Девочка с косой и другие ужасные истории

Валерий Роньшин, 2021

В книгу «Девочка с косой» известного детского писателя В. Роньшина вошли страшные рассказы и две повести «Кошмары станции Мартышкино» и «Отдай свое сердце!». Герои произведений – обыкновенные подростки, которые попадают в необыкновенные, фантастические ситуации и, преодолевая страх, учатся его побеждать. Для среднего школьного возраста.

Кошмары станции «Мартышкино»

Глава I

Тимыч-таракан

Однажды утром Тимыч проснулся и увидел, что он — таракан. С длинными усиками, продолговатым тельцем и тонкими лапками. Но Тимыч ни капельки не испугался, потому что сразу понял, что ему это только снится.

А раз это сон, то Тимыч решил отправиться на потолок, чтобы узнать, что ощущают всякие там букашки-таракашки, когда ползают кверху лапками.

И отправился.

Тимычевы лапки проворно передвигались, Тимичевы усики проворно шевелились, а во всем теле Тимыча ощущалась необычайная легкость… А уж когда Тимыч пополз по потолку, он и вовсе ощутил состояние, близкое к невесомости; будто он не таракан, а — космонавт на космической станции. «Кла-а-ас», — с восторгом подумал Тимыч и тут же сорвался с потолка. Но, опять же, ни капли не испугался (ведь это было во сне), а мягко приземлился, вернее — прикроватился на свою кровать.

ТРАХ-БАХ-ТАРАРАХ… раздалось вдруг громыхание. Тимыч посмотрел на потолок — нет ли там грозовых туч (во сне ведь чего только не бывает). Но на потолке не было не то что туч, а даже и легких облачков. Громыхание между тем продолжалось. Мало того — оно складывалось во вполне понятные фразы. И Тимыч понял, что это бабушкин голос, доносящийся из кухни.

— Тимо-о-ошенька-а, — грохотала бабушка, — иди блинчики со сметанкой кушать. Я уже напекла.

Когда Тимыч услышал про свои любимые блины со сметаной, у него прямо слюнки потекли. Но не белые, какими они обычно были, а — черные.

Тимычу сразу стало противно. И от того, что у него слюни черные, и от того, что сам он — таракан. «Пора бы этому дурацкому сновидению закончиться», — с раздражением подумал он.

Тут дверь отворилась и на пороге появилась бабушка. Но — какая!.. Это была бабушка-великанша. С огромными ручищами и ножищами… У Тимыча-таракана от такого зрелища аж усики сами собой зашевелились.

— Тимоня, ты где? — прогрохотала бабушка.

— Я здесь, здесь! — закричал в ответ Тимыч, но вместо человеческой речи послышалось цвирканье: цвирк-цвирк… Тимыч на секунду опешил от такого своего голоса, а затем повторил попытку: — Бабушка, я тут, тут!

А вместо этого снова: цвирк-цвирк.

Тимыч побежал было к бабушке; но — на бегу — его осенило: ни в коем случае нельзя подбегать к бабушке! Бабушка, увидев таракана, сейчас же прихлопнет его тапкой. А быть прихлопнутым — хоть и во сне — Тимычу не хотелось. Лучше спрятаться.

Но прятаться было уже поздно.

— Фу-у, таракан… — с отвращением загремела бабушка-гора, заметив Тимыча. — Гадость какая…

В ту же секунду земля под Тимычевыми лапками вздыбилась. Это бабушка затрясла одеяло, чтобы стряхнуть таракана на пол… Тимыч свалился на паркет, и тотчас же рядом с ним топнула бабушкина ножища… Тимыч, естественно, не стал дожидаться второй бабушкиной попытки и помчался, не чуя под собой лапок.

БУМ!.. БОМ!.. — раздавалось справа и слева от Тимыча. Это бабушка топала то правой, то левой ногой, норовя растоптать внука. И растоптала бы, если б к Тимычу не пришла спасительная мысль: забраться на стену. Бабушке ведь высоко ногу не поднять — она же не балерина.

Тимыч подскочил к стене и понесся вверх.

Бумканье-бомканье сразу же прекратилось. Тимыч хотел уже остановиться и отдышаться. Но не тут-то было.

ХЛОП!.. ШЛЕП!.. — раздались хлопки и шлепки. Оказывается, бабушка схватила мухобойку и теперь пыталась размазать внука по стене.

«Бли-и-ин!» — в смятении петлял Тимыч, как заяц, чтоб затруднить бабушке прицельный удар… И было ему яснее ясного, что бабушка не будет вот так до бесконечности мазать, а рано или поздно попадет точно в цель.

«Надо прыгать!» — принял решение Тимыч. И — прыгнул. Да так удачно, что угодил прямехонько в щель между двумя паркетинами. Ура-а!.. Здесь-то уж бабулька не достанет его ни тапкой, ни мухобойкой.

И тут вдруг — ХРРРЯСЬ! — что-то блестящее воткнулось рядом с Тимычем. И еще раз — ХРРРЯСЬ!

— Ну, сейчас ты у меня попляшешь, милок, — грохотала бабушка, тыкая в щель острием ножниц.

Тимычу ничего другого не оставалось, как опять спасаться бегством. Он выскочил из щели и помчался. Примчался на кухню и юркнул между мойкой и посудным столом.

Только теперь, — оказавшись в тараканьей «шкуре», — Тимыч ощутил всю гнусность людей по отношению к тараканам. К этим, в сущности, безобидным существам. Они ведь не сосут у человека кровь, как наглые комары; и не лезут людям в рот, как назойливые мухи… Нет, тараканчики вообще стараются не попадаться на людские глаза. И вот ведь какая мерзкая человеческая натура: заметив таракана, человек, не раздумывая — БАМ! — его тапкой или еще чем-нибудь, что по́д руку подвернется. «Вот гады!» — подумал Тимыч про людей, забыв на секундочку, что и он был недавно человеком.

А сон между тем продолжал продолжаться. «Да и сон ли это?» — начинал уже сомневаться Тимыч, поводя усиками туда-сюда. Левый усик нащупал капельку сметаны. Тимыч тотчас набросился на эту капельку, но любимая сметанка показалась противной-препротивной. Зато заплесневелая крошка от вареного горошка, валявшаяся здесь же, Тимычу пришлась по вкусу. Получалось, что у него еще и вкус изменился.

«Нет, это не сон, — сделал печальный вывод Тимыч. — Я действительно превратился в таракана». А раз так, то прощайте любимые блины. И любимый велик тоже прощай. Прощай компик, прощай басик… И здравствуй, новая жизнь. Тараканья. Скоро Тимыч вырастет (если его до этого бабушка или мама с папой по стенке не размажут), женится на какой-нибудь тараканихе, у него народятся детки-тараканчики и…

Тимыч не успел дорисовать столь мрачную для себя картину.

— Вот ты куда залез, усатый! — вновь раздался громоподобный бабушкин голос. А вслед за этим послышалось шипение: ПШШШ…

Газовая атака! — в ужасе понял Тимыч. И не ошибся. Бабушка применила против внука баллончик с тараканьей отравой.

Вобрав в себя побольше воздуха, Тимыч помчался куда глаза глядят, точнее — куда усики щупают. Он ясно сознавал, что стоит ему сейчас хоть разок вдохнуть — и он, перекувыркнувшись на спину, задергает всеми своими лапками в предсмертной агонии.

Мчался Тимыч, мчался и примчался в туалет. Из сливного бачка в унитаз текла тоненькая струйка воды. Тимыч спустился на дно унитаза и стал жадно пить… пить… пить… Потеряв всякую бдительность.

А бдительности ему как раз терять-то и не следовало. Потому что над унитазом нависла бабушка-небоскреб.

— Теперь тебе, паршивец, точно конец! — торжествующе прогремела она.

Тимыч тык-мык, а куда бежать? Из унитаза так просто не убежишь.

Бабушкина ручища уже тянулась к кнопке слива.

— Бабу-у-ленька-а, не на-а-да-а! — завопил Тимыч. Но вместо воплей раздалось лишь едва слышное цвирканье: цвирк… цвирк…

Бабушка нажала на кнопку, и тотчас же на Тимыча обрушился водопад похлеще Ниагарского, смыв его в канализацию.

Глава II

Взбесившийся велосипед

А как классно все начиналось! Тимычева мать пошла в роддом и родила там тройню. И родичам сразу же стало не до Тимыча. А везуха, как известно, не приходит одна. Мало того, что Тимыча перестали доставать занудными вопросами (типа «Сделал уроки?»), его еще и отселили в квартиру дяди — профессора Кофейникова. (Сам профессор улетел в длительную командировку.) Отец сказал Тимычу: «Ты, Тимоня, уже большой парень, скоро четырнадцать стукнет. Пора тебе становиться самостоятельным». А Тимыч и не против. Наоборот — ему это по кайфу! Потому что у дяди Феди и комп навороченный, и инет безлимитный…

Переселившись в дядифедину квартиру, Тимыч стал дни и ночи напролет гулять по бескрайним просторам Интернета; где его, в одной из соцсетей, и настигла вэри биг лав. Большая любовь.

Ник у любви был — Ля.

Тимыч сразу же заценил Ля, да и Ля сразу же заценила Тимыча. Оказалось, что они просто-таки созданы друг для друга. Во-первых, им обоим было по тринадцать с хвостиком; во-вторых, они фанатели от одних и тех же групп; в-третьих… и в-четвертых… и в-пятых… ну буквально все у Тимыча и Ля совпадало. А уж когда выяснилось, что Ля обожает блины со сметаной, Тимыч понял: вот она — девчонка его мечты!

Короче, пора было выныривать из виртуала в реал, тем более, что Ля, так же как и Тимыч, жила в Питере. Правда, имелось маленькое «но». Даже не маленькое, а большое «НО». В реальности Ля вполне могла оказаться бородатым программистом. Тимыч частенько и сам так прикалывался, представляясь какому-нибудь лоху девчачьим псевдом. И вот теперь как бы самому Тимычу не лохануться.

Существовала еще и вторая опасность, покруче первой. Ля в реале могла оказаться страхолюдиной, ведь фотку свою она Тимычу так и не кинула.

В общем, надо было рискнуть. И Тимыч рискнул: пригласил Ля покататься на велике по крыше.

Дело в том, что профессор Кофейников жил на последнем этаже шестнадцатиэтажки с плоской крышей. Он арендовал часть крыши и устроил там зону отдыха. Попасть в эту зону можно было прямо из квартиры — через люк в потолке, к которому вела узкая лесенка… В солнечную погоду профессор загорал на крыше, сидя в шезлонге.

А Тимыч приспособил крышу под велотрек. Она для этого идеально подходила — большая, плоская, с парапетом… Короче, Тимыч предложил Ля покататься на велике по крыше.

«Супер!» — ответила ему Ля.

«Тогда до встречи на первом уровне реальности», — выпендрился Тимыч.

…День, когда должна была прийти Ля, тянулся, как год.

Дзинь-дзинь-дзинь… — зазвонил дверной звонок.

Тимыч понесся открывать. Кого он сейчас увидит — страхолюдину или девчонку своей мечты?

Открыл.

И — у-у-ух! — сердце так к горлу и подскочило. От радости! Потому что перед Тимычем стояла девчонка его мечты — с каштановыми волосами и изумрудными глазами.

— Привет, — сказала она, — я Ля, ну то есть Ляля.

— Привет, — ответил Тимыч, — а я Тим, ну то есть Тима.

Ля вкатила в прихожую велосипед.

— На фига ты его взяла?! — вскричал Тимыч. — Я ж тебе писал: у меня есть велик!

— Расслабься, — ответила ему Ля. — Зацени, сколько в нем примочек.

Примочек, и впрямь, было море.

— Класс! — заценил Тимыч.

— Сейчас увидишь, на что он способен, — пообещала Ля. — Где тут твоя крыша?

Они поднялись на крышу с Лялиным велосипедом.

— Вау! — воскликнула Ля, увидев Тимычев велосипед. — У тебя тоже навороченный велик!

Настала очередь Тимыча хвастаться.

— Горный! — заявил он с гордостью. — Двадцать семь скоростей…

— Па-а-трясно! Давай наперегонки!

— Давай!

Они вскочили в седла и начали гонять по крыше, как сумасшедшие. При этом еще и орали от избытка чувств.

— А на моем велике можно задом наперед! — кричала Ля и катилась задом наперед.

— А я могу на одном колесе! — кричал Тимыч и ехал на заднем колесе.

— А я могу без рук!

— А я могу без ног!

Настроение у Тимыча и Ля было просто супер!

И вдруг что-то случилось с Лялиным велосипедом. Он помчался сам собой…

— Ой, ма-а-мочка! — испуганно завопила Ля. — Я не могу остановиться!

— Жми на тормоза! — закричал Тимыч.

— Я жму!

И действительно, Ля жала на тормоза — и ручной, и ножной — а велик мчался все быстрее и быстрее.

— А-а-а! — в страхе вопила Ля.

Тимыч принял мгновенное решение — идти на таран. И пошел. Вернее, поехал наперерез Лялиному велику. Но тот, словно бы разгадал Тимычев замысел, пустился наутек.

— Прыгай! — приказал тогда Тимыч.

— Не могу-у-у, — отвечала Ля жалобно. — Он меня держит… ой-ой-ой… Тима, помоги!

Ну а что Тимыч мог сделать?.. В полной растерянности он глядел, как Лялин велик на бешеной скорости мотает по крыше круги… Вдруг велосипед резко тормознул, так что даже покрышки завизжали, и помчался уже не по кругу, а по прямой. Подскочив к краю крыши, велик, словно конь, перепрыгнул через парапет и камнем полетел вниз, увлекая за собой Ля.

Глава III

Поцелуй с клубничным сиропом

День тянулся, как год. Дзинь-дзинь-дзинь… — зазвонил дверной звонок.

Тимыч понесся открывать. Кого он сейчас увидит — страхолюдину или девчонку своей мечты?

Открыл.

И — у-у-ух! — сердце так к горлу и подскочило. От радости! Потому что перед Тимычем стояла девчонка его мечты — с каштановыми волосами и изумрудными глазами.

— Привет, — сказала она, — я Ля, ну то есть Ляля.

— Привет, — ответил Тимыч, — а я Тим, ну то есть Тима.

Ля вкатила в прихожую велосипед.

— На фига ты его взяла?! — вскричал Тимыч. — Я ж тебе писал: у меня есть велик!

— Расслабься, — ответила ему Ля. — Зацени, сколько в нем примочек.

Примочек, и впрямь, было море.

— Класс! — заценил Тимыч.

— Сейчас увидишь, на что он способен, — пообещала Ля. — Где тут твоя крыша?

И вдруг Тимычу показалось…

— Слушай, — ошарашенно произнес он, — по-моему, это уже было.

— Что было? — спросила Ля.

— Ну вот этот наш разговор. Ты уже приходила, и мы говорили то же самое, что и сейчас. Затем пошли на крышу, гоняли там на великах, а потом твой велик будто взбесился… Ни фига не пойму.

Ля тоже не понимала.

— Сон, что ли, тебе такой приснился?

— Нет, не сон. Это было на самом деле. А еще я помню, как превратился в таракана.

Ля хихикнула.

— Тима, ты что, прикалываешься?

— Нет. Правда, помню… — Тимыч озадаченно тер лоб. — Что ж это такое, а?

— Да не заморачивайся ты, — посоветовала Ля. — Пошли лучше на великах кататься.

Но Тимычу было уже не до великов.

— Блин! Может, у меня крыша едет?

— Наверное, ты у компа пересидел, — предположила Ля.

— Ничего я не пересидел. Я точно помню, как был тараканом… — Тимыч тревожился все больше и больше. — Что же со мной такое происходит?..

— Кажется, я поняла, — сказала Ля. — Мне про такие штучки моя подружка Крутая рассказывала.

— А почему она крутая?

— Да это фамилия у нее — Крутая.

— А про какие штучки?

— Ну, когда человеку кажется, что он в кого-нибудь превратился. Она говорила, что многие люди иногда вспоминают свои прошлые жизни. Ты, наверное, в одной из своих прошлых жизней был тараканом.

— Фигня, — морщился Тимыч.

— Да ничего не фигня. Она читала об этом на научном сайте.

— А с великом как же?

— С великом?.. — Ля задумалась на секундочку. — А с великом на тебя порчу навели. Мне об этом тоже Любка рассказывала.

— А зачем на меня порчу наводить?

— Ну, типа ты кого-то раздражаешь.

— А кого я могу раздражать?

— Тебе лучше знать. Я, например, свою классную раздражаю. Она дико нервная.

— У нас математичка тоже нервная, — сказал Тимыч. — Все время на взводе.

— Ну вот, значит, она на тебя порчу и навела.

— Думаешь?

— Вполне возможно. Но ты не парься. Я Любку попрошу, она мигом с тебя порчу снимет. Пошли на крышу.

Но Тимычу идти на крышу не хотелось.

— Что-то мне влом на великах кататься.

— А что мы тогда будем делать?

— Мороженое есть. С клубничным сиропом.

Ля захлопала в ладоши.

— Обожаю мороженое с сиропом!

Они прошли в гостиную.

— Миленькая у тебя квартирка, — заметила Ля.

— Это квартира моего дяди.

— А сам он где?

— В командировку улетел. На Канарские острова.

— На Канары? Классно! А родители твои где?

— Дома. Прикинь, мать тройню родила.

Ля покатилась со смеху.

— Ха-ха-ха! Тройню! Прикольно… — Ля подошла к зеркалу и состроила гримасу: — Фу, какая я уродка.

— И вовсе не уродка, — возразил Тимыч. — Ты красивая.

— Слушай, а чего это ты мне написал, будто я твоя первая любовь?

— Ну первая.

— Ладно, не гони.

— Не гоню, правда — первая.

— Первая любовь всегда не настоящая, — заявила Ля.

— А какая настоящая — вторая?

— Вообще никто не знает, что такое любовь. Ты вот знаешь?

— Знаю.

— Ну что? Скажи.

— Любовь — это когда крышу сносит.

— А у тебя что, от меня крышу снесло?

— Ну типа того.

Ля хихикнула.

Они прошли на кухню. И стали есть мороженое.

— М-м-м, — причмокивала Ля, — вкусненько.

Тимыч смотрел-смотрел, как Ля лакомится мороженым, и ему захотелось поцеловать ее в сладкие от мороженого губы.

«С девчонками главное не робеть», — вспомнил Тимыч наставления своего друга Димыча. Легко сказать — не робеть. А если робеешь?

Но все же Тимыч решился. И сказал:

— Ля, можно я тебя поцелую?

— Ишь какой быстрый, — захихикала Ля.

— Че тебе — жалко, что ли? — начал клянчить Тимыч. — Всего один разочек.

— Нет, целоваться я не буду, — отказалась Ля.

— Почему?

— Потому что в поцелуях куча микробов.

Тимыч встал в тупик от такой постановки вопроса.

— Как это?

— А так, — пояснила Ля. — Целуемся мы чем? Губами. А губы — это рот. А во рту масса всяких вирусов и бактерий. В теплой и влажной среде им обеспечены идеальные условия для того, чтобы спокойно жить и размножаться.

— Откуда ты это взяла?

— Из инета, естественно. Вот ты знаешь, сколько раз человек за свою жизнь моргает?

— Ну и сколько?

— Триста миллионов. А продуктов всяких съедает за свою жизнь, знаешь сколько?

Тимыч не знал.

— Двадцать две тонны. А знаешь, сколько в триллионе нулей?

Разговор явно уходил в сторону от поцелуев.

— Ну дава-а-й поцелуемся, — вновь заканючил Тимыч.

— Ты меня уже достал, — сказала Ля. — Ладно уж, ответишь правильно на вопрос — поцелуемся.

— На какой еще вопрос?

— Классный такой вопросик.

— Наверное, сложный.

— Наоборот — легкий. Слушай внимательно: знаменитый путешественник капитан Кук совершил три кругосветных путешествия. Во время одного из них он погиб. Во время которого?

— Во время второго, — выдал Тимыч.

— А если подумать?

— Тьфу ты, во время третьего, конечно!

— Правильно, — сказала Ля.

И они поцеловались — чмок-чмок.

Глава IV

Мистика повседневности

Увы, это был всего лишь сон… Как только Тимыч проснулся, так сразу у него и сверкнуло в сознании: Ля же разбилась!.. Тимыч попытался вспомнить, что он делал после того, как Ля полетела с крыши. Но не вспомнил.

Тогда он понесся на крышу. На крыше было все, как всегда. Тимыч подбежал в парапету, глянул вниз. Там тоже было все, как всегда: ехали машины, шли прохожие… Тимыч, скатившись на лифте, выскочил из подъезда.

У подъезда, на лавочке, сидели тетки.

Тимыч тотчас навострил уши. Но тетки говорили о чем угодно, только не о девчонке, упавшей с крыши.

Выходило, что Ля с крыши не падала. Но он же помнит, что падала… И тут Тимыча осенило: ведь можно же звякнуть Ля! Мобилки Ля у него не было, зато в компе болтался номер ее домашнего телефона.

Тимыч примчался домой, врубил компьютер и с ходу нашел номер Ля. Позвонил.

— Алло, — раздался женский голос.

— Здрасьте. Позовите, пожалуйста, Лялю.

— Кого? — спросил голос.

— Ну… вашу дочку.

— Ты, мальчик, не туда попал.

— Почему не туда?

— Потому что никакой Ляли здесь нет.

— А вы разве не Екатерина Сергевна? (Тимыч знал, как зовут Лялину маму).

— Да, я Екатерина Сергеевна.

— Так Ляля же ваша дочка.

— Нет у меня никакой дочки.

— Как нет? — обалдел Тимыч.

— Очень просто.

«А вдруг, и правду, не туда попал», — подумал Тимыч и уточнил:

— Ваш номер… — и он протараторил номер.

— Совершенно верно.

— И вы Екатерина Сергевна?

— Ты уже спрашивал. Да, я Екатерина Сергеевна.

— И у вас нет дочки Ляли?

Женщина положила трубку.

Тревога в душе Тимыча нарастала. Мало того что Ля, упав с крыши, не оставила никаких следов; выяснялось, что никакой Ля вообще нет. А может, она мать подговорила?.. «Что значит — подговорила?» — спохватился Тимыч. Ведь он помнит, как Ля упала с крыши! И как он тараканом был, тоже помнит!..

Тут Тимыч еще кое-что вспомнил.

Точнее, не кое-что, а — кое-кого. Любку Крутую, про которую ему говорила Ля. Тимыч быстренько нашел в инете питерскую телефонную базу. В Питере имелся всего один абонент с фамилией — Крутой.

Тимыч набрал номер.

— Да? — послышался девчоночий голос.

— Привет! — сказал Тимыч. — Ты Люба?

— Люба.

— Крутая?

— Крутая.

— А я Тима, — представился Тимыч.

— Какой Тима?

— Знакомый Ля.

— Какой Ля?

— Твоей подруги, Ляли.

— Нет у меня никакой подруги Ляли.

Повторялась та же история, что и с матерью Ля. Но Тимыч не сдавался.

— А знакомая с таким именем у тебя есть?

— Вообще-то у меня куча знакомых. Как ее фамилия?

— Я не знаю.

— А в чем дело?

Тимыч пустился в объяснения:

— Мы с Ля решили покататься по крыше на великах…

— По крыше?

— Да. Мой дядя живет на последнем этаже, и он крышу над своей квартирой в аренду взял.

— А-а… И что?

— Катались, катались, а затем Лялин велик стал гонять сам по себе, а потом — бац! — прыгнул вниз. А после я проснулся.

— То есть — это тебе приснилось?

— Нет, мне приснилось совсем другое. А когда я проснулся, то вспомнил, что Ля упала с крыши. Но не мог же я, после того как она упала, пойти и лечь спать.

— Тебе виднее, — сказала Крутая.

— Я, как проснулся, сразу вниз помчался. На асфальте никаких следов. И разговоров в доме тоже никаких.

— Выходит, она не падала с крыши.

— Как же не падала, если я это видел.

— Звякни в полицию, — посоветовала Крутая. — Там тебе сразу скажут, падал кто-нибудь с крыши или нет.

— Я уже звонил, только не в полицию, а Лялиной матери.

— И что?

— Она сказала, что у нее нет никакой дочки Ляли.

— Наверное, ты не туда попал.

— Да вроде туда. Сейчас вот тебе звоню, и ты говоришь, что у тебя нет такой подруги. — Тимыч вздохнул. — Чушь какая-то.

— Послушай, а ты, случайно, не прикалываешься? — спросила Крутая.

— На фига мне прикалываться?

— Ну мало ли. Познакомиться со мной хочешь.

— Мне сейчас не до знакомств, — снова вздохнул Тимыч. — Я вот думаю: вдруг у меня крыша поехала?

— Ну-у, это легко проверить.

— А как?

— Есть один способ. Но для этого нам надо встретиться.

— Давай встретимся, — сразу же предложил Тимыч. — А когда?

— Через часок.

— А где?

— В Катькином садике. Знаешь где это?

Еще бы Тимычу не знать Екатерининский сквер в центре Питера.

— Короче, пока, — закруглилась Крутая. — Увидимся.

— Пока… — Тимыч хотел уже отключиться. Но спохватился: — Ой, а как ты выглядишь?

— Круто! — ответила Крутая.

Глава V

«Лысая башка, дай кусочек пирожка»

Любка Крутая, и правду, выглядела круто. Да еще и в крутую — по ценам — кафешку предложила зайти.

— Вообще-то у меня… — начал Тимыч смущенно.

— Не парясь, — перебила Любка. — Идем, я угощаю.

Они зашли в кафешку, и Тимыч на халяву набрал себе всяких вкусностей. Крутая же взяла лишь стакан ананасового сока.

— Мне еда до лампочки, — пояснила она. — Я люблю только жвачку жевать… Ну что, приземляемся?

Они сели за столик у окна.

— Давай сразу к делу, — сказала Крутая. — Смотри мне в глаза.

— Зачем? — не понял Тимыч.

— Сейчас я определю: нормальный ты или двинутый.

Тимыч посмотрел в красивые Любкины глаза.

— Та-а-к, зрачки в норме, — определила Крутая, будто заправский психиатр. — А теперь зажмурься и дотронься указательным пальцем левой руки до кончика носа.

Тимыч зажмурился и дотронулся.

— Ты в порядке, — сделала вывод Любка.

— Точно? — переспросил Тимыч.

— Точнее не бывает. Мне этот способ знакомый парень показал. У него отец — психиатр. А у его приятеля реальные глюки были, типа твоих.

— У приятеля отца?

— Нет, у приятеля парня. Такие напряги — полный отстой.^[1]

— А что с ним такое было? — поинтересовался Тимыч.

— Да какая тебе разница? — Крутая пригубила сок. — Тебе надо не на чужих заморочках заморачиватья, а со своими разбираться.

— А как? Что вообще вся эта фигня означает?

— Тут нет рациональной объясниловки, — авторитетно заявила Любка.

— А какая есть?

— Иррациональная. Поэтому давай, расскажи все по-новой. Но только теперь с чувством, с толком, с расстановкой.

— А с чего начать?

— С начала. Где ты познакомился с этой Ля?

— В инете.

— Вот с инета и начни.

И Тимыч начал…

— Это все? — спросила Любка, когда он закончил.

— Почти.

— А что еще?

Тимыч, помявшись, рассказал, что помнит, как превратился в таракана и как бабушка спустила его в канализацию.

— Круто, — сказала Крутая.

— Ля говорила, что это на меня кто-то порчу навел.

— Нет, это не порча, — отвергла Любка. — У порчи другие симптомы.

— Откуда ты знаешь?

— Я же белая ведьма.

— Что значит «белая»?

— Есть черные ведьмы, — объяснила Крутая. — Они всякие пакости делают. А есть белые, добрые. Я — белая ведьма, причем потомственная… — И, возвращаясь к прежней теме, Любка добавила: — Короче, ты подвергся мистической атаке. Въезжаешь?

Тимыч не въезжал.

— Как бы тебе это объяснить… — озаботилась Крутая. — Ну вот, например, после хакерской атаки начинает глючить твой комп. А после мистической атаки начинаешь глючить ты.

— Черт! — чертыхнулся Тимыч. — И что мне теперь делать?

— Для начала надо разобраться, реальна твоя Ля или ирреальна.

— А потом?

— Потом суп с котом… — Любка допила сок и сунула в рот жвачку. — Погнали.

— Куда?

— К моей бабушке. Она из всего нашего семейства Крутых — самая крутая. А из всех российских ведьм — самая продвинутая. Бабулька в два счета определит, что за нечисть тебя атакует.

Когда они уже подошли к дверям бабушкиной квартиры, Любка вспомнила:

— Ой, бабуля же сегодня утром в Португалию улетела, на слет европейских ведьм.

— Значит, мы в пролете, — сник Тимыч.

— Ерунда, — сказала Крутая. — Сами разберемся. — Она открыла дверь. — Заходи…

Уже с порога было видно, что в квартире живет настоящая ведьма: в углу стояла ступа с помелом. А книжный шкаф в гостиной прямо-таки ломился от мистической литературы: «Теория и практика колдовства», «Серо-буро-малиновая магия» и пр.

Любка сняла с полки толстенный «кирпич» под названием «Общение с ду́хами».

— Та-а-к, — принялась она его листать, — это не то… это тоже не то… а вот это — то… — И Крутая прочла:

Нейросети имеются не только в итернете, но и в зеркалах. Половина зеркальных нейросетей принадлежит нашему миру, а вторая половина уходит в потусторонний мир, где обитают призраки. Для вызова призрака из зеркальной нейросети необходимо сделать стрижку на́голо, в полночь подойти с горящей свечей к зеркалу, лизнуть свое отражение и произнести заклинание: «Лысая башка, дай кусочек пирожка»…

Любка захлопнула «кирпич» и посмотрела на Тимыча.

— Врубаешься?

Тимыч не врубался.

Крутая объяснила:

— Мы вызовем призрака — и он нам все выложит.

— Что все?

— Куда делась твоя Ля и почему ты в таракана превращался.

— А он-то откуда знает?

— Призраки все знают. Они днем и ночью через зеркала за людьми наблюдают.

— А как мы его вызовем?

— Здрасьте, я же только что прочла. В полночь подойдешь к зеркалу, лизнешь свое отражение и скажешь: «Лысая башка, дай кусочек пирожка». Кстати, тебе надо постричься.

— А это обязательно?

— Обязательно. Иначе ничего не получится.

Тимыч провел ладонью по волосам.

— У меня и так стрижка короткая.

— В заклинании сказано: «лысая башка», — непреклонно произнесла Любка.

— Ну ладно, — сказал Тимыч, — погнали стричься.

— Не надо никуда гнать. Я тебя сама обкорнаю… — Крутая достала машинку для стрижки и — жжжжж… — подстригла Тимыча под ноль.

— Ну и видок, — фыркнул Тимыч, глядя на себя в зеркало.

— А что, клево, — сказала Любка, довольная результатом своей работы. — Пожалуй, после окончания школы займусь парикмахерским бизнесом.

Ближе к полуночи Тимыч, с горящей свечкой в руке, подошел к старинному зеркалу.

БОМ-БОМ-БОМ… — пробили старинные часы полночь.

Тимыч лизнул свое отражение и сказал:

— Лысая башка, дай кусочек пирожка.

Ничего не произошло.

— Лысая башка, — повторил Тимыч, снова лизнув отражение, — дай кусочек пирожка.

Ни ответа, ни привета.

— А чего он не приходит? — обернулся Тимыч к Любке.

— Ты говори, говори… Сейчас придет.

— Лысая башка, дай кусочек пирожка; лысая башка, дай кусочек пирожка… — стал повторять Тимыч.

Зеркало молчало.

— Громче говори, — распорядилась Крутая. — Может, он не слышит.

— Лысая башка, дай кусочек пирожка! — прокричал Тимыч.

А в ответ — тишина.

— Попробуй вежливо его позвать, — велела Любка.

— Уважаемая лысая башка, — обратился Тимыч к зеркалу, — дайте, пожалуйста, кусочек пирожка.

Зеркало продолжало молчать.

— Странно, — сказала Крутая, перекатив во рту жвачку.

— Может, ему приказать? — спросил Тимыч.

— Ну прикажи.

Тимыч приказал:

— Лысая башка, давай в темпе кусок пирожка!

Но и на приказной тон призрак не отреагировал.

Короче, как только Тимыч ни вызывал призрака — тот не появлялся.

Глава VI

www.tot_svet.ru

Наконец, уже под утро, Крутая сказала:

— Ладно, хватит париться. Раз из зеркала никто не приходит, вызовем кого-нибудь с того света.

— А кого? Пушкина, что ли?

— Почему Пушкина?

— Обычно его все вызывают. Я был у приятеля на днюхе, и мы там, для прикола, дух Пушкина вызывали: брали блюдечко и…

Любка перебила:

— Блюдечко — вчерашний день. Сейчас все гораздо проще: входишь на сайт того света и общаешься с ду́хами.

— А что, на том свете есть Интернет?

— Естественно. На том свете все то же самое, что и на этом.

— Откуда ты знаешь?

— Бабушка рассказывала. Она там была. Вот только ноут свой она, скорее всего, с собой в Португалию забрала. Сейчас гляну… — Крутая глянула. — Да, взяла…

— Давай тогда через мобилку, — предложил Тимыч.

— Через мобилку на сайт того света не попасть. Так что погнали ко мне, на Васильевский…

— Не надо никуда гнать. Я тут в двух шагах живу. И у меня комп стационарный.

И вот они уже в квартире Тимычева дяди, у включенного компьютера.

— Ну что, ныряем? — спросил Тимыч.

— Ныряем, — чмокнула жвачкой Крутая.

И они «нырнули» в интернет, на страницу «www. tot_svet.ru».

Выскочила заставка:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ТОТ СВЕТ

— А это не прикол? — засомневался Тимыч.

— Никаких приколов. Сейчас будем Разгильдяева вызывать.

— А это кто?

— Был такой прорицатель в древности. Он предсказал появление айпадов и айфонов… — И Любка заговорила в микрофон: — Раз… раз… раз… Тихон Разгильдяев… прием… прием…

Ни ответа, ни привета — прямо как с призраком из зеркала.

— Опять тухлый номер, — сказал Тимыч.

Не успел он это сказать, как на экране появился… нет, не Разгильдяев. Появилась надпись:

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Читайте об этих напрягах в повести «Отдай свое сердце!»