Всё зачеркнуть. И всё начать сначала

Валерий Столыпин, 2021

Жизнь – увлекательное путешествие, но лишь в том случае, если тебе интересен сам процесс, а не ожидание вечного счастья, не глобальная цель и не смысл таинства существования. Правильно это или нет, но случается, когда влюбляются и любят не потому что, а вопреки: логике, рассудку, убеждениям, выгоде, фактам. Включается нечто внутри или снаружи, замыкает цепь и держит под напряжением. Где обитает любовь, как мы ей заражаемся, как долго будем болеть – науке неведомо. Ибо это таинство, мистика. Нам кажется, что решение и выбор всегда за нами. Увы, нет. Природа и время – вот истинные инициаторы большинства процессов на Планете Земля. Содержит нецензурную брань.

Потому, что идёт дождь…

Женька влюбился. Правда, понял это не сразу. Слишком уж неожиданно всё случилось.

Был замечательный летний день, один из тех, когда хочется побыть одному: бродить просто так по зелёным тенистым аллеям, смотреть, как рассыпаются искры от солнечного лучика в воде пруда, слушать перекличку мелких птах, кормить с рук лебедей и уток, мечтать.

Ему было хорошо и спокойно. Жизнь казалась прекрасным приключением. У Женьки всё-всё получалось, что бы ни задумал. Далеко он не заглядывал, но точно знал, чего хочет, чем будет заниматься завтра, что осенью будет студентом.

Будущее соблазняло и манило чарующими взрослыми перспективами. Теперь школа — обыкновенное прошлое, о котором можно вспоминать с некоторой долей романтического тумана.

Юноша на минутку присел на скамейку в городском парке, съесть мороженое, чтобы не испачкать костюм. Рядом оказалась девчонка-пигалица в платьице абрикосового цвета.

Женька на неё вначале даже внимания не обратил: сидит и сидит, какое ему до неё дело.

А она носом хлюпает и всхлипывает, да так громко.

Хотел было на другую скамейку пересесть, да куда там: глянул на неё и сходу провалился в совсем другую реальность. Сам не понял, что произошло.

Предметы и люди вокруг как бы остановились, расплылись в мареве, превратились в яркие мелькающие пятна. Зато девочку и её действия было видно исключительно чётко.

Малышка сотрясалась от всхлипов всем телом, зажимала ладонью рот. Платочек, которым девчонка промокала слёзы. Был пропитан солёной влагой насквозь.

Женьке нестерпимо захотелось её успокоить.

Сначала он сбегал за мороженым. На всякий случай купил сразу две Лакомки. Сам-то Женька фруктовое ел, дешёвое, кисленькое. Оно ему нравилось. Брал обычно два — одним не наедался.

Неожиданно для себя Женька расщедрился.

Отчего его так тронули девичьи слёзы, он не задумывался. Так иногда случается, когда о ногу вдруг потрётся бездомный котёнок, с надеждой заглядывая в глаза.

Когда Женьке хорошо — все вокруг должны быть счастливы.

И нечего слёзы лить. В таком возрасте, а малышке было никак не больше семнадцати, вообще горевать не о чем: молодость полноводным потоком струится, пробивая всё на своем пути. Мелкие неприятности не в счет — их всегда достаточно, но они быстротечны.

— Девушка, не плачьте, смотрите, как прекрасна жизнь: день солнечный, вокруг всё удивительно яркое, люди нарядные. Неужели у такой милой прелестницы может случиться беда? Не верю. Вот вам мороженое. Давайте есть вместе.

Девочка, не глядя, приняла дар, развернула, не переставая всхлипывать, сотрясаясь тщедушным тельцем, откусила огромный кусок, заморозив моментально горло, которое свело холодной судорогой и вызвало новый, еще более водянистый приступ плача.

— Он ко мне не вернётся!

— Кто он, мальчишка, друг? Да и чёрт с ним. Значит, не любит.

— Хорошо рассуждать, когда от вас никто не уходит.

— Давай в кино пойдём, я приглашаю. Посмотрим что-нибудь весёлое, отвлекающее и забудем про страшного, бросившего вас на произвол судьбы негодяя. Он не стоит ваших слёз, нисколечко. По дороге расскажете, кто и почему не вернётся. Наверняка это не повод обливаться слезами, разводить сырость. Посмотрите на себя в зеркало — да вам же тридцать лет можно дать, не меньше.

— Враки! Я красивая.

— Могу на что угодно поспорить, сейчас — нет. Вот если успокоитесь, тогда я может быть поверю… что вам… Пятнадцать, шестнадцать?

— Ещё нет. Осенью день рождения.

— Пригласишь? А я тебя в кино. Хочешь ещё мороженое? Я курьером подрабатываю, вчера зарплату получил, могу позволить себе что угодно… В разумных пределах. Соглашайся!

Накал страстей медленно пошёл на убыль. Девочка была совсем не против того, чтобы её успокаивали, даже позволила немного поухаживать.

Теперь у Женьки появилась возможность разглядеть подружку внимательно. Что-то же зацепило его.

Глаза увидеть не получалось — девочка старательно их прятала. Особенности сгорбленной рыданиями фигуры скрываясь за неловкой напряжённой позой. На виду были лишь угловатые коленки, выглядывающие из-под платьица, тонюсенькие пальчики и длинные бархатистые волосы цвета гречишного мёда.

Ушки с малюсенькими золотыми серёжками, в которых светились бирюзовые камешки, привели Женьку в восторг.

Наверно камешки под цвет глаз, предположил Женя. Девчонки любят всё продуманное, но за туманом слёз цвет глаз не определяется.

Именно в таком заплаканном виде она ему и понравилась. В обиженном, слегка припухшем лице чувствовалась эмоциональная и духовная чистота, граничащая с детской непосредственностью.

Разве могут у ребенка с такой ангельской внешностью быть неразрешимые сердечные проблемы? Да она сама для себя пока загадка. Придумала непонятно чего, и страдает от собственных же иллюзий и грёз.

Наверняка это детская влюблённость, романтические мечты о сказочном принце.

Первая любовь. Женька вспомнил, как целый год не давал прохода Анне Сергеевне, учительнице литературы, как невыносимо страдал, как ревновал её ко всему и всем.

Через год туман рассеялся, влюблённость куда-то исчезла. Почти бесследно. Больше Женька никогда не влюблялся. Зачем, если это чувство не приносит ничего хорошего?

Для девчонок любая привязанность и вовсе безразмерна. Они такие чувствительные, такие ранимые. Мелькнувшую случайно надежду на счастье считают единственной и последней в жизни радугой.

Иначе они не могут. Женька это точно знает. От мамки. И парней таких тоже знает: есть у него товарищи, для которых влюбить и бросить девчонку — что-то вроде спорта.

Они могут часами рассказывать, как обвели вокруг пальца очередную подружку, как ловко уложили её в постель. Им достаточно краткой стремительной победы, ценность которой в неотвратимости триумфа и увлекательной новизне приключения.

Таким мальчишкам невдомёк насколько унизительно для их подружек узнать, что ими воспользовались как игрушкой. Эти ребята смакуют и коллекционируют любовниц, не вникая в их внутренний мир, не испытывая угрызений совести, избегая ответственности и настоящих глубоких чувств.

Женька и сам знаком с изнанкой этого прискорбного явления. В своё время, будучи чуть старше этой девочки, Женина мама тоже нарвалась на любителя сладкого, убежавшего от ответственности при первых признаках её беременности.

Такой стиль поведения для него в принципе неприемлем. У его детей обязательно будут папа и мама. Уж ему ли не знать как это обидно — не иметь отца, когда у всех прочих, живущих с ним рядом, папа есть.

Мама так больше и не вышла замуж, всю жизнь посвятила единственному сыночку.

Хорошо ещё, что друзья не издевались над ним по этому поводу. Витьке Тихонову одноклассники прохода не дают, дразнят безотцовщиной.

Дети жестоки.

Женя более устойчив психически, но и он страдает от отсутствия родителя.

Девушка тем временем начала успокаиваться, вытерла лицо влажной салфеткой, намазала губки блеском, высушила глазки, оказавшиеся, как Женя и думал, бирюзовыми, превратившись из невзрачного утёнка в почти настоящую лебедь.

— Меня Женя зовут.

— А меня Виктория. Виктория Сергеевна Сапрыкина, Вика. У нас в деревне все Сапрыкины. Но мы оттуда давно уехали, теперь здесь живём.

— Рассказывай, хвастайся, как докатилась до жизни такой.

— До какой? Собственно, рассказывать-то особенно нечего. Познакомились мы недели три назад у подруги. Юра был такой… так романтично ухаживал, так интересно рассуждал, столько всего… на танцы меня водил, букеты покупал. Даже в кафе один раз ходили. Стихи читал, истории весёлые рассказывал. Гуляли вечерами, целовались… три раза. Я так влюбилась… безумно, до беспамятства. Юра на десять минут опаздывал — переживаю, плачу. Ночами не спала, представляла по секундочкам каждую встречу. Вчера вечером к себе домой позвал, а у меня мама строгая, папа вообще. Я отказалась. Юра кричал, сказал, что времени мне до завтра, то есть до сегодня подумать. Если нет, то он больше не придёт. А как же я без него? Я ведь его люблю. Может согласиться? Я ведь понимаю, чего ему нужно.

— Вот дурёха. Влюблённому и в голову не придёт условия ставить. Мальчишки так девочек к себе привязывают, потом верёвки из них вьют. Молодец, что отказалась. Умница. Забудь про него, идём в кино.

— Не хочу в кино… давай лучше ещё мороженого… и забыть его не могу. Люблю! Сейчас опять зареву. Он знаешь какой… он…

— В том и дело, что знаю: негодяй он. Мерзавец и манипулятор.

— Зачем ты так. Ведь ты его совсем не знаешь. Он хороший.

— Почему мы сейчас говорим о нём? Его здесь нет. Он тебя предал. Незачем его вспоминать.

— Сердце… или что там внутри, болит, не даёт забыть его ни на минуту. Я чувствую присутствие Юры каждой клеточкой тела. Он разбудил во мне настоящую любовь, это так здорово…

— Глупышка! Что ты знаешь про любовь, особенно про её взрослую часть? Ты девочка, научись для начала жить в теле девушки. Развивай ум, способности, чувствительность. Представь себе, что твоя мама сразу после школы вдруг стала бабушкой. Нелепость. Уверяю тебя — то, что произошло между вами, не любовь, влюблённость. Я через это прошёл, немного знаю. Это не одно и то же. Ты ждала любви, мечтала о ней, именно поэтому приняла одно за другое. Твои переживания рождены ожиданиями, а не чувствами. Помучаешься, переживёшь свою первую влюблённость, выздоровеешь — тогда и настоящая любовь может случиться. Пошли есть мороженое. Гулять, так гулять.

— Я уже расхотела. Давай где-нибудь в тишине посидим.

— На пруду. Там утки, лебеди плавают. И скамейки. Тебе хочется выговориться или помолчать?

— Даже не знаю… Плакать хочется. Кричать, головой о пол биться, наглотаться таблеток, чтобы… Хочется побыть одной, залезть в темноту, перестать дышать, думать, но одной страшно. Мысли какие-то ужасные: жалят, кусают, душу вынимают, терзают. Наверно я ненормальная. Всё равно я его люблю! Люблю, люблю, люблю!!!

— А он, он тебя любит?

— Да! Он мне стихи читал, целовал. И глаза… глаза ведь обманывать не умеют?

— Не знаю. Когда фильмы смотришь, веришь глазам и действиям актёра? А ведь они притворяются, врут, лицедействуют. Почему бы и Юре твоему… впрочем, время покажет. Не торопись делать выводы. Ошибаются все: кто однажды, другие каждый раз. Мне бы не хотелось, чтобы ты совершила роковую ошибку.

— Ведь я для тебя совсем чужая, случайная прохожая. Пожалел, да, как брошенного щенка, как бездомную кошечку? А может ты сам такой.

— Да ладно. Мы вон уже сколько знакомы. Я привыкать к тебе начал. Ты славная девушка, только немного наивная. Но мне это нравится: значит, врать не умеешь, выкручиваться, лицемерить. Терпеть не могу, когда пожимают руку, доверительно хлопают по плечу, а сами думают что с тебя поиметь можно и как использовать. Самое важное для меня в жизни — чувствовать искренность.

За разговором ребята зашли в магазин, купили батон белого хлеба — для лебедей, и пошли на пруд.

Вика говорила, говорила, говорила, изливая душу, Женька кивал и внимательно слушал, вглядываясь в её бирюзовые глаза, которые девочка уже не прятала.

Женьке тоже было о чём рассказать, но он не мешал Вике изливать душу. Пусть выговорится, освободится от застрявших где-то в глубине переживаний.

Когда выплеснешь пульсирующую где-то в глубине души боль — становится легче.

Вика говорила и говорила. Временами её лучистые глаза вновь наливались порцией мокрых эмоций, с которыми без сожаления расставалось её растревоженное сомнениями и обманутыми чувствами тело.

Когда с последней слезой закончились слова, это была уже совсем другая девочка. Женька тоже изменился.

Он был безумно влюблён. Первый в жизни раз и сразу по-настоящему.

Какое же это счастье!

Ребята долго бродили по городу, теперь уже держась за руки. Говорить больше не хотелось. За день с ними столько всего произошло. События и чувства не умещались в голове. Их надо было понять и осмыслить.

Он думал и думал: о диалоге, о том, как поступит Вика, о том, как поступить ему, о том, что на самом деле произошло.

У Женьки кружилась голова, мысли путались. Тревога и беспокойство не давали на что-либо, кроме мыслей о Вике, переключиться.

Он сидел на широком подоконнике, смотрел в одну точку, куда-то в ускользающую даль. Неожиданно заволокло тучами небо, ветер пригибал к земле, немилосердно раскачивал кроны и стволы деревьев, потом хлынул стеной дождь.

На Женьку навалилась грусть вперемешку с романтическими переживаниями, надеждами и мечтами. Он нарисовал себе иллюзию, в которой Вика, его Вика… они были вместе…

Наконец Женька решил позвонить (при расставании они обменялись номерами телефонов).

Просто так.

Только для того, чтобы убедиться лишний раз — Вика не мираж, не сон, что она живая, что она…

А что, если и Вика в эту минуту думает о нём, а если ей плохо, если…

— Это Юра — слишком эмоционально, потому обидно спросила девушка.

— Здравствуй, Вика. Это Женя. Мы с тобой сегодня…

— Что-то случилось? Мы ведь только недавно расстались.

— Нет, ничего… просто идёт дождь, просто я думаю о тебе, просто ты… ты такая…

— Идёт. Стало грустно, и ты вспомнил обо мне… или испугался, что я… что мне… ты правда за меня переживаешь? А Юра так и не позвонил. Не понимаю, не знаю, что мне теперь делать с этой любовью.

— Я сейчас смотрю в окно. Там, внизу, рябина. Вижу размытый силуэт бирюзового цвета в штриховке дождя, совсем как твои бездонные глаза. Как там, думаю, моя девочка, наверно ей скучно и одиноко…

— Моя?

— Представляешь, Виктория, я влюбился…

— В кого, если не секрет?

— Можешь даже не гадать — в тебя. Ты самая лучшая девочка на этой Планете. Милая, застенчивая, чувствительная. А на улице идет дождь… я подумал, что тебе одиноко и страшно…

Вика притихла. Слышно было лишь её напряжённое дыхание.

— Женя, давай завтра встретимся и поговорим. Я Юру люблю, я тебе ничего не обещала. Мы просто гуляли. Если хочешь — давай дружить… иногда…

— Это не имеет значения. Я всё равно счастлив. Ты даже не представляешь как. От того, что идёт дождь, оттого, что где-то далеко есть ты, оттого, что слышу твой голос, оттого… ты любишь дождь?

— Не думала об этом. Иногда люблю, порой нет. Зависит от настроения.

— Наверно у всех так. Значит у меня сейчас самое солнечное настроение. И это всё ты. Любимая!

— Жень, давай завтра об этом поговорим. Ладно?

— И послезавтра тоже. И через неделю, и через год… Я хочу говорить с тобой всегда и обо всём. Хочу видеть, слышать, дышать одним с тобой воздухом… потому, что идёт дождь, потому что случайно тебя встретил, потому что безумно влюбился. В тебя влюбился, Вика… Ты самая прекрасная находка моей жизни, Виктория Сергеевна Сапрыкина!

— Мне пора спать. Пока, Женя.

— Буду ждать, когда наступит утро, чтобы вновь услышать твой голос. Буду ждать, когда ты услышишь, как бьётся моё сердце. Буду ждать…