Дух Альбертины и тайна древней книги. Трилогия

Валерий Сергеев

Молодые калининградские врачи случайно соприкоснулись с великой Тайной, родившейся в Кёнигсберге три столетия назад. Обладание ею может сделать человека всемогущим, но может и погубить. Как поступят наши современники, оказавшись перед такой дилеммой? Сумеют ли они сделать правильный выбор, устоять в противоборстве с силами Зла и собственными соблазнами? Смогут ли пройти через все испытания, оставаясь достойными последователями великого Учения?

Часть 2. Тайна старинной книги

Глава 8. Обретение рукописи

В 1939 году Германия развязала очередную кровопролитную войну. На этот раз, самую масштабную и жестокую в истории человечества, в огне которой погибли миллионы людей и были стерты с лица земли тысячи городов.

В августе 1944 года авиация союзников попыталась сравнять Кёнигсберг с землей. В ходе ковровых бомбардировок были разрушены четверть промышленных объектов и почти половина всех зданий города-крепости. Исторический центр города, особенно районы Альтштадт, Лёбенихте, и Кнайпхоф, был полностью уничтожен. Королевский замок, старое и новое задания Кёнигсбергского университета, все кирхи старого города были превращены в руины. В безжизненные стены превратился и Кафедральный собор. Город, словно тяжелораненый солдат, медленно умирал. Жизнь уходила из него через многочисленные раны, нанесённые тротилом и напалмом. 9 апреля 1945 года Кёнигсберг был взят советскими войсками, а в сентябре по решению Потсдамской конференции он стал частью СССР.

Вскоре, Кенигсберг, а это слово звучало для многих, как брань и вызов, переименовали в Калининград, Прегель в Преголю (так казалось — более «по-русски»), Штайндам в Ленинский проспект… Замок и памятник королю Вильгельму снесли, а в Альбертине стали преподавать марксизм-ленинизм…

«Зачем нам Кант, Гофман, Гайдн, Глюк, Брахерт и другие?», «Долой былых кумиров!», «Мы наш, мы — новый мир построим!..» — кричали на партийных митингах борцы с «неметчиной»… Так памятник Шиллеру во время штурма города спасся лишь благодаря надписи: «Не стрелять! Это — пролетарский поэт!» Но все равно шальной снаряд угодил поэту прямо в горло, после чего в народе долго бытовала шутка: «Наливать всем, кроме Шиллера — у него все равно из глотки вытечет».

Так, на месте бывшей столицы Восточной Пруссии возник советский город⁴⁵. Он был возрожден из пепла войны трудом и талантом нескольких поколений россиян — творцов его новой, мирной истории… С тех пор эта земля дала миру немало выдающихся людей: поэтов и художников, ученых и покорителей космоса⁴⁶. Однако это были представители уже совершенно иного народа…

Развалины, о которых пойдет речь, были расположены между улицами: Пролетарская, Минская, Пороховая и Астрономическая. Большие и малые, полностью и частично разрушенные строения были местом, чудесным образом, манящим вездесущих мальчишек. Выросшие на этих улицах хрущёвки окружали палисадниками и огородами, а вот мест для игр и гуляния у сорванцов практически не было. Поэтому пацаны стремились проводить свободное время на руинах. «Сашка, ты куда?» — «На развалку, мам, гулять!» «Смотри, чтобы через час был дома. Осторожнее там!» — это уже вдогонку. Сашки, Витьки, Серёжки, Валерки, Вовки устраивали на «развалке» увлекательные игрища. Нужно разжечь костёр — пожалуйста! Нужно устроить обломками кирпичей «артиллерийский обстрел немецких танков» (это — тоже кирпичи, только один побольше, а другой поменьше — башня) — запросто! Захотелось исследовать в поисках пороха, патронов, немецких крестов и других ценных предметов внутренности разрушенного дома — будьте любезны! А находили немало: стволы карабинов, дырявые немецкие каски, снаряды и патроны, разбитые часы, монеты и награды…

Однажды такой малолетний исследователь забрался через зияющую пробоину в подвал разрушенного немецкого дома, где среди груд щебня и обломков кирпича обнаружил чудом сохранившийся деревянный ящик. С большим трудом дотошному искателю исторических ценностей удалось его открыть. В недрах треснувшего и подгнившего ларца, тщательно замотанная в непромокаемую бумагу и куски брезента, лежала книга — толстый и довольно увесистый фолиант в кожаном переплёте с двумя металлическими застёжками. Принес счастливый добытчик свою находку домой, показал родителям. «Тащишь в дом всякую гадость, — проворчала мать — немедленно выброси её на улицу!». «Нет, не спеши, — сказал рассудительный отец, раскрыв книгу и вглядываясь в страницы, на которых было что-то написано по-немецки. — Любопытная книга… Очень старая. Возможно, она представляет историческую ценность… и даже материальную… Кто знает, а вдруг тут написано что-то очень важное. Оставим её у себя, потом посмотрим, посоветуемся со знатоками».

И книга была водворена на антресоль в коридоре, между стопки старых номеров журнала «Наука и жизнь», перевязанной шпагатом, и резиновыми сапогами.

Десять лет «любопытная книга» пролежала на этом месте, всеми забытая. Изредка её брали в руки, сдували накопившуюся пыль, иногда даже раскрывали и… водворяли обратно на антресоль со словами: «Надо бы показать, посоветоваться…»

В течение ещё десятка лет, в жизни привыкшей к одиночеству реликвии мало что изменилось: выезжали из квартиры старые жильцы, появлялись новые хозяева. Изменилось и место её хранения — из коридора она перекочевала в массивный шкаф. В течение следующего десятилетия антикварная книга поменяла свою прописку. Новые хозяева переехали из советской хрущевки в старый, но добротный немецкий дом, отремонтированный и вполне пригодный для жилья. Но прошло ещё несколько лет, прежде чем она попала в руки Андрея Орлова, чрезвычайно любознательного и весьма начитанного молодого человека, врача по профессии и искателя приключений по натуре.

Молодой врач снимал комнату в этом доме. На днях он переехал сюда вместе со своей женой Натальей, и сейчас исследовал книжные полки, пытаясь найти место, чтобы водрузить на них свои медицинские справочники, которые у врача всегда должны находиться под рукой. Необычных размеров, явно старинной работы, фолиант, резко выделяющийся на фоне скромной домашней библиотеки, сразу привлёк внимание молодого специалиста.

— Смотри-ка, Наташа, какая удивительная книга… На первой странице дата — 1724 год… Настоящий раритет! Немецкая… рукописная… Интересно, откуда она у нашей хозяйки?

Чуть позже он убедился, что книга имеет медицинское содержание. Неплохо зная немецкий язык (в школе и в институте по немецкому у него всегда было «отлично»), он заметил, что в книге немецкие слова обильно разбавлены хорошо знакомыми латинскими терминами: названиями минералов, болезней, именами великих врачевателей…

Осторожно перелистывая пожелтевшие страницы и вглядываясь в ровные, написанные красивым почерком строки, Андрей ощущал необъяснимое волнение. Ему казалось, что он понимает в тексте практически всё, даже без словаря. Незнакомое немецкое слово тут же «находило» выплывший откуда-то из глубин сознания русский аналог. Это было удивительно и захватывающе! Через некоторое время молодой человек понял, что благодаря этой книге далёкий немецкий предок, умудрённый богатым жизненным опытом человек, разговаривает с ним, доверяет ему свои тайны, делится знаниями, даёт важные советы.

На вопрос, заданный хозяйке квартиры, о происхождении данной книги и о том, может ли он её почитать, удивлённая старушка ответила:

— Да читай, коли разберёшь. Откуда она у нас? Да кто его знает… Нашли где-то на развалинах возле Минской улицы. Давно уже. А кто принес, и где он сейчас, разве теперь упомнишь? Читай, читай, Андрюша, если она медицинская… Только, прошу тебя, аккуратно. Книга, видать, дорогая…

Жена Андрея удивлялась, насколько сильно книга увлекла её мужа.

— Орлов, ты уделяешь ей больше внимания, чем мне! — смеялась Наталья.

— Ты так думаешь? — рассеянно отвечал ей муж. — Удивительная книга… Но ты — ещё удивительней!

Действительно, книга странным образом притягивала. Но не только тем, что в ней содержалось много интересных фактов, а еще какой-то непонятной, особой магической силой, которой она, несомненно, обладала.

Перелистывая страницу за страницей, молодой врач стал замечать, что понемногу меняется мир вокруг него. Во всяком случае, казалось, что книга заставляет его смотреть на всё по-другому. И видеть то, чего раньше он попросту не замечал…

Глава 9. Нити из прошлого

— Эх, Андрюша, — вздохнула хозяйка. — А ты знаешь, как в сорок шестом переселенцы заселяли дома? Приезжали, выбирали особняки, кому какой понравится, и занимали… Особняки двух-трёхэтажные, с верандами, а внизу — глубокий подвал…. Такими были у немцев, прежних хозяев, дома на одну семью. А наших-то… по три, а то и по пять семей въезжало… Перед домом — двор с мощённой кирпичом дорожкой. Веришь ли, на той улице, на которой мы стали жить, сейчас это улица Тихоненко, во дворах сибирские кедры росли. За домом — сад: яблони, груши, сливы, крыжовник… За садом — огороды… Да, умели немцы обустроить свою жизнь, — вздохнула старушка. — Они-то сначала думали, что лишь на короткое время отсюда уезжают. Поэтому и прятали здесь свои ценные вещи. Некоторым из наших посчастливилось откапывать такие клады в садах-огородах…. Ковры, столовое серебро, богатую посуду… Я сама, будучи девчонкой, перелопатила пол-участка. Да только ничего не нашла. Видно, плохо старалась, — она улыбнулась, вспоминая своё детство. — А потом мы разменялись и переехали вот сюда, ближе к центру… А книга эта от старых хозяев осталась, нашли где-то в развалинах… Только никто на неё никаких претензий не предъявлял. Так и лежит…

— Спасибо, Лариса Владимировна. Эту книгу написал немецкий врач. Есть у него некоторые любопытные рецепты… Вот, хочу проверить… Вдруг старые, забытые лекарства будут сегодня работать не хуже современных препаратов? Тем более, тут все натуральное, никакой химии…

— Читай, Андрюша, читай! Раньше лечить умели. И дешевле, и надёжней… Тем более, немцы… Посмотришь меня на досуге, а то что-то поясницу опять ломит?.. — бабка сморщилась, согнулась и потёрла больное место. — Пойду-ка я, пожалуй, полежу…

— Садитесь обедать! — донёсся из кухни голос Наташи. — Лариса Владимировна, пока не пообедаете, я вас никуда не отпущу! Андрей! Да положи ты эту книгу на полку!

— Кто бы знал, — пожаловалась молодая женщина хозяйке уже за столом, — что эта древность так приворожит нашего врача! Он и за стол её тащит, и в туалет, и в постель…

— Вот она — злая разлучница! — рассмеялась Лариса Владимировна. — Знатный у тебя борщ, Наташенька. А я люблю в борщ болгарского перчика добавить и фасольки. У нас, на Украине так всегда делают.

— Он у нас диссертацию задумал писать, — с гордостью сообщила супруга Андрея. — Что-то важное нашёл в этой книжке…

— И правильно, пусть пишет. Учёным быть завсегда почётно, — согласилась хозяйка. — Сметанки добавь, Наташенька…

Поздним вечером, уже в постели жена прижалась к молчаливому Андрею.

— Что с тобой происходит, милый? О чём ты думаешь? У тебя неприятности на работе?

— Нет, котик, с чего ты взяла?

— Я вижу, что тебя что-то тяготит…

— Успокойся, Наташа… Ничего меня не тяготит. Просто, думаю… Иногда полезно поразмышлять…

— Знаешь, мне надоело твоё постоянно озабоченное лицо… Ты что же, впрямь решил взяться за диссертацию? И всё из-за этой книги?.. Ответь, Андрей!

— Диссертация… Нет у меня времени на неё. Работы полно. Но и без диссертации можно добиться значительных… успехов. Если правильно взяться за дело…

— Так ты задумал какое-то новое дело? Какое же? — не отставала супруга.

— Лечить людей — вот моё дело. И лечить качественно. Успокойся, зайка, я пока ничего еще не решил. Но кое-какие мыслишки появились… Интересные. Вполне возможно, скоро всё у нас с тобой изменится. Только бы получилось…

— Ну вот, а говоришь, что ничего не задумал…. — произнесла жена, поворачиваясь на другой бок. — Конечно, со мной поговорить у тебя времени нет…

— Спи, заинька, — прошептал Андрей. — Всё узнаешь в своё время. Это тот самый редчайший случай, когда не мы выбираем себе книгу, а она — нас…

Жена вскоре засопела. Орлов улыбнулся, с нежностью подумав о ней. Ему, конечно же, опять не спалось: мысли кружили в голове мощным водоворотом. Одни вспыхивали яркими искрами, но тут же потухали, другие гасли, столкнувшись с такими же ночными странницами, а третьи росли, крепли и множились, образуя чрезвычайно затейливые образы.

Нет никакой возможности заснуть! Поворочавшись с боку на бок примерно час, боясь разбудить спящую Наталью, Андрей поднялся и прошёл на кухню. Включил свет, плотно прикрыл за собой дверь. Сел на стул, задумчиво глядя на черноту летней ночи, скрывшуюся за занавесками. Прислушался. В доме царила тишина, нарушаемая только мышиной вознёй под половицами. К ней Орлов уже успел привыкнуть. В клетке, под плотной накидкой дремал волнистый попугайчик, в честь мультяшного героя прозванный Кешей.

— Ну-с, приступим… — молодой врач, волнуясь, открыл толстенный деревянный переплет, обтянутый бурой потрескавшейся кожей, и стал осторожно перелистывать пожелтевшие от времени страницы, исписанные мелким, как бисер, но вполне разборчивым почерком. Сразу было видно, что автор делал записи не торопясь, со знанием дела, тщательно обдумывая и взвешивая каждое свое слово. Состав лекарств был явно на латыни, но сигнатуры⁴⁷, все разъяснения к ним и пометки были на немецком языке. В этом ничего странного не было. Некоторое время для понимания немецкого текста требовался словарь, затем как-то незаметно Андрей почувствовал, что может обходиться и без него.

— Да тут материала не на одну диссертацию… И не на одну статью по истории медицины, — усмехнулся Андрей. — Но можно попытаться извлечь из книги пользу и иного характера…

Настольная лампа, принесённая из комнаты и водружённая на кухонный стол, привычно очерчивала на гладкой поверхности яркий магический круг, приглашая к серьезным раздумьям и оставляя за границей света и тени все неприятности и бытовые проблемы минувшего дня. Иногда «оживал» и давал о себе знать старенький холодильник, сердито бормоча что-то сквозь потревоженный сон. Все больше углубляясь в чтение, Андрей необъяснимым образом ощутил, как сквозь века к нему потянулись невидимые нити из прошлого, а порой даже стал чудиться негромкий, но уверенный голос мудрого Учителя.

Уже месяц Андрей знакомился с книгой. Сначала просто из любопытства, потом профессиональный интерес с головой захлестнул его. Орлова очень скоро перестало удивлять, что он без труда читает старинный рукописный текст на немецком, да так, словно долгие годы усиленно изучал этот язык. Может быть, именно поэтому к нему пришло необъяснимое желание, почти необходимость, ежедневно читать её, в тихое ночное время, в месте, сокрытом от посторонних глаз и ушей. Сначала содержание не произвело на Андрея большого впечатления. Лечить настойками и вытяжками из лекарственных трав люди начали очень давно. А идею лечения «подобного подобным» высказывали и основатель гомеопатического⁴⁸ метода лечения немецкий врач Самуэль Ганеман, и родоначальник практического применения изопатии⁴⁹ немецкий ветеринар Вильгельм Люкс. Правда, жили они намного позже Вильгельма Пильца, но разве кто-нибудь сможет поручиться, что им не приходилось слышать об опытах старого алхимика? Отчего-то Андрей прозвал про себя автора книги «алхимиком». Видимо, он ещё не начал относиться всерьёз к исследованиям забытого немецкого врача. Но что-то ему подсказывало, что это мнение очень скоро может перемениться…

Еще учась на медицинском факультете, Андрей узнал, что новаторские изыскания С. Ганемана⁵⁰ начались с исследования свойств иезуитского порошка, который изготавливали из коры хинного дерева, произрастающего в высокогорных районах Южной Америки. О, это была красивая история, очень похожая на легенду!

Во времена Ганемана малярия уносила около трех миллионов жизней в год. Но по воле судьбы лекарство и болезнь были разделены тысячами километров. Одно время хинин был дороже золота, и за ним охотились, словно за сокровищами. Правительства Перу и Боливии, государств, где произрастало хинное дерево, наложили «вето» на вывоз его семян за границу. Но нашлись искатели приключений, которым с риском для жизни удалось похитить семена хинного дерева и посадить их на острове Ява. Благодаря кардиналу Иоанну, члену Ордена иезуитов, хинная кора в виде порошка прославилась сначала в Испании, затем в Италии, а вскоре и во всей Европе. Очень скоро хинна стала применяться и в других формах — мацерированной в вине или спирте, а затем уже — в виде пилюль.

Так вот, изучая действие хинина на организм здорового человека, Ганеман обнаружил, что прием этого лекарства вызывал появление лихорадочного состояния, характерного для малярии, что побудило его произвести схожие опыты и с другими фармакологическими средствами. Данные наблюдения подтолкнули к применению «закона подобия», ставшего основным кредо гомеопатов: «подобное лечить подобным».

Второй исследователь, Вильгельм Люкс⁵¹ использовал в качестве исходных компонентов для приготовления своих лекарств: мочу, слюну, пот, кожные выделения, кровь из варикозных язв, взятые от больного человека… Препаратом из слез больного, ему удавалось добиться полного излечения при тяжелых воспалениях и изъязвлениях глаз. При помощи бронхиальной слизи (мокроты) он успешно лечил хронические бронхиты, а глоточной слизью — отиты…

Андрей приоткрыл дверь в коридор и прислушался. Жена мирно спала. Вернулся на кухню, открыл пошире форточку, закурил… Эти ночные бдения уже стали, каким-то «наркотиком». Если ночью не посидишь хотя бы часок над книгой, не поразмышляешь над написанным, то кажется, что ночь прошла даром. Да и не только ночь… Весь следующий день проносится без пользы и толку. Андрей покосился на важно «развалившийся» на столе фолиант… А в нём-то есть толк? Кажется, что-то определённо есть…

Итак, надо ещё раз всё обдумать. Он сел за стол.

Все коллеги Андрея относились к этим, почти забытым теориям весьма скептически, да и сам он, обладая практическим складом ума, прежде не проявлял к таким «пещерным» методикам лечения ни малейшего интереса. Иное дело — перспективы новейших компьютерных технологий или расшифровки человеческого генома… Но все же подсознание молодого доктора шептало: «Овчинка» стоит выделки! В этой невзрачной породе много золотых самородков, только их нужно суметь извлечь!»

Ганеман и Люкс верили, что существует некая духовная жизненная сила, поддерживающая здоровье человека; а болезни вызываются исключительно расстройством потоков этой жизненной силы. Они пропагандировали лечение препаратами в сверхмалых дозах, но никогда не экспериментировали над чистой энергией, и даже не пытались выделить «факторы» патологических состояний, тем более, самой смерти, как это сделали доктора Пильц и Майбах.

Андрею оставалось признать, что, несмотря на схожесть многих суждений, «старый алхимик» ушел в своих изысканиях намного дальше. Его опыты были смелее, а помыслы дерзновеннее: прежде никто не осмеливался победить силы зла его же оружием: все предшественники профессора Пильца пытались, как правило, заискивать перед ними и просить их покровительства. Но таинственное предупреждение Учителя: «я никогда не открою свое страшное знание ученикам и потомкам, дабы никто не смог воспользоваться им во вред роду человеческому», свидетельствовали о том, что он сумел достичь того, к чему стремился. Как же узнать: не выдавал ли Иоганн Майбах, ученик Вильгельма Пильца желаемое за действительное? Что в его утверждениях является правдой, что — вымыслом? А вдруг измышления старого врача имеют в своей основе подлинные достижения, способные перевернуть современные представления о природе болезней и принципах их лечения? Над этим стоило хорошенько подумать, а еще лучше — поставить серию опытов…

Андрей взглянул на часы. Половина второго. В стекло бьются ночные бабочки, комары с противным писком кружат над головой. Не дай бог, проснётся Наташа, не миновать неприятного разговора. Действительно, он совсем помешался на этой книге… Включил чайник. Чашечка чая — и в постель, решил молодой человек. До утра ещё вполне можно выспаться. А там… вновь суета, беготня, работа… Днём не поразмышляешь над необыкновенными идеями, порождаемыми в мозгу вкрадчивым голосом далёкого немецкого коллеги… А ночью так хорошо думается!

…Конечно, подобные исследования проводились исстари, и существует множество сведений о них. Например, еще в 19 веке были описаны интересные эксперименты, в результате которых водоросли погибали в сосуде с водой, в котором некоторое время находилась пластина из меди, даже после повторных промываний этого сосуда, когда уже никакими химическими реакциями следы меди не обнаруживались. Действительно, как бы непросто было в это поверить, но современная квантовая физика подтвердила, что при высоких разведениях гомеопатических препаратов в них уже не присутствует ни одной молекулы грубого вещества, а остается одна лишь чистая Энергия, высвобождаемая при активном встряхивании или растирании сырья!

Сегодня ни для кого не секрет, что многие сильнодействующие вещества, которые в рекомендуемых концентрациях сужают кровеносные сосуды, в минимальных дозах — расширяют их. Установлено, что даже тканевые токсины, которые считаются непосредственной причиной болезни, при введении их в организм в сверхмалых дозах превращаются в средство стимуляции иммунитета и механизмов выздоровления.

В современной медицинской литературе Андрею встречались и методики лечения псориаза при помощи лекарств, приготовленных из растертых кожных чешуек самого больного, а эпилепсии и рассеянного склероза — препаратами из собственной крови пациента.

«Вы все считаете, что жизненная сила — это чушь? — мысленно обращался Андрей к своим оппонентам. — Тогда — докажите мне это: создайте хоть раз живое из неживого… Природа жизни не настолько примитивна, чтобы ее можно было объяснить только лишь с помощью физики и химии. Есть в ней что-то… самое главное — то, что мы, пока, не в силах потрогать и даже объяснить… А как это «что-то» называть: «душой», «жизненной силой», «тонусом» или «энергией» — дело десятое!

Любой из вас, — продолжал свой «доклад» Андрей, — может проделать простейший опыт: если над стаканом воды тридцать раз прочитать молитву, то она приобретает совершенно иные свойства и начинает лечить, а если произнести проклятья — то становится причиной болезни или ухудшения самочувствия… Пора бы всем понять, что современная наука уже не входит в противоречие с религиозным восприятием мира, а древние храмы и книги, которыми мы не перестаем восхищаться, сошествие Благодатного Огня на Пасху, феномен нетленности тела ламы Итигэлова, мироточащие и исцеляющие иконы, появились не на пустом месте и имеют важнейшую духовную первооснову. Мы можем в это не верить, но, как говорится, «поезд будет ехать и без последнего вагона»…

Андрей допил чай и захлопнул старинную книгу. Пора спать. Его ноздри защекотали частички мельчайшей трехвековой пыли. Он потер указательным пальцем переносицу, чтобы не чихнуть и не разбудить свою супругу. «Мне выпал редкий шанс и глупо им не воспользоваться, — подумал он. — „Двигать“ науку — это, конечно, здорово, но и о себе забывать не стоит. Давно пора выкарабкиваться из нищеты и начинать новую красивую жизнь. Удача — как прекрасная, но пугливая бабочка, она не каждому садится на голову. Я достоин большего и она выбрала меня не случайно! Уж я-то сумею правильно распорядиться таким подарком судьбы. Завтра, нет, уже сегодня я обязательно придумаю, какую выгоду можно извлечь из этого фолианта…»

Через приоткрытую форточку ночь свежим и легким вздохом тронула неплотно задернутые шторы… А на фоне темного окна бледная тень Иоганна Майбаха пристально смотрела на Андрея, укоризненно покачивая головой, обрамленной длинными седыми прядями волос, и беззвучно шевеля тонкими губами…

Впрочем, возможно, это был уже сон…

Глава 10. Добрый доктор Айболит

Хороша и по-своему неповторима калининградская осень! Затяжная, с дождями и солнцем, порой, она перерастает в весну, минуя зиму. Нет, зима, конечно, приходит, иногда даже с сильными морозами и обильными снегопадами. Но это бывает довольно редко. Вот в 70-е годы прошлого века, это — да. Бывало такое… Но чаще — нудные дожди, немного мокрого снежка и кратковременные слабые морозы…

Эта осень мало чем отличалась от всех предыдущих: то есть, не спешила переходить в зиму. И, как следствие, — вспышка острых респираторных заболеваний. Работы врачам прибавилось. А Андрей Орлов, благодаря своей квартирной хозяйке, стал очень востребован не только среди простуженных горожан, но и среди пенсионеров, у которых, как известно, букет разного рода заболеваний бывает гораздо «роскошнее».

Весьма общительная Лариса Владимировна, после чудесного исцеления, которое ей обеспечил медик-квартирант, в короткие сроки организовала молодому врачу широкую клиентуру среди людей пожилого возраста.

— Что вы, Лариса Владимировна! — пробовал отказаться Андрей. — Я же не семейный врач! У меня своя работа в клинике!..

— И сколько ты получаешь в своей клинике? — язвительно интересовалась дама с украинскими корнями. — Стыдно признаться? Так вот, возьми подработку. Все подрабатывают. Помогай людям, принимай подношения. Ничего зазорного в этом нет. Ты людям здоровье возвращаешь, а пациенты за это — благодарят тебя денежкой…

— Я не могу принимать деньги от больных людей. Я должен бескорыстно помогать людям! Таково моё кредо.

— Это в рабочее время, — логично парировала бойкая старушка. — А в своё личное — можно! — и уже в комнату: — Наташенька, ничего, если я твоего мужа работой дополнительной обеспечу? Часик-другой в день, а прибавка будет солидной! А там, найдёте старичка больного да одинокого, за которым никто не присматривает, глядишь, он вам в благодарность квартирку завещает. Так многие делают, я знаю…

Наташа, уставшая после смены, не нашла слов для возражений. Так и начался новый период в жизни Андрея. После работы он успевал сбегать по двум-трём адресам, проведать больных стариков. Вскоре убедился, что его визиты приносят, кроме дополнительного дохода, несомненную пользу больным. Само собой, возникло и чувство гордости за себя.

Однажды, сидя вечером у постели пожилой женщины, в прошлом — педагога, он с сомненьем теребил в руках невзрачную бумажку — рецепт своего коллеги, выписанный накануне. Вроде бы, всё назначено правильно, но те лекарства, которые были указаны в рецепте, во-первых, были совсем недёшевы, а во-вторых, небезопасны по своему химическому составу для «возрастного» организма. Тут надо бы что-то… менее токсичное — гомеопатическое, подумалось Андрею, и в ту же минуту гениальная мысль буквально прожгла его! Есть такое снадобье! Старина Майбах позаботился! Он отложил рецепт в сторону…

— Вот что, Вероника Петровна. Вы пока не принимайте эти таблетки. — Старушка понимающе кивнула головой. — Они выписаны правильно, но довольно дефицитные…

— Да уж, сейчас с лекарствами трудно, — согласилась бывшая учительница. — Вот раньше в аптеках всё было… И, в основном, наше, отечественное…

— Я вам лично принесу лекарство. И подробно расскажу, как им пользоваться. Если будете поступать строго в соответствии с моими советами, ваш недуг скоро пройдёт…

Дома он заглянул в книгу, выписал необходимые компоненты и подумал: «Ай да Майбах, ай да сукин сын! А ведь я начинаю лечить по его принципу… То есть, метод, конечно, не совсем его, в основе лежит учение Пильца, но до совершенства-то довел его все-таки Иоганн Майбах!»

Жена сразу заметила, что муж в хорошем настроении.

— Я думала, ты едва на ногах держишься от усталости, ан нет, выглядишь молодцом! Неужто старушки вдохновили? — Наташа улыбалась. — Ужинать будешь?

— А что у нас на ужин? — Андрей сгрёб супругу в охапку и прижал к себе. Та аж взвизгнула от неожиданности. — Можно, я съем тебя?

На другой день Андрей передал Веронике Петровне лекарство и подробную инструкцию. При этом наказал:

— Строго придерживайтесь этих рекомендаций, иначе средство не поможет. Если что, звоните. Я зайду к вам денька через два.

Вслед за этим случаем последовал второй, затем третий. Молодой врач на каждую болезнь отыскивал в книге нетрадиционный способ лечения: и вроде бы он прост, и далеко не нов, однако в каждом случае всегда находились весьма важные указания, которых Орлов не смог бы найти ни в одном справочнике, и которые являлись неотъемлемой частью лечения «по-майбаховски»…

После очередного счастливого исцеления «проблемного» больного, Андрей припал губами к старинному фолианту и с благодарностью прошептал:

— Спасибо, Учитель!

И книга ответила ему странным гулом в ушах и покалыванием в кончиках пальцев.

Именно этой осенью Андрей почувствовал произошедшую в себе перемену. «Я действительно нужен людям, — думал он. — Вот этими руками давно почивший, старый немецкий врач, приносит пользу моим современникам. Точнее, мы вместе с ним приносим… Выходит, что я — являюсь продолжателем его дела и его учеником! И это — прекрасно!»

Андрей стал более энергичен, более уверен в себе, он научился быстро и безошибочно ставить сложные диагнозы. Сомнения, ранее частенько досаждавшие ему, теперь полностью исчезли. В клинике он стал курировать больных чуть ли не в два раза больше, чем прежде. И ни разу не ошибся в определении методов лечения. Только заведующий отделением, Сан Саныч начал с подозрением поглядывать на молодого, ретивого доктора. Наверное, заподозрил мздоимство или халтуру?.. Возможно, просто завидовал…

К началу зимы имя доктора Орлова стало популярным в округе. Старики, почувствовав недомогание, тут же говорили: «Надо нашему Андрюше показаться»…

Часто Орлов слышал примерно такие слова:

— Очень приятно с вами общаться, Андрей Валерьевич. А придёшь, бывало, в нашу поликлинику, а там на тебя смотрят, как на чёрта из табакерки… откуда, мол, взялся? Иди домой, подыхай спокойно, не мешай людям работать… А вы так внимательны, и сразу видно, что дело своё хорошо знаете….

Среди людей молодого и среднего возраста у Андрея тоже появились «свои» пациенты. Разве откажешь, если звонят: «Мне ваш телефон дала подруга. Отзывается о вас очень хорошо… А у нас проблема, мы уж ходили к врачам, да всё без толку…» И Андрей выкраивал часок времени из своего «напряжённого графика», и мчался на помощь. Диагнозы он ставил безошибочно, не было трудностей и с назначением лекарств. Но всё равно заглядывал в старую книгу, пытаясь найти другой путь лечения. И, как ни странно, находил. Применял методику немецкого врачевателя в современных условиях, и обнаруживал, что она великолепно работает!

«А ведь ты, старина Майбах, писал, что никому не доверишь свои тайны… И всё же чуточку приоткрыл завесу… А мне этого хватило. Хочешь ты того или нет, но я стал твоим учеником. И пойду дальше! В твоей книге много интересного даже для нас, живущих в двадцать первом веке. Правда, то, о чём ты только смутно догадывался, мы уже давно знаем…. А то, что ты хотел, но не смог сделать, я без особого труда могу воплотить в жизнь самостоятельно».

Порой ему казалось, что старик его слышит и даже пытается что-то ответить. Сообщить нечто важное… Однажды, взглянув в старое зеркало, висящее в прихожей, он заметил в нём… нет, не своё отражение, а чужое бледное лицо, которое внимательно смотрело на него. Андрей в ужасе отшатнулся. Лицо исчезло, но страх остался. «Нервы, Андрюша, много работы, постоянная беготня, общение с больными…» — успокаивала жена. Он это понимал. Но слишком явным было то видение. Пожалуй, при случае Андрей мог бы даже узнать этот лик…

Не сказать, чтобы очень внушительно, но доходы семьи Орловых все-таки выросли. Андрею удалось даже купить с рук старенький «Опель». На машине объезжать «клиентуру» стало намного удобнее и быстрее. В один вечер он мог проведать больных на Ленинском проспекте, на Сельме и в Балтийском районе. На все это у него теперь уходило не больше двух-трех часов. Словом, быстро росла популярность молодого врача в народе. Но не всех это устраивало… Как-то раз Сан Саныч вызвал Андрея к себе в кабинет.

— Ты что же, Орлов, занялся частной практикой? И каково? Выгодное дело? — сквозь толстые стёкла очков на врача был направлен строгий, укоряющий взгляд. — По работе в клинике у меня к тебе претензий нет. Работаешь ты толково, тут ничего худого не скажу… Что же тебя заставляет подрабатывать на стороне? Мало получаешь? Так мы все не богачи. Нехорошо, Андрей Валерьевич.

— Обращаются за помощью, Сан Саныч. Не могу отказать, — оправдывался Андрей.

— Понимаю. Только не с того ты начинаешь свою трудовую деятельность, не с того. Если уж мне докладывают о твоих… похождениях, то, что будем делать, если слухи дойдут до Управления здравоохранением. Нехорошо получается, некрасиво… И последнее: у нас по итогам года предусмотрена премия. Но тебя я теперь вынужден её лишить. Пойми меня правильно, но есть такие понятия, как «человеческая порядочность» и «профессиональная этика»!

Выходя из кабинета заведующего отделением, Андрей не сдержался и произнёс еле слышно: «Вот сволочь!» С одной стороны, подработка в осенний период всё-таки принесла ему определенный доход, превышающий возможную премию в несколько раз, а с другой… Молодой специалист, грамотный и работящий, вынужден крутиться, чтобы обеспечить себя и свою семью… К тому же, приходится снимать жильё, без малейшей надежды получить хоть какую-то квартирку, пусть даже у чёрта на куличках.

Сев в машину, Андрей Орлов завёл двигатель и подумал: «Я приношу людям пользу. Но значит ли это, что я полностью реализовал себя как личность?»

Как ни странно, ему показалось, что ответ на свой вопрос он найдёт в книге.

Той самой.

Глава 11. Первые опыты — первые успехи

Жизнь продолжала идти своим чередом. В Калининград ворвалась весна. Стряхнув с себя остатки зимней хандры, город встретил её разноголосым птичьим пением, буйным цветением нарциссов и тюльпанов. Улицы наполнились новыми звуками — высокими, чистыми и ясными. Даже трамваи звенели по-особому весело, будто обменивались приветствиями, совершая крутые повороты у площади Победы. А в сердце каждого человека Весна нашла и заставила зазвучать потаенные струны, наполняя души людей новой, радостной мелодией.

Андрей продолжал заниматься частной практикой. Он чувствовал, что эта деятельность ему подходит больше, нежели работа в клинике. В стационаре он как бы «отбывает повинность», это безрадостно и неинтересно, а вот работа «на дому» у больных стариков, приносит ему огромное душевное удовлетворение.

— Когда вы приходите, Андрей Валерьевич, мне кажется, что дом посетило само Добро! — с улыбкой говорила ему пожилая дама Людмила Сергеевна, большую часть жизни проработавшая на заводе «Янтарь». Процесс её лечения уже подходил к концу, и успех от него был налицо. Здесь молодой врач столкнулся действительно с непростым случаем. Его предшественник — участковый терапевт поставил неверный диагноз, приняв интенсивные, но не типичные боли при стенокардии за проявления холецистита, и, не вмешайся в «процесс выздоровления» Андрей, назначенное «лечение» могло привести больную к печальному исходу. О чём Орлов деликатно заметил:

— Я сразу почувствовал что-то странное… Будь у вас та болезнь, которую заподозрил мой коллега, вы бы давно пошли на поправку… А ваше состояние лишь ухудшилось… К сожалению, так иногда случается, но я исправлю эту оплошность.

— Сам Бог послал мне вас, — всхлипнула пожилая женщина. — Спасибо моей подруге, которую вы тоже поставили на ноги, это она дала мне ваш телефон. Вы знаете, хотя и муж, и дети давно заждались меня на том свете, а умирать всё равно не хочется… Надеюсь еще порадоваться солнцу, весне, зелёным листочкам, птичьему пению…

— Ну и живите! Незачем торопить то, что приходит к каждому в свой срок, — ответил Андрей.

Убедившись, что больная чувствует себя гораздо лучше, но в её доме царит какое-то запустение, неухоженность, препятствующая нормальному образу жизни, он спросил:

— Вы что же, совсем одиноки? О вас, как я погляжу, даже позаботиться некому.

Вскоре выяснилось, что есть, кому заботиться, но это — подруги молодости, иногда захаживающие в гости, и ещё реже — престарелая соседка…

— Наняли бы кого-нибудь в помощь. Сейчас многие так делают. Завещают им, допустим, свою квартиру…

— Страшно, Андрей Валерьевич, слишком много аферистов… Завещаешь им свои метры, а потом они тебя на кладбище и спровадят. И никто разбираться не будет… Нет, тут нужен проверенный человек… Вот, например, вы… — у Андрея все внутри задрожало от нетерпения, — вы же тоже, если не ошибаюсь, бесквартирный?

— Да, Людмила Сергеевна. И даже не знаю, как мне поступить: честно на квартиру не заработаешь, а с ипотекой связываться опасно — меня уже раз обманули… Наверное, уеду куда-нибудь из большого города…

К этому времени Андрей Орлов уже всерьёз занялся поисками стариков, которые могли бы завещать ему свое жилье. Наталья на некоторое время могла бы стать сиделкой, бросив работу в магазине (она работала в торговом центре «Тысяча мелочей»). Ну и что? Ничего, продержались бы. Надо что-то делать, не век же снимать углы и комнаты! И вот, наконец, представился реальный случай. Сдерживая радость в голосе, Андрей поблагодарил женщину за доверие и пообещал поговорить с женой и подумать над ее предложением.

— Если она согласится, то мы с вами созвонимся. Не забывайте принимать лекарство, Людмила Сергеевна.

— Спасибо, сынок, — расчувствовалась старушка.

В старинную немецкую книгу Андрей заглядывал постоянно. Перелистывал страницы, вчитывался, не спеша возвращался к прочитанному, но неуклонно продвигался вперёд. Он отметил, что в своей практике всё чаще применяет принцип лечения «подобного подобным». О том, как изготовить это «подобное», в книге указывалось сразу несколько способов. Имея под рукой исходный материал и нехитрое оборудование, молодой врач быстро и качественно готовил лекарства от разных заболеваний. Но ему не терпелось почерпнуть именно «потаённые» знания, о чем неоднократно намекалось в рукописи. Те знания, которые открыли бы путь к недосягаемым сверкающим вершинам, к такому желанному пьедесталу. Напрямую автор труда о своем секрете не говорил, но если внимательно вчитаться, то человеку с высшим медицинским образованием не составляло особого труда догадаться о том, что в тексте либо завуалировано, или упоминается вскользь, либо просто умалчивается.

Иногда он спрашивал себя, а чего в книге больше: медицины или философии? Старик Майбах очень любил рассуждать о целесообразности применения тех или иных препаратов и способов лечения. В своих размышлениях он уходил весьма далеко — от тела к душе и обратно — от души к телу, причём, путь этот был достаточно замысловат. И, хотя Андрей в основном, понимал смысл текста, ему частенько приходилось «поломать голову», поскольку старинный эпистолярный жанр, в котором была написана книга, сильно отличался от современного письма.

В ту субботу Андрей проснулся поздно. С удовлетворением подумал, что важных и неотложных дел на сегодня нет. В клинике у него выходной, поход к пациентам на этот день тоже не был запланирован. Андрей даже удивился: неужели придётся бездельничать?

Наталья с утра ушла на работу. Тонкий аромат её духов ещё витал в комнате. В окно с солнечной улыбкой заглядывал свежий апрельский день. Птахи резвились среди ветвей деревьев, спешащих опериться молодой зеленью. Птичье пение звучало так радостно и так заразительно, что Андрей не сдержал улыбки. Попугай Кеша своим чириканьем давал понять, что он присоединяется к пернатому хору и также от всей души приветствует весну.

Молодой человек погромыхал на кухне кастрюльками и… то ли позавтракал, то ли пообедал, после чего сел за чтение рукописи. Весь день он переводил рецепт за рецептом, делал пометки и выписки, и, порой, в голос хохотал над необычными названиями разных «экзотических» недугов. И пора бы уже к ним привыкнуть, но каждый раз они вызывали если не смех, то улыбку. А в этот день смех просто невозможно было сдержать. Ведь звучали они примерно так: «от плешивости», «от кривизны и худобы ног», «от чревоугодия» (О, к этому следует вернуться — доходное дело! — отмечал про себя Андрей)…

Ближе к вечеру в дверь позвонил сосед Василий Марчук. Отличный мужик и почти друг: ранее Андрей частенько ездил с ним на рыбалку и по грибы, он-то и посоветовал Орлову снять жильё в этом доме. И сейчас первое, что пришло в голову врача: а не надумал ли сосед пригласить его проветриться на Куршский залив?.. Но Василий был непривычно грустен и бледен.

— Зубы… — мученически простонал он, показывая на припухшую щеку, — всю ночь не спал. Дай что-нибудь обезболивающего. Все мои запасы уже закончились…

Андрей порылся в аптечке и вручил соседу конвалюту анальгина. Марчук глубоко вздохнул и ушёл восвояси.

— А не подыскать ли для приятеля что-нибудь подобающее из старинных рецептов? — осенило Андрея, и он принялся листать антикварную книгу. «От замерзания в ледяной воде», «от пустынной жажды и высыхания», «для зачатия наследника мужского пола»… Не то, не то… Вот! Нашел: «для успокоения болей в зубах и костях»…

Почти все необходимое для изготовления этого снадобья нашлось тут же на кухне: яичная скорлупа, которую пришлось вручную растереть до пылевидного состояния, лимонный сок и прополис («взять пчелиный клей-узу» — было сказано в книге).

— Я понял вас, Учитель, — улыбнулся Андрей, — скорлупа — это кальций, строительный материал, а прополис — для обезболивающего и противовоспалительного эффекта…

«Перед приемом и после него не пить красного вина и не есть мяса», — гласила инструкция, — «Действует от заката до рассвета».

— Вот и славно, — отметил для себя Андрей, посмотрев в окно на склоняющееся к горизонту светило, и поспешил к своему соседу.

Василий жил в этом же доме, только этажом выше. Поднимаясь по крутым ступеням, Орлов вдыхал ароматы готовящейся в доме пищи. А где-то звучала музыка, кто-то из соседей был без ума от Джо Дассена.

— Ну, что? Все еще маешься? — сочувственно осведомился он у Василия.

— И не спрашивай: хоть на стену лезь!

— А ты случайно вина сегодня не пил и мяса не ел? — спросил он больного.

— Да ты что, издеваешься? Я уже сутки ничего не ем и не пью! Еще ты пристаешь со своими глупыми вопросами!

— Тогда прими вот это, — и Андрей протянул ему порошок, завернутый в конфетный фантик.

Сосед вытряхнул его содержимое в перекошенный рот.

— Кисленькое… Что это было?

— Народная медицина, натуральный продукт, сам приготовил. Не беспокойся — хуже не станет, — и присел на табуретку. — Чаем угостишь?

— А хуже и не бывает… — сосед засуетился, вынимая из буфета печенье и другие сладости. Постепенно он перестал вздыхать и охать, а страдальческое выражение стало сходить с его небритого лица. Взгляд прояснился! Наливая кипяток в чашку Андрея, он несколько раз, словно проверяя на мягкость буханку хлеба, ткнут указательным пальцем в щеку, и вдруг в полной растерянности заявил:

— Прошла… Боль прошла! — и с удивлением уставился на своего спасителя. — Андрюха, ты — просто волшебник!

— Значит так, Василий, ты сейчас ложись спать, а с утра пораньше дуй в дежурную стоматологию… Смотри, мяса не ешь! — сказал Орлов своему соседу на прощанье и ушел.

— Неужели все это — от мяса? — растерянно произнёс вслед ему обалдевший Василий…

Спустившись вниз, воодушевленный таким успехом Андрей решил продолжить работу с книгой.

Вот-вот должна придти с работы жена, он поставил на плиту кастрюлю с водой, собираясь попотчевать её пельменями. Сам сел за стол, достал заветный фолиант.

Мимоходом просматривая сигнатуры лекарств, Андрей недовольно бурчал:

–…Яд змеи, чернила каракатицы… Где же я их достану?.. Мышьяк, ртуть, опиум, дурман… Нет, не подходит, опасно… Сангвинария, подофиллум, фитолякка… Ужас! Я даже названий таких не слышал… А что, если попробовать вот это? — Андрей заёрзал на жестком табурете и с интересом углубился в чтение. — Купрум металликум — это медь, натрум муриатикум — морская соль и крылышки мухи… Что же — ингредиенты не столь экзотические в отличие от странного названия: «Будь быстрее всех!». Прямо какой-то олимпийский девиз, — пошутил он. — Не знаю действия первых двух компонентов, но муха в рецепт старого Учителя попала, видимо, благодаря ее молниеносной реакции, исключительной скорости и маневренности…» — размышлял Андрей.

Пришла Наталья. За ужином они обсудили вопрос её ухода с работы. На днях с Людмилой Сергеевной был заключён договор о найме помощника по хозяйству. Взамен она завещала семье Орловых свою однокомнатную квартиру. Наталье надо было увольняться из магазина и приступать к выполнению новых обязанностей.

К книге Андрей вернулся уже ночью.

— Читаем дальше, — шептал он еле слышно, — «…готовить, как и прочие… отмерять на кончике ножа… принимать, попав в опасность (возможно, оно как-то взаимодействует с адреналином?)… теряет силу от первого глотка холодной воды…» Отлично! Сейчас и состряпаю: медная проволока у меня в кладовке, а морская соль на полочке в ванной…

Глубокой ночью порошок «Будь быстрее всех!» был готов: потенцирован, отмерен и упакован в вощеную бумажку. Ложась спать, Андрей попытался решить, на ком бы его испытать. Но, ничего не придумав, заснул.

С того дня прошла неделя.

Наталья уволилась с работы и большую часть времени проводила дома. Два раза в день она отправлялась на улицу Павлика Морозова, в дом, где поживала Людмила Сергеевна. Она делала в квартире пожилой женщины уборку, ходила в магазин и аптеку. А еду себе ветеран труда готовила сама. Вот и сегодня, все попытки Натальи взяться за стряпню, были пресечены:

— Оставь, Наташенька! Для меня супчик сварить — хоть какое-то развлечение, — говорила старушка. — А то ты, Наташа, буквально всё за меня хочешь делать. Ступай-ка лучше домой. Спасибо тебе.

— Андрей велел проконтролировать, как вы принимаете лекарства, — улыбнулась та.

— Уж за это не беспокойтесь!

— Погулять не забудьте, — уходя, напомнила Наталья.

Ей не совсем нравилось сегодняшнее положение дел: прежней работы она лишилась, стало быть, и зарплаты тоже… Но, договор заключён, завещание написано. Остаётся ждать чьей-то смерти… Ох, тяжко это… А что прикажете делать? Глядишь, годика через два-три и решится данный вопрос… тьфу-тьфу-тьфу, грех так думать… Но, в чём грех-то? Старые люди умирают, а молодые дают жизнь другим. Будь у них с Андреем своя квартира, она бы родила ему сына или дочку… От этих мыслей закружилась голова…

Выйдя из подъезда, Наталья обнаружила, что погода окончательно испортилась: небо затянули тучи, крупные капли дождя вовсю «хозяйничали» в округе, не давая людям свободно прогуливаться по улице. А ведь еще совсем недавно ничто не предвещало дождя. Так ласково светило солнышко! Зонтик, конечно, был оставлен дома. Растерянно оглянувшись по сторонам, она вдруг заметила подъезжающий к дому знакомый «Опель».

— Как хорошо, что ты догадался меня встретить, Андрей! — обрадовано сказала она мужу, садясь в машину.

— Так получилось… Звонила Марина, приглашала к себе. Вот я и решил: встречу тебя, и вместе отправимся к ней. Как там наша пациентка?

— Людмила Сергеевна чувствует себя нормально… Даже не знаю, хорошо это или плохо?.. — вздохнула Наталья. — С одной стороны — радуешься, что человеку стало лучше, а с другой — какой-то камень на душе…

— Ничего, пусть живёт наша старушка. А я постараюсь ещё кого-нибудь отыскать… Мы же решили, что это самый верный способ законно получить жильё…

От улицы Павлика Морозова до Киевской ехать всего ничего. Серые дома, серое небо, серая брусчатка с трамвайными путями, оставшимися ещё после немцев, действовали отнюдь не угнетающе, а, скорее — успокаивающе. К тому же, автомагнитола «выдавала» вполне приличную музыку. В машине было тепло и уютно.

— Что хотела Марина?

Марина была старшей сестрой Натальи. Она недавно развелась с мужем и теперь одна воспитывала сына — двенадцатилетнего Димку, приветливого и трудолюбивого парня, способного в учёбе и спорте.

— Завтра у Димки очень ответственное соревнование. Сестрица немного нервничает, да и спортсмен наш тоже. Просила заехать, поговорить с ним, приободрить немного…

— Ну, а я уж испугалась, не случилось ли чего…

На следующий день, в воскресенье состоялась заключительная часть международного турнира по восточным единоборствам среди детей и подростков. Участвовали в нём спортсмены из Франции, Германии, Литвы, Польши, России, Казахстана… Проходили соревнования во Дворце спорта «Юность», построенном на берегу Прегеля в конце 70-х годов прошлого века, и являющимся центром как спортивных, так и культурных мероприятий. Любая, приезжающая в Калининград знаменитость, считала за счастье дать концерт непременно во Дворце спорта, собирая на свои выступления множество калининградцев.

Андрей с Натальей были приглашены на это зрелище лично участником международного турнира, племянником Димкой, который вот уже три года успешно занимался каратэ, готовясь в ближайшее время стать вторым «Чаком Норрисом». Орловы с радостью согласились «поболеть» за него в финале соревнований.

Ради справедливости надо сказать, что это приглашение Андрей воспринял, как очередной «знак сверху». У него было готово снадобье, изготовленное по старинному рецепту, взятому из таинственного фолианта. «Будь быстрее всех» — таково было название препарата, и его действенность необходимо было проверить. А какой наилучший способ его испытания, если не в единоборстве?

— Там и апробирую, — решил Андрей, — а вреда ребенку от этого никакого не будет: все составные части абсолютно безопасны.

Дворец спорта был полон народа, и в его округе с трудом отыскалось место для парковки. Соревнования уже начались. Сразу на двух татами шли жаркие поединки. Вначале выступали совсем юные спортсмены, и Орлов не упустил возможность пройти в раздевалку и подбодрить своего племянника непосредственно перед боем.

Пожелав ему победы, Андрей приступил к реализации своей идеи:

— Вот, прими витаминку… — посоветовал он, вручая заветный порошок, — только обязательно, прямо здесь и сейчас… она — сил прибавляет… Не робей, дружок, мы в тебя верим, — похлопал он Димку по плечу и пошел на свое зрительское место.

Минут через двадцать, объявили финальный поединок: «Дмитрий Веряскин (Россия) — Курт Хенге (Германия)». Дмитрий вышел в полной защитной экипировке, отчего выражение его лица было скрыто решеткой шлема. В первые секунды схватки ничего странного в его поведении не было. Обычная «разведка» противника: мальчишки делали обманные выпады и в полсилы обменивались «дежурными» ударами. Но вот немецкий парень пошел в атаку: после серии ударов он провел красивый бросок, болевым приемом удачно захватил кисть Димки и попытался совершить его удержание. Андрею и всем болельщикам в огромном зале уже казалось, что бой проигран, когда случилось что-то необычное. Никто не понял, как это произошло, но российский спортсмен вдруг оказался на ногах и уже во всю мутузил немецкого парнишку. Он бил его без остановки: хлестко и сильно, в голову и в корпус, руками и ногами… Противник был деморализован и растерян: практически все удары достигали цели, он не успевал защищаться или уклоняться.

Трибуны взревели. Андрей вскочил со своего места и кричал вместе со всеми:

— Дима, давай! Так его! Так!

Наконец Курт Хенге упал, и судья остановил поединок досрочно…

Андрей поспешил в раздевалку. Дмитрий был явно чем-то расстроен и вовсе не выглядел чемпионом. Он стоял уже без шлема и жадно пил воду из пластиковой бутылки, а тренер, снимая щитки с его ног, в радостном возбуждении приговаривал:

— Вот молоток! Разделал немца под орех! Показал ему «Сталинград»!

— Первый раз со мной такое… — бормотал в ответ растерянный Димка, — Я даже не знаю, как вам объяснить… После того, как он меня бросил на татами и стал проводить болевой прием, я подумал, что это — конец! Мне было ужасно обидно и стыдно, и тогда внутри что-то как будто «включилось»: все стало каким-то нечетким, звуки — протяжными, а движения людей неторопливыми и плавными… Я все видел, словно при замедленной съемке, и успевал нанести пять-шесть ударов, пока соперник лишь наклонял корпус. Я делал несколько шагов или прыжков, пока он только сгибал руку… Все прошло только тогда, когда мне дали глотнуть воды…

— Не пугайся, дорогой. Поверь: так иногда бывает в критических ситуациях, — успокоил его Андрей, а сам подумал: «Средство работает! Значит, старый Алхимик был прав!»

Настала пора подвести промежуточные итоги. Они оказались настолько ошеломляющими, что самым внятным для них объяснением являлось следующее: произошла череда удивительных случайностей! Но, так ли это? Неужели зубная боль у соседа прошла сама собой? Ведь приготовленное средство для этого и предназначалось, причем, действие каждого компонента для Андрея было ясно. А вот роль составных частей снадобья «Будь быстрее всех» оставалась абсолютно непонятной. Возможно, они воздействовали на какой-то дремавший в организме человека источник энергии, который внезапно «проснулся» и обеспечил такой потрясающий эффект… Или это тоже произошло случайно? Открывается же иногда у спортсменов «второе дыхание»… Появляются же у женщины силы, когда она, спасая своего ребёнка, становится способна сдвинуть с места автомобиль… Но вот искусственно создать такую возможность?.. Если подобные попытки и предпринимались прежде, то Орлов о них не слышал. Применение же допингов, по его мнению, лишь весьма отдаленно напоминало такой удивительный эффект…

Ясно было одно: надо проводить новые испытания… Лишь тогда можно будет говорить о какой-то системе.

А что же там дальше, в этой старинной книге? Какие ещё сюрпризы приготовил Андрею Орлову его Учитель, старый «алхимик» Майбах?

Глава 12. Ночной визит

Этой ночью Орлов, как обычно, занимался переводом и изучением старинной книги.

Кофе закончился. Чтобы побороть сонливость молодому врачу приходилось периодически вставать из-за стола, прохаживаться по кухне и делать «освежающую» разминку…

Где-то за час до рассвета в окошко кто-то тихо постучал. Сначала Андрей решил, что это ему послышалось, но странный стук повторился.

— Кто бы это мог быть? — насторожился врач.

Это было удивительно еще и потому, что из-за солидного фундамента окно дома находилось на высоте более двух метров… Одернув штору, Орлов всмотрелся в предрассветный сумрак. Сначала он никого не увидел, но, приглядевшись более внимательно, заметил стоявшего за кистями цветущей сирени человека. Седовласый старик опирался на трость и манил его рукой…

Андрею удалось рассмотреть благородные черты пожилого мужчины; они показались ему до боли знакомыми, но, не смотря на это, вспомнить старца он не мог…

Накинув на плечи легкую замшевую куртку, Орлов тихо прикрыл за собой дверь квартиры и по темной лестнице поспешил к выходу…

Когда же он распахнул подъездную дверь, в глаза ему неожиданно брызнул яркий дневной свет. Несколько мгновений Андрей стоял на пороге, не решаясь шагнуть в открывшееся перед ним пространство. Под ногами блестела на солнце умытая дождём покатая булыжная мостовая. Справа и слева стояли трехэтажные кирпичные дома, под высокими черепичными крышами, с маленькими окошками и необычными, разделенными на две горизонтальные створки входными дверями. Ближайшие строения были соединены аркой, которую украшал барельеф в виде щита со скрещёнными мечами и рыцарским шлемом. За ней, в глубине проулка, куда проникало гораздо меньше солнечных лучей, виднелись более скромные деревянные постройки. Оттуда слышался собачий лай и доносился стук тяжёлого молота.

— Смелее, у нас мало времени, — старик подбежал к Андрею и, схватив его за руку, куда-то потащил. — Поторопись, мой юный коллега!

Говорил он по-немецки, на каком-то незнакомом наречии, однако смысл его слов необъяснимым образом мгновенно переводился в мозгу Орлова в понятные фразы.

— Что происходит? Где я? — пробормотал молодой врач, но таинственный незнакомец лишь повторял:

— Быстрее, мой друг.

Он выпустил руку Андрея, взял зажатую подмышкой трость в руку и указал ею вправо.

— Нам — туда.

Андрей решил хотя бы оглядеться. Но, обернувшись, не обнаружил ни своего подъезда, ни дома. На его месте мрачно возвышалась длинная кирпичная стена с узкими окнами-бойницами. От неожиданности Орлов тихо выругался и бросился догонять ушедшего вперёд старика. С этого момента он уже ничему не удивлялся…

А старик бодро шагал по влажной мостовой, обходя лужи и распугивая снующих под ногами голубей. Был он облачён в синий длиннополый сюртук, отчего-то расстёгнутый, в такого же цвета панталоны и белые чулки. На ногах красовались добротные башмаки с медными пряжками. Иногда странный провожатый оборачивался, доставал платок и вытирал им лоб. Его светлые глаза были слегка прищурены, а на губах играла загадочная улыбка…

— Смелее, юноша, смелее!

Дорогу им пересекла запряженная парой лошадей карета. Ее колёса рассекали лужу, разбрызгивая по сторонам грязную воду. Андрей лишь бросил короткий взгляд в сторону старинного экипажа, как вновь ощутил лёгкий толчок в плечо.

— Нам — прямо.

Они прошли мимо играющих на обочине дороги ребятишек, молодой женщины в длинном клетчатом платье и чепце, качавшей металлическим рычагом воду из колодца в большой глиняный горшок. Андрей обратил внимание, что один из мальчишек здорово смахивает на племянника Димку, а бравшая воду женщина — вылитая Наталья! Но времени на рассматривание и расспросы не было. Они продолжили движение мимо лавки, торгующей янтарными украшениями, миновали аптеку, двери которой были широко открыты…

— К чему такая спешка? — удивлённо спросил Андрей. — Ведь за нами никто не гонится!

Старик мгновенно остановился, подошел к Орлову вплотную и крепко сжал его руку.

— Иезуиты! — прошептал он и оглянулся по сторонам. — Если тебя увидят монахи, мы пропали!

— Иезуиты?.. — чуть слышно повторил Андрей.

— Они давно охотятся за мной. Очень давно… — и жестом старик велел молодому врачу держать язык за зубами. — А сейчас — вниз и налево…

С этого места открывался великолепный вид на город. Настолько захватывающий, что Орлов едва не задохнулся от нахлынувших чувств. Внизу сверкала на солнце широкая река. Вдоль её берегов стояло множество больших и малых парусных судов. И кругом — тесные ряды домов с остроконечными крышами и башенками, увенчанными шпилями, над которыми повсеместно возвышались ярко-зеленые с позолотой кроны цветущих лип. Чуть левее — густо застроенный остров, мосты на деревянных сваях… А вот и Кафедральный собор! Точь-в-точь как наш — Калининградский! Боже мой, — наконец осенило Андрея, — ведь это же — старый Кёнигсберг!

Однако старик не дал Орлову полюбоваться городскими красотами. Он вновь увлек его в узкий, довольно грязный переулок, не переставая повторять:

— Сейчас, сейчас. Надо торопиться…. Уже близко.

Наконец они остановились перед фасадом кирпичного дома с довольно высоким крыльцом. И пока поднимались по ступеням, старик зорко поглядывал по сторонам. Затем он толкнул резную дверь и впустил Андрея в дом.

Внутри было заметно прохладней, чем на улице. Странный провожатый повёл молодого человека по неосвещенному коридору, затем, через узкую дверь — в подвальное помещение, куда спускалась крутая винтовая лестница.

Словно по ходу захватывающего театрального действа декорации стремительно менялись одна за другой. Внизу было светло. Горели свечи. «Довольно просторный подвал», — отметил про себя Андрей. Центральную часть помещения занимал широкий стол. Он был весь заставлен колбами, ретортами, пробирками и прочими склянками. Однако все они находились в строгом порядке. Чувствовалось, что каждому сосуду на столе — своё место и назначение.

— Будь здесь! — приказал старик. — И смотри сюда!

Только сейчас Андрей обратил внимание, что поодаль стола, возле стены стоит кровать, на которой неподвижно лежит бледный истощенный человек.

— Ты назвал меня своим учителем. И я пришел за тобой. Чтобы преподать один урок. Это — больной. У него — чахотка! Он безнадежен, но я его сейчас спасу! — фразы вылетали из уст странного врачевателя пушечными залпами. Каждое слово, словно гвоздь в доску, вколачивалось в сознание Орлова. — Вот матрица! Я её делал так… — Старик достал ступу с пестиком и показал, как он растирает её содержимое. — Потом я высыпаю всё в мешочек, — он, что говорил, то и делал своими ловкими руками. — Затем — самое главное: я помещаю его в точку, откуда исходит энергия смерти! Важно «насытить» матрицу лишь до необходимой степени. Иначе она принесёт смерть! Для данного больного мне достаточно подержать её над этим местом одну минуту!

Он склонился над пациентом и, откинув покрывало, поместил свой мешочек в ямку над левой ключицей. Другой рукой он перевернул песочные часы: время пошло. Андрей, затаив дыхание, следил за каждым движением лекаря.

— Я долгие годы искал это место! Смотри же и запоминай!

Дождавшись, когда последняя песчинка упала на дно, он убрал мешочек с заряженной матрицей.

— А теперь приступим к возрождению энергии жизни! — объявил старый врач. — Я могу водрузить смертельный состав вот сюда, — он показал место на теле больного. — Но могу приготовить и микстуру с частицами матрицы. Если больной в состоянии сам её выпить, я так и поступаю. Когда же он не может этого сделать, я прикладываю «энергию смерти» вот сюда. И здесь она будет находиться до тех пор, пока не произойдет перелом в течении болезни! Лишь только человек очнётся, как только изменится цвет его лица, он задышит ровно и глубоко, значит, «энергия жизни» проснулась!

Наверху послышался какой-то шум. Старик тотчас насторожился. Подождал минуту и, видимо, успокоился.

— Теперь ты знаешь мой секрет! Пользуйся им, но помни: были люди, которые заплатили за него своей жизнью! Не опускайся же до того, чтобы с его помощью пытаться извлечь какую-то выгоду для себя!

Андрей хотел многое уточнить, у него возник ряд важных вопросов, на которые ему захотелось немедленно получить ответ, но в этот момент в верхнюю дверь настойчиво постучали.

— Проклятие! — воскликнул старик, метнулся к кровати больного и стремительно отодвинул её от стены, часть которой закрывал деревянный щит. Убрав и его, старик наклонился к полу. Через миг открылась потайная дверь.

— Вот, — старик вынул из кармана ключ. — Беги, поднимайся по ступенькам! Этим ключом откроешь следующую дверь и выйдешь наружу… Быстрее! Не забывай, что здесь видел и слышал. Дальше врачуй сам. Будешь честно трудиться — придет и опыт…

Сверху послышались глухие удары. Орлов пролез через потайную дверь, споткнулся о ступеньки, но быстро освоился в потёмках.

— Молодой… — послышался голос старого врача. — Живи и здравствуй!

Начался нелёгкий подъём. Ступени были очень крутыми. Дверь сзади закрылась, словно отрезав остатки света. Андрей обеими руками шарил по стенам и поднимался всё выше. Что творилось в подвале, который так спешно покинул молодой врач, было не понятно. Похоже, что туда ворвались люди… Кто они? Монахи? Иезуиты?.. Боже мой, подумал Андрей, а что же будет со мной?

Внезапно Орлов наткнулся на дверь, о которой предупреждал учитель. Где-то здесь должен висеть замок. Пытаясь нащупать замочную скважину, он упёрся лбом в толстые дубовые доски. Но замка нигде не было и Андрей все сильнее давил лбом в запертую дверь…

Очнулся Орлов у себя дома, на кухне. Голова его покоилась на кухонном столе. Лоб довольно сильно болел. И немудрено: ведь голова несколько часов подряд лежала на жёсткой поверхности. Андрей потёр руками онемевший лоб, прогоняя остатки сна и восстанавливая кровообращение. Чёрт возьми! Неужели это был сон!

Не без труда приподнявшись, он взглянул на часы. Ого, проспал целых три часа!

Но сон… Каким же он был ярким, реалистичным! Взгляд на книгу: «Ох, не доведёт тебя до добра этот фолиант», — с улыбкой подумал Андрей.

Он подошёл к окну. Утро давно вступило в свои права. Сейчас проснётся Наталья. Нельзя, чтобы она видела, что он всю ночь провёл на кухне… Хотя, она и так догадается.

Андрей вышел в коридор.

На полу, возле стула, на котором сидел Орлов, что-то лежало. Если приглядеться внимательней, то можно было различить, что этот предмет — небольшой металлический ключ. Редкий. Старинной работы.

Глава 13. Удивительное — рядом

В Калининграде много летних кафе. И они никогда не пустуют, особенно по вечерам. Намаявшиеся за день жители, с удовольствием проводят время под разноцветными зонтами за бокалом пива или сухого вина, радуясь хорошей погоде, безмятежно отдыхая и болтая ни о чём.

В этот июльский вечер Андрей Орлов тоже присел за свободный столик в уютной кафешке, расположившейся возле торгового центра «Европа». Он ждал жену. Наталья «опекала» уже трёх пожилых людей, и ей приходилось нелегко. Не все старички обладали таким же покладистым характером, как Людмила Сергеевна. Ко всем был нужен свой, индивидуальный подход, каждый нуждался в ласковом слове. А сдерживать собственные эмоции — дело немаловажное, особенно в таком щекотливом мероприятии. Все эти пенсионеры завещали свои квартиры Орловым: две «однушки» и двухкомнатную, но вот только уходить из этой жизни старики что-то не торопились.

Небо освещалось предзакатными лучами. Золотистая желтизна облаков гармонично сочеталась с уставшей за день бирюзой бесконечного неба. Андрей знал, что эта бездонная синь в любой момент может окраситься в малиновые тона с прожилками тёмно-фиолетовых туч, так похожих на натруженные руки работящего человека.

Почти девять. Мимо прошли, высматривая свободные места, болельщики, возвращающиеся со стадиона «Балтика». Судя по хорошему настроению, калининградская команда, на сей раз, оказалась на высоте. Андрей был равнодушен к футболу, но всегда радовался победам местных спортсменов, будь то футбол, волейбол или баскетбол… Сам он приехал в Калининград четыре года назад, после окончания уральского мединститута, но уже считал «Кёниг» своим городом.

Покуривая свой любимый «KENT» и потягивая из бокала тёмное пиво, он всматривался в лица сидящих неподалёку посетителей, невольно слушал их болтовню и размышлял.

— Пожалуй, — думал он, — каждый человек должен взять за правило ежедневно размышлять. На работе и дома, в очередях и общественном транспорте. «Начните, — советовал своим воображаемым слушателям Андрей, — хотя бы с пяти-десяти минут в день: не „трещите“ по мобильнику, не „доставайте“ окружающих пустой болтовней, а немного помолчите и задумайтесь… Бросьте хрустеть чипсами и хохотать без повода, не шуршите пакетами, не толкайтесь кошёлками, а хоть немного побудьте наедине со своими мыслями и чувствами… Очень плохой признак, коль таковых у вас не окажется вовсе…» Хотя… кому он это говорит? Кто его станет слушать? Эти пустые, недалёкие прожигатели жизни? Эти пузырьки, возникшие в лужах от капель дождя, и готовые тут же полопаться? Никому из них не подняться из своего убогого состояния даже до его сегодняшнего уровня, не говоря уже о том, чтобы достичь тех вершин, которые наметил для себя он, Андрей Орлов.

— Вот, ты где! — тут и Наталья подоспела.

Она была молода и красива, но выглядела еще моложе. Приподнятые брови, рот с некоторым подобием улыбки, не слишком пристальный взгляд, но… который, как было известно мужу, достаточно многое замечает. «Судя по всему, — думал Андрей, — ей предстоит превращаться в пожилую женщину прямо из девочки, минуя так называемый „цветущий“ средний возраст».

— Присаживайся, супруга великого эскулапа, — шутливо произнёс Андрей. — Ты, верно, проголодалась… Пиццу будешь?

— С удовольствием!

Они заказали пиццу, немного поболтали о том, что давненько не посещали кафе, а так иногда приятно посидеть и вновь почувствовать друг к другу непередаваемую словами симпатию… Вспомнили о том, что «Опель» сломался и сейчас ожидает в автосервисе заграничные запчасти, которых на складе, увы, нет… И, конечно же, о том, что наступившие сегодня трудности, завтра окажутся лишь поводом для улыбки.

— Это даже хорошо, что ты не за рулём, — смеялась Наталья, — можешь позволить себе бокал вина!

— Да, свои «плюсы» в этом, несомненно, есть… Устала, зайка? — сочувственно взглянул он на супругу.

— А, ерунда. Нина Григорьевна немного утомила своей «стерильностью»: всё ей не так, всё не то… Ее может затошнить от запаха жареной рыбы или при виде грязных рук…

— А Петрович как?

— Тоже надоел… своей галантностью… Хочет выглядеть гусаром, старый вояка… в молодости, видать, был похлеще поручика Ржевского! — она звонко рассмеялась. — Ты-то как?

— Тоже не сидел без дела. Провёл несколько удачных опытов… — и, увидев нахмурившееся личико супруги, добавил: — Я на пороге открытия, Наташ. Настоящего.

Наталья промолчала. Затем, пригубив из бокала, заметила:

— Вечер-то сегодня какой… просто волшебный…

Андрей действительно стоял на пороге открытия. Точнее, ему казалось, что стоял… Он решил экспериментировать с неизученной энергией, с теми субстанциями, которые в книге имели названия «Энергия смерти» и «Энергия жизни». Принцип их действия при лечении «подобного подобным» был ясен: необходимо уловить «энергию смерти» соответствующей матрицей, на которой она может сохраняться в течение 9-ти дней (почему именно 9-ти, об этом сказано не было). Затем, эту энергию надо было внедрить в тело смертельно больного человека (какого количества этой «энергии», и как ее измерить — тоже сказано не было, как и не совсем понятно, на какую область человеческого тела следовало это воздействие направить в каждом конкретном случае). Энергия смерти, возбуждая неизвестные нам рецепторы, должна приводить в действие доселе дремлющую «энергию жизни», скрытую то ли в каком-то таинственном депо, то ли в окружающем нас пространстве, тем самым, заставляя организм бороться с недугом и полностью побеждать его, возрождая человека к жизни. На словах всё это выглядит красиво, — подумалось Андрею, — а вот на практике — множество сомнений и весьма противоречивых рекомендаций. Было понятно, что автор записей что-то утаивает. Нет, тут спешить нельзя! Надо всё тщательно обдумать! Не может такого быть, чтобы Учитель не оставил ни единого шанса мыслящему человеку, проникнуть в суть его теории… Но, действуя второпях, необдуманно, можно таких дров наломать, что всё дело погибнет на корню…

Однажды ночью Андрей, по устоявшейся уже привычке, будучи не в силах отогнать от себя желание углубиться в старинную книгу, тихонько выскользнул из-под лёгкого одеяла и, сунув ноги в тапочки, отправился на кухню.

Наталья спокойно спала. Всё повторялось, как обычно: свет, дверь, кнопка чайника, чашка, заварник, стул и он, заветный фолиант. Толстая книга, лежащая на кухонном столе, была похожа на чёрную коробку, в которой хранятся не только тайны и знания, но и что-то другое: осторожные голоса, звуки клавесина, скрип лодочных уключин, старческий кашель, жар огня… и многое другое, что скрыто под широкими корками обложки, словно за массивными дверьми в волшебный замок.

Андрей приоткрыл окно, впуская в помещение лёгкую прохладу летней ночи. В мозгу назойливо крутилась фраза на латыни: аpotestatem cogitationis⁵². Но откуда она появилась, он не мог понять. В книге такая фраза не встречалась, в этом Орлов был уверен. «Странно, подумал он, доставая с полки сахарницу, — неужели я начал думать на латинском языке?»

Настольные часы показывали четверть первого. Андрей улыбнулся. Впереди много времени. Потёр ладони от предвкушения общения с удивительной книгой.

«Апотестатем… Удивительный язык. Пожалуй, ни на каком ином и не выразишь желаемую мысль так изящно, но строго и торжественно».

Он мягко передвинул стул и сел за стол. Налил в чашку чаю. И вдруг…

За окном послышались дребезжащие звуки. Скрип колёс и цокот копыт. Было похоже на то, что какая-то телега с шумом катила глухой ночью прямо под окнами дома. Звонко стучали подковы запряженных лошадей. Свист и щелчок бича! И — громкий, хриплый крик кучера:

— Vorsicht! Fort vom Weg!⁵³

Андрей выскочил из-за стола и рванулся к окну. Распахнул его и высунулся наружу чуть ли не по пояс…

Но ни лошадей, ни повозки он не увидел.

Тишина ночной улицы. Поникшие ветви деревьев в саду. Тускло поблёскивали припаркованные возле дома машины. И заунывное кошачье мяуканье. Город, словно спящий ребёнок, которому приснилось что-то тревожное, беспокойно ворочался во сне.

Андрей по крупицам собирал сведения, касающиеся действия чудодейственных «энергий». К сожалению, старый Алхимик серьёзно перестраховался и не оставил готовых рецептов, он лишь указал цель, намекнул, что изготовить такие средства вполне реально. Орлову предстояло в одиночку пройти весь его путь и постичь эту тайну самостоятельно.

— Ничего, ничего… Старик, конечно, хитер, только я — еще хитрее, — думал он, просматривая свои конспекты. — Сдохну, но повторю все его опыты.

При этом он подумал, что было бы неплохо покончить со своим нищенским существованием в эпоху повального обогащения, беспринципного и несправедливого… «Пусть плачут неудачники, — думал он. — Я же — не из их числа!»

Конечно, он мечтал о славе, как о достойном венце его деятельности в медицинской науке. Хотя, иногда одолевали и сомнения. «Наука это или магия? От бога или от черта такое знание? Добро или зло оно несет людям? — вихрем проносились мысли в голове Андрея. — Впрочем, какая мне разница! Главное — принцип работает. Я не собираюсь, как доктора Пильц и Майбах, философствовать на тему нравственности, милосердия и сострадания».

Как-то для самого себя Орлов решил, что «добро» — это то, что помогает решать его собственные проблемы, и что приносит радость лично ему. «С какого перепугу мне беспокоиться о судьбе этого безмозглого „планктона“? — думал он об окружающих его людях, — ведь всему этому стаду карликов нет никакого дела до меня и моих забот…»

Лето было в самом разгаре, и пора было приступать непосредственно к экспериментам. Для начала, памятуя урок профессора, полученный во сне (а Андрей отнесся к нему очень серьезно, как к мудрому совету, посланному учителем через века), следовало приготовить «матрицу» из соли, чтобы затем «заряжать» ее энергией различных болезненных состояний. Майбах неосмотрительно и весьма подробно рассказал об одном опыте, который он провёл в самом начале своей деятельности, видимо, надеясь, что никто не станет скрупулёзно вникать в содержание его методики. Но Андрей не упускал ни одной мелочи…

Растирая соль в ступке, Орлов размышлял:

— Как же в природе все просто, но… одновременно сложно устроено. Вот возьмем, хорошо всем известную поваренную соль — хлористый натрий. Она содержится во всех физиологических жидкостях нашего организма: слезах, поте, крови, плазме. Это вещество участвует в поддержании и регулировании водно-солевого баланса, а разность концентрации соли является основным механизмом для поступления питательных веществ в клетку и выведению продуктов её жизнедеятельности. Этот же принцип используется в передаче нервных импульсов нейронами… Неслучайно, наверное, и то, что с древнейших времён были

известны способы гадания с применением соли…

Соль — самая распространенная приправа к еде, без нее не обходится приготовление практически ни одного блюда. Она продается в любом магазине, и каждый ребенок знает, что соль бывает крупного и мелкого помола. Причем, даже после такой, весьма примитивной обработки, ее свойства заметно меняются: любая хозяйка вам скажет, что белоснежная мелкая соль-экстра уже не подходит для домашней консервации, ее вкус не такой насыщенный, поэтому и расход на приготовление пищи намного больше.

Орлов знал и то, что столовая соль, очищенная от всех примесей путем перекристаллизации, становится мало гигроскопичной и для задуманных им опытов не годится, поэтому он и достал пачку грубой каменной соли. Андрей даже не подозревал о том, что если вручную долго и упорно растирать эти кристаллы, то они становятся практически безвкусной пылью, невероятно сильно впитывающей окружающие запахи и влагу. Он это понял примерно через час работы, когда результат его титанического труда превратился в дурно пахнущую жидкую кашицу.

Процесс пришлось повторить, поместив ступку и пестик внутрь двойного полиэтиленового пакета. В итоге он стал обладателем двух герметически закупоренных пробирок с матрицей, готовой впитать энергию любой болезни…

Первую пробирку следующим же утром он положил в свой нагрудный карман перед уходом в клинику. Четкого плана действий у него не было.

«Там посмотрим… — думал он. — Что подвернется, с тем и буду работать. Главное — не топтаться на месте».

Тяжелобольных и умирающих тем утром в отделении не оказалось. После завершения скучного обхода, назначений и выписки двоих поправившихся пациентов, у него появилось немного свободного времени. Наслушавшись в курилке свежих анекдотов и от души насмеявшись, на обед он поспешил домой. Андрей всегда так делал — ведь жил всего в двух остановках от больницы скорой медицинской помощи, тем более что Наталья в обеденное время обычно находилась дома, а сегодня обещала приготовить «особенно вкусный» борщ.

Обед действительно уже дожидался Андрея, но трапеза началась с упрека супруги:

— Ты на свои опыты всю соль в доме извел! Из-за тебя борщ получился недосоленным. Сейчас же беги в магазин…

Никуда бежать Андрею, конечно, не хотелось, и он быстро нашел компромиссное решение проблемы. Полагая, что взамен старой матрицы он легко изготовит новую, «ученик алхимика» достал пробирку, с которой уже полдня был неразлучен, и высыпал ее содержимое в кастрюльку с первым блюдом.

— Вот тебе и соль, — сказал он жене, — а после работы я принесу новую.

Сели за стол. Посыпанный укропом и заправленный сметанкой, борщ был, как всегда, хорош. Натали умела и любила готовить украинскую кухню, в чём ей охотно помогала хозяйка квартиры.

— Это Лариса Владимировна наготовила к нашему обеду украинских пампушек, — говорила Наталья, размешивая в борще сметану.

— Балует она нас, — заметил довольный Андрей, — ведь только вчера угощала паштетом из печени трески.

— Кулинария — ее хобби, — улыбнулась Наталья.

Однако, едва супруги отведали по две-три ложки этого прекрасного борща, на них напал приступ беспричинного смеха…

— Немедленно перестань смеяться! — Наталья еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться в полный голос. — Ты что… смешинку… проглотил? — и тут же — волна безудержного веселья накатила на неё.

— Да, — давясь от смеха, ответил Андрей. — В-вот-т так-кую… — и развёл руки в стороны.

— Слушай… я сейчас подавлюсь… не смеши меня….

Так «от души», весело и заразительно они прежде никогда не смеялись! Хохотали до слез, икоты и колик в животе, но остановиться не могли… Через минуту такого необузданного веселья, Андрею стало понятно, что в этом есть что-то неестественное и подозрительное. Он вспомнил, как сегодня днем смеялся в больнице, и все понял — это действие нового медикамента, который зарядился энергией, выделенной им же самим при прослушивании анекдотов и баек. Нужно было срочно что-то предпринять…

— Выпей водички! — припомнив историю с племянником Димкой, почти простонал он, задыхаясь от смеха, и протянул жене стакан, предварительно отхлебнув из него сам.

Наталья тоже сделала несколько глотков, но ни она, ни Андрей смеяться меньше не стали.

«Скверная история, — подумал Андрей, — так и в психушку можно угодить…»

Но судьба в очередной раз показала ему выход из сложной ситуации: совершенно случайно он сделал глоток крепко заваренного чая, заранее приготовленного заботливой супругой… и все проявления бурной радости тут же прошли. Предложил жене глоток чая и, после того, как она пригубила из чашки, с удовлетворением отметил, что антидот подействовал.

— Уф-ф, полегчало… — Наталья вытерла лицо полотенцем. — Что нашло на нас, не пойму… Точно, борщ какой-то волшебный…

«Мне бы раньше вспомнить фразу Учителя о том, что: „чайный лист является универсальными противоядием“, — думал Андрей, продолжая отпаивать свою обессилевшую от смеха жену крепким чаем. — Впредь нужно экспериментировать предельно осторожно: ведь это был всего лишь полуфабрикат, а какова же будет сила препарата после нескольких разведений и потенцирования?»

Вторую пробирку с «матрицей» Орлову удалось «зарядить» у постели больного эпилепсией во время судорожного припадка. Это случилось в тот же день, но уже в конце рабочего времени. По пути домой, Андрей зашёл в магазин, где купил соли, хлеба и колбасы. Попросил нарезать «Любительскую», сложил покупки в пакет. В голове уже созрел очередной план, который реализовать оказалось довольно легко. Подходя к своему дому, он заприметил сидящую возле забора бродячую собачонку. Остановился, полез за колбасой. Собачка радостно завиляла хвостом и без опаски подошла, поняв, что встретила доброго человека, решившего угостить её чем-то вкусным. Достав пробирку с приготовленным по всем правилам «фактором», Андрей посыпал кусочек колбасы «волшебным снадобьем» и бросил его дворняжке. С едва заметной улыбкой он наблюдал, как та набросилась на угощенье. Затем с откровенно торжествующей усмешкой, он следил, как меняется ситуация: едва собака справилась с едой и подняла голову в надежде «перехватить» ещё кусочек, так тут же у бедной дворняги начались страшные конвульсии…

Отвратительную сцену с отравлением собаки могла видеть пожилая женщина на втором этаже соседнего дома, развешивающая бельё на своем балконе, но Андрей решил, что она была слишком увлечена своим занятием. А сам почувствовал внутри себя огромную силу. И понял, что сумел достичь чего-то значительного…

На другой день Андрей Орлов, воодушевлённый положительными результатами и готовый к новым достижениям, продолжил свои опыты. Перелистывая книгу старого Алхимика, Андрей заинтересовался упоминанием Учителя о янтаре, как еще одном адсорбенте энергии. Превратить крошки янтаря, хранящиеся в доме, как память о посещении Балтийска, в пахнущую смолой пыль, было делом несложным. Через час с небольшим в его руках уже было несколько пробирок с новой матрицей. Эффективность нового адсорбента он решил испытать весьма оригинальным способом. Потенцированную янтарную пыль Андрей положил под подушку своей законной жене, во время их… любовной игры. Да-да, в голове удачливого испытателя созрел новый план. При этом во время интимных отношений он старался проявить всю свою изобретательность, чтобы матрица вобрала в себя целый шквал любовных эмоций, чтобы она была готова светиться янтарным огнём любовной страсти!

Вечером следующего дня, будучи на дежурстве, он, без зазрения совести, подсыпал это средство в кофе симпатичной, но кажущейся такой неприступной анестезистке Танечке, неосознанное влечение к которой испытывал уже больше года. «Ничего страшного в этом нет, — решил про себя Андрей. — Не получится, значит, опыт не удался. Следовательно, матрица годится только для… поглощения „определённых“ энергий. А если все „сработает“, то тут, пожалуй, передо мной откроются безграничные возможности…» И результат не замедлил сказаться! После первых глотков кофе, васильковый взор девушки затуманился, она задышала прерывисто и часто. Тыльной стороной ладони она прикоснулась к своему лбу, как бы определяя, нет ли у нее жара, потом ее пальцы скользнули по волосам вниз и… расстегнули верхнюю пуговку полупрозрачной блузки. Наконец, резко встав с дивана, Танечка выключила свет в ординаторской и, призывно улыбаясь, сняла перед Орловым свой халатик… Пронзительные зрачки звезд с интересом наблюдали эту сцену в оконный проем кабинета…

Настал новый день. Будничный Калининград звенел трамваями, гудел потоками машин и ослепительно улыбался многочисленным пешеходам, старающимся выбрать участок тротуара «потенистей».

Наташа ушла проведать своих «старичков», взяв с собой объёмную сумку, и пожелав мужу хорошенько отдохнуть «подальше от своей бесчувственной книги».

— Отличный эффект! — бесстрастно отметил про себя Андрей, проводив жену и вспомнив некоторые моменты своего «весёленького» дежурства. — Такого бурного секса у меня, пожалуй, прежде никогда не было! Вот если бы все вокруг так же меня обожали и ублажали… Впрочем, я могу попробовать создать «фактор уважения и послушания», чтобы заставить окружающих подчиниться моей воле. Но как с его помощью точно и тонко, а главное — незаметно воздействовать сразу на большое количество людей? Тут нужен какой-то иной, принципиально новый путь доставки энергии к моим подопытным. Не стану же я каждого встречного угощать чашечкой кофе? Ведь когда-нибудь они догадаются…

Да, опять он погрузился в свои мечты, неугомонными таракашками закопошились в его голове нескромные фантазии… Появилась новая цель и потребовались пути для её достижения… Машинально поставив сковородку на горящую конфорку, чтобы подогреть нехитрый завтрак, Андрей вдруг почувствовал, что решение новой задачи находится где-то совсем рядышком, и вскоре он его найдет… Случилось это несколькими днями позже. История, откровенно говоря, произошла пренеприятнейшая. А кому понравится встреча на тёмной пустынной улице с обнаглевшими пьяными отморозками?

Нередко, когда человек витает где-то в облаках, он не замечает того, что творится у него прямо под окнами. А происходят там иногда не совсем приятные события. В тот поздний вечер Андрей вышел в магазин, работающий круглосуточно. Это только водку в нём по ночам не продавали. Но молодому врачу она не требовалась. Назавтра они с Натальей хотели съездить к морю, ведь погода стояла на удивление хорошая. Машина ещё находилась в ремонте, поэтому решили ехать на автобусе до Зеленоградска. И, как это часто случается, кое-каких необходимых продуктов дома не оказалось. Видя, что у жены от этого портится настроение, Андрей решил прогуляться до магазина и обратно. «Не расстраивайся, зайка, сейчас я сгоняю в наше „сельпо“, чтобы завтра не тратить время на магазины». При этом он машинально сунул в карман пробирку с только что изготовленным янтарным порошком — матрицей. А напротив «сельпо», возле автобусной остановки дежурили несколько подвыпивших парней… Даже не дежурили, а, скорее, охотились.

Заходя в магазин, Андрей, конечно, обратил внимание на поджидающих кого-то юнцов, но не придал этому должного значения. Возможно, парни «догоняются до кондиции» пивком. Такие колоритные представители местного населения встречаются в каждом дворе. А если они попытаются к нему пристать, то он — молод и достаточно силён, чтобы постоять за себя… Вот только, при входе в магазин дверь скрипнула как-то нехорошо, мерзко и жутко, аж мурашки по коже пробежали.

Выйдя через несколько минут с покупками, Орлов с облегчением отметил, что парней у остановки уже нет. Перешёл проезжую часть… вот тут-то они и вышли из темноты. Их было трое. Один, с ножом в руке, преградил Андрею дорогу, а двое других встали по бокам.

Так часто бывает: годами ходишь по известному до мелочей маршруту, и днями, и вечерами.. — и ничего не происходит… а тут вдруг попался… Что было делать? Парни не так уж и пьяны, зато агрессия и злоба льётся прямо через край. Передний, нахально осклабившись, приставил к животу Андрея нож… Естественно, молодой врач сильно испугался, хотя и старался не показывать свой страх этим подонкам. Уже потом, когда он расстался со всей наличностью, а грабители скрылись, Андрей почувствовал, как выше темени его захлестнула жгучее чувство обиды, затем, как выкипающее через край кастрюльки молоко, душу стала переполнять неудержимая ярость.

— Отомстить! — шипел он, стиснув зубы и, сжав кулаки. — Отомстить этим и всем остальным примитивным одноклеточным дебилам! Я объявляю вам беспощадную войну! Я стану вашим судьей и палачом! На карачках будете предо мной ползать! Мне доставит огромную радость вид ваших предсмертных мук!

Отчего-то ему казалось, что он сможет осуществить свои угрозы.

Немного успокоившись, Андрей нащупал в своем кармане матрицу и в его памяти всплыл совет психолога Дейла Карнеги: «Если судьба подложила тебе лимон — сделай из него лимонад!». Он решил получить из данного образца «фактор страха» и с этими мыслями поспешил домой.

К задуманному он вернулся вечером следующего дня. Наученный прежним опытом, Андрей начал свою работу с таким сильнодействующим средством, позаботившись о соблюдении «техники безопасности». На всякий случай, он поставил рядом с собой чашку крепкого свежезаваренного чая. И — не напрасно! Случилось так, что когда «фактор страха» был почти готов, одна из пробирок упала на газовую плиту и разбилась. Часть янтарного порошка высыпалось на включенную горелку и… то ли пар, то ли дым с ароматом соснового леса заполнил всю кухню… Несмотря на довольно приятный хвойный запах, Андрей тотчас почувствовал тревогу и сильное беспокойство, его сердце учащенно забилось, а на лбу выступили капельки холодного пота. Дальнейшего развития симптомов Орлов дожидаться не стал и быстро сделал глоток чая из приготовленной загодя чашки. Антидот подействовал почти мгновенно, и Андрей вздохнул с облегчением…

— Отпустило… Надо открыть окно и проветрить кухню…

И тут он увидел, как неистово бьется о прутья клетки его волнистый попугайчик. На пол летело не только просо из кормушки, но и сломанные перья из крыльев. Через несколько секунд Кеша упал на дно своей клетки и затих.

— Вот это, да! Умер от страха! — сделал заключение доктор Орлов.

Он не успел, как следует прийти в себя от пережитого, когда случилось ещё более странное событие. Из-под кухонного шкафчика, прислонённого плотно к стене, совершенно неожиданно выскочили две серые крысы, и на глазах у Андрея завязался жестокий поединок. Разъяренные твари, не обращая никакого внимания на находящегося здесь же человека, бросались друг на друга, кусались, брызгая кровью и визжа! Андрей со страхом и омерзением смотрел на эту жуткую картину, боясь сдвинуться с места. Наконец, одна из поединщиц сдохла с перегрызенным горлом, вторая тоже вскоре скончалась от полученных ран, так и не сумев доползти до укрытия…

— О, боже… — пробормотал молодой человек, не в силах сделать ни малейшего движения.

Позже, преодолев отвращение, он навёл порядок на кухне, отметив про себя, что надо бы отодвинуть шкафчик в сторону и осмотреть половицы…

— Странно, — озадаченно думал Андрей, протирая пол, — очень странно: я не увидел у них и намека на страх, а только злость и стремление во что бы то ни стало убить своего врага. Ведь ни одна из крыс не сдалась и не уступила, пока обе не погибли…

Дело, видимо, в том, — уже позже понял он, — что минувшей ночью мое желание отомстить и уничтожить обидчиков оказалось намного сильнее первоначального испуга! Впоследствии, мне это может очень пригодиться… как и то, что мои медикаменты прекрасно действуют даже будучи распыленными в виде аэрозолей… Теперь я смогу импровизировать до бесконечности.

Он присел на табурет и закурил. Тяжёлый выдался день. Бедный Кешка… две мерзкие крысы, бр-р-р… Но и результаты есть. Даже весьма неплохие. Тут его взгляд упал на сидящую возле хлебницы муху. И она, и её подруги, видимо не испытали подобного шока, не стали безумно кружить по квартире и устраивать воздушные сражения друг с другом. Впрочем, тут нечему удивляться, понял Андрей: у насекомых, в отличие от животных, отсутствуют эмоции…

Глава 14. Решение принято

Ясные осенние деньки иногда прорывались сквозь череду ненастья. Дождь то с остервенением хлестал по черепичным крышам и капотам автомобилей, по обезлюдевшим аллеям и зонтам прохожих, то — тоскливо тянул свою нудную, бесконечную песню, омывая прозрачными слезами окна домов и спускаясь по водостокам с крыш на грешную землю. Ветер срывал с деревьев мокрое золото и швырял его под ноги людям, показывая свою власть, богатство и великодушие. Но время от времени небо все же пыталось ласково улыбнуться калининградцам, демонстрируя им свою бездонную синеву, и городские пичуги приветствовали солнышко не по сезону радостно и беззаботно.

Октябрь. Клиника. Дежурство. Ближе к полуночи жар у больной усилился. Она дышала тяжело и часто. Глаза были полузакрыты… Молодое тело все еще не желало мириться с приближением смерти и надсадным кашлем пыталось исторгнуть из себя тяжелую болезнь… Силы покидали больную, и запас жизненной энергии таял с каждым часом. Женщина устала бороться, она была уже почти побеждена…

Острый лейкоз — недуг очень коварный, он весьма серьезный противник, как для больного, так и для врача. Позади был месяц ожесточенной борьбы с болезнью… И вот, когда всем уже стало казаться, что схватка выиграна, измотанный и ослабленный опасным недугом иммунитет «пропустил», не справился с самой банальной инфекцией, вызывающей у здорового человека лишь легкий насморк… Но эта инфекция у тяжело больной пациентки за считанные часы переломила ход сражения и теперь стремительно перерастала в грозный сепсис…

Самые печальные мысли рождаются у постели безнадежных больных. Молодой ординатор Андрей Орлов сделал все, что мог, и даже несколько больше, например, вчера он лично сдал кровь для своей пациентки, но её состояние по-прежнему оставалось критическим… Неправда, что хороший врач никогда не сдаётся, действует хладнокровно и решительно, всегда находит правильный выход из сложной ситуации и непременно побеждает болезнь. Так бывает только в кино. На самом же деле врач — обычный человек, и у него тоже бывают периоды сомнений, отчаянья и бессилия. И слезы случаются… Особенно, когда уже ничем не можешь помочь.

Он помнил, какой добрый свет исходил из её ясных, веселых глаз… совсем еще недавно. Теперь же они были пусты и безразличны, глядели мимо суетящихся медиков, и казалось, уже видели надвигающийся ледяной мрак…

Надо признать, что ещё два дня назад Ольгу планировали выписать домой. Врачам стало ясно, что дни ее сочтены и, по самым оптимистическим прогнозам, жить ей оставалось максимум две-три недели. Однако больную убедили в том, что достигнута стойкая ремиссия и в интенсивной терапии надлежит сделать паузу. Выписку из отделения приурочили к ее маленькому юбилею, который она должна была отмечать завтра. Подумать только — двадцать пять лет…

Ольга так мечтала вернуться домой к маме и трехлетней дочурке… Она часто повторяла: «Дома и стены лечат!» — при этом задумчиво улыбалась уголками усталых глаз и краешками бледных губ, видимо, действительно веря своим словам…

Так больно было за всем этим наблюдать! Как бы Андрей хотел отдать умирающей хотя бы частичку своих молодых сил! К сожалению, современная наука на это не способна…

И тогда Андрей решился на отчаянный поступок. Ему было известно, что в сейфе начальника отделения хранилось несколько флаконов новейшего и фантастически дорогого антибиотика аморбидила. Этот препарат был закуплен на средства от платных услуг и являлся неприкосновенным запасом на случай поступления в клинику кого-нибудь из VIP-персон. Где начальник прятал ключи от сейфа, Андрею тоже было известно…

Многое приходится видеть за годы своей практики медицинскому работнику. Конечно, это и счастье в глазах спасенного человека, благодарность его родных и уважение окружающих. Но непременно бывают в его работе боль и слезы, грязь и смерть. Всегда за спиной у врача, как говорится, есть своё кладбище, и никуда от этого не деться. Лечебный процесс полон тревог и трагических неожиданностей, поэтому и напоминает игру в шахматы, когда всего лишь один неверный ход приводит к проигрышу всей баталии. Андрею же теперь он казался минным полем, ступив на которое обязательно взорвешься, вопрос лишь во времени… Квалификация и опыт, конечно, имеют большое значение, но не решающее. Случай — вот что чаще всего сводит на «нет» все усилия медиков.

Медицина — наука очень консервативная, стремящаяся частоколом инструкций отгородиться от любой неожиданности. Но нередко врач сталкивается с ситуациями, выходящими за рамки общепризнанных, «обкатанных» схем и понятий, упирается в «стену» ограниченных возможностей науки или неверных представлений о природе заболеваний. Но он не может позволить себе такую роскошь, как свободу мысли и действия, потому что ценой ошибки обычно бывает человеческая жизнь…

Препарат был введен Ольге внутривенно. Но, видимо, решение Андрея оказалось запоздалым… Под утро температура тела больной внезапно снизилась. Это могло произойти по одной из двух причин: или в течении болезни наступил коренной перелом к выздоровлению, так называемый «кризис», либо энергетические запасы пациентки настолько истощились, что ее организм, устав бороться с недугом, умирает… О приближающемся фатальном исходе свидетельствовала резкая бледность и мраморная окраска кожных покровов, одышка, падение артериального давления и нитевидный пульс. Причина была очевидна — развивался инфекционно-токсический шок — отравление, возникшее от выброса в кровь запредельной дозы токсинов, образовавшихся при распаде колоссального числа бактерий…

Чаще всего люди рождаются и умирают ночью. Со времен земских врачей существует примета, согласно которой тяжелобольной, «дотянув» до утра, имеет неплохие шансы дожить и до следующего вечера… Однако в четверть восьмого, когда застенчивое и румяное после сна солнышко уже заглядывало в окно палаты, сердце Ольги перестало биться…

— Вы, батенька, кретин! — орал на Андрея Сан Саныч, второпях надевая халат наизнанку. — Не было никаких показаний для назначения данной больной этого препарата. Вы похитили дорогостоящее лекарство, чтобы с его помощью спровоцировать тяжёлое осложнение и собственными руками убить молодую женщину!

— Я сделал все возможное для ее спасения… — отрешенно бормотал Андрей. Он словно смотрел фильм ужасов с собственным участием.

— Убирайтесь с глаз моих! — продолжал кричать заведующий отделением. — Но завтра… Завтра мы встретимся с вами на врачебной комиссии, где досконально разберемся в том, что же это было на самом деле: нелепая ошибка или преступление, совершенное по глупости и халатности! Вот, к чему привело ваше увлечение частной практикой! Кстати, приготовьте деньги, чтобы компенсировать нашему учреждению стоимость аморбидила, а также моральный вред родственникам погубленной вами пациентки!

— За что мне все это! — скрипел зубами Андрей. — Есть ли справедливость в этом мире?

Он сидел на обшарпанной скамейке в больничном сквере наедине со своими невеселыми мыслями, которые казались ему сейчас тяжелыми и тягучими, словно густо упаренная патока. Дежурство его давно закончилось, но домой идти не хотелось… Да разве у него есть дом? Съёмная квартирка в старом немецком особняке, выцветшие безвкусные обои, скрипучие полы, мыши и тараканы… Хорошо, хоть с хозяйкой более-менее повезло… А какие радужные надежды питали они с супругой Наташей, когда брали грабительский кредит и подписывали договор о долевом участии в строительстве нового дома… Однако всех дольщиков вскоре бессовестно обманули. Уже через пару месяцев «фирма-однодневка» бесследно исчезла вместе со всем своим персоналом. А вместо обещанного роскошного здания на огороженном пустыре так и остался стоять заполняемый дождями огромный котлован… Он напоминал Андрею чью-то хищную ненасытную пасть…

Своего жилья у молодой семьи никогда не было, а теперь хоть и предвиделось, но довольно смутно… Оставалось надеяться на то, что вот-вот скончается кто-то из стариков, завещавших квартиру Орловым. Но они с Наташей делают всё, чтобы это случилось как можно позже.

Их старый «Опель» так и остался в автосервисе. У Андрея не хватало денег, чтобы выкупить машину после ремонта. Его частная практика последнее время приносила едва ощутимый доход. Он об этом пока не говорил Наташе. Боялся. Боялся, что она скажет: «Ты неудачник, Андрей, ты не мужик! Я из-за тебя бросила работу, ухаживаю, как нянька и уборщица за дряхлыми пенсионерами в надежде, что кто-то из них вскоре сдохнет! И всё это из-за твоих фантазий! У тебя ничего не получается в жизни, ты строишь какие-то планы, витаешь в облаках, а на деле — полный ноль!»

Он медленно поднялся, отряхнулся и побрёл прочь с территории клиники.

Город приготовился к очередному нашествию дождей. Андрей вспомнил, что оставил зонт в ординаторской. «Да и чёрт с ним!» — подумал он, с тоской глядя себе под ноги.

«Всё меньше становится в городе старинной брусчатки, все больше потрескавшегося, в дырах и рытвинах от нескончаемых „ямочных“ ремонтов грязно-серого асфальта…» — отметил он, сворачивая к драмтеатру.

Какие-то «шутники» вновь покрасили красной краской «мужское достоинство» бронзовых быков… А памятник Шиллеру, который, к слову, никогда не жил в Кенигсберге, понуро уставился на проезжающие иномарки… Андрей достал сигарету и задумался… Закурил и развернувшись, побрёл к площади Победы. Старые, корявые деревья роняли ржавые листья на заплеванные тротуары. Окурки, бумажки и пустые пивные бутылки в изобилии валялись вокруг переполненных урн на автобусных остановках. А на месте вот этого рычащего и глотающего горожан монстра-супермаркета прежде был тихий сквер, окруженный зарослями душистой сирени…

Кажется, что Центральный рынок, как липкая квашня, расползся и заполонил полгорода. Слащаво зазывают покупателей к своим лоткам полупьяные торгаши с бессовестными глазами и противными наглыми рожами… У Собора просто не протолкнуться из-за нищих. Молодых и… непонятного возраста, женщин и мужчин… вернее — «ни мужчин — ни женщин». В грязной и рваной одежде, опухшие от беспробудных пьянок бездельники, со следами «асфальтовой» болезни, фиолетовыми фингалами и гнойниками, которые они выставляют напоказ спешащим прохожим…

Странный старик с благородными чертами лица и длинными седыми волосами что-то неслышно бормочет, закрыв глаза и прислонившись спиной к обшарпанному забору. Он то ли просит подаяния, то ли молится… Лицо! Где Андрей мог видеть его лицо? Через минуту сознание прояснилось… Вспомнил! Во сне и у себя дома — в старом немецком зеркале! Там он видел точно такой лик! Андрей мгновенно обернулся… Но старик куда-то исчез. Вот чертовщина… померещится же такое! Ох уж эти нервы…

Дома Андрей, едва раздевшись, рухнул на диван. Обедать не хотелось. Наташа исправно «несла службу», она находилась у кого-то из подопечных старичков. Взглянул на старинный фолиант… Если бы у него сегодня была заряженная матрица! Если б знать, сколько ее нужно ввести в кровь… То, что необходима была внутривенная инъекция, он не сомневался… Вот с количеством вводимой «энергии» сложнее, тут нельзя ошибаться…

Что ж, сегодня он не сумел пробудить «энергию жизни»… С глубоким сожалением Андрей подумал о том, что с «энергией смерти» ему везёт больше…

Он взял в руки несколько последних номеров «Калининградской правды»…

«На мировых биржах паника: нефть стала стоить меньше $60 за баррель…»

«Внешний долг страны стал выше золотовалютных резервов… Банк России тратит миллиарды долларов, пытаясь удержать на плаву слабеющую российскую валюту, частные и корпоративные инвесторы продолжают долларовое бегство. Отток капитала из России по итогам текущего года может превысить 250 млрд. долларов. Об этом сообщил министр экономического развития…»

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

45

Скелеты домов, оставшиеся со времён войны начали разбирать, расчищать и застраивать только в 60—70-е годы. Вместе с разбитыми домами под бульдозер попадали и немецкие кладбища, а надгробными плитами, взятыми оттуда, мостили дороги… Отдельного разговора достоин Королевский замок. Он сильно пострадал во время боев и бомбежек, но всё равно выглядел величественно и даже загадочно. От него остались только толстенные стены, а среди завалов из груд кирпича, битого стекла и покорёженного металла чернели большие воронки, и зияли, маня ребятню, провалы и уходящие глубоко под землю ходы, галереи, казематы… Замок хранил очень много тайн. Ходили слухи, что из него к знаменитым кенигсбергским фортам (а также затопленным фашистами заводам, госпиталям, складам и нефтебазам) тянулись широкие подземные дороги, что в его хранилищах спрятана Янтарная комната и другие сокровища, будто бы он имеет таинственные раздвигающиеся стены, ловушки и иные жуткие секреты… Не удивительно, что все это прусское «убожество» предназначили к сносу. В 1949 году на месте замка было решено соорудить Дворец Советов, который не достроен и по сей день… В этой связи было также решено очистить и облагородить примыкающий к будущей «пирамиде Хеопса» калининградского чиновничества Королевский пруд (в то время именуемый горожанами не иначе как «Тухлое озеро»).Наконец, Калининград обрёл своё, ни с чем не сравнимое лицо. Город-сад, с прекрасной рекой, прудами и озёрами, аллеями из каштанов, лип, буков и рябин стал областным центром Янтарного края с собственной интересной историей. Уже в наше время стали строить здания, придающие городу особый шарм: поскольку их стали возводить в стиле, напоминающем довоенную немецкую готику. В современном Калининграде всё явственнее проглядывает старое, строгое лицо немецкого Кёнигсберга. И это радует горожан. Такой вот счастливый случай: благодаря заботе и стараниям юного города, вернулся к жизни и другой — старый Кёнигсберг.

46

В честь космонавтов, юность которых прошла в Калининграде — А. Леонова, В. Пацаева, В. Романенко и А. Викторенко — названы улицы и установлен монумент «Покорителям космоса» на проспекте Мира

47

Обозначение в рецепте, как больной должен принимает данное лекарство. Название лекарства обычно пишется по-латыни, а сигнатура — на родном, в данном случае, немецком языке

48

Гомеопатия — метод, основным принципомкоторого является лечение «подобного подобным». Если традиционная медицинаназначает лекарства «против» проявлений болезни, то гомеопатия — «по» симптомам

49

Изопатия — метод лечения болезней собственными «извержениями» человеческого организма. Терапевтическим принципом этого учения является не «подобное подобным», а «одинаковое одинаковым». Против чесотки назначался внутрь чесоточный соскоб, против ленточных глистов применялось полученное из этих же паразитов вещество, против чахотки назначалась мокрота чахоточных и т. д.

50

Христиан Фридрих Самуэль Ганеман (нем. Christian Friedrich Samuel Hahnemann; 1755 — 1843) — официальный основоположник гомеопатии. Однако, основы гомеопатии использовал еще Гиппократ (V в. до н.э.). В своих работах он писал о трех принципах терапии: подобия; тождества; противоположности. По его мнению, болезнь можно сравнить с деревом: корни его — ее причины, а крона — следствие. Древнегреческий врач был убежден, что излечить болезнь возможно, только действуя в двух направлениях: лечить корни, исходя из принципа подобия, а крону — из принципа противоположного (принцип аллопатии). Асклепиад Вифинский (I в. до н.э.), основатель методической школы и медицинской системы, первым в медицине сказал: «Лучшее лекарство от лихорадки — сама лихорадка». Принцип подобия использовал и Парацельс (XVI в.) Применяя лечебные средства, он делал свой выбор, основываясь на сигнатурах — указаниях со стороны лекарства, а болезни он иногда называл именем того лекарства, которое имело свойство вызывать такую же болезнь, В этом отношении он до известной степени был предтечей Ганемана

51

Введение термина «изопатия» связывают с именем ветеринара Вильгельма Люкса (Wilhelm Lux — 1796—1849), который предложил его в 1833 г. после многочисленных попыток лечения животных гомеопатическим методом. На основе собственных наблюдений Люкс пришел к заключению, что любое инфекционное заболевание содержит в самом себе средство, которым оно может быть излечено. Он отметил, что техникой разведения и динамизации инфицирующего продукта (бактерии, вирусы, зараженные секреты или пораженные органы) могут оказывать терапевтический эффект на текущее инфекционное заболевание

52

Сила мысли (лат.)

53

Осторожно! Прочь с дороги! (нем.)