Команда ликвидаторов

Валерий Рощин, 2011

Командир отряда боевых пловцов Евгений Черенков получает новое задание. Под видом простого матроса пассажирского лайнера он должен прибыть в заданный квадрат, прыгнуть за борт и вплавь добраться до города Сплит. У пирса его будет ждать наш агент-разведчик, которого Черенкову надлежит доставить на борт лайнера. Задание технически не сложное. Но все вдруг пошло наперекосяк. На пирсе началась стрельба, и агент-разведчик неожиданно приказал Черенкову переправить на лайнер вместо себя едва живую незнакомую девушку...

Часть II

Лайнер «SEA DREAM»

Глава 1

Адриатическое море — Ионическое море

11–12 августа

— Знаешь, когда главный хорват заглянул внутрь танка и стал шарить лучом по всем углам, я потащил из кармана отвертку, — качает головой Иваныч.

— Неужто пошел бы в рукопашную?

Он допивает коньяк и пожимает плечами:

— Сейчас-то все по-другому видится. А тогда, мож, и пошел бы…

Мы сидим в каюте старшего механика. На столе — полбутылки хорошего коньяка, бутерброды с копченой колбаской, шпроты и апельсиновый сок. Каюта одноместная, весьма удобная и комфортабельная. Как ни крути, а старший механик на судне — величина.

За прямоугольным иллюминатором быстро сгущаются сумерки. Свободные от вахты члены экипажа отдыхают в каютах; пассажиры веселятся и проводят время в ночном клубе, двух уютных ресторанах, трех барах, кинозале и музыкальном салоне большого круизного судна.

Егор Иваныч подливает в рюмки.

— И как ты сообразил спрятаться в шлюз-то? До сих пор удивляюсь. И руки до сих пор трясутся — ей-богу! Думал, щас открою, а там — здрасьте вам!..

— Сообразишь тут, когда тяжелые берцы над головой каблучищами стучат. Еле гайку успел отвернуть. Надо было сразу туда лезть.

— Дык никто ж не ожидал от погранцов такого шмона! Горский мрачнее тучи по судну ходит. Связывался по спутнику с пароходством, жаловался.

— А что они?

— Приказали обстоятельную докладную составить. Будут через МИД разбираться.

Мы поднимаем рюмки и пьем за успех операции.

— А что было потом? — цепляю вилкой шпротину.

— В смысле?

— После проверки цистерны они сразу свалили?

— Не-е. Еще с полчаса по судну шныряли. А главный (ох и умная сволочь, я тебе скажу!) повелел открыть для осмотра цистерну с чистой питьевой водой.

— И осмотрел?

— А то! Сам лично воткнул башку в люк и осветил фонариком все углы…

Так за неспешным разговором мы допиваем остатки коньяка и прощаемся. Хочу лечь пораньше, ввиду того что под утро заступать на вахту. Да и девчонку следует отпоить горячим чайком — с непривычки она здорово промерзла в воде. После часового купания в цистерне мне пришлось тащить ее до каюты на руках. В каюте она сразу заперлась в туалете и долго освобождала желудок, потом упала на постель. Когда я уходил — спала мертвецким сном…

Спустившись на нижнюю жилую палубу, подхожу к каюте, сую в замочную скважину ключ, и… дверь оказывается незапертой.

— Что за черт?! — обрывается сердце. — Точно помню: запирал замок!..

Захожу в свое жилище. Пусто. На кровати, где спала Хелена, лежит скомканное одеяло.

Быстро осматриваюсь, заглядываю в шкафы. И выбегаю в коридор…

* * *

Сказать, что она замерзла, — не сказать ничего.

Русский здоровяк, назвавшийся Евгением, помогал выбраться из огромной емкости, а Хелену покачивало от слабости и трясло от холода. Сделав же десяток шагов, она едва не упала — в глазах потемнело, стало трудно дышать…

Окончательно она очнулась в знакомой каюте на постели, заботливо укрытая теплым одеялом. Долго лежала, разглядывая забавный фотопортрет высунувшего язык Эйнштейна. Согревалась и ворошила накатившие воспоминания…

Вначале мысли лениво перенеслись в самое счастливое время.

В пятнадцать лет юную девушку не занимали послевоенные проблемы раздела политической карты поверженной Югославии. Нередко она вообще забывала название этой страны и беззаботно порхала через Атлантику: то в Южную Америку, когда у матери выдавалась интересная командировка или несколько дней спокойного отдыха на побережье; то к отцу в Европу, если у того вырисовывалась неделька-другая мирной жизни. Затем свои коррективы внесла учеба на факультете права Колумбийского национального университета в Боготе. В связи с загруженностью Хелена стала реже летать через океан, зато живой и пытливый ум порождал один вопрос за другим. Что же на самом деле произошло на родине отца? Что за человек — Анте Анчич? Что исповедует и какие идеалы защищает? И почему о нем ходят самые противоречивые слухи: о криминальном прошлом, об убийстве ооновских миротворцев, о преступных приказах расстреливать мирных жителей Сербской Краины, о международном розыске и об аресте Гаагским трибуналом…

Вопросов было невероятно много, а отвечал на них бывший генерал-лейтенант и начальник Инспектората вооруженных сил Хорватии невнятно и с неохотой. А пару лет назад в жизни Хелены появился молодой серб Марко Матич — смелый и целеустремленный молодой мужчина. Общаясь с ним, она почувствовала необыкновенную легкость и услышала удивительно простые ответы на большинство из своих вопросов.

* * *

Битый час бродим с Егором Ивановичем по судну в поисках сбежавшей девчонки. Понятно, что она прячется на «Sea Dream» — вокруг море с пугающей мглой южной ночи и ни одного огонька на полсотни верст. Вряд ли найдется желающий добровольно сигануть за борт — даже среди тех, кто умеет отлично плавать.

— От зараза! — приглушенно ругается мой пожилой напарник. — Ты ж говорил, она успокоилась, поумнела!

— Только по поводу «успокоилась». Про ум я ничего не говорил…

В людные места девчонка наверняка не сунется — видок у нее еще тот: мятая простенькая одежонка и мужские резиновые тапочки, сидящие на миниатюрных стопах подобно ластам. Это большой плюс, сужающий зону поиска и отчасти облегчающий нашу задачу. Однако имеется и огромный минус — нас всего двое.

Проверив за час две палубы, находим в одном из шкафчиков с уборочным инвентарем резиновые тапочки, щедро пожертвованные мной Хелене. Это уже кое-что.

Решаем повысить эффективность поисков. Разделяемся. Иваныч отправляется прочесывать судно с кормы — от машинного отделения; я иду на бак. Через час встречаемся в центре судна — под ночным клубом. Безрезультатно. Ищем дальше…

По судовым низам мы проползали почти всю ночь — вплоть до моего заступления на вахту.

— Ладно, иди в машину и не кручинься, — хлопает по плечу Иваныч. — Никуды она не денется. Ну, а захочет пошуметь-поскандалить — так, опять же, доставят к капитану. А Горский в курсе твоего положения.

В принципе стармех прав: прыгать за борт Хелена не отважится, а поиски можно продолжить и позже.

* * *

После относительно безмятежных воспоминаний о юности она мысленно переносится в настоящее время.

Казалось бы, столь щепетильное положение не имеет шансов на долгие и крепкие отношения. Он — один из лидеров сопротивления Республики Сербская Краина, она — дочь хорватского генерала, руководившего разгромом этой республики. Ан нет — знакомство крепнет, дружба перерастает в любовь.

Хелена сбрасывает одеяло, садится. Мечтательно глядя на багровый закат, улыбается… Но вскоре улыбка сходит с лица — она обводит убогое убранство простенькой каюты осмысленным взглядом. Почему она здесь? И с чего начался этот кошмар?

Девушка восстанавливает в памяти последние дни. Встреча с Марко на границе Хорватии и Боснии, поездка на автомобиле с боснийскими номерными знаками и глухой тонировкой стекол. Наконец, страстная ночь в крохотной квартирке двухэтажного каменного дома на окраине скромного Бихача. Стрельба, погоня и авария произойдут позже — солнечным утром. А что же случилось до того?

До Загреба был довольно долгий и утомительный путь, начавшийся в Боготе, из которой она вылетела рейсом компании «Air France». Самолет приземлился в парижском международном аэропорту имени Шарля де Голля. Затем последовали короткий (в сравнении с трансатлантическим) перелет в Италию и тихая ночь в миланском отеле. Ранним утром ее разбудил телефонный звонок и радостный голос Марко, предлагавший увидеться через трое суток на хорватско-боснийской границе. Все это, включая замечательную поездку через север Италии и Словению, она помнила смутно, ибо пребывала в легкой прострации, предвкушая скорую встречу с любимым.

Стоп! Ей же множество раз за поездку по Европе пришлось ловить на себе осторожные взгляды незнакомых мужчин. Повышенное внимание льстило — она молода, красива, обладает отменной фигуркой и гладкой кожей с ровным бронзовым загаром. Но было ли это простым любопытством голодных самцов?

Первый такой взгляд по-над раскрытой газетой Хелена заметила в северо-восточном предместье Парижа. А потом началось настоящее преследование: от парижского аэропорта до самого Загреба она смущенно отворачивалась, подмечая внимательное изучение со стороны представителей сильного пола. Что это было — плоды ее воображения или за ней действительно пристально наблюдали?

Она поделилась своими опасениями с отцом, а тот лишь посмеялся. Она вознамерилась рассказать о сомнениях Марко, но не успела. Или не захотела показаться трусихой… А зря, ибо теперь отчетливо видит связь между той слежкой и похищением ее русскими спецслужбами.

— Да уж, друзья! — горько усмехается девушка, припомнив слова Евгения. — Так я тебе и поверила!

Встав с постели, она находит свои вещи. Одежда успела высохнуть, а вот с обувью беда: хозяин каюты выдал огромные мужские резиновые шлепанцы, совершенно не державшиеся на миниатюрных ступнях.

Одевшись, она допивает давно остывший сладкий чай, подходит к двери и осторожно тянет за ручку… Закрыто.

* * *

Отдежурив на вахте, иду в столовую экипажа. Башка гудит от недосыпа и усталости, настроение хреновое.

Основная масса членов команды успела позавтракать; за столиками просторного помещения столовой в общей сложности сидят человек десять-двенадцать. Проехав подносом по раздаче, присаживаюсь по соседству с молодыми стюардами в белоснежных рубашках. Парни допивают кофе, негромко переговариваются и никуда не спешат — видно, отработав смену, радуются восьми часам предстоящего отдыха.

Я же, напротив, торопливо поглощаю завтрак, обдумывая план по поиску сбежавшей «посылки». На ум ничего не приходит. Значит, вместо отдыха буду тупо бродить по палубам и коридорам…

Слух отключен. В фоновом режиме до моих ушей доносится какофония звуков: шаги, стук вилок о тарелки, льющаяся из крана вода на камбузе. И неразборчивая речь пополам со смешками.

Дожевав шницель с макаронами, трясу головой — возвращаюсь в реальность и приступаю к чаю. Вскоре ловлю себя на том, что прислушиваюсь к высокому мужскому голосу. Говорит один из стюардов, другие слушают и посмеиваются.

«Стюард» — громко сказано. На самом деле красивым словцом британского происхождения именуется обычный рахитичный подросток с ершиком непослушных волос на голове. Голосок высок и слащав; глазки бегают, как у интенданта, осознавшего грешность своего земного бытия; юношеский румянец алеет на прыщавых щеках, пухлые пальцы с мозолями от ночных мастурбаций нежно сжимают пустую кофейную чашку.

Признаюсь: ни голос, ни его обладатель симпатий во мне не вызывают. Зато интригует смысл сказанного:

–…На моей палубе в триста двадцать третьей каюте такая красотка живет — закачаешься! — доверительно повествует он, осклабив щербатый рот в коронной улыбке «олигофрен в засаде». — Я даже пару раз прибраться заходил в неурочное время.

— А она? — азартно интересуются товарищи.

— Она встречается с женатым мужиком из триста девятой…

— Ого! Вот сука! А смуглая, говоришь, сама приперлась?

— Сама — вот те крест! — дважды осеняет себя крестом пухлый подросток.

— Ты выяснил, кто она, с какой каюты?

— Не успел. Она ввалилась, что-то тараторила с диким акцентом. Растрепанная, босая… Я налил водки — она выпила и вырубилась. Проснется — выясню.

— Смотри, не нарвись. Горский узнает — в два счета спишет на берег…

Последние фразы вынудили меня допить чай и осторожно повернуть голову в сторону соседнего столика. Дабы получше запомнить внешность оратора.

* * *

В одном из ящиков письменного стола отыскалась нужная вещица — небольшие ножницы. Развинтив две половинки, Хелена просовывает одну в замочную скважину, присаживается рядом на корточки и принимается ковырять внутренности механизма. Она делает это так усердно, словно знакома с искусством взлома.

Попытки с тридцатой или сороковой удача поворачивается лицом: в замке что-то хрустит, видимый сквозь щель между дверью и косяком язычок исчезает. Приоткрыв дверь, девушка выглядывает в коридор. Прислушивается…

Никого.

Огромные тапочки не позволяют быстро и бесшумно перемещаться по коридору. Да и видок у нее из-за них глуповатый. Уж лучше босиком. А вот и подходящая дверца, за которой их можно оставить.

Куда же теперь? Куда?!

Да, босиком гораздо лучше. Коридор приводит к трапу, а тот — к развилке. Она поворачивает к выходу на открытую палубу и натыкается на пугающую черноту вокруг освещенных палуб корабля. О боже! Хелена так обрадовалась внезапной свободе, что не подумала о времени, счет которому совершенно потеряла.

Итак, снаружи ночь и мечтать о побеге с «Sea Dream» — бесполезное занятие. Не так уж хорошо она плавает, чтобы помышлять о подобных подвигах. Вот если бы сейчас светило солнце, а на горизонте виднелся берег!..

Что же делать? Вернуться в каюту русского здоровяка Евгения? Нет уж. Лучше поискать укромное местечко и до поры спрятаться. Должно же найтись на огромном судне такое местечко!..

На нижних палубах слишком пустынно, сумрачно и жутковато. Она решает подняться выше — туда, откуда доносится музыка. Снова трап, коридоры, развилки… Наконец, девушка попадает на первую пассажирскую палубу. Бог знает, сколько здесь кают и какого они класса, но в коридоре то и дело маячат фигуры пестро одетых людей. Это определенно пассажиры круизного судна.

Хелена крадется по коридору и наблюдает за выходящей из каюты большой компанией отдыхающих. Народец поет песни, шумит, пританцовывает и перемещается крайне неуверенной походкой. А последний — самый пьяненький — прикрывает за собой дверь, позабыв запереть ее на ключ.

«Впрочем, — крадется девушка вдоль стены, — в каюте запросто могут оставаться люди. Или русские слишком много пьют, чтобы заботиться о сохранности своих вещей…»

Дверь не заперта, а из каюты не доносится ни звука. Она мягко берется за ручку, поворачивает ее, делает шаг и… вдруг слышит кашель внутри каюты. Но это полбеды. Боковым зрением она замечает две фигуры, появившиеся в конце коридора. Это Евгений с пожилым приятелем, помогавшим входить и выходить из цистерны с водой.

Выбора нет. Она бросается назад — к трапу, не оглядываясь, сбегает вниз по ступенькам. Успели ее заметить? Если да, то она пропала.

Ниже Хелена спускаться не желает — где-то там находится опостылевшая двухместная каюта, из которой только что удалось улизнуть. Она бежит по незнакомому коридору. Его стены темнее, чем на пассажирских палубах, освещение и убранство скромнее…

Добежав до середины, резко останавливается. Глаза округляются от ужаса, пальцы сжимаются в кулаки. Впереди — на другом конце длинного коридора находится другой трап, и по его ступеням с неторопливой уверенностью спускается мужчина, похожий на Евгения.

Она отступает, руки беспорядочно шарят по стене… Господи, неужели из этого дерьма не отыщется выход?!

И выход отыскался. Стена, к которой девушка прижималась спиной, вдруг уходит назад; кто-то хватает ее за руку и резко дергает. Хелена от неожиданности вскрикивает, и в ту же секунду чья-то ладонь зажимает ей рот.

* * *

Каюта пухленького стюарда расположена на палубу выше моего двухместного жилища. Здесь поярче освещение, коридорная кишка не делает резких поворотов и нет глухих тупичков.

Выследив этого урода, приступаю к операции, разработанной с Иванычем за несколько минут. Суть ее проста: действовать без крови, а самое главное — без шума.

После завтрака в столовой экипажа прошло не более четверти часа. Подходим с Егором Ивановичем к каюте. Я прячусь сбоку, он становится точно против двери, стучит.

Тишина.

Стармех вопросительно глядит на меня.

«Давай-давай, — показываю жестами, — он точно здесь».

Иваныч повторяет стук.

За дверью слышится шорох, но открывать хозяин не спешит.

— Немедленно откройте каюту, — требовательно дергает за ручку Иваныч, — или я прикажу взломать дверь!

Щелкает замок, и дверь медленно распахивается. В проеме появляется помятая рожа стюарда.

— Я вас слушаю.

— Это я тебя слушаю, большеголовый задрот! — толкаю его внутрь и спрашиваю прокурорским тоном: — Где девчонка?

Заикаясь, он что-то лепечет. Чует, мышка, что попалась.

Бегло осматриваю служебную двухместную каюту. Странно, но Хелены нет.

— Где девчонка? — хватаю его за грудки.

— Не понимаю, — таращит глаза стюард и отупело мотает головой, на всякий случай по всем осям. — О ком вы?..

За наглое вранье ему тут же прилетает в репу. Несильно, но поучительно.

— Вот она! — доносится из-за спины голос Егора Ивановича. — Ну, здравствуй, сердешная! И не тесно тебе тута?

Конец ознакомительного фрагмента.