему за стойкой помдежу, не останавливаясь, проследовал в кабинет оперативного отдела. За своим начальником понуро шагал Евсеев. Тут его уже ждали Костин и Горохов. Зверев снял плащ, швырнул кепку на стол и уселся на стул.

— Ну, здрасте, давненько не виделись. Вчера Венька поесть не дал, сегодня Сафронов прикатил, когда мы ужинать собирались. Шурка, ставь чайник и принеси чего-нибудь пожрать, а то я с этой вашей спешкой впопыхах даже в рот ничего закинуть не успел. Живот гудит, как трубный оркестр, скоро, как Корнев, буду настойку алоэ на прополисе вместо водки и коньяка пить.

Горохов сбегал за водой, поставил на электроплитку потемневший от времени чайник и выложил перед Зверевым кусок сала и полбулки хлеба.

— Звиняйте, ничего другого нема!

— Сойдет! — Павел Васильевич вынул из верхнего ящика стола раскладной нож, порезал им хлеб и сало и, не дождавшись, когда чайник закипит, набросился на еду. Евсеев тут же присоединился к трапезе.

— Веня, давай кратко и без лишних подробностей, — с набитым ртом пробурчал Зверев. — Кто такой вообще этот Трусевич?

Костин, все еще сидевший за столом, тут же открыл лежавшую перед ним папку с очередным уголовным делом и зачитал:

— «Трусевич Ефим Семенович, пятого года рождения, уроженец села Заборье Витебской губернии, из крестьян. В двадцать четвертом окончил училище металлистов, работал в Витебске модельщиком на заводе «Коминтерн», в сорок первом ушел добровольцем на фронт, воевал на Северо-Западном. После войны перебрался в Псков, до недавнего времени работал инженером-технологом на литейно-механическом заводе «Выдвиженец». По работе характеризуется положительно, беспартийный. Женат, детей не имеет…»

Зверев, откусывая шкурку от сала, покивал:

— С характеристикой разобрались, теперь рассказывай, что с ним случилось.

— Картина примерно такая, — продолжил Веня. — Трусевич с женой проживают на Алексеевской. Сегодня утром он отправился на пустырь выгулять пса. На этот раз убийца стрелял в своих жертв со спины…

Зверев едва не подавился.

— Жертв? Так разве у нас не один труп?

— Трупов у нас действительно два. Убийца сделал два выстрела. Первой жертвой нашего охотника стал пес Трусевича, второй — он сам.

— Тьфу ты, черт, а я уж было подумал. Что за пес?

— То есть?

— Порода, спрашиваю, какая?

— А что, это так важно? — удивился Костин. — Я что-то этому значения не придал! Вроде лайка, а может, и какая другая. С виду на обычную дворнягу смахивает.

— Понятно. Что еще?

— Первая пуля досталась псу. Так сказать, прошила собачку насквозь, так что найти ее не удалось. Вторая пуля застряла в голове хозяина; двенадцатый калибр, и очень похожа на те две, которые извлекли из тела Войнова.

Горохов наконец-то подал Звереву чай в фарфоровой чашке, майор сделал пару глотков.

— Кто обнаружил труп?

— Супруга убитого. Наш инженер должен был выгулять собаку и пойти на работу. Так как они долго не возвращались, жена Трусевича занервничала и пошла на то место, где они обычно выгуливали пса. Вскоре женщина увидела обоих — сначала Булата, а потом и мужа…

— Булат — это пес?

— Да.

— Похожий на дворнягу?

— Похожий на дворнягу.

— Или все-таки на лайку?

Веня чертыхнулся:

— Да откуда мне знать? Я же не собачник. Если очень нужно, можно будет у Логвина спросить или у Лени…

— Обязательно спросим.

— Да и какое это имеет отношение к делу?

— Прямое. Лайка — одна из лучших собак для охоты на крупного зверя.

Веня запнулся:

— Ты хочешь сказать…

— Хочу сказать, что наш убийца охотник. Так что если Трусевич тоже охотник, то это уже связь, — продолжал Зверев. — Эх ты, Венечка! Ладно, еще что?

— Найдя мужа и собаку, жена Трусевича вызвала милицию и «скорую», ну а дальше все как обычно…

— А ты с женой Трусевича, как я понимаю, уже пообщался? — уточнил Зверев.

— Шурка с ней общался. — Веня указал на Горохова.

— И он, как я понимаю, тоже не выяснил ничего про собаку?

Горохов виновато потупился.

— Какая порода, не выяснил.

— А что выяснил? Ты хотя бы спросил у жены Трусевича, был ли ее муж знаком с Войновым?

Шура закивал:

— Спросил. Она сказала, что не знает.

— И был ли Трусевич охотником, ты не спросил?

Шура и Веня переглянулись.

— Не спросил, — промямлил Горохов.

— Ну а звать-то ее как? Ты хоть это выяснил?

— Нина Елисеевна Боброва. Это ее девичья фамилия.

— Понятно. — Зверев откинулся на спинку стула, закурил очередную папиросу и зевнул. — Ладно, домой сегодня я, пожалуй, уже не пойду, лягу спать в дежурке. Ну все, можете все проваливать! Димка, тебя это тоже касается.

Евсеев с довольным видом закивал.

— Шура, откуда у нас такое сало взялось? — Павел Васильевич вытер пальцы газетой. — Как масло во рту тает.

— Тетка моя посылочку из Житомира прислала, — ответил Горохов.

— Не знал, что у тебя в Житомире родня. Фамилия у тебя вроде русская?

— Так тетка по материнской линии родня. У меня же мать хохлушка, а тетка ее старшая сестра.

— Вот умеют же украинцы сало солить! А в ящичке, в котором посылочка с Украины пришла, такое яство еще есть? — Зверев подмигнул Шуре, тот оскалился:

— Есть немного!

— Ну, тогда на завтрак мне немного принесешь… Хорошо?

— Да без вопросов, Василич!

— Тогда все свободны. Ах да… Шурка, про хлеб не забудь, — успел выкрикнуть Зверев, прежде чем Костин, Горохов и Евсеев вышли за дверь.

Когда Зверев, который проспал всю ночь на диванчике в дежурке, вышел из управления и увидел подъезжающую к зданию машину Корнева, он нырнул в кусты. Так как сегодня особого желания общаться со своим непосредственным начальником у Зверева не было, он просто дождался, когда Корнев выйдет из автомобиля и войдет в здание, и только потом вышел на тротуар. Закурив на ходу, Павел Васильевич улыбнулся и направился к автобусной остановке. Однако тут его окликнули:

— Павел Васильевич, куда это вы так торопитесь?

Зверев обернулся. В сером плаще и бесформенной фетровой шляпе в его сторону шагал Кравцов. Зверев оскалился:

— Здравствуй, Витенька! Спешишь на работу?

— А вы, товарищ майор, никак наоборот — решили с работы смотаться?

— Почему же смотаться? Я оперативник, мне не в кабинете сидеть положено, а с людьми общаться, улики искать, людей опрашивать. Это вы — следователи — больше в кабинетах штаны протираете!

Кравцов скрипуче рассмеялся.

— Ну да, ну да! Как говорится, кесарю кесарево… Значит ли, что я должен Корневу передать, что вы пошли улики искать и людей опрашивать?

— Так и передай, Витенька. Так и передай.

Кравцов манерно покачал головой.

— Расстроится ведь полковник. Он ведь так встречи с вами искал. Машину специально в Славковичи прислал, чтобы вас у себя лицезреть да ваши соображения по новому преступлению услышать. Но раз у вас для него нет десяти минут, то тогда идите куда шли. А я к Корневу зайду, сообщу о том, как вы от него в кустах прятались, и будем мы с ним дальше, как всегда, в своих кабинетах штаны протирать.

Не дожидаясь ответа, Кравцов манерно козырнул, крутанулся на каблуках и быстренько взобрался на крыльцо.

— Вот же гаденыш! — Зверев оскалился, сплюнул и пошел к автобусной остановке. Спустя полчаса Зверев уже был на Алексеевской.

Квартира Трусевичей располагалась на первом этаже четырехэтажной сталинки, имела две смежные комнаты, душевую и просторную кухню. Чистые полы, ни малейшего следа осевшей пыли и зеленые цветочки в глиняных горшках так и дышали свежестью. Стандартный набор старенькой мебели, выцветшие фотографии на стенах, люстра с висюльками и большие настенные часы с маятником создавали уют и гармонию. Предметов роскоши здесь не было, за исключением старинного трехстворчатого трюмо с резным столом и подставкой из красного дерева, явно не вписывающейся в общий серенький интерьер жилища семьи Трусевичей. Такой же серенькой являлась и сама хозяйка квартиры.

Супруга убитого накануне инженера оказалась слегка сгорбленной и близорукой женщиной лет сорока пяти — худой, бледной как мел, без всякого намека на привлекательность. Облаченная в выцветший синенький халат и клетчатые матерчатые тапки, Нина Елисеевна носила очки с толстенными стеклами, и, видимо, поэтому, когда Зверев представился и показал женщине удостоверение, та, прежде чем впустить гостя в квартиру, долго изучала предъявленный документ. Наконец хозяйка квартиры пригласила Зверева в гостиную и указала на один из скрипучих стульев. Сама же села в вытертое велюровое кресло, как-то еще больше съежилась и довольно холодно заметила:

Конец ознакомительного фрагмента.