Рай Incorporated

Валерий Рубин, 2020

Агента МИ6 Алекса посылают в Аргентину для выполнения задания. Он обнаруживает здесь свою знакомую, Мириам, администратора винокурни Оливареса. Алекс подозревает, что бывший нацист Оливарес прячет здесь "Скрижали Завета", считающиеся безвозвратно потерянными. Артефакт охраняют "падшие ангелы". Алекс знакомится с ними и завладевает Скрижалями. Ангел Смерти Самаэль просит его уничтожить таблички с Заповедями, поскольку они потеряли для людей актуальность, но сохранить на флешке для воспроизведения на принтере 3D. Алекс и Самаэль встречаются в Санкт-Петербурге, и Алекс остается в родном городе.

Глава вторая

Самое большое заблуждение состоит в том, что у нас впереди масса времени. Как будто мы небожители, хотя и живем под небом голубым и открыты ему в любое время суток. Или, на худой конец, приближенные к нему обитатели кавказских круч вроде безоаровых козлов, лет до ста расти им без старости. Чепуха. Сегодня мне предложили роль Спасителя. Что ж, нам не привыкать спасать мир, ставя свою собственную жизнь «на паузу». Один известный психолог — не стану называть его имени, он и так широко известен — утверждает, что это результат низкой самооценки. Ничего себе! Мол, надо поскорее переключить свои способности на свои потребности. Все гениальное просто: кончай помогать другим и тогда у тебя все будет хорошо, тип-топ, как говорят в Ташкенте. Мы-то с вами прекрасно знаем, что хорошими делами прославиться нельзя. Здесь старушка Шапокляк права на все сто. Помогая кому-то, вы лишь усугубляете проблемы индивидуума, продлеваете его агонию. Пусть учится у жизни и принимает решения самостоятельно, опирается на свои силы. Иначе привыкнет полагаться на помощь и подсказки со стороны и однажды это печально для него закончится. Закон Больших джунглей: человек человеку волк. Шутка. Человек человеку друг и брат. Но с одним «но». Тот, кто владеет истиной, не должен рассыпать бисер перед свиньями, образно говоря. Поскольку Господу нашему удобно, исходя из некоторых соображений, поддерживать заблуждения глупцов.

Да, и одно важное напоминание: не общайтесь с энергетическими вампирами. Вы должны отдавать себе отчет в том, что они окружают нас всюду. Присмотритесь. Ваши инстинкты укажут на тех, кто способен вдохновить, зарядить энергией, а не опустошить вашу душу и обобрать вас до нитки. И еще посоветую не захламлять жилище вещами. Вещи, прописанные в вашем доме, делают вас эмоционально зависимыми от них, внушают фальшивую уверенность в завтрашнем дне, берут в плен — и вот вы уже их раб. Раб дивана, раб компьютера. Раб посудомоечной машины на кухне. Раб кофемолки. Помните диалог Джинна и колдуна Джафара?

— Кто ты такой? — Я раб лампы. — Повтори. — Я раб лампы! — Громче. Не слышу. — Я РАБ ЛАМПЫ!!!

Правда, Джинн придумал потом хитрую хитрость и смог освободиться из заточения в глиняном кувшине. Мог бы просто разбить на черепки, но зачем портить артефакт? Нам тоже порой не легче вырваться из рабства в доме, полном вещей. Вот и я говорю: из Лондона я бы ни ногой, если бы не колокол, который звонит по мне. Звонит по каждому из нас. Надо только его вовремя услышать.

Может, я и мечтал мальчишкой сыграть Короля Лир в труппе бродячих артистов, которых однажды попутным ветром занесло в наш ДК имени Крупской Надежды Константиновны, неподалеку от дома, где мы тогда жили с отцом, но сегодня я был обуреваем желанием поскорее пересечь океан и оказаться в Серебряной стране, как переводится «Аргентина» (argentum) с латыни. Залежей этого благородного металла в горах в бассейне Ла-Платы так и не нашли, — итальянского мореплавателя и первооткрывателя новых земель Себастьяно Кабото, занимавшегося поисками сокровищ в Южной Америке, просто-напросто обманули, он доверился слухам. Однако «серебро» к имени страны прилипло. Кабото же после неудачи переселился в Англию, где основал в 1551 году «Московскую компанию», установившую по королевскому указу Марии Тюдор взаимовыгодные торговые отношения с Московским государством. Не зря, выходит, жил человек на Земле, оставил после себя память.

Сделай шаг и перед тобой сам собой откроется путь, — учит Стивен Джобс. Пора сказать пару добрых слов об Аргентине. Страна поистине удивительных размеров и природного разнообразия. Снежные шапки горной гряды Анд на фоне горнолыжного курорта Портильо, ледники и айсберги Ушуайя, водопады Игуасу, пустынные степи-пампасы, вечнозеленые леса, уединенные разбросанные повсюду фермы, огромной протяженности песчаные пляжи Мар-дель-Плата и наконец, современные города-мегаполисы. Множеству культурных и исторических памятников и достопримечательностей Аргентины может позавидовать любая страна. Столица — Буэнос-Айрес. Свое нынешнее название город получил в XVII веке, а до того Ciudad de la Santísima Trinidad y Puerto de Nuestra Señora de Santa María de los Buenos Aires, немного длинно, но иначе было нельзя: «Город Пресвятой Троицы и Порт нашей Госпожи Святой Марии Добрых Ветров» был открыт и построен для мореплавателей. Но нам дальше. В Байресе задерживаться не рекомендовано. Миссия секретная, мало ли что может приключиться. Мы шпионы. Мы постоянно рискуем своей и чужими жизнями. Вот если бы мы были обычными людьми, то сидели бы в баре и потягивали текилу. Если вы думаете, что мир изменить невозможно, это лишь означает, что вы не из тех, кто мир изменит. Только и всего. Я не собираюсь менять мир. Он меня пока устраивает. Я журналист солидного лондонского издания, еду собирать народный фольклор индейцев гуарани. Вопросы есть? Вопросов нет. Мне многое позволено, что недоступно простому человеку. Журналистские «корочки» отличное прикрытие для шпионов всех эпох и народов, чтобы совать свой нос туда, куда не положено. Что нас занесло на край Земли? — издержки творческого процесса, брызги фантазии. Что нас мотивирует? Деньги и приказ начальства. Или наоборот: приказ начальства и деньги. И еще клокочущий в крови и требующий выхода ген авантюризма. Вам не быть хорошим шпионом, если вы в душе не авантюрист, не пройдоха, не ковбой и не золотоискатель с Дикого Запада. Мы убиваем врага, овладеваем его секретами не по принуждению, а по призванию. Жить нужно весело, чтобы «контора» никогда о тебе не забывала! Мне дана одна-единственная жизнь, одна попытка, и я хочу испытать все. Моральное кредо из трех слов: хочу испытать ВСЕ!

Инструкции — это свод правил для тех, кто не склонен соблюдать правила. Мой скромный жизненный опыт говорит о том, что не стоит отклоняться от инструкций в незнакомых местах. Также не стоит носить женский парик и менять каждый час одежду и обувь, чтобы запутать врага. Он запутается и без вашей помощи, не надо создавать из врага фетиш. Общественный транспорт, автобус — зачем оставлять после себя следы, являть окружающим свою физиономию? Идти пешком? — это перебор. Разве что на финише, чтобы лишний раз убедиться, что за тобой никто не увязался. В такси в горы не доберешься, факт. Значит, остается одно: арендовать машину. Международный аэропорт «Эсейса» имени генерала Хуана Писторини, куда мы приземлились, предлагал множество вариантов такого рода услуг. Большинство трасс в стране в идеальном состоянии, поэтому нет никакой нужды ломать себе голову: какой автомобиль выбрать? Минивэн Toyota Sienna? — почему нет? Белого цвета — почему нет? Таких полно на улицах и легче остаться неприметным. Но бензином лучше запастись. Топливо в удаленных районах субсидируется государством, цены ниже, но попробуй найти заправку. Ну, а по дороге осмотрим заодно и аргентинскую столицу, поскольку единственная магистраль из аэропорта в этом направлении — скоростная автострада имени другого генерала, Пабло Риккьери. У генералов в стране, судя по всему, все хорошо. Увы, за бортом остается невостребованным знаменитый аргентинский стейк «париджада» в ресторане Don Ernesto, а также площадь Manuel Dorrego, где cутками без устали крутят фантастическими ножками в ажурных колготках знойные аргентинки в обнимку со своими кавалерами-матадорами. Уверен, они меня еще дождутся.

Но — к делу. Что мы еще знаем о Аргентине, помимо того, что это страна танго, а «Танго смерти» знает весь мир? Знаем, что у него поистине захватывающая судьба. Знаем, что авторство романса (стихов) приписывается одесской примадонне Изе Кремер, хотя это был всего лишь вольный перевод с французского Le Dernier Tango («Последнего танго»), что в свою очередь было украдено у аргентинского композитора Анхеля Виллолдо, написавшего по следам реальных событий (парагвайский миллионер в порыве страсти душит изменившую ему танцовщицу Риту) песенку для кабаре под названием El Choclo. У сюжета с удушением было множество подражаний-вариаций, в том числе и в России. И это в высшей степени романтично и — согласитесь — до некоторой степени даже захватывает дух…

В далекой знойной Аргентине,

Где небо южное так сине,

Там женщины, как на картине…

Там знают огненные страсти,

Там все покорны этой власти,

Там часто по дороге к счастью

Любовь и смерть идут…

Изе Кремер не довелось записать свое ставшее знаменитым танго. Она почувствовала угрызения совести после того, как однажды ее поклонник, молодой офицер, покончил с собой, оставив рядом с телом записку со строками из «Танго смерти». Печальная история, что и говорить. Но романс таки дошел до нас. Популярнейший в 30-е годы прошлого века в России кумир публики Вадим Козин с удовольствием и к удовольствию мещан исполнял его на гастролях, а когда угодил в качестве заключенного в Магадан — время было такое — не растерялся и там: работая в местном музыкально-драматическом театре, он оставил «Последнее танго» для потомков в записи на грампластинке.

Боюсь, однако, что мне сегодня не до бурных страстей и знойных аргентинок. Что нынче танцуют на улицах Байреса? Сальсу? Бачату? Кизомбу? Против старомодного танго ничего не имею против, признаться, был бы не прочь. Но путь мой пролегает, — вы не поверите, — к виноградникам в предгорьях южноамериканских Кордильер. К самому чудесному и высокогорному винограднику, который только можно себе представить. Где делают уникальное темно-красное, практически «черное» вино, — оно так и называлось в старину. Чистое, вкусное, без добавления красителей, сахара и фильтров, ароматизаторов, пестицидов и ферроцианида калия. Возьмите бутылку в руки и увидите сквозь непрозрачное ее стекло затерянную среди пустынных серебристых хребтов долину под темно-синим безоблачным небосводом. И теперь откройте ее… Не буду вам мешать. Откройте эту бутылку красного терпкого вина, испытайте наслаждение с первого до последнего глотка, находясь на высоте 9000 футов… Здесь виноделы спят под гроздьями звезд, накрываясь вместо одеяла виноградной лозой… Здесь удивительно красивые, статные до умопомрачения женщины работают от зари до зари и не устают… Это место — в нескольких часах езды от ближайшего города по ухабистой, извилистой, опасной до жути дороге. Уж как я добирался, стоит отдельного повествования, не буду вас утомлять, но все закончилось благополучно. И вот, наконец, это место, Uco Valley, где небо и земля, соприкасаясь на горизонте друг с другом, кажется, становятся единым целым…

Поэзия… Чистая поэзия, а не путешествие с секретной миссией на край света. Я не против. Наоборот. Жизнь в мегаполисе не по мне: погоня за деньгами, должностями, треволнения, шум, гам, тарарам… Ученые утверждают, и им в данном случае можно верить, что люди, живущие в сельской местности, в целом, счастливее городских жителей. Почему? — нет нужды гнаться за успехом, можно просто жить «здесь и сейчас». Для себя. Когда я жил в Лондоне, я составил по совету знакомого психолога «карту счастья»: отметил места, что связывал с приятными для себя событиями и частенько их навещал. Помогает. Мозг вырабатывает эндорфины радости. Исчезают тревоги, уменьшается стресс, нормализуется кровяное давление, пропадает депрессия. Хочется летать, представляете? Или просто обнять от полноты чувств первого встречного, желательно, конечно, привлекательную девушку, а не старую грымзу, но можно и схлопотать по физиономии и от той, и от другой, это уж кому как повезет.

Винодельня El paraíso (в пер. — Рай) — цель моего вояжа. Очень маленькая, очень скромная, короче говоря, семейная и вдали от шума городского. Выбрана — не мною — неспроста. Здесь мне заказан стол и дом. И семейный ресторан. Во время званого деревенского обеда из пяти блюд с обильными возлияниями под сенью брезентового шатра, с последующим посещением винных погребов с целью дегустации продукции мне якобы передадут некую «флешку» с секретной информацией. О чем? — знать не велено, а мне и не к чему. Кто? — а кто его знает… Просто протяни руку и возьми с полки пирожок. Просто пейте свое фиолетово-красное, ароматное, со вкусом свежей горной ежевики и ванильным послевкусием вино MALBEC — и возблагодарите Господа нашего за щедрый дар небес. Закусывайте нежнейшими сырами pategrás, fontina и provolone, жареным на свежем воздухе, на гриле, мясом с макаронами, — и скажите «спасибо» хозяевам… Ну, и начальству, само собой, за такой гастрономический тур и вкусную спецкомандировку. Честно говоря, не ожидал от него такой благотворительности. Да еще на закате карьеры. Не рано ли радуюсь? Нет ли подвоха: начальство, как и казино, всегда в выигрыше, а бесплатный сыр бывает только в мышеловке, мне ли не знать? Верно и то, что находить и испытывать радость от мелочей в состоянии далеко не каждый. Но награда не заставит себя долго ждать: взамен вы получите жизнь, свободную от предрассудков, агрессии, зависти и подражательства кому-либо и в чем-либо. Можно всю жизнь провести в поисках счастья, объездить весь мир, пока в конце концов не убедишься, что лучше и милее родного дома нет ничего на свете. Пусть там, где нас сегодня нет, и трава зеленее, и море синее, и горы выше, счастье — понятие сугубо индивидуальное. Нет такого понятия как «общее» счастье. Хотя, признаюсь, оно зависит и от доходов, и от политической обстановки в стране постоянного местожительства, и от погодных условий.

Принято считать: в деньгах счастье. Отчасти, да. Нормальному человеку достаточно дохода в 36 тысяч долларов для удовлетворения всяческих естественных нужд. Больший доход делает человека богаче, но не счастливее. Пять съеденных пирожных вам ведь не покажутся вкуснее одного первого? И разве мало богатых, но глубоко несчастных людей? Перефразируя — о, ужас! — самого Альберта Эйнштейна: если вы хотите счастья, будьте привязаны к цели, а не к вещам. Почти как у иезуитов: «Цель оправдывает средства!» Однако, и успех в делах, и преуспевание — не признак счастья, как нам хотят внушить. Если ты достаточно успешен, то можешь вообразить, что тебе море по колено. Но это не так. Возможно, ты действительно особенный, но не Господь, уж точно. Хотя, что греха таить, в Антарктиде счастья лучше не искать. А поедешь в Коста-Рику, к примеру, — вот же оно… с первых шагов к тебе липнет как брошенная кем-то жвачка к ботинку. Главное — это позитивно мыслить, а не канючить и плакаться в жилетку. Грех уныния — худший из грехов человека. Это я уяснил для себя за годы работы. Меньше заорганизованности, больше экспромтов, больше времени с друзьями, с любимым человеком, Будьте креативны, как теперь принято говорить, живите этим моментом, а не тем, что будет завтра. Завтра может и не быть. Момент же не повторится и не вернется, как бы вы себя не пытались убедить в обратном. Еще древние философы знали: нельзя ступить в реку дважды. В этом весь смысл жизни. И вот что еще. Если судьба занесла вас в заморские края как туриста, разумеется, не надо гоняться за сувенирами, увлекаться шопингом. Это — пустое. Наполните дни пребывания там новыми впечатлениями: от людей, природных красот и пейзажей, местной кухни, вина, наконец… Ходите пешком, впитывайте в себя окружающий вас новый незнакомый мир, не следуйте за экскурсоводом подобно стайке утят за наседкой. А в Боготе, рассказывают, местные власти по воскресеньям автомашинам перекрывают дороги, и полновластными хозяевами улиц становятся люди: пешеходные прогулки улучшают настроение и создают ощущение покоя и умиротворенности, уверенности в себе.

Впрочем, в моем нынешнем положении полезнее всего паранойя, а не разглядывание витрин и проходящих мимо красивых кареглазых стройных аргентинок. Не надо бояться показаться смешным, когда за тобой ведется охота. В том, что охота имеет место быть, сомневаться не приходится. Настороженный взгляд, задержавшийся на тебе, ни с чем не спутаешь. Много свидетельств того, что приключения только начинаются. Как сказал Уоррен Баффет, — но, возможно, и кто-то другой, — если машина с полицейскими следует за тобой сто миль по безлюдной пустыне Мохава, штраф за нарушение правил, считай, у тебя уже в кармане. Ставлю на спор упаковку «Хайнекен». Паршивое, кстати, пиво. Предпочитаю ему либо польское Lejzak, либо чешское Staropramen. Недавно попробовал итальянское Peroni, тоже ничего, даже не ожидал. Я вступаю на малознакомую тропу, полную ядовитых колючек и гремучих змей, куда она ведет и где закончится, один Аллах или Будда знает: иди, говорит, а там видно будет. У всего и у всех в этой земной жизни есть своя цена, не тобою, брат, назначенная. И потому надо смириться и безропотно нести свой крест. Иди уже!..

Офис El paraíso располагался на втором этаже, над кухней. Представляю, какой аромат там царит во время застолий внизу. Попасть туда через входную дверь можно только поднявшись по боковой лестнице, каковые принято пристраивать в Канаде к веранде, ну и разве что еще с помощью спортивного шеста — прямиком в распахнутое окно. Складной шест я с собой не захватил, поэтому пришлось воспользоваться лестницей. Офис представлял собой небольшую квартиру. Большую ее часть занимал собственно офис, кабинет управляющего или лучше сказать, менеджера, а за ширмой, как я догадался, находилась комната отдыха, поскольку был виден уголок дивана и ковер на стене. Два канцелярских стола. За одним из них сидела молодая женщина. Оторвав голову от бумаг, она улыбнулась мне, как старому знакомому:

— Привет, Алекс!..

О, Господи… Если бы не годы тренировок и железная воля, у меня бы подкосились ноги. Это она… Это Мириам! Глазам своим не верю. Это когда же мы с ней расстались? Ее отправили в Южную Америку, уж не знаю, в какое посольство и с какой целью, а я… я начал новую жизнь. И как же было приятно вновь услышать ее голос с легкими нотками озорства.

— Привет, малышка. Давно не виделись. Все такая же…

— И какая?

— Красивая. Цветущая. Привлекательная. Опасная…

— Опасная?

— Сногсшибательная. Боюсь снова тобой увлечься.

— Это комплимент?

— Сама скажи. Я обычно не забываю смазливое личико. Как сейчас у тебя.

— Речь не мальчика, но мужа. Оставим это на потом. Ты знаешь, зачем ты здесь?

— Не очень. Но поскольку здесь ты…

— Я личный секретарь сеньора Оливареса и его администратор. Он владелец бизнеса. Хочешь спросить еще что-то?

— Еще бы. Но ты ведь не расскажешь. Или — мы компаньоны, как прежде?

— Конечно, компаньоны, Алекс. Или не Алекс?

— Нет-нет. Алекс в прошлом. Сегодня я репортер лондонской «Стандард», приехал в командировку. Дегустировать вино, развлекаться, отдыхать, дышать свежим воздухом. Как мало нужно человеку для счастья: всего-то подняться в горы. Филипп Джонс, с вашего позволения, для тебя Фил. А ты? По-прежнему Мириам?

— Так даже лучше, не надо приотворяться. Ты не хочешь подышать свежим воздухом?

— О-о-о… Блестящая идея. Осмотреть окрестности с красивой женщиной… Лед тронулся, господа присяжные заседатели.

— Русская классика не забывается?

— Верно. Ильф с Петровым — засели в голове на все времена.

— Вначале я бы подыскала тебе жилье на это время. Мы — я имею в виду персонал — живем в коттеджном поселке поблизости. Добро пожаловать в Los Altos. Надеюсь, что босс будет рад знакомству, а ты сможешь задать ему свои вопросы. Он пока в отъезде: на несколько дней по делам в Байресе.

— Ты за главного? Тогда — вперед!

Коттедж для гостей, который мне предоставила любезная хозяйка, не оставлял желать лучшего. Спальня, маленькая гостиная (диван, кресла, журнальный столик, платяной шкафчик) и ванная комната, кухня с электроплитой. Деревянный (экологичный) сруб под черепичной крышей, водопровод, спутниковое телевидение — все, как полагается. Никаких заборов между домами, даже нет живой изгороди. Зачем? У нас нет секретов друг от друга. Общий для поселка плавательный бассейн с брошенными вокруг него лежаками и кабинками для переодевания. Спортивная площадка. Футбольное поле с установленными воротами без сетки, площадка для гольфа. Теннисный корт. Усыпанные гравием дорожки и разбитые повсюду цветочные клумбы. Живописная природа. Минимаркет. В полукилометре — водопад. Микроклимат, о котором можно только мечтать. Живи и радуйся.

— Поселок днем и ночью охраняется. Служба безопасности, видеокамеры… Шлагбаумы, посты охраны. Забор с колючкой ты сам видел. Ключей не оставляю. У нас не воруют и чужие здесь не ходят.

Все так. При въезде меня тщательно проверил охранник, подпоясанный кожаным широким ремнем с висящим на нем кобурой с оружием: паспорт, водительские права, дорожную сумку. Забрал и положил в сейф мой мобильный телефон. Чтобы я не сбежал? Это он зря. Спутниковый я спрятал в лесу заранее на то случай, если придется экстренно вызывать Лондон.

— Спасибо за предупреждение, дорогая. А я уж было собрался ставить капканы на злоумышленников.

— Есть ночной клуб, где можешь поиграть в карты, потанцевать, выпить, подцепить на ночь красотку, если повезет — твое поведение никого здесь не волнует. Кроме, разумеется, сеньора Оливареса. Ему доложат, не сомневайся: где был, о чем и с кем говорил… С кем спал… Да, для информации: телефон-факс через спутник только в конторе. Связь с миром в одну сторону и только с избранным кругом.

— У него есть имя?

— Адольфо.

Итак, сеньор Оливарес, кто вы, что за фрукт? Адольфо Оливарес. Адольф… Это имя мне знакомо, как и большинству людей на Земле, оно останется в истории как пример того, как не следует называть детей. Я не собираюсь его вербовать, это ни к чему. Но привлечь на свою сторону было бы полезно. И здесь пригодится все, чему меня научили: лесть, умение втереться в доверие и создать впечатление, что вы с ним заодно, идете ему навстречу, что рады помочь осуществить его заветные желания, плюс — естественность, открытость, искренность, доброжелательность. Все эти методы можно обозначить одним словом: наука манипулирования человеком. Знать слабые места противника и дергать его за ниточки, как паяца. И делать все самому, не доверяя никому. Как сказал Генри Форд, «если будешь колоть дрова сам, то согреешься ими дважды». В этом вся штука, вся сложность. И это же азбука разведывательной работы, у которой есть и обратная сторона. Если вас волнует проблема влияния на других, вы не можете быть самим собой, чувствовать себя свободным. Об этом нельзя забывать.

Знакомство с сеньором Оливаресом состоялось через два дня. Я никуда не спешил. Здесь мне было хорошо. Никаких шалостей с Мириам, — это верно, зачем дразнить гусей? Но в остальном я был предоставлен сам себе.

— Сеньор Оливарес приглашает тебя на корт. Надеюсь, ты меня не подведешь.

Приглашение, поступившее из офиса по местному телефону (в поселке находилась в эксплуатации малогабаритная АТС), звучало как приказ.

Старик в шортах, довольно высокого роста, но не выше меня, седой, бледные голубые глаза, косматые брови, загорелые ноги, сухопарый, похожий на бегуна-марафонца, с пышной копной усов под ястребиным носом. Настоящий гринго, как в Аргентине принято называть светловолосых иностранцев, с той, однако, разницей, что иностранцем здесь был я, а не он. Что еще?.. По виду обыкновенный английский джентльмен, ежедневно протирающий штаны за канцелярским столом в Форин офис. Не хватало только пробкового шлема на голове, но их там давно уже не носят. Лицо человека, только что хлопнувшего стакан водки и закусившего толстым ломтем хлеба с килькой пряного посола. О таких говорят: у них рот всегда на замке. Правда, надо признать, не всё вписывалось в общую благостную картину, кое-что вызывало нежелательные ассоциации. Я постарался не придавать этому значения: мало ли чудаков бродит по земному шару с усиками а-ля фюрер.

— Играете? — спросил он, скорее, ради приличия, когда меня ему представили. Я машинально отметил, что играть придется на красном грунтовом покрытии. Оно прекрасно пропускает воду, хотя матчи на «Ролан Гаррос» в случае проливного дождя согласно регламенту соревнования прекращаются. Такие корты принято считать «медленными»: скорость отскока мяча позволяет легче контролировать ход поединка, а нагрузка на суставы и связки спортсмена значительно меньше, что привлекает к занятиям теннисом пожилых людей.

— Почему нет? — ответил я вопросом на вопрос, не слишком заботясь о правилах хорошего тона.

— Тогда начнем. Я подаю. Не возражаете?..

Теннисист из меня еще тот, но я стоические отражал атаки опытного противника, пока не начался дождь. Он-то меня и спас от неминуемого поражения. Первый сет складывался не в мою пользу: 2:5… Неплохой для меня результат, если учесть, сколько лет я не брал в руки ракетку. Однажды мне даже удался брейк. Впрочем, без хвастовства: в гольф я бы его раскатал, как бог черепаху.

— Что же, молодой человек. Очень неплохо. Держались молодцом. Я было подумал, что вы просто «бегунок». Рад, что ошибся. Так, чем могу быть вам полезен?

Я похвалил его подачу, мощный смэш и кроссы, а также проявленное уважение к сопернику, а затем кратко перечислил поставленные передо мной редакцией задачи.

— Вы не против продолжить беседу за столом?

Разумеется, я не был против.

Мы расположились тут же в беседке. Официантка принесла на подносе несколько бутылок вина, фужеры и блюдо с нарезанными ломтиками сыра. Предстояла, как я понял, дегустация продукции винокурни El Paraíso. Мероприятие привычное, в котором я чувствую себя как рыба в воде.

— Вы еврей? — без излишних церемоний начал допрос сеньор Оливарес.

— Упаси боже… С чего вы решили?

Он загадочно ухмыльнулся.

— Попробуйте наш Malbec. Превосходное послевкусие с сыром Fontina. Сыр мы делаем сами, не итальянский, почувствуйте разницу. Родниковая вода и все такое…

— Вы не ответили на мой вопрос, сеньор Оливарес.

— Акцент выдает в вас не того, за кого вы себя выдаете: слишком правильный выговор, чтобы быть приобретенным с рождения. Знаете, времена нынче неспокойные, под личиной негоцианта или журналиста может скрываться анархист, левак, а то и иностранный шпион. На лбу не написано, что имярек честный и порядочный человек, патриот. Мое любопытство оправдано, признайте.

— Знаете, Лондон — это настоящая Мекка, Вавилон, смешение народов и рас.

— Я не люблю евреев. Просто не люблю.

— Я их тоже, как и вы, недолюбливаю, но отдаю им должное как негоциантам.

— Вот-вот. В Байресе много евреев-торговцев, посредников, дистрибьюторов. От них большая польза. Но как личности они мне мало симпатичны. Приходится мириться. К сожалению. Вы пейте, пробуйте, у вас еще все впереди.

— В ваше отсутствие меня приняла ваша секретарша.

— А-а-а… Мириам. Мне ее рекомендовали друзья из посольства. Исполнительная, ответственная, знает язык. Я ей доверяю. Похожа на еврейку? Мы проверяли ее родословную. Мириам Руссо. Библейское имя. Из Севильи. Южная кровь, но ни капли еврейской. Да, мне говорили, что, возможно, предки из марранов, крещеных сефардов. Или русских? — те могут сфальсифицировать все, что угодно, ввести в заблуждение, вписать в паспорт любую фамилию. Работают целые правительственные учреждения и лаборатории. Но я бы не потерпел здесь у себя русских или иудеев. В конце концов кровь проявит себя и тайное станет явным. Один еврей еще туда-сюда, куда ни шло, но община, мишпаха… Это никуда не годится. Но не подумайте о нас плохо. Мы против дискриминации. И мы живем в свободной стране, где у граждан есть право выбора.

— Вы сказали «мы»?

— Группа единомышленников, основателей поселка. Но вам это ни к чему. Ваше дело — рекламные проспекты, не так ли, мистер э-э-э…

— Джонс, с вашего позволения.

— Простите, мистер Джонс, запамятовал. Возраст. Наслаждайтесь нашим гостеприимством. Я отдам распоряжение, чтобы вы ни в чем не нуждались. Еда, вино… Эскимо любите? У нас самое вкусное.

Кто же его не любит… Особенно с иранскими фисташками. Я даже знаю, как оно звучит на испанском — paletas, потому что по форме похоже на весло у индейца, плывущего по реке в каноэ. Как утверждают, имя сладкому мороженому продукту в шоколадной глазури подарили якобы именно эскимосы: Eskimo Pie. Отсюда вопрос: разве эскимосы пекут пироги? Вы когда-нибудь видели эскимоса с эскимо? Нет.

— А если появятся вопросы, — продолжал хозяин El Paraíso, — к вашим услугам Мириам. Она все расскажет и покажет. Я вас покину. Дела, знаете ли… Не прощаюсь. Надеюсь, еще увидимся до вашего отъезда.

Управляйте своей судьбой или это сделает кто-то за вас, чтобы вас использовать. А этот сеньор Оливарес не так прост, каким хочет казаться. Мириам Руссо поможет мне подобрать к нему ключик. Пора уже с ней объясниться, выложить карты на стол. Забросить трал, выудить как можно больше информации: контакты сеньора Оливареса, привычки, интересы, поведение, женщины… Людьми движет жадность, высокомерие, глупость, — все это можно использовать. Одни считают, что в деталях кроется дьявол, другие, — как Иоганн Вольфганг фон Гете, например, — что за ними стоит сам Бог. Мириам надежна как скала, как и положено быть сотруднику Мосcада. Разговор начистоту нужен нам обоим. Если его оттягивать, оправдывать бездействие, — только запутывать дело и личные отношения. Ни за что не поверю, что Мириам оказалась в горах Сьерра-де-Кордова случайно. Как не поверю и в то, что агент израильской секретной службы случайно появилась в винодельне. Праздношатающихся шпионов не у дел не бывает. Представьте себе стадион, вы на гаревой дорожке, дистанция 3000 метров с препятствиями, за вашей спиной кто-то неизвестный спускает курок стартового пистолета: беги, если хочешь победить. Но это иллюзия. Обман. На финише вас ждет Ад, inferno, на испанском. Но иногда нам везет, и судьба ненароком и ненадолго по пути заносит нас в Рай, El Paraíso, чтобы жизнь медом показалась. Поэтому мы шепнем судьбе merci beaucoup… и продолжим свой бег, наматывая круги. Агенты не могут отказываться от заданий, они обязаны выполнить приказ. Иногда — любой ценой. Меньше знаешь, крепче спишь, — это не про нас. В мире много проблем. Мы — их решение. Когда по-настоящему любишь свое дело, оно перестает быть наказанием, работой. Но мы не боги и конец все же один: смерти никому не избежать.

«В полночь Вселенная пахнет звёздами», — поэтично выразился Э. М. Ремарк в «Черном обелиске». Красиво, ничего не скажу, но к нашей действительности имеет мало отношения. А уж к моему «редакционному» заданию, тем паче. Нюхать звезды? — такого занятия нарочно не придумаешь. Разве что для котов на крыше. Но поговорить с Мириам надо, а лучше времени, чем в полночь, пожалуй, и нет. Приватность обеспечена на сто процентов. Не на крыше, естественно, а в той же беседке на корте для тенниса или у нее дома. Остается надеяться, что она не нашпигована «прослушкой». Будем уповать на удачу. Мы же джентльмены удачи все-таки: называй нас хоть горшком, только в печь не ставь. «К тому же, если мы перестанем делать глупости — значит, мы состарились», — подсказывает все тот же Э. М. Ремарк. Умный человек.

Назавтра стало известно, что дон Оливарес опять собирается отбыть по делам в Байрес, и Мириам пригласила меня к себе позавтракать. Домик — не в пример моему гостевому — был приличных размеров, небольшая вилла, рассчитанная на семью. Гостиная и спальные комнаты. Обшитые деревом стены. Коричневой кожи диван с двумя декоративными подушками, два мягких удобных кресла, «стенка» с чайным сервизом и набором посуды. Книжная полка и журнальный столик. Разносолов на обеденном столе в кухне не было. Аргентинцы предпочитают легкий завтрак. Кофе, яичница «хавита», шоколадная паста с кукурузной лепешкой, апельсиновый сок. Вкусно и питательно, не требует много времени для приготовления. Ужин обычно устраивают довольно поздно, едва ли не перед тем, как укладываться спать. Но середина дня полностью в вашем распоряжении, можно себя побаловать и барбекю, и итальянским мороженым, и чашечкой чая мате. Аргентинцы консервативны в своих кулинарных пристрастиях. Это отмечают все, кто побывал в стране.

— Ты можешь перебраться ко мне, — заметила Мириам после завтрака, окинув меня оценивающим взглядом: стою я того или нет?

— Было бы здорово, — я широко, насколько мог, улыбнулся в ответ, подумав, что она поступает согласно правилу: держи друзей близко, а врагов еще ближе.

— У меня две спальни, одна будет твоя. Но с одним условием.

— И каким же?

— Ты не будешь ко мне приставать ночью.

Сказано это было таким тоном: мол, я женщина слабая, беззащитная… Знаем, как же. Владеет крав-мага. Любому покусившемуся переломает руки-ноги безо всяких угрызений совести.

— Очень надо… — как можно безразличнее отозвался я.

— И я первая в туалет утром. Идет?

— Идет. Так я пошел за вещами?

— Вечером, дорогой. Увидимся вечером.

— А ты не боишься камер и все такое? Нас ведь могут застукать…

— Я же тебе сказала: здесь никому нет дела до твоих любовных похождений. А Оливареса я беру на себя.

— Хорошо бы вообще камеры отключить, чтобы не подглядывали.

— Не беспокойся об этом. Ну, до вечера. Там и поговорим.

— Но ты все же скажи: отчего Оливарес именно тебя взял на работу?

— Ты разве не слышал? Меня рекомендовала одна солидная фирма.

— А-а, понятно…

— Что тебе понятно? Наша служба пользуется заслуженным авторитетом в Латинской Америке. Оливарес может не любить евреев, но Моссад он очень уважает, уверяю тебя. Я для него в первую очередь эксперт по безопасности, а не администратор. Кресло администратора в офисе — это для прикрытия.

— Авторитет, говоришь? А как насчет теракта в 1994 году, когда иранцы, как утверждает молва, взорвали Еврейский культурный центр: семиэтажное здание полностью разрушено, 85 человек погибло и больше 300 человек получили ранения? Страшный удар по 300-тысячной еврейской общине. Не уберегли, выходит?

— Что было, то было. Урок для нас: врага нельзя недооценивать. Поэтому мы часто прибегаем к превентивным ударам, не обращая внимания на вопли международного сообщества. История моего народа пронизана идеей отмщения ненавистникам евреев, ибо от этого зависит наша судьба, само наше существование как нации. Об этом говорит и Тора, священное Пятикнижие. Мы не подставляем, как христиане, вторую щеку нашим обидчикам. Не будем подставлять. На карту поставлено слишком многое, чтобы позволить себе беспечность и мягкотелость. Мы не альтруисты.

Конец ознакомительного фрагмента.