Девочка с розовой планеты

Валерий Раевский, 2023

В фантастической повести автор попытался увидеть реальный мир со стороны. Посмотреть на нас взглядом внешнего наблюдателя.

Между ночью и днем, на границе света и темноты, в атмосферу планеты вошел шаровидный объект. Его не обнаружили системы контроля космического пространства. Телескопы работают в темное время суток, а от радиолокации шар был экранирован.

Космический гость совершил посадку как раз возле местного комплекса наблюдения за орбитой.

Внутри шаровидного аппарата сидел пилот. На панель перед ним с камер внешнего обзора транслировалась впечатляющая панорама: виднелась вершина горы с куполом лазеро-оптического телескопа, а рядом сверкал белизной восьмиугольник радиолокатора.

Изображение немного сдвинулось. На экране появилась схема подземных коммуникаций. Ярким пунктиром выделилась полоска кабеля, по которому в вычислительный центр местного комплекса шли данные из обсерватории, расположенной на горе.

Из шара в почву выдвинулся щуп. Забурившись в глубину, он добрался до кабеля.

Внутри корабля по экрану побежали ряды символов. Бортовая система начала проводить анализ информации, получаемой от локатора.

Пилот задумчиво смотрел на экран.

Разведка на этой планете — занятие непростое. Здешняя цивилизация агрессивна и быстро развивается технически. Приходится соблюдать предельную осторожность.

Теперь тут создали новый реактивный аппарат, летающий в плазменном облаке и малозаметный для радаров. Скоро произойдет его испытание. Местный радиолокатор будет отслеживать перемещение болида в атмосфере планеты. А бортовые системы нашего корабля получат всю информацию.

До тех пор остается лишь сидеть в капсуле, ждать и смотреть в монитор.

Ждать запуска новой ракеты, чтобы узнать параметры их очередного изобретения.

И после этого вернуться домой.

Вернуться, так ничего по-настоящему не увидев.

Сколько сил и времени затрачено на обучение! Сколько труда и дисциплины, ради возможности отправиться на эту планету!

И в результате просто присутствуешь на борту, пока функционирует корабельная электроника.

А так хочется ощутить иную жизнь вблизи! Реально почувствовать, прикоснуться.

Впрочем, это просто мечты. Нечего и думать, о том, чтобы покинуть капсулу хоть ненадолго. Неоправданный риск. Пусть прикасаются датчики, пусть анализируют корабельные приборы. Корабль для исследования этого мира и создан. Миниатюрный, великолепно оснащенный. Может перемещаться в космосе, проходить сквозь пространство, при этом легко маневрирует в атмосфере планеты. Незаметный для радаров и оптически невидимый. Его поверхность преломляет отраженные и прямые лучи света так, что, даже приблизившись вплотную, корабль не заметишь. Внутри — бортовая электроника с искусственным интеллектом, датчики сканируют всевозможные изменения параметров среды.

А все же интересно было бы покинуть пределы корабля и заглянуть чуть дальше этого пейзажа. Пилот приблизил изображение, увеличив картинку на экране.

Вдруг сигнал тревоги оборвал размышления пилота.

— Выявлено нарушение гравитационного поля, — объявил бортовой искин приятным модулированным голосом.

— Параметры искажения!

Искин вывел информацию на экран.

Невероятно! Характеристика изменений поля показывала, что прямо с поверхности планеты открылся канал межпространственного перехода!

— Чем это вызвано? Связано с запуском ракеты?

— Запуска не было. Вероятный источник явления — активация тэра.

— Тэра?!

— Да. Параметры соответствуют изменениям гравитационного поля, возникающим при активации квантового генератора, позволяющего осуществить проход сквозь пространство.

— Значит, на этой планете есть тэр! — ужаснулся пилот.

— Да. На планете есть еще один тэр, — подтвердил искин.

— Еще один?!

— Такие же эффекты вызывает генератор нашего корабля. На планете есть, минимум, еще один тэр, помимо нашего.

— Ну да. Сделай анализ искажений.

— Открыт канал перехода. Канал стабильный, позволяет совмещать области галактики, топологически удаленные относительно друг друга.

— Откуда здесь такой прибор? Неужели — местное изобретение? Это катастрофа!

— Есть гипотеза, — ответил искин и вывел на экран историческую справку. — На планете ранее был утерян наш квантовый генератор. И пропал он предположительно в этой же географической локации.

— Случайное срабатывание потерянного прибора? Дай подробности.

— Об утерянном тэре нет данных. Ни характеристик, ни внешних параметров.

Наконец, сигнал тревоги прекратился.

— Гравитационное поле вернулось к норме, — сообщил искин. — Межпространственный канал отключился здесь, в точке открытия.

— Значит, тэр остался на месте. — Пилот задумался. Надо найти прибор. Точнее, забрать. Место активации квантового генератора определено, и оно неподалеку. — Прежний план отменяется, — объявил он. — Наблюдения за испытанием ракеты прекращаем.

— Это нарушение. Невыполнение приказа, — напомнил искин.

— Очень досадно, да. Задание выполнено не будет. Но сейчас главное — решить возникшую проблему. Сделай прогноз.

— Прогноз сомнительный. Мало вводных. Настоятельно рекомендую не отклоняться от задач нашей миссии.

— Придется рискнуть.

— Принято, исполняю!

Щуп отключился от кабеля и втянулся обратно в корабль.

Пилот переключился на ручное управление.

Говорят же: «опасайся своих желаний». Вот и закончилось спокойное наблюдение! Вот и пригодятся навыки работы в этом мире!

Шар поднялся в воздух, на мгновение застыл неподвижно и быстро улетел в сторону восходящей над горизонтом местной звезды: желтого карлика класса g2v.

Вскоре движение корабля замедлилось. Пилот проверил показания датчиков: почти оптимальные. Температура за бортом, состав воздуха почти, как дома. Только лучей ультрафиолетового спектра проникает в атмосферу слишком много. Не проблема: кожа обработана специальным защитным составом. На тело одета материя из переплетенных между собой нитей, висящая на плечах. Стопы защищают упругие пластины, крепящиеся ремешками. Волосы специальным образом переплетены между собой в виде двух жгутиков. Внешне все соответствует традиционному облику разумных обитателей этой планеты. Можно начинать личное знакомство с чужим миром.

Шар опустился среди деревьев и, как хамелеон, изменил цвет, слившись с окружающей его зеленью. Капсула открылась, тишина кабины сменилась звуками леса: шелестом ветерка в листве, пением птиц, жужжанием пчел. А сверху раскинулось непривычное голубое небо.

***

Солнце вовсю светило, согревая прохладный утренний воздух, просвечивало сквозь зелень листвы на деревьях. Полина набрасывала эскиз пейзажа. Невозможно изобразить это на картине! Не передашь бумаге воздух, запах хвои, щебетание птиц.

Спасибо летнему заданию художки, что на каникулах встала в такую рань и насладилась прекрасным утром!

Она отвела взгляд от мольберта и увидела девочку, будто сошедшую с советского плаката: с косичками, в коротком сарафане и сандалиях.

Впрочем, девочек пионерского возраста принято было рисовать в платьях подлиннее. Не вписывались в образ еще ее розового цвета волосы, рюкзачок за спиной и смартфон в руке.

— Доброе утро! Не помешаю? — вежливо спросила девочка.

— Привет! Не помешаешь. Ты что, одна по парку гуляешь в такую рань!?

— Да. А ты чем занимаешься?

— Рисую. Нравится? — Полина показала девочке карандашный набросок.

— Здорово получилось!

— Еще не получилось. Это эскиз.

— Красиво! И скала, и деревья. Сразу видно, что любишь рисовать.

— Да, — ответила Полина. — И природу люблю, и рисовать. А ты?

— У меня не получится.

— Получится, — ответила художница, — если научишься.

— Можно специальной программой рисовать. Так легче, — встряхнула розовыми косичками собеседница.

— А ты попробуй! — усмехнулась Полина. — Не так-то просто. Я, между прочим, компьютерной графикой тоже увлекаюсь. Не очень давно… Тебя как зовут?

— Инга.

— Меня Полина.

— Очень приятно! — кивнула девочка.

— Волосы у тебя, кстати, — просто отпад!

— Не нравятся?

— Наоборот! Классные. Очень чистый оттенок. Ты их сначала отбеливала? Может, и мне кончики в фиолетовый покрасить?

— Попробуй. Фиолетовый с черными волосами хорошо будет сочетаться.

— Нет, мне мама не разрешит, — задумчиво сказала Полина, намечая на своем рисунке несколькими штрихами силуэт девочки.

— Ну, — оглядевшись по сторонам, сказала Инга, — приятно было познакомиться! Я пойду.

— Дальше в парк?

— Нет, мне в сторону города.

— Пойдем вместе. Мне тоже домой пора.

***

Инга шла по ровной дороге, неотрывно глядя в небо. Небо здесь высокое с прозрачной голубизной, бездонное. При одном взгляде на это небо, ощущаешь бесконечность.

Хочется любоваться красотой этого мира, хочется ближе узнать людей. Она, конечно, много знает о них, изучала их культуру, историю, один из языков. Но понять, что люди чувствуют, как на самом деле живут, по-настоящему не могла. Она знала, что это опасная планета. Видела изображения скучных городов — некрасивые дома со множеством маленьких окон, их обитателей, закутанных в несколько слоев одежды. Теперь же, очутившись здесь, встретила совсем другой мир: восхитительный и загадочный.

Неужели сейчас ее приключение закончится?

Еще несколько шагов, и она увидит тэр — прибор, открывающий проход свозь пространство. Может быть, его сознательно кто-то активировал? Кто? Куда открывался переход?

Еще несколько шагов, и она заберет прибор.

Хорошо, если это найденный артефакт. А если люди сами изобрели квантовый генератор, искажающий гравитационное поле?

Впрочем, сначала надо с ними встретиться. А там действовать по обстановке.

Дорога вывела Ингу и ее спутницу к полукруглой колоннаде, от которой вниз в город спускалась широкая каменная лестница, украшенная фонтанами и цветочными клумбами.

— Ничего себе! Как быстро снесли, — удивилась Полина.

— Что снесли?

— Многоэтажку. Очень вид Каскадной лестницы портила! Только два этажа оставили. Видишь, баннером завесили? — Полина показала на что-то с левой стороны от лестницы, завешенное пленкой. На пленке было изображение стены двухэтажного дома.

Девочки спустились вниз. Инга остановилась, глядя в сторону замаскированного рисунком сооружения.

— И соседний дом перестраивают, — Полина махнула рукой на часть рисунка, где баннер был покороче. Перед ним земля была раскопана, стоял экскаватор.

— А тут что копали? — спросила Инга.

— Коммуникации разрыли, — пожала плечами Полина. Канализацию или водопровод.

Взглянув на экран своего устройства, Инга убедилась, что раскоп в земле — то самое место, возле которого открывался портал.

Она подошла к котловану. Земля, которую выкапывал экскаватор, большой кучей была насыпана рядом. Инга осмотрела газон вокруг: ровная притоптанная трава, заглянула в яму, там пусто — только камни вперемешку с землей. Ничего нет! Она опоздала.

Что же делать?! Тэр неизвестно где, неизвестно у кого. Но оставлять его в руках у людей нельзя ни в коем случае!

Хотелось побыть здесь подольше? Ну вот. Желания осуществляются. Получай!

***

— Эй, Инга! Что ты там увидела? С тобой все нормально? Зачем ты в земле копаешься? Испачкаешься! — Полина изумленно смотрела, как Инга вынимает из рыхлой, недавно вырытой земли камни, разглядывает, откладывает в сторону, снова берет.

— Я тут ищу кое-что, — задумчиво произнесла Инга.

— Клад, наверно, — улыбнулась Полина.

— Может, и клад. Видишь, какие камни старые. А это что? — девочка вытянула из кучи земли какой-то брусок, отряхнула его.

Полина подошла ближе.

Инга повертела предмет в руках, — Нет, не то.

— Что «не то»? Покажи, — Поля взяла у нее находку. Металлическая коробка, чем-то плотно набита. Интересно. На крышке надпись: «Verbandpakchen» — «Перевязочный пакет», на корпусе выбито: «1941». — Вот это да! Надо моему брату показать, он студент истфака, пусть посмотрит!

— Мне все равно, — ответила Инга. — Надо найти другую вещь. Я за ней специально сюда шла.

— Давай, я тебя с братом познакомлю, мы тут недалеко живем. Расскажешь ему, может, он что-то посоветует. Заодно руки вымоем. И ноги, — добавила Полина, неодобрительно посмотрев на испачканные в земле сандалии Инги. — Пойдем.

***

Сергей проснулся от того, что тетина кошка по имени Анфиса запрыгнула на подушку и ткнула его носом в лицо. Потом повернулась, пощекотала хвостом. Хвост был мягкий, пушистый. И сама кошка была шелковистая, приятная на ощупь. Длинная серая с белым шерсть придавала ей вид холеный и самодовольный. Интересно, не жарко ей летом носить такую шубку? Вообще-то ради Анфисы он с Полиной и приехал сюда в Кисловодск из Ставрополя. Тетя с двоюродным братом отправилась на море, а ему с сестрой дала поручение кормить кошку и присматривать за квартирой. Полины, конечно, дома нет. Можно в соседнюю комнату и не заглядывать. На каникулах сестра любит просыпаться ни свет, ни заря. Рисует сейчас в парке. А он вчера спать лег очень поздно. Сначала позвонил Антон — знакомый искусствовед, торгующий в антикварной лавке сувенирными саблями и монетами из Китая. Попросил атрибутировать какую-то брошку, имеющую отношение к 3-му Рейху. Сергей, чтобы не тратить время, пошел самым легким путем: с германской брошью наверняка сможет помочь германский форум коллекционеров. Спасибо бабушке — учительнице немецкого, что научила языку. Переслал фото непонятной штуки туда тамошним знатокам.

Один из фаллеристов, был он-лайн, сразу ответил:

— Знак — кокарда «Эдельвейс» на кепи егеря. 3 Рейх, эмблема 1-й горнопехотной дивизии. Сохранность хорошая. Подлинность по фото определить не могу. Предположительно, могу датировать нынешним 2017-м годом.

Сергей поблагодарил камрада и надолго залип в интернете, зайдя на отечественный форум исторических реконструкторов. Спорил там до глубокой ночи. Вообще беседу надо было сворачивать, когда оппонент спросил:"Почему же сын Юрия Долгорукого Андрей Боголюбский сменил фамилию?". Но Сергей продолжал этот бессмысленный и беспощадный диспут.

В общем, сейчас хотелось поспать еще немного. Но Анфисе было скучно. Она потянулась, выгнула спину. Мурлыкнув, прыгнула Сергею на живот, начала топтаться передними лапами. Ладно, пора вставать. Глянул в окно: на небе ни облачка, по тротуару шагают прохожие. День на курорте начался. Когда он, свежевыбритый, выходил из ванной, раздался телефонный звонок.

— Ставь чайник, я сейчас с подругой приду.

Едва успел одеть шорты и майку, нарезать бутерброды, как дверь открылась и на пороге появилась Полина вместе с изумительно красивой девочкой в белом сарафанчике. Сергей вдруг смутился, встретив взгляд гостьи.

— Меня Инга зовут, — представилась она.

— А я Сергей. Проходи. Откуда ты, прекрасное дитя?

— Со звезд, — насмешливо заявила девочка, тряхнув розовыми волосами, собранными в две косички.

— Не надо сразу с расспросами набрасываться, — вмешалась Полина. Ты сперва напои, накорми, дай руки человеку вымыть.

***

— Вы, барышня, приехали недавно? — спросил Сергей, налив девочкам сок, а себе — чашку крепкого кофе.

— Недавно. Прилетела.

— А где тут отдыхаешь?

— В санатории «Крепость».

— Знаю, это рядом с музеем. Он, кажется, ведомственный? — спросил он, вспомнив многоэтажный корпус с надписью «Крепость» металлическими буквами на крыше.

— Санаторий ракетно-космической корпорации «Энергия».

— Ух ты! — восхитилась Поля, беря бутерброд. — Родители космические корабли строят?

— Папа — ученый — физик.

— Круто! А мне физика тяжело дается, — вздохнула Поля.

— Родители не будут ругать, что ты сейчас не в санатории? — спросил Сергей.

— Нет. Не будут. Я одна отдыхаю.

— Разве так можно!?

— Конечно, — невозмутимо ответила Инга. — Покупается путевка, бронируется заранее номер.

— И летела ты совсем одна!? — изумилась Полина. — Как тебе разрешили одной лететь в самолете?

— А ты думаешь, как дети на учебу улетают в другую страну? — спросила Инга.

— С родителями, конечно.

— Всегда с родителями? А если родители не могут? Допустим, ребенку пришло приглашение, а у родителей проблемы с визой? Тогда оформляют специальный документ. В России ребенок без сопровождения взрослых может летать с 12 лет. А мне 14.

— Да ну? — Сергей с сомнением посмотрел на девочку.

— Просто молодо выгляжу.

— Смелые у тебя предки. В такую даль отпустили! — он продолжал удивленно разглядывать изящную девочку с розовыми волосами.

— Я самостоятельная, мне доверяют. С чего ты решил про «даль»?

— На самолете издалека летят. Да и видно, что не местная: лето, а ты не загорелая. И у тебя речь отличается. Очень четко звуки произносишь.

— Я с акцентом разговариваю?

— Это он сам себе нафантазировал, потому что ты не местная, — не согласилась с братом Полина. — Кстати, ты откуда прилетела?

— Не могу сказать, — смущенно ответила гостья. — С космодрома.

— Это, типа государственная тайна? — обиделась Полина.

— Типа того.

— С Байконура? — спросил Сергей. — Хотя, нет, с Байконура ты была бы с загаром. Значит, остается или Плесецк, или Восточный.

Девочка промолчала.

— Ладно. Не хочешь говорить, — не надо, — примирительно сказала Поля. — Давайте лучше находку посмотрим.

— Какую находку? — спросил Сергей.

Полина заговорщически улыбнулась и повернулась к брату. — Мы сегодня нашли кое-что. Без тебя не решились открывать.

— Что нашли? Где?

— В куче земли у Каскадной лестницы. Там экскаватор яму копал. Сейчас покажу.

Полина принесла из прихожей коробку. Сергей внимательно рассмотрел ее со всех сторон. Потом вытер влажной салфеткой.

Серо-голубая, металлическая, снизу на корпусе дата: 1941, а на крышке — надпись черной краской по-немецки: «Verbandpakchen» — «Упаковка бинтов». Положил коробку на стол, осторожно поддел крышку ножом и, с трудом, открыл. Внутри содержимое было упаковано в брезентовый зеленый чехол.

Из мешочка Сергей вынул пачку бумаг. Отлично сохранившиеся листы машинописного текста на немецком языке, записи от руки, пачка фотографий и какая-то книжка в бархатном переплете. Полина взяла разглядывать черно-белые снимки.

— Что это? — спросила девочка.

— Следы войны, очевидно. Видишь, немецкие бумаги — ответил ей брат.

— Наверно важные документы, — сказала Поля, — раз их немцы закопали при отступлении.

— Отступали зимой 43-го. Не стали бы они копать мерзлую землю. Еще и около Каскадной лестницы.

— Когда-то же это закопали? Посмотри, вот на фотографии немецкий солдат на фоне снега. Или это другой год?

— У солдата летнее обмундирование. Это высокогорье. Горный стрелок, наверно. А год может быть только 42-й. У нас на Кавказе немцы были всего 5 месяцев. Ставрополь захватили 5-го августа.

— Понятно.

— Может, там в земле еще что-нибудь осталось? — спросил Сергей.

— Вряд ли, — покачала головой Полина. — Инга там каждый камень пересмотрела.

— Все-таки давайте вместе посмотрим там еще раз, — предложил Сергей.

— Давай. Только Инге, наверное, в санаторий надо?

— Во сколько у тебя процедуры? — повернулся к гостье Сергей.

— А я только сегодня должна туда явиться.

— Так ты, что? Только приехала!? — поразилась Поля.

— Да. Предлагали трансфер от аэропорта Мин — вод до санатория. Но я сама добралась.

Брат с сестрой ошарашенно переглянулись.

— Кстати, меня, наверное, уже ждут. Надо вызывать такси, ехать в эту самую «Крепость».

— Мы тебя отвезем, — сказала Полина. — Отвезем, Сережа?

— Конечно, — ответил брат, — И проводим. А то вдруг не поселят.

— Поселят, — беззаботно заявила Инга. — Номер забронирован, оплачен на четырнадцать дней, все документы в порядке. Человек к ним добрался, а они его на улице оставят? Тем более ребенка! Быть такого не может!

— Никогда ни в чем нельзя быть уверенным, — не согласился молодой человек.

— Еще ты собиралась рассказать про какую-то вещь, которую искала, — напомнила Полина.

— Раз вместе к санаторию едем, я по дороге расскажу, — пообещала девочка.

***

В пути было не до рассказов и разговоров. Хорошо, что санаторий в самом центре, ехать недалеко. Водительские права Сергей получил совсем недавно. Конечно, Кисловодск — хорошо знакомый город, но одно дело — ходить пешком, и совсем другое — ехать на машине. Смотрел только на дорогу, девчонкам приказал молчать и не отвлекать болтовней.

Отец специально не продавал старую девятку, чтобы сын на ней учился ездить. А может, ему просто жаль расставаться со своим автомобилем. Вернемся домой, — решил юноша, — возьму у друзей краскопульт, такую аэрографию с Полей сделаем, — будет классная тачка!

В санатории, как выяснилось, Ингу не ждали. В регистратуре (она же служба размещения) посмотрели на девочку с крайне удивленным видом. Кажется, с подобными гостями они еще не сталкивались. Хорошо, что Инга была не одна, а в сопровождении более взрослых друзей. Что-то долго проверяли по компьютеру, потом выдали карточку от номера. Поднявшись мимо странноватых охранников на свой этаж, молодые люди обнаружили, что номер занят. Вернулись на лифте к регистратуре. Свободный номер нашелся на четвертом этаже, но он не был готов. Горничные только приступили к его уборке. Пока ездили вверх-вниз, стало ясно, почему регистратор смотрела на них с таким изумлением: отдыхающие в санатории — сплошь пенсионеры! Похоже, там вообще нет никого младше 50-ти лет, кроме персонала!

Наконец, Инга заселилась в номер с холодильником, телевизором и натяжным потолком. Стол, кресло, пара стульев. Инге предстояло посетить терапевта, получить расписание процедур. Сергей с Полей оставили девочку, договорившись созвониться после обеда.

***

Инга стояла под струей воды в душе своего номера. Наконец-то она одна! Хождение туда-сюда и ненужная суета утомили. Пока оформлялась в санатории, посещала терапевта (хорошо, что та процедур назначила минимально), времени было потрачено много, дело не сдвинулось ни на шаг. А время продолжает уходить, шансы найти прибор тают.

Намылилась гелем, смыв защиту от ультрафиолета. Перед выходом из помещения надо нанести новую. Здесь продают крема с вроде бы неплохими УФ-фильтрами. Она уже купила, когда пришлось идти за шампунем и мылом. В номере не было: «Какой шампунь, мы не гостиница, внизу есть магазин». Еще надо подобрать себе подходящую одежду. Не ходить же все время в одном сарафане. Надо спросить у Полины адрес какого-нибудь магазина, где можно одеться неброско, чтобы не выделяться из толпы курортников. А лучше, чтобы она помогла выбрать. Нет, наверно неприлично отнимать у нее время. И так брат с сестрой очень помогли ей в санатории. Хорошо, что у них каникулы. Удача, что первые люди, с которыми она познакомилась на Земле — Полина и Сергей. Они похожи друг на друга и внешностью, и характером. Сергей — красивый, черноволосый с тонкими, как и у Полины, чертами лица. Такой же, как она, иронично-доброжелательный. Оба легкие на подъем. Рядом с ними чувствуешь себя непринужденно. Хочется увидеть их снова. Инга переключила душ, постояла еще под бодрящими струями холодной воды, вытерлась местным махровым полотенцем, расплела косички, распустила волосы локонами и стала аккуратно растирать по коже крем от загара.

***

В магазине женской одежды девочка с розовыми волосами сначала остановилась на самом практичном варианте: джинсах, к которым взяла несколько футболок. Потом примерила юбку, пару блузок, отложила одну — белую, украшенную синим бантом. Подошла со своими покупками для оплаты.

— Наличными, или по карте? — поинтересовалась кассир.

— Безналичный, — ответила Инга, поднеся смартфон к POS-терминалу. Терминал напечатал чек. Хорошо, что нет проблемы с местными единицами универсального обмена — деньгами. На подобный случай для агентов заранее предусмотрен запас — счет в банке.

В другом магазине Инга купила себе удобные и легкие кроссовки.

Больше вещей ей не нужно, но проходя дальше по бульвару, не удержалась, зашла в еще один магазин. И увидела там потрясающее платье небесного цвета: нежное, легкое и воздушное. Сразу же примерила — подошло идеально! Решила добавить его к выбранным вещам.

***

Сергей с Полиной шли по аллее парка. Договорились встретиться с Ингой за колоннадой. Что-то ее не видно. Остановились, рассматривая картины художников, расставленные у входа в парк. Когда Инга их окликнула, Сергей не сразу узнал девочку. В футболке, джинсах и кроссовках, розовые волосы собраны в хвостик. Теперь она выглядела взрослее.

Она подвела их к зарешеченному гроту напротив Колоннады.

— Что это там за скульптура?

— Демон, — молодой человек увидел, как у девочки расширились глаза и усмехнулся. — Не бойся: сидит в пещере за решеткой, прикован цепью к стене.

— Зачем это здесь!?

— Просто персонаж Лермонтова.

— А почему именно здесь? — продолжала допытываться девочка.

— Тут раньше ресторан был, где поэт бывал.

— Пил с приятелями, — уточнила Поля.

— Он тут в городе жил? — спросила Инга.

— В основном в Пятигорске. Там его и убили на дуэли.

— Почему убили?

— Насмехался над сослуживцем.

— Он не верил в реальность бесов?

Сергей пожал плечами.

— Пойдемте отсюда, — попросила Инга. — Лучше посмотрим на картины художников.

— Каких художников? — хмыкнул юноша. — Художников там пару человек. Остальные — просто реализаторы и перекупщики.

— Наш учитель в художественной школе знает лично двух мастеров, которые сами тут торгуют своими полотнами, — заступилась Полина за художников.

— Да не важно. Посмотри, чем они торгуют. Копии известных картин.

— А мне нравится! — Инга улыбнулась, посмотрев на картины. — И копии, и авторские работы. Выглядит красиво. Люди ходят, любуются. Красота в мире прибавляется.

— Ладно, пусть рисуют, — великодушно разрешил Сергей. — Пойдемте дальше.

От Колоннады они пошли к Нарзанной галерее.

— Что это? — указала Инга на здание из камня.

— Нарзанная галерея. В детстве она напоминала мне рыцарский замок, — сказала Поля.

— Что такое «нарзанная галерея»?

— Про картинные галереи слышала? — спросила Полина. — Так вот здесь то же самое. Только в обычных галереях смотрят на картины. А здесь пьют нарзан.

— Занятно, — озадаченно произнесла Инга.

— Там разный нарзан. Вкуснее доломитный.

Девочка стала смотреть что-то в смартфоне.

Сергей заглянул, на экране было объяснение слова «доломитный».

— Расслабься, — сказал Сергей. — Если что-то непонятно, мы лучше сами объясним. Ты ведь пила нарзан? Настоящий нарзан —

это именно местная природная минеральная вода. «Нарт санэ». В переводе с черкесского языка — «напиток нартов».

— Кого?

— Нартов. Легендарный народ такой.

— И сам Кисловодск в честь этой воды называется, — добавила Полина.

— Карачаевцы называли его почему-то «Ачи су» — кислая вода.

— Я думаю, это из-за пузырьков, — сказал Сергей. — Вода пузыриться, как забродивший компот. Нарт санэ — это ведь тоже дословно «нартское вино». Видимо вода с пузырьками газа напоминала брагу.

— Ее хоть пить можно? — с сомнением спросила Инга. — На вкус она какая?

— Вот как раз в галерее и попробуешь. Пойдем внутрь, — предложила Поля. — Там прикольно. Все мрамором отделано.

— Когда-то тут стоял просто колодец, — продолжил объяснения Сергей. — Из него брали воду для лечения болезней.

— Помогало? — удивилась девочка.

— Не знаю. Но воду считали целебной. Приезжали сюда специально лечиться нарзаном. Потом над колодцем натянули крышу из парусиновой ткани. Потом, при наместнике на Кавказе — князе Воронцове, решили парусину заменить на камень. Воронцов пригласил английского архитектора, того самого, который строил Воронцову дворец в Крыму. Архитектор придумал такое вот здание.

— Как тут хорошо! — восхищенно сказала Инга, зайдя внутрь. — Так светло.

— Конечно. Это же галерея! — гордо пояснила Полина.

— Вот странно, — сказала Инга, разглядывая скульптуру полуобнаженной девушки в зале, — изображать голых людей прилично. А на самом деле появиться перед людьми без одежды — неприлично. Нелепость. Почему так?

— Потому что в реале не все такие красивые, как те скульптуры, — предположил молодой человек.

— А там что? — показала Инга на многогранник из стекла.

— Это купол над источником с водой. Природная газировка. Стенки колодца выложены мрамором, внутри минеральная вода, углекислый газ удерживается стеклянным колпаком. Называется каптаж.

Посмотрев поближе, они пошли к бюветам. Попили из разных кранов нарзан: и сульфатный, и доломитный.

— Совсем не кислый, — улыбнулась Инга.

Полюбовавшись залом, вышли на залитую летним солнцем улицу.

— Мороженое купим? — Поля направилась к киоску.

— Мне надо денег в банкомате снять, — сказала Инга.

— Что я, девчонок мороженым не угощу? — возмутился Сергей. — Кто какое будет?

***

Они шли по курортному бульвару и ели эскимо.

— Там, на том месте работал прибор, излучавший сигнал, — рассказывала Инга.

— Радиопередатчик запеленговала? — улыбнулся Сергей. — Он представил себе переносную радиостанцию времен Великой Отечественной войны, радиста в шинели и пилотке, который сидит на ступеньках Каскадной лестницы и отстукивает шифрограмму с помощью азбуки Морзе.

— На каком месте работал? — не поняла Полина.

— Там, возле ямы. Там был источник сигнала. А сейчас его нет. Ни сигнала, ни прибора.

— Если на коротких волнах, то рядом и не будет ловиться, — блеснул Сергей эрудицией. — А где-нибудь во Владивостоке — запросто. Как ты определила, что нет сигнала? Где твой приемник?

— Здесь! — Инга помахала смартфоном.

— У приемника должна быть антенна, — заявила Полина.

— Антенна внутри. Иначе, как устройство связывается с базовой станцией? Но это сотовая связь. А есть такая штука: WebSDR. Можно радиосигналы слушать через интернет. Причем в широком диапазоне. Из разных точек Земли. Хочешь попробовать?

— Это только мне ничего не понятно!? — Полина с надеждой посмотрела на брата.

— Не заморачивайся, — хмыкнул Сергей. — «Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы. Просто вещи сии не входят в круг наших понятий». Козьма Прутков.

— Давай объясню — предложила Инга.

— Только по порядку и с самого начала, — попросила Поля.

— Если по порядку, тогда сначала расскажу про радиоволны. — Девочка задумчиво посмотрела на своих собеседников. — Вокруг электрического тока образуется силовое поле, которое называют электромагнитным. Колебание этого поля распространяет в пространстве энергию — электромагнитные волны. Электромагнитные волны — это и радиоволны, и свет, и тепловое излучение, и рентгеновские лучи. Разница там только в мощности колебаний и в длине волны.

— То есть солнечный свет и радиоволны, которые звучат в приемнике, — это одно и то же? — уточнил Сергей.

— Да, это волны одного типа.

— И что же там колеблется в электромагнитных волнах? — спросила Поля.

— Там — фотоны. Это такие сгустки энергии. Электромагнитные волны по сути — это поток фотонов.

— Получается, горящая спичка излучает электромагнитные волны и поэтому светится? — продолжил допытываться Сергей.

— Любые теплые предметы светятся. В инфракрасном диапазоне. Просто человеческие глаза это не видят. При сильном нагревании предметы начинают светиться в видимом диапазоне волн, сначала красным цветом, потом жёлтым и так далее.

Сергей слушал и изумлялся знаниям девочки. Так говорить можно только свободно владея материалом и очень ясно представляя тему.

— А почему мы свет видим, а радиоволны — не видим? — спросил Сергей.

— Солнце максимально излучает как раз в оптическом диапазоне. В том, который люди видят. Потому зрение и воспринимает как раз этот спектр электромагнитного излучения. Люди родились возле такой звезды, поэтому такой диапазон и воспринимается их органами чувств.

— Ух ты! — выдохнул в восхищении Сергей.

Выбросив палочки от эскимо в урну, они повернули в сторону Каскадной лестницы.

— Так что за передатчик ты ищешь? — Поля решила перевести разговор в практическую область.

— В двух словах сложно объяснить. — Инга смущенно глянула на своих спутников. — Это странная история…

— Не стесняйся, — подбодрила ее Полина. — Мы любим странные истории.

— Ну, хорошо. Мой папа — ученый. И я сама увлекаюсь физикой.

— Это мы заметили! — вставил Сергей.

— Так вот. Здесь в районе Кисловодска пропал ценный прибор. Я не знаю обстоятельств. Найти его даже не надеялись. Этот прибор, когда работает, излучает электромагнитные волны сантиметрового диапазона определенной стандартной частоты.

Так вот. Прибор вдруг заработал. Я совершенно случайно оказалась поблизости. Сигнал получилось запеленговать. Потом прибор отключился. Пока я пришла к месту источника, излучателя там уже не было. Я опоздала.

— Это, может, работал не тот передатчик, что пропал? — усомнился Сергей.

— Может быть. Только параметры этого сигнала слишком специфические. Странно, что в таком месте вдруг заработал подобный прибор, правда?

— Ну, мало ли вокруг передатчиков. Случайно совпала частота. Сантиметровый — это УКВ диапазон? Много чего может излучать. А какой именно это прибор, ты знаешь?

— Да. Это не совсем передатчик. Это такой специальный квантовый генератор. Он излучает и микроволны, и волны оптического диапазона, — ответила Инга.

— Почему ты ищешь, а не полиция? — спросил Сергей.

— Я случайно приняла сигнал. Как они будут искать?

— Твой папа потерял прибор?

— Нет.

— Кто-то из знакомых?

— Нет.

— Ну и пусть ищет тот, кто потерял эту штуковину, — предложил юноша. — Или еще запеленгуешь, когда снова включится.

Они вышли к подножию Каскадной лестницы, поднялись по ступеням вверх и подошли к раскопу. Экскаватора уже не было. Сергей заглянул в котлован. В этой яме, которую он принял за смотровой колодец водопровода, ожидаемой трубы с вентилем не оказалось. Дно было засыпано камнями и досками. Девчонки осматривали лежащую рядом кучу земли. Молодой человек еще раз внимательно посмотрел в раскоп и его сердце учащенно забилось. В срезе почвы виднелась разрушенная ковшом экскаватора каменная кладка. Остальные края раскопа — тоже кладка! Две стены из тесаного камня, одна — со стороны здания, кирпичная. Он спрыгнул в яму, чтобы посмотреть поближе. Так и есть!

— Девчонки! — крикнул Сергей из котлована. — Мы, кажется, открытие сделали.

— Можно звать археологов? — спросила Полина, наклонившись над раскопом.

— Археологов — не археологов, а наша коробка, похоже, раньше тут лежала, — Сергей выбрался наверх, отряхнул руки. — Это подвал, разрытый сверху, — объявил молодой историк подошедшим девочкам. — Ковш разрушил одну стену и потолок. Коробка наверх вместе с камнями попала. Досками, думаю, потолок был накрыт. И, наверняка полки деревянные стояли у той стены, которую экскаватор разрушил. Кирпичная кладка — это заложенный вход в подвал. Значит, от него к дому есть проход. Понимаете, отсюда должен быть коридор в подвал вот того дома, который сейчас ремонтируют!

— Давайте искать! — обрадовалась Полина. — Наверняка тут будет еще что-нибудь интересное.

Ребята увлеченно стали перебирать выкопанную груду. Сергей снова спустился в подвал и рылся среди камней там. Поднял широкую доску и обнаружил серую картонную папку. Развязал веревочную тесемку, внутри оказалась целая пачка черной копировальной бумаги. Копирка была отличной сохранности. Обратные стороны листков были серебристые, сверху раскинул крылья германский орел с подписью «вермахт», чуть ниже был нарисован слон и название фирмы, выпускавшей бумагу — “Elefant”.

Правда, кроме этой бумаги, ничего интересного больше не попалось ни Сергею, ни девочкам.

Прохожие, гулявшие по Каскадной лестнице, с удивлением смотрели на ребят, роющихся в куче земли.

— Жаль, мы лопат не взяли, — вздохнул Сергей, в очередной раз вылезший на поверхность из подвала.

— Хорошо еще, нас никто не погнал отсюда, — сказала Поля, — за то, что без разрешения лазим.

— Ничего интересного не попадается, — подошла к ним Инга.

— Надо искать дальше, — сказал юноша, — Может что-то найдется.

— Вряд ли, — усомнилась сестра.

— Во всяком случае, отпадает версия о закапывании фашистами ценных бумаг зимой сорок третьего года. На самом деле кто-то просто положил коробку на полку в подвале бывшего санатория.

— Немцы и положили, — кивнула Полина. — Потом забыли забрать.

— Не обязательно даже немцы.

— Немецкие военные, — упрямо повторила сестра. — Рядом с коробкой положили пачку копировальной бумаги. Коробка немецкая, бумага немецкая, с клеймом вермахта. Классная, хоть сейчас используй! Наши в те времена трофейной копирке нашли бы применение.

— Допустим, — кивнул брат. — Кому же объявить о находке? Может, обратиться в краевое управление по охране памятников?

— Да. Пусть дальше они ищут. Надоело тут копаться! — ответила Полина.

— Ладно, — вздохнул Сергей. — Пойдемте домой. Пойдем, Инга?

— Я к вам не могу, извините. Надо в санатории быть к ужину, — сказала Инга.

— Тогда мы проводим тебя.

— Спасибо, ребята, я сама, не переживайте. Давайте завтра встретимся.

— Ладно, как хочешь. До завтра! — ответили Сергей с Полиной.

Инга, улыбнувшись им, пошла вверх по лестнице в сторону парка, помахала оттуда рукой.

***

Оказавшись в парке, Инга через несколько минут перешла на медленный бег. К счастью, бег по дорожкам парка соответствует местным обычаям и не вызывает недоумений. Постепенно ускорилась, потом перешла на средний темп, затем еще несколько раз меняла интенсивность.

Бессмысленное копание в земле вывело ее из душевного равновесия. Инга ощущала раздражение из-за впустую потраченного времени. В таких случаях надо дать работу организму. Прокачать кровь через капилляры, потратить избыток глюкозы. Дифференцированный бег для этого идеально подходит. Заодно хотелось навестить свой корабль. Конечно, связь с ним есть постоянно, но приятнее самой убедиться, что все в порядке.

***

В столовой царил хаос. Ужин с 18.30-ти до 19.30-ти собрал в огромном зале столовой массу людей. Вдоль рядов двигались официантки, заполняя столы множеством разных тарелок. Инга, обалдев от шума и суеты вокруг, вертела в руках заказ-меню. Гуляш из говядины, бифштекс из говядины, голубцы из говядины, курятина отварная, котлета по-киевски (филе куриное). Закуски: колбаса или мясо копченое. Ничего не подходит. Так, еще есть гарнир: тушеный картофель, вареная гречка и макароны. Выбрала картофель. Отметила еще свекольный салат. Из вторых блюд заказала творог со сметаной. Потом — пирожки с повидлом и чай.

За столом она оказалась рядом с занятной парой. Сухонький старичок, несмотря на лето, в синем костюме с галстуком и его жена — миниатюрная кареглазая женщина пенсионного возраста, стали обсуждать местное питание.

— Такой невкусной еды мы еще нигде не пробовали.

— Не капризничай, забыла про котлетки в Геленжике? — возразил старик.

Оба засмеялись над чем-то, известным только им.

— В каком же это году было? В 87-м? — задумалась жена старика.

— Да. При Горбачеве уже, — кивнул ей муж. — Надо было тогда с поваром на деньги поспорить. Собака котлету есть не стала.

— Закормленная была, — женщина улыбнулась. — А здесь при таком питании ты совсем исхудаешь.

— Еды много…

— Даже слишком. На столе одни тарелки. И всё невкусное. Из выпечки только булочки. Кисломолочное — только кефир. От кефира уже тошнит. Творог бесвкусный. И как можно приготовить такую противную запеканку — не понимаю.

К этому времени официантка принесла заказанные блюда.

— Приятного аппетита! — пожелал старичок жене и Инге.

— Спасибо! — девочка подвинула к себе тарелку с картошкой.

— Не слушай нас, стариков, — обратился к ней собеседник. — Надо тебе было что-то мясное заказать.

— Я не ем мясо.

— В твоем возрасте нельзя быть вегетарианкой. Растущему организму нужен белок.

— Я не вегетарианка. Я только мяса не ем.

— Не приставай к ребенку! — потребовала его супруга. — Еда и так невкусная, и ты еще аппетит отбиваешь поучениями. У девочки родители есть для этого. Кстати, где они?

— Я одна отдыхаю.

— Отчаянные люди! Отпускать ребенка одного в таком возрасте без присмотра!

Инге захотелось поесть побыстрей и уйти. Но собеседница опять переключилась на обсуждение еды:

— Все уже остыло! Разносчицы пока по рядам до тебя дойдут, пища остывает. Может, изначально холодная. А цена путевки немаленькая! В других санаториях уже давно шведский стол в две смены организован. Нет толкучки, вкусно, красиво! И цена путёвки такая же… Если б сменили шеф-повара, придраться было бы не к чему — замечательный был бы санаторий!!!

— А тебе как местная еда? — обратилась она к Инге.

— Хорошо. Не очень вкусно. Чтобы не съесть больше, чем надо. И так вокруг почти у всех ожирение. Странно: у вас такое внимание к еде, а нормально с весом.

— Как раз потому, что мы к еде внимательно относимся! — ответила старушка.

— Думал, сюда детей не принимают, — заметил старичок.

— Не принимают. До 14 лет. А мне 14 исполнилось. Должен был тут хоть кто-то в таком возрасте отдохнуть, — вздохнула Инга.

— Да, молодежи отдыхать в «Крепости» скучно, — заявил дедушка.

— Ничего, найду себе что-то интересное в городе.

— В городе не интересно. Интересно в горах! — заявил старик. — Я, когда был чуть моложе, весь Кавказ излазил. Если бы не возраст…

— Нашел бы себе приключения, — закончила фразу старушка.

— Кстати, меня Дмитрий Сергеевич зовут, — хмыкнул дедушка. — А это — моя жена — Мадина Керимовна.

— А я — Инга.

— Приятно познакомиться!

***

У себя в номере Инга вышла из душа и, поджав ноги, села на пол. Потом распрямила плечи, закрыла глаза и, спокойно дыша, стала приводить в порядок ум и чувства. Мысли текли то вязко и медленно, то беспорядочно скакали в сознании. Никак не удавалось добиться привычной ясности и точности. Инга была к этому готова, давно известно, что на Земле разум теряет прозрачность. Не надо огорчаться из-за этого, надо сосредоточиться и последовательно думать.

Итак, тэр перестал посылать сигнал. Почему он вообще заработал? Очевидно потому, что появилась энергия. Сам включился автоматически, или его включили? Жаль, неизвестно, как прибор выглядит.

Интересную находку сделал Сергей. Замурованное подземное помещение. Может быть, тут и хранилось наше устройство? А потом кто-то раскопал и вынул на свет. И тут тэр активировался?

Сплошные предположения. Жаль, нельзя увидеть, как это происходило.

Впрочем, почему нельзя? На Земле есть системы видеонаблюдения и видеозаписи! Эта лестница — наверняка местная достопримечательность. Значит, там должны быть камеры наблюдения.

Инга взяла коммуникатор, подсоединилась к бортовому компьютеру:

— Раньяр!

— Слушаю, командир.

— Найди камеры на Каскадной лестнице.

— При всех возможностях киберинтеллекта, мне надо давать запрос точнее, или иначе формулировать задачу.

— Надо отыскать видео срабатывания тэра на Каскадной лестнице» в 05 ч. 20 мин. 16.06.2017.

— Хорошо. Веду поиск…

Так. Обнаружено девяносто три работающие городские вэб камеры. Камеры видеофиксации на дорогах и перекрестках. Еще камеры наблюдения за местами стихийных свалок. Кроме того, имеются частные камеры наблюдения.

На Каскадной лестнице ни одной камеры на данный момент нет.

— Поищи по периметру, на прилегающих улицах.

— Ничего нет. На подходах к месту — по улице Володарского и на Колоннаде — тоже нет.

— Очень жаль, — Инга, задумавшись, замолчала. Потом посмотрела на экран. — Попробуем иначе. Узнай выезды городских служб (водоканал, горгаз и тому подобное) 16.06.2017. с аварийным или плановым вскрытием подземных коммуникаций. В первую очередь с использованием экскаватора.

Искин ответил почти сразу:

— В информационной сети данных нет. Выезды бригад не производились, либо не отражены в сводках.

— Или городские службы не выкладывают свои отчеты в интернет, — вздохнула Инга. — Продолжай фоновое наблюдение. Отбой. — Она разочарованно отложила аппарат.

Ладно. Надо набраться терпения и ждать. Тэр непременно снова активируют. Или еще раньше Сергей выяснит, кто там копал, и что произошло.

***

На следующий день, едва выбравшись из санатория, Инга сразу отправилась к друзьям. Ребята хотели посмотреть остальные бумаги из немецкой коробки.

В первую очередь Сергей вынул запечатанный конверт с адресом:

«Berlin. Pückerstrasse, 16. Institut für Militärforschung. Obersturmbannführer Rolf Höhne».

«Берлин Пюклерштрассе, 16, Институт военных исследований, оберштурмбанфюреру СС Рольфу Хёне.

Сверху на конверте имелась предупреждающая надпись: «Streng geheim. Staatliche Bedeutung! Nur zur persönlichen Überweisung».

«Строго секретно. Государственной важности. Только для личной передачи».

— Может, не будем вскрывать? — нахмурилась Полина.

— Испугалась? — засмеялся брат. — Расслабься, не накажет нас оберштурмбанфюрер.

— Все-таки, давай передадим специалистам, — заупрямилась Поля.

— Чем я тебя не устраиваю? — спросил брат.

— Ты не работник военного архива.

Сергей ничего не ответил. Молчала и Полина. Наступившее молчание прервала Инга:

— Не понимаю. Почему нельзя прочитать письмо? Автор уже умер, наверняка. Его адресат — тоже.

— Дело в том, Инга, — ответил Сергей, — что эти документы, возможно, имеют историческую ценность. Такие находки положено передавать специалистам для изучения.

— А ты не собираешься отдавать?

— Не сейчас. Я не знаю, куда бумаги попадут, кто с ними будет работать. Будут эти бумаги кому-то так же интересны, как мне? Этот специалист будет знать немецкий не хуже, чем я? Или ему придется привлекать переводчика? Или эти бумаги будут просто храниться в запасниках? Не знаю, как бывает в таких случаях. Сейчас бумаги у меня, я хочу их изучить.

— Значит, будем читать, — сказала Полина и решительно разрезала конверт.

Внутри был лист с напечатанным на машинке текстом.

Institut für Militärforschung,

Obersturmbannführer Rolf Höhne.

Von Hauptmann Heinz Groth.

In einer Kopie.

Берлин Пюклерштрассе, 16,

Институт военных исследований,

оберштурмбанфюреру СС Рольфу Хёне.

от хауптмана Хайнца Грота.

В одном экземпляре.

— Не понимаю ничего в званиях у фашистов, — сказала Поля.

— Хауптман — это капитан. Оберштурмбанфюрер — чисто СС-совское звание. В армии это оберст-лейтенант. То есть подполковник по-нашему.

— Ок. Давай дальше читать.

«Господин оберштурмбанфюрер!

Рад сообщить, что артефакт, называемый «талисман нартов», теперь в наших руках. Его добыл офицер абвера Кунижев — уроженец здешних мест, помогающий устанавливать контакты с местным населением.

Из-за осложнившейся оперативной обстановки на фронте, моя часть будет передислоцирована. В связи с этим, совершить новое восхождение на пик Гитлера пока не представляется возможным. Оптимальным считаю подняться летом следующего года и быть на одной из вершин с найденным артефактом в день летнего солнцестояния.

Прошу перенести сроки операции «Вершина». Для обеспечения сохранности артефакта и документов, имеющих отношение к данному делу, я счел необходимым обеспечить их переправку в Берлин. Все материалы вместе с артефактом и данным письмом переданы вышеупомянутому оберлейтенанту Кунижеву для личной доставки Вам в Институт военных исследований.

Хайль Гитлер!

— Ничего не поняла. Что за «Пик Гитлера»? — спросила Полина после минутного молчания.

— Так они назвали одну из двух вершин Эльбруса.

— Значит, он туда собирался подняться? На Эльбрус?

— Немцы на Эльбрусе подняли свой флаг уже конце августа.

— Они на Эльбрус поднимались? Во время войны!?

— И даже не один раз.

— Зачем? — удивилась Поля.

— Пиар акция. Чтобы объявить о победе на Кавказе. Слышала про дивизию «Эдельвейс»?

— Что-то смутно припоминаю.

— Это немецкие горные стрелки, военные альпинисты. Видел недавно их значок в виде цветка. Они и совершали свои восхождения в сорок втором. Сначала на одну вершину, потом на другую. А потом Гитлер узнал, что они установили на Эльбрусе только флаги вермахта. Пришлось горным стрелкам снова восхождения совершать, ставить еще флаги 3-го рейха.

— Значит, и еще раз хотели подняться, — задумалась Полина. — Не смогли?

— Да. Им пришлось после разгрома под Сталинградом уйти с Кавказа. Чтобы избежать окружения. Уже в феврале 43-го наши альпинисты убрали фашистские флаги с обеих вершин.

— Интересно, о каком артефакте говорится в письме? — спросила Инга, рассматривая содержимое немецкой коробки.

— Надо прочитать остальные бумаги, может, узнаем, — сказал Сергей и озабоченно посмотрел на часы. — Только потом. Сейчас мне надо встретиться с одним местным краеведом — тетиным знакомым. Думаю, он и про здание, которое перестраивают, расскажет, и подскажет, к кому обратиться по поводу раскопа. Может, поймем, как в подвале оказались немецкие документы.

***

Сергей вошел в подъезд старенькой пятиэтажки, по выщербленным ступенькам поднялся на второй этаж и остановился перед обитой коричневым дерматином дверью. На переливчатую трель звонка откликнулось неспешное шарканье внутри квартиры.

Дверь открылась, и Сергей увидел седого старичка в халате и шлепанцах.

— Входите, молодой человек, милости прошу, — хозяин церемонно пригласил гостя в маленькую прихожую.

Квартира Семена Львовича была типичным жилищем старого советского интеллигента. Была она оклеена пожелтевшими обоями, перегружена книжными шкафами и поставленными на них сверху книжными полками. Мимо шкафов, набитых книгами, Сергей прошел в гостиную с большим круглым столом, диваном и, разумеется, снова книжным шкафом. На тумбочке размещался телефон с цифровым диском и трубкой на витом шнуре. Рядом стоял еще один стол. На нем был на удивление современного вида компьютер. На стенах висели черно-белые фотографии в резных деревянных рамках.

— Присаживайтесь! — Старик гостеприимно указал на свой диван.

Сам хозяин сел в кресло.

— Итак, — произнёс старик. — Вас, молодой человек, интересуют памятники архитектуры нашего города?

— Только один памятник. Интересует история дома, который сейчас реставрируется возле Каскадной лестницы. Там, рядом с домом кто-то раскопал котлован. Моя сестра нашла в раскопе немецкие бумаги времен войны. Я думаю, экскаватором вскрыли подземный коридор, идущий от подвала здания. Надо как-то выяснить, кто раскапывал, связаться с теми, кто перестраивает здание.

— Зачем?

— Хочу копать дальше. Может, еще что-то найдется. Хотелось бы разобраться, как бумаги оказались в подвале возле этого дома. Вот, взгляните, — Сергей вынул из сумки несколько бумаг, взятых из немецкой коробки, протянул их собеседнику.

Старик отставил переданные Сергеем листки на расстояние вытянутой руки и некоторое время всматривался в них. Потом равнодушно вернул листы обратно Сергею.

— Я не интересуюсь немецкими документами времен войны. Это надо передать в городской архив.

Полагаю, у Вас, юноша, вряд ли что-то получится выяснить. — Старик снисходительно улыбнулся, увидев разочарование на лице Сергея.

— Там, куда ни глянь, одни проблемы. — Семен Львович вздохнул. — Что ж мы тут сидим? Идёмте пить чай. С травами.

Вскоре они уже сидели на кухне, Сергей слушал неспешный рассказ хозяина.

— Земля, где сделан раскоп — это или территория, прилегающая к Каскадной лестнице, или территория «Версаля».

— «Версаля»? — удивился Сергей.

— Вы не знаете историю этой стройки!?

— Нет.

— Я недавно писал в нашей газете статью про это, — объявил Семен Львович и начал рассказывать. — Интересующий вас дом до революции был домом купца Калинкина. Каскадной лестницы тогда еще не было. Вверху стояла только колоннада. Вниз по склону горы располагались частные особняки. В том числе и усадьба Калинкина. После революции особняки экспроприировали и превратили в корпуса санатория «Красный Октябрь». В 1935 году вниз от колоннады построили Каскадную лестницу. Как раз между корпусами санатория. Во время войны в"Красном Октябре"был развернут эвакогоспиталь. Один из 39-ти военных госпиталей Кисловодска.

— А что там было при оккупации в 42 году? — спросил Сергей. — Тоже госпиталь оставался?

— Нет. При немцах в городе действовали только две больницы Красного Креста.

— А что было с санаторием?

— Не имею понятия. Гитлеровцы не трогали ни парк, ни санатории — планировали превратить Кисловодск в немецкий курорт.

— А после войны?

— После войны санаторий продолжал функционировать. А потом здание по ул. Володарского 1 продали.

— Кому?

— Купил бывшую усадьбу Калинкина Лев Леваев. Вы, молодой человек, слышали когда-нибудь о Льве Леваеве? Нет? Удивительно. Такие масштабы, а широкой общественности неизвестен. «Алмазный король». Родился в Ташкенте. Товарищ и земляк самого Алишера Усманова, — Старик посмотрел на Сергея. — Что? Это имя Вам тоже ни о чем не говорит?

— Я историк, студент исторического факультета. Мне интереснее деятели прошлого.

— История, юноша, — Семен Львович менторски поднял палец, — нужна нам, чтобы понимать настоящее! Иначе, все это копание в давно забытых подробностях — просто любопытство за государственный счет. —

Старик вздохнул, подумал о чем-то своем. Потом глянул на собеседника. — О чем это мы? Ах, да. Лев Леваев начинал в Израиле простым шлифовщиком алмазов на ювелирной фабрике. Потом постепенно стал миллиардером.

— Ага. Заработал миллиарды своими мозолистыми руками, — хмыкнул Сергей.

— Своей головой, я полагаю, — укоризненно ответил Семен Львович. — Своей предприимчивостью, как минимум. Занимался огранкой и экспортом алмазов Африки и России. Ограненные алмазы, юноша, — очень удобное платежное средство.

— Ну да, — недоверчиво усмехнулся Сергей.

— Не для нас с Вами, разумеется. А для крупных теневых махинаций — уникальная валюта. На ограненных алмазах нет банковских номеров, они компактны. Отследить их перемещение почти невозможно.

Вот этот человек в Кисловодске и собирался построить спа-отель. С названием «Версаль».

— Эта многоэтажка — «Версаль»?

— Да. Странное представление о Версале, согласен. От особняка Калинкина оставили только фасад. Все остальное снесли начисто. Вплотную пристроили новое здание в семь этажей. Да, — старик посмотрел на гостя, — я не люблю дельцов и не одобряю порчу исторических памятников. Этот отель рядом с Каскадной лестницей был, как бельмо на глазу. Ну, так вот. В две тысячи девятом из-за кризиса стройка приостановилась. Недострой выставили на продажу.

А потом Валентина Матвиенко, председатель Совета Федерации инициировала восстановление Каскадной лестницы. Она, говорят, неофициально курирует Кисловодск.

Власти влили в ремонт лестницы больше шестидесяти миллионов. На открытие приезжала сама госпожа Матвиенко. А фотографы даже не могли найти ракурс, чтобы сделать снимок высоких гостей — всюду в кадр попадал недостроенный монстр. Матвиенко приказала его снести. Сначала, правда, для этого пришлось снести мэра Кулика и главного архитектора. Потом новая команда нового мэра проиграла все суды. Сделка-то купли-продажи здания была законной. Проект официально утвержден, земля приватизирована. Все-таки заставили застройщика разобрать пять этажей, оставили только два. Фирма-застройщик — ООО «Эйтан» в позапрошлом году, в 2015-м, ликвидирована. Теперь продают недостроенный остаток. Как, кто продает, не знаю.

— Как же мне связаться с хозяевами здания?

— Понятия не имею. Но обращаться к ним по поводу археологических изысканий на их объекте я бы не рискнул, — старик сухонько засмеялся. — И в мэрию идти по этому поводу не советую.

— Кто же яму копал? Может, это с ремонтом «Каскадки» связано?

— Может быть. — Старик снова засмеялся. — С другой стороны от вашего раскопа как раз Каскадная лестница. Там уголовное дело по растрате на 11 миллионов.

— Да ну?! — поразился Сергей.

— Да. Подрядчик положил дешевые материалы, а по документам их оформили как природный камень. Сразу после восстановления Каскадная лестница стала рушиться. Выбоины в ступенях, на площадках. Плиты стали трескаться.

Сейчас открыли уголовное дело о мошенничестве.

Откупятся, разумеется. Еще и новый подряд получат. На ремонт здания городского суда, — захихикал старик. — В любом случае, стоит только сунуться в мэрию, к собственникам, к подрядчикам, — с любой стороны от раскопа, и вам не позавидуешь.

Сергей в задумчивости поставил чашку на блюдце, посмотрел на большие настенные часы с золотистым циферблатом и качающимися маятниками, вздохнул.

— Ну, что ж. Ладно. Спасибо Вам огромное за рассказ, — поблагодарил он хозяина. — Я пойду, пожалуй.

— Не смею задерживать. — Семен Львович встал и проводил Сергея до двери.

***

На следующий день Инга снова встретилась с ребятами у них дома, чтобы читать найденные документы.

Хотелось найти хоть какую-то связь между их находкой и тэром. Ведь не случайно он включился в раскопе тем утром! Кроме того, довольно обнадеживающим было упоминание в немецком письме некоего артефакта. Возможно, остальные бумаги смогут пролить свет на историю потерянного прибора.

Полина достала сверток с машинописными листами, развернула и стала читать, переводя с немецкого:

«12 июня 1942 года, г. Мариуполь. Приказ о переводе командира Абвергруппы 103.

Хауптман (стало быть, капитан) Гесс Карл переводится в Абвергруппу 102.

Начальником Абвергруппы 103 назначается майор Альбрехт Фриц».

Девочка взяла следующий листок:

— Это приказ о переводе лейтенанта Борхерта Зигурда в эту разведгруппу.

В Абвергруппу № 103. Тоже 1942 год.

Так, посмотрим, что там еще:

— Документ о передислокациях подразделения за июль-август 1942 года: сначала станица Мечетинская Ростовской области. Затем располагались на хуторе Садовом Ростовской области, а потом в станице Михайловской и городе Невинномысске Ставропольского края.

Ладно, следующий лист. Отчет о создании группой 103 мельдекопфа. Непонятно.

— Это передовой разведывательный пункт — пояснил Сергей.

— Датировано августом 1942 года, станица Николаевская, бывший санаторий «Машук».

— Это в шести километрах от Пятигорска.

— Так, — продолжила перелистывать Полина:

« Штатно-должностной состав Абвергруппы 103. Сентябрь 1942 г».

Альбрехт Фриц — майор. Начальник абвергруппы.

Фрич Адольф — оберлейтенант. Заместитель начальника группы».

— Оберлейтенант — это подполковник? — уточнила Поля.

— Нет. Оберлейтенант — это старший лейтенант. Подполковник — это оберстлейтенант.

— Сложно у них. Ладно:

«Хензель Петер — лейтенант штаба группы.

Борхерт Зигурд — лейтенант штаба группы.

Рудель Мартин — капитан, начальник мельдекопфа.

Штайн Бруно, он же «Каменев Борис Васильевич» — оберлейтенант, зам. начальника мельдекопфа.

Бергерд Уве — оберлейтенант, преподаватель разведывательного дела.

Штурнер Гельмут — оберлейтенант. Начальник оперативного отдела.

Кунижев Анатолий Татович, он же «Князев». — Ух ты! Тот самый Кунижев из письма! — Белоэмигрант. Оберлейтенант.

— А что у него по должности? — спросил Сергей.

— Оперативник. Вербовка и забрасывание агентуры в тыл противника.

— Что там еще?

— Дальше еще полтора листа со списком абвергруппы. Но уже чины небольшие. Фельдфебели, ефрейторы. Много перебежчиков. Вот, например: Андреев Иван Тихонович, он же «Волков Николай». Бывший лейтенант Красной Армии. Тут их до конца страницы.

Полина взяла следующий лист.

— Тут снова немцы: радисты, переводчики, сотрудники канцелярии, кладовщики. Пятеро шоферов.

— Любопытный документ, — покачал головой ее брат. — Его бы нашим во время войны! Кстати, я навел справки по поводу этого «Института военных исследований» на Пюклерштрассе, 16.

— Ну, и что это за институт такой?

— Это особняк Вилла Вурмбах. Сейчас — правительственная резиденция. А во времена фашистской Германии — штаб-квартира «Аненербе».

— Что такое «Аненербе»? — спросила Инга.

— Организация такая: «Наследие предков». Общество по изучению древней германской истории.

— Так это коллеги твои, историки? — засмеялась Полина.

— Там и историки были. Члены общества увлекались оккультизмом, оформляли идеологию Третьего рейха. Занимались изучением «германской расы»: всякие готы и викинги, Валгалла, руны. Проповедовали превосходство германцев над «недолюдьми». Еще возрождали древнегерманское язычество. Хотели заменить христианство на поклонение Одину и Тору. Кроме этого, искали следы Атлантиды в Северном море. Отправляли экспедиции на Тибет, в Латинскую Америку.

— Ух ты! — восхитилась Поля.

— К нам на Кавказ тоже. На Кавказе их особенно интересовали дольмены.

— Почему?

— Они думали, что дольмены могут быть порталами в параллельные миры.

— Рен-ТВ и ТВ3, — фыркнула Полина. — Непознанное и сверхестественное. А причем тут «институт военных исследований»?

— С 42-го года организацию передали в состав штаба рейхсфюрера СС Гиммлера. Они стали военным институтом, работали на армию. Снимали для СС пропагандистские фильмы, занимались партийно-воспитательной работой. Читали лекции бойцам зондеркоманд и охране концлагерей.

— Так ведь это не исследования.

— Исследования тоже были. Они занимались опытами над пленными. Изучали, например, как долго люди умирают от холода при разных температурах, когда у них начинается обморожение конечностей и тому подобное.

— Мрази! — передернула плечами Полина. — Фу. Хватит про них рассказывать, — она отложила пачку листов в сторону. — Пошли гулять.

— Давайте лучше пойдем к раскопу, — поддержала ее Инга, — посмотрим на месте. Может, встретим рабочих, спросим, кто отправил их рыть котлован.

— Ладно, пойдем, — согласился с девочками Сергей.

***

В фойе санатория Инга смотрела на очередь из пенсионеров перед дверьми лифта и размышляла о планах на остаток дня. Первая часть дня — сплошные разочарования. В бумагах — ничего полезного, так еще и раскопа на газоне у Каскадной лестницы больше нет. Котлован засыпан. На этом месте осталась лишь полоса свежеперекопанной почвы.

Поиски тэра зашли в тупик.

Девочка перевела взгляд в сторону лестницы. Там хмуро поднималась ее соседка по столовой.

«Мадина Керимовна тоже чем-то опечалена. Или я неправильно понимаю мимику. Надо выяснить», — решила девочка.

Она догнала старушку и, поздоровавшись, приветливо улыбнулась:

— На втором этаже живете? Не захотели ждать лифт?

— На седьмом, — вздохнула женщина. — Борюсь с гиподинамией. Если не двигаться, стану дряхлой развалиной. Сегодня вот не гуляла по парку. А у меня режим. Даже в телефоне программа была: 10000 шагов в день.

— Была? Удалили программу?

— Нет, — она горько вздохнула, — Муж мой, Дмитрий Сергеевич, разбил телефон. Просто не повезло. Уронил неудачно. — Голос Мадины Керимовны задрожал. — Я телефон свой страшно любила! Он просто идеальный был. Так плохо без телефона!

Инга сочувственно посмотрела на спутницу.

— Я так привыкла быть всегда он-лайн! — продолжала сетовать Мадина Керимовна. — «Вотс ап», «вконтакте», «одноклассники», — всюду родственники, подруги. Теперь я исчезла! Все будут беспокоиться. А есть еще и работа. Продолжаю на пенсии репетиторством заниматься, школьников по математике подтягиваю. Теперь без связи. Даже сфотографировать ничего не смогу!

— Может, отдать в ремонт?

— Иду как раз оттуда, из салона. Не взялись ремонтировать. Выписали моему смартфону похоронку. И сразу предложили продать его им на запчасти! А взамен купить какой-нибудь старый, отремонтированный. — Мадина Керимовна снова вздохнула. — Как продать!? У меня там фотографии, электронные книги, учебники, пароли. Я, конечно, не согласилась. Вернусь в Москву, попробую еще раз обраться к специалистам. Не доверяю я мальчикам из провинциальных мастерских. Теперь у меня отпуск без фотографий, без связи, без вотсапа!

— Давайте я посмотрю ваш телефон, — предложила Инга.

Старушка скептически посмотрела на нее: — Думаешь, ты лучше разберешься?

— Я ведь не мальчик из провинциальной мастерской.

— Ладно, держи! — собеседница протянула смартфон.

Инга нажала пару раз на кнопку включения. Реакции никакой, экран черный. — Четвертый этаж. Как раз. Давайте пока зайдем ко мне?

В номере, усадив Мадину Керимовну в кресло, налила ей стакан яблочного сока и села за стол разбираться с незнакомым устройством. По идее, блок электропитания должен быть доступным для замены. Надо попробовать его отключить.

Девочка сумела отщелкнуть заднюю крышку и вынула аккумулятор. Внешне никаких повреждений не заметно. Вставила батарею обратно. «Может, подключить для диагностики к моей системе?» Задумчиво повертела телефон в руках. Закрыла заднюю панель.

Потом зажала одновременно кнопки по обеим сторонам смартфона. Через некоторое время прибор мигнул и стал оживать.

— Ура! — обрадовалась Инга.

— Это просто чудо! — произнесла Мадина Керимовна. — Глазам своим не верю! Как у тебя это получилось?

— Оказывается, завис. Я его просто перезагрузила. Пользуйтесь на здоровье! — Инга протянула смартфон растроганной хозяйке.

«Как приятно помочь человеку! Еще приятнее, когда что-то удачно получается!» — подумала девочка. — «Вот бы и тэр также легко нашелся!»

***

Следующим утром Сергей был уже в Ставрополе.

В коридоре родного ВУЗа жужжала залетевшая туда оса. Кроме этого жужжания, на кафедре была полная тишина. Все преподы в отпусках. После бесполезного хождения по университету, Сергей собрался было отправился в Краеведческий музей, но вовремя догадался позвонить своей знакомой, которая там работала. Сергей у нее выяснил, что директор музея тоже в отпуске.

К счастью, нашелся номер доцента кафедры зарубежной истории Соколова.

Павел Николаевич Соколов представлял собой редкий вид преуспевающих представителей исторической науки. Энергичный, подтянутый, он приходил в университет будто для удовольствия, а не на работу. И не приходил, кстати, а приезжал на «BMW».

Номер его телефона отыскался в буклете с рекламой ООО «Хронос», генеральным директором которого Соколов и являлся. «Хронос», как было там заявлено, занимается «деятельностью в области гидрометеорологии и смежных с ней областях, производством земляных работ, деятельностью в области архитектуры, инженерных изысканий, разведочным бурением,

деятельностью по охране исторических мест, зданий и памятников культуры».

Сергей позвонил доценту и договорился с ним о встрече.

Положив смартфон в карман, оглядел знакомый университетский холл второго этажа. Сейчас, совершенно безлюдный, от выглядел непривычно. Здесь, казалось, ожила атмосфера прежних веков. До революции в этом здании размещалась духовная семинария. Прямо здесь в центральной части была семинарская церковь.

Сергей задумчиво направился к выходу. Оттуда, с первого этажа донеслось бодрое цоканье каблучков по ступеням. Навстречу поднималась та самая знакомая из музея — розовощекая грудастая девица по имени Милана.

— Привет еще раз! — остановилась, она, запыхавшись от быстрого бега по лестнице, и уставилась на коробку с немецкими бумагами, которую Сергей держал в руке. — Это ее ты откопал в Кисловодске?

— Да, она самая. А ты чего тут?

— Я? Да уже ничего. Не важно. Дай посмотреть.

Сергей открыл крышку, показал содержимое коробки.

— Бумажки всякие, — Милана стала перебирать содержимое. — Все не по-русски. Ух ты! А это что за штука? — она вытащила книжку в бархатном переплете.

— Не знаю, еще не смотрел.

— Дай-ка мне, я почитаю дома, — попросила Милана, листая пожелтевшие страницы.

— Ты? По-немецки?! Я сам сначала посмотрю. — Сергей забрал книжку из ее рук.

— Ладно, жадина. А что еще получилось найти? Оружие, украшения ювелирные?

— Ага. Золото, бриллианты. Ничего там больше не было. Только бумаги.

— Слушай, я знаю, как тебе помочь. Подскажу, кому передать находку.

На раскопки в районе Кисловодской котловины опять Сабина Райнхольд приехала из Германского института археологии. С ней еще несколько немцев. Она руководитель проекта с немецкой стороны.

— Какого проекта?

— Ты что, не знаешь?

— Что-то слышал, не вникал.

— Каждый сезон ведут археологические раскопки. Возглавляет экспедицию Дмитрий Коробов, доктор исторических наук из Института археологии РАН. В Приэльбрусье открыли группу поселений. Строились явно по одному плану, имеют привязку к ландшафту. Между собой соединялись сетью дорог. Ведут речь об открытии новой археологической культуры — при том, что эти места раньше считались непригодными для жизни людей.

Новое поселение нашли в районе Гумбаши, прямо на краю горной террасы. Высота две тысячи метров! Большой поселок, до тридцати строений. Керамика, изделия из бронзы. Люди здесь жили постоянно и не бедно. Место поселка выбрано так, что можно контролировать перевал, через который в те времена шла дорога аж до современного Сухуми.

— Вот, значит, зачем люди оказались на такой высоте!

— В первую очередь они там скот разводили. Может, климат в горах был тогда мягче. Там луга и сейчас почти альпийские.

— Ладно, а к кому там обратиться? — спросил Сергей.

— Я поеду туда на раскопки. Все так удачно складывается! Сама и передам.

— Лучше сам передам. Заодно познакомлюсь со знаменитостями.

— «Передам». Сам ты не найдешь. Давай, говорю, помогу. Ты чего, не доверяешь такую ценность?

— Не в этом дело. Я нашел, я сам и заняться этим хочу.

— Ну, как хочешь, — пожала плечами Милана. — Ты сейчас куда едешь, домой?

— Нет, на Старомарьевское шоссе, там в один офис надо заехать.

— Нам по пути, мне тоже надо в ту сторону. Подвезешь?

— Конечно! Пойдем.

***

— Молодец! Вот так просто взял и совершил научное открытие! — улыбнулся во все тридцать два зуба Соколов. — Прекрасно для второкурсника!

— Я уже на четвертый курс перешел, — ответил Сергей, удивленный иронией в голосе доцента.

— На четвертый? Ну да, это все меняет! — Снова улыбка. — Ты, значит, думаешь, стоит только заявить о находке, и люди сломя голову кинуться что-то там раскапывать?

— Почему, нет?

— Ты слыхал про Генриха Шлимана? Про его фантастический успех? Шлиман поверил слепому поэту, жившему тысячи лет тому назад. Поверил Гомеру, который описывал легендарную войну, случившуюся за несколько веков до него самого!

— Да, конечно, я читал про это. Шлиман решил, что написанное Гомером — правда. Приехал, и откопал Трою! Это все знают.

— Вот только не все знают, что миллионер Шлиман тратил огромные деньги для организации экспедиций. Несколько лет подряд приезжал в Турцию, подкупал местных чиновников, подкупал полицию, чтобы ему разрешали копать. И каждый раз его прогоняли, а на следующий год Шлиман опять возвращался. Снова платил деньги. И только потом добился успеха.

У нас, Сережа, тоже все не так просто.

— Почему? Есть раскоп, правда, засыпанный. Надо всего лишь привезти специалистов, и показать.

— А ты, Сережа, выяснил, кто там проводил земельные работы? — спросил Соколов.

— Нет. А где это можно узнать?

— Ладно, понятно. Послушай, может, там и нет ничего интересного? — доцент улыбнулся студенту добродушно и снисходительно.

— Там остатки подземного хода, ведущего от подвала здания.

— С чего ты так решил?

— Каменная кладка. Стены подвала камнем обложены. Чтобы узнать, что там, надо начать раскопки.

— Видишь ли, Сережа, не все так просто.

Для археологических изысканий надо иметь открытый лист. Это официальное разрешение, оно выдается Институтом археологии Академии наук. Раскопками могут заниматься только узкие специалисты — профессиональные археологи (которым помогают рабочие или вы — студенты-практиканты).

— А как получить это открытый лист?

— Главная сложность — это права на землю. Копать на частной земле без разрешения собственника нельзя. На муниципальной и на государственной земле копать без разрешения тоже нельзя. Это правонарушение по Административному кодексу РФ. А самодеятельные археологические раскопки — вообще уголовное преступление. До шести лет тюремного заключения.

Для любых работ: земляных, строительных, хозяйственных, проводится государственная историко-культурная экспертиза. Определяют наличие или отсутствие объектов культурного наследия. И у «Версаля» конечно археологическая экспертиза проводилась. Никаких исторических памятников, кроме самого здания, на том месте не обнаружено.

— Ничего, — продолжил упрямиться Сергей, — Есть у нас Управление Ставропольского края по сохранению объектов культурного наследия. Они помогут.

— Вот они как раз и выдают заключения историко-культурной экспертизы, — доцент с жалостью посмотрел на юношу. — Они тебе точно не помогут. Пойми, это — бюрократическая стена. Преодолеть ее ты не можешь. Нет у тебя такого запаса времени и юридического образования.

— Понятно, — огорченно вздохнул юноша. — Пусть этим теперь занимается Институт археологии РАН.

— Кто!? — вскинул голову Семенов.

— Доктор исторических наук Дмитрий Коробов. Он вместе с Сабиной Райнхольд. Знаете ее? Они сейчас недалеко от Кисловодска. Ведут раскопки на юге кисловодской котловины. Тут ведь самое главное — в месте раскопа нашлись немецкие документы времен войны. Может быть, еще что-то можно отыскать. — Сергей достал коробку, вынул несколько бумаг, показал удивленному доценту.

— Там только эти бумаги были? — спросил Соколов.

— Тут вся коробка с бумагами. Документы, фотографии, книжка с записями.

— Хорошо! — глаза доцента блеснули. — Оставляй документы у меня. Я найду специалиста, он изучит. А потом вместе поищем возможности начать археологические изыскания.

— Я хочу сначала разобраться с бумагами сам.

Соколов встал, энергично прошелся вокруг стола:

— Ты молодец! В тебе, Сережа, чувствуется хватка настоящего ученого, настоящего будущего историка. Нам нужны талантливые студенты. Хочу предложить тебе работу в моей фирме. Пока у тебя нет диплома, придется поработать секретарем. Но ничего. Время пролетит быстро. Перед тобой откроются широкие возможности. Нам нужны перспективные кадры.

— Спасибо, Павел Николаевич! Я подумаю.

— Это как? Чего тут думать!? Я такие предложения не каждому делаю.

— Извините, не могу сразу решать. Надо подумать, хватит ли времени, с родителями посоветоваться.

— Советуйся, советуйся, — недовольно пробормотал доцент. — Только исторические документы оставлять у себя нельзя. Это археологическая находка, ее надо официально сдать.

— Хорошо, конечно. Я вот прямо сейчас поеду на раскопки и передам все материалы профессору Коробову. Пусть институт археологии РАН решает, куда дальше передавать бумаги. Заодно Сабина Райнхольд их посмотрит. Они пусть и думают, что делать с подвалом у Каскадной лестницы.

— Послушайся моего совета: оставь это дело! — попытался образумить юношу Павел Николаевич. — Институт археологии не занимается бумажками времен войны. Это совершенно не их профиль. Обращаться туда по такому вопросу — нелепость. Толку от этого не будет никакого. Еще и неприятности себе наживешь!

— Какие неприятности?

— Откуда я знаю? Ты — студент провинциального ВУЗа, собрался беседовать с видным ученым, передать почему-то именно ему немецкие документы. Почему именно Коробову? Может, потому что он — член-корреспондент Германского археологического института?

— Ну и что. Все равно поеду, — покачал головой Сергей. Прямо сейчас. Сегодня же их найду и поговорю. Профессор — человек известный, подскажет, что делать.

Садясь в машину, Сергей заметил, что доцент Соколов смотрит на него из окна своего кабинета.

***

Милана права. Легко сказать: «Найду и поговорю». Это не сам Кисловодск, а Приэльбрусье. Где эту Гумбаши искать? Место точно неизвестно. Координаты никогда не сообщают. Археологи даже отключают геолокацию и снимают геотеги, если выкладывают какие-то снимки местности в сеть. Боятся «черных копателей». Эти копатели — настоящие вандалы. Грабят и разрушают археологические памятники, чтобы разжиться древними артефактами и продать их любителям старины.

А, может, действительно попробовать найти Коробова с экспедицией? Не так уж много там дорог. Может, местные подскажут. Наверное, отдавать профессору немецкие бумаги не стоит. А вот спросить совета у него было бы не лишним.

С такими мыслями Сергей мчался по трассе из Ставрополя в сторону Минеральных Вод.

Дорога — трасса в четыре ряда, свежий ровный асфальт, чуть мокрый от летнего дождя. Его обогнали одна за другой две машины, обе перестроились на правую полосу. Потом стали сбрасывать скорость. Ну что за дурацкая привычка: обязательно обогнать, а потом успокоиться и еле ползти! Сергей включил поворотник и перестроился на левую полосу. Вдруг одна из машин — старая какая-то иномарка без задних номеров, прямо перед ним, тоже ушла на левую полосу, подрезав Сергея, и притормозила. У Сергея перед глазами мелькнули стремительно приближающиеся задние стоп-сигналы. Он вжал в пол педаль тормоза с мыслью: «Не успею, врежусь!». Не врезался. Машина закрутилась на мокрой дороге, как юла. Слава Богу, не на встречку под «Камаз»! Вылетел вправо через две полосы в кювет. Чудом «девятка» не покатилась кувырком, а полетела перпендикулярно дороге, приземлившись на свежевспаханное поле колесами.

Сергей сидел в машине и чувствовал только стук сердца. Руки вцепились, держа руль.

«Боже мой! Я жив!!!» — думал он.

Хотя, испугаться по-настоящему не успел. Слишком все быстро произошло.

«Ладно. Машину как-нибудь починю. Главное, жив и здоров. Надо посмотреть, насколько с девяткой плохо». Он вылез из машины. Оказалось, ехавшая сзади фура, остановилась. Водитель, ошалело глядя сверху с дороги на Сергея, спросил, не нужна ли помощь.

— Все нормально. Спасибо! — отказался Сергей. — А те две машины, что ехали передо мной, не остановились?

— Остановились. Потом, дали газу, когда я подъехал. С тобой точно все в порядке?

— Да, спасибо! Все нормально.

— Ну ладно, бывай! — водитель фуры закрыл дверь и поехал.

Сергей посмотрел на дорогу: подрезавшую его машину уже и не видно. Перевел взгляд на «девятку». Удивительно. Колеса на месте, внешне все в порядке, кроме бугра на капоте. Он подумал, что при аварии вроде бы положено отключать аккумулятор, и открыл капот. Оказалось, что как раз аккумулятор, сорвавшись с крепления, и сделал вмятину, ударившись изнутри. Там теперь металл выпирает бугром. Все остальное вроде в порядке. Может, получится завести мотор? Сел за руль, повернул ключ зажигания. Неужели!? Мотор заурчал как ни в чем не бывало. Удивительно, но машина поехала. Выехать с поля на дорогу не получилось. Трасса слишком высоко. Пришлось ехать параллельно дороге прямо по полю, пока не пересекся с грунтовкой. А уже с грунтовой дороги выехал обратно на трассу.

Удивительное везение! Даже с машиной все в порядке. Хотя, нет, не совсем: спидометр не работает. Щелкнул включением света. Дальний, ближний. Не светит. Ни одна лампочка панели не работает. Остановился. Попробовал стопы, поворотники — ничего не светится. Теперь не на раскопки придется ехать, а в автомастерскую. Еще предстоит очень неприятный разговор с отцом, когда придется просить денег на ремонт.

***

Вечером Сергей, Полина и Инга сидели за столом в комнате и пили чай.

— Представляете, — радостно сообщил юноша, — просто выскочили предохранители! Их защелкнули на место и все заработало! Папе можно ничего не рассказывать.

— Как будто он вмятину на капоте не увидит, — вздохнула Поля.

— Ну, это когда еще будет! — беззаботно ответил Сергей. — Давайте дальше разбираться, какие бумаги к нам попали.

Инга молча похрустывала вафлей, разглядывая узор на чашке.

Полина отложила папку с листами и достала из коробки книгу в бархатном переплете.

— Сейчас выясним, что это такое, — сказал Сергей. — Давай, Поля.

Полина открыла обложку, начала читать, запинаясь, и по слогам.

Сергей изумленно смотрел на сестру, внезапно разучившуюся читать по-немецки.

— Тут от руки написано, — стала оправдываться Полина. — Сразу без титульного листа, начало вырвано. Какой-то дневник, или записная книжка, — предположила девочка.

— Неразборчивый почерк? — спросил брат, заглядывая в книгу. — Да это и не немецкий язык.

— Наверно, это личный дневник, — предположила Поля.

— Не можете прочитать? — спросила Инга.

— Перевести не получается, — ответила Полина. — Очень похоже на немецкий. Отдельные слова удается понять. О смысле фраз остается догадываться.

"In e paar Minute"это конечно, “in ein paar Minuten»: «Через несколько минут»

Дальше: «weed»!? Что такое «weed»? Непонятно.

“d‘r” — это “der”?

“avjeschlosse…” — «abgeschlossen, schließt»? «закрывается»?

— Похоже, будто пьяный француз пытался писать по-немецки.

— Или пьяный немец — по-голландски, — добавила Поля.

Сергей перелистнул несколько листов. Тот же почерк и такой же непонятный язык.

Schön, dat ehr do wort — «прекрасно, что слово…», «ehr» — это «уважаемые» или «ihr»?

«Kutt baal widder"это"Bis bald wieder» «до скорой встречи"?

— Или какой-то пьяный румын… — задумчиво произнес Сергей.

— Почему «румын»? — спросила Поля.

— Тут оккупационные войска, кроме немцев и французов, еще из румын состояли.

— Не пьяный, кстати, — сказала девочка. — Почерк разборчивый, такой аккуратный, изящный.

— Наверное, написано на каком-то немецком диалекте. Не могу прочитать, — сдался Сергей. — Может, правда, это голладский язык?

— Давайте попробуем он-лайн переводчик, — предложила Инга.

Она забила в ноутбук несколько фраз из рукописи.

Соответствий не нашлось.

— Твой переводчик не хочет переводить с неизвестно какого диалекта, — пожал плечами юноша. — Их в Германии больше двадцати. Особенно отличаются южные. Слыхала про швабов в Баварии? Литературный немецкий — хохдойч в реале только на севере, в Ганновере. Надо попросить нашу бабушку. Пусть переведет. Поля, отправь сканы ей по вотсапу.

— Она не будет разбирать в телефоне. У нее зрение плохое.

— Пусть перешлет себе на е-Мейл и почитает с экрана.

— Ага! Не умеет она. Или не захочет. Ей надо текст только на бумаге. В реальном виде.

— Короче, переводить будет долгими зимними вечерами, — вздохнул Сергей. — Ладно. Давай сами.

Он стал перелистывать пожелтевшие страницы и пытаться переводить фрагменты.

Перед ними был действительно дневник.

4/VII. Утро прекрасное. Небо ясное, снежные горы слегка…

Скрыты? Да, пожалуй. Der Umnebelung. Туманом?

скрыты дымкой. Эльбрус виден словно сквозь каплю росы.

Да… Автор — настоящий поэт!

К 9 часам и он окутался дымкой. Около полудня на небе появились редкие облачка, небо начинает в середине темнеть.

Что тут дальше написано, не получается разобрать.

Вечер чудесный.

— Ну вот, видишь, ты ошибся, — сказала брату Полина. Говорил, что только в августе немцы Кавказ захватили. А тут начало июля.

— Ничего я не ошибся. Странный дневник, — нахмурился Сергей.

5/VII. Весь день погода настолько хороша, что такую здесь и не припомнят. С утра и до самого вечера снежные горы ясно видны во всем своем великолепии.

Читать и переводить получалось уже немного быстрее.

Только около 7 часов позади Эльбруса показались легкие облака. Целый день дул легкий свежий ветерок, утром северный, вечером восточный. Вечер тих и прекрасен.

В это время раздался телефонный звонок.

Звонил Антон — тот самый искусствовед из антикварной лавки, что просил недавно атрибутировать брошку горных стрелков 3-го Рейха.

— Привет, Сергей! Как дела? Спасибо за консультацию. Сейчас цацки времен 2-й мировой — самая тема! Покупатели берут все. Я в последнее время только этим и зарабатываю. Материала накопилось! Дисер можно писать.

— Ты как раз вовремя, — обрадовался Сергей. — Хочу показать тебе кое-какие бумаги. Может, подскажешь чего. Я в Кисловодске. Буду на днях в Ставрополе, заеду.

— Так я сейчас тоже здесь, в Кисловодске! Хочешь, в гости заскочу?

— Ну, — смущенно сказал Сергей. — Я здесь не у себя… Давай где-нибудь в городе встретимся. — Сергей не хотел приводить Антона домой. От навязчивого приятеля потом не отделаешься.

— Давай. Сегодня!

— Сегодня?! Вечер уже на дворе, — изумился Сергей.

— Ничего страшного, — успокоил Антон. — Время — деньги. Давай на Курортном бульваре в двадцать два ноль ноль. Я раньше не успею.

— Договорились.

— Куда за тобой заехать? — спросил Антон.

— Спасибо, не надо заезжать. У меня машина.

— Ты все еще на своей «девятке» катаешься?

— Да, конечно. А на чем же мне еще ездить?

Договорив с Антоном и посмотрев на часы, Сергей снова открыл загадочный дневник. Вдвоем с сестрой они постепенно продирались сквозь дебри германского диалекта.

7/VII. Солнце взошло из-за облаков. Снежные горы в тумане. Облака спустились к полудню, а еще больше к вечеру. Но это были маленькие белые хрупкие облачка. Прохладней, чем вчера.

— Какой-то дневник наблюдений за погодой, — удивленно заметила Полина.

— Ну да. Похоже, — согласился ее брат и, перелистнув часть страниц, стал читать:

Свой барометр, термометр и флюгер я оставил у шотландских колонистов.

— Ты все правильно прочитал? «Шотладских колонистов»?

— Не знаю. Написано «schottischen Kolonisten».

— Ладно, читай дальше.

Один из них, господин Петерсон, весьма достойный и почтенный человек, любезно согласился проводить метеорологические наблюдения в полном соответствии с моими указаниями.

Такой же барометр я установил в Георгиевске в комнате г-на Вильгельмса, провизора королевской аптеки, который милостиво согласился сообщать мне о своих наблюдениях.

— Стоп, — засмеялась Полина. — Провизора королевской аптеки!? Ну-ка дай я еще посмотрю. И правда: «koniglichen Apotheke».

Еще один барометр я установил в июне в Новочеркасске, в доме господина аптекаря Михельсона.

— Что за бред? — огорчилась Поля. — Шотландские колонисты. Королевская аптека в Георгиевске. Фигня какая-то у нас с тобой получается. Не перевод, а фантастика.

— Ага. Про альтернативную реальность, — усмехнулся Сергей. — Без бабушки не разберемся.

Инга с интересом смотрела на своих друзей. Полина перелистнула страницу и стала переводить дальше сама:

В другой раз я приехал к этому источнику

— Источнику?

— Ну да, «Quell». Ключ, родник.

с Великолепием господином бароном…

— с Великолепием!?

— mit Magnifizenz.

— Наверно, «с превосходительством»?

— Хорошо.

с Высокопровосходительством господином бароном фон Витингоффом и его сыном.

— Дальше опять непонятно. «…duerch de Feeler vun de Guiden » — durch die Fehler? По ошибке?

— Да, по вине гидов, проводников.

— Ок.

По вине проводников мы возвращались на заходе солнца.

Поскольку казаки, сопровождавшие нас,

— Казаки?!

— Ну да. «Kosaken begleeden eis» — Kosaken begleiten uns.

Поскольку казаки, сопровождавшие нас, боялись так поздно идти через лес, мы очень обрадовались, встретив циркача, прогуливавшегося верхом, и попросили его сопровождать нас.

— Кого? — засмеялся Сергей.

— «Circassianer begéinen, déi op engem Päerd reiden». Тут «циркассиан», — циркач?

— Нет. Циркассиан — это черкес, — сказал Сергей и взял у нее книжку.

Поскольку сопровождавшие нас казаки боялись так поздно идти через лес, мы очень обрадовались, встретив черкеса, ехавшего на коне, и попросили его сопровождать нас. Он отказался, ссылаясь на то, что уже поздно и ему пора возвращаться домой.

Его звали Магомет, и я вспомнил, что проводник, сопровождавший меня в поездке с князем Исмаил-Беем, — его брат.

— С князем? — изумилась Поля.

— Fürst, князь.

Узнав о нашем знакомстве, черкес согласился нас проводить. Но сказал, что сперва должен вернуться в свой аул и сменить коня.

Казаки считали, что нам не следует его отпускать, но я подумал и согласился подождать черкеса, тем более, что мы не имели никакого права удерживать его силой.

— Немцы не имели права кого-то удерживать силой?! — снова поразилась Полина. Во время войны?

— «Wir hate kee Recht hie mit Gewalt zréckzehalen» — Wir hatten kein Recht, ihn mit Gewalt zurückzuhalten, — У нас не было права удерживать его силой.

Мы ждали целый час. Солнце уже село, и мои спутники стали поглядывать в мою сторону с явным осуждением за то, что я доверился черкесу. Вдруг, среди глубокой тишины, царившей вокруг, послышался конский топот. Мы увидели двух черкесов и испугались, ибо ждали одного. Но это были Магомет с братом, оба в полном вооружении.

— Вооруженные черкесы вышли к немцам и казакам! — обреченно кивнула Полина.

К Шотландскому поселению черкесы вывели нас лесом, в который мы бы ни за что не вошли сами. Эти добрые люди, которых мы больше не видели, оказали нам столь значительную услугу и, наотрез отказавшись от какого-либо вознаграждения, отправились назад.

Была уже полночь, и шотландцы тревожились за нас, зная, что мы в пути.

— Добрые вооруженные черкесы вывели перепуганных немцев и казаков через лес. Шикарно! Вывели прямо к добрым встревоженным шотладцам. В полночь! — засмеялась Поля.

— Кстати о времени. Сколько сейчас? — забеспокоился Сергей и отложил рукопись.

— Без двадцати десять, — посмотрела на часы Полина.

— Ого! Надо ехать. Антон ждет. В санаторий до одиннадцати пускают? — спросил Сергей у Инги.

— Не знаю. А разве могут не пустить? — удивилась она.

— Если хочешь, можешь ночевать у нас, — предложила Поля. — Лишь бы у тебя проблем в санатории не было.

— Я лучше поеду, — сказала Инга. — Как тут такси вызвать?

— Зачем такси? Поехали, я тебя довезу, — предложил Сергей. Он взял коробку с документами, которые хотел показать Антону, и они вместе с Ингой вышли в теплый июльский вечер.

***

Машина стояла вдоль дороги в квартале от дома. Рядом с домом не припаркуешься: проезжая часть узкая. Сергей и Инга шли по тротуару, освещенному редкими фонарями, между одноэтажными домами и густыми кустами вдоль дороги.

Недалеко от машины их остановили. От темных кустов отделился силуэт человека. Что он тут делает в такое время? Вокруг — частный сектор, магазинов нет. Вышел покурить?

— Закурить есть? — спросил парень.

Это так совпало с мыслями Сергея, что он не заподозрил подвоха.

— Не курю.

Неожиданно что-то мелькнуло, Сергей инстинктивно дернул голову в сторону.

Удар, по идее, должен был сломать нос. Сейчас кулак прошел вскользь, но ощущение было, будто лицо зацепили кувалдой. Выронив коробку, юноша отскочил в сторону. И сразу оказался перед двумя парнями, выскочившими из переулка. Один из них ухватил Сергея за майку и отлетел назад, получив ногой в живот. Его товарищ — широкоплечий лысый бугай стал обходить сбоку. Пока Сергей отбивался от ударов первого нападавшего, лысый подскочил слева и ударом с подножкой сбил Сергея с ног. В глазах, как импульсы электросварки, засверкали вспышки яркого света. Потом наступила темнота с потерей координации и чувством стремительного падения.

***

Сергею никогда не доводилось оказываться в нокауте. Теоретически, должны быть головокружение, тошнота, возможно, частичная потеря памяти.

Амнезия налицо: он не помнил, как встал. Ничего не видно, он стоит, прислонившись к дереву, слушает вой сигнализации своей машины. Сигнализация замолчала. Дважды пикнула, отключаемая брелком на ключах. Снова пикнула, закрывая замки. Кто-то взял Сергея за руку. Он тронул худенькое плечо — Инга. Постепенно начал осознавать, что происходит вокруг. И даже смотреть. Темно, но уже ясно видна в свете фонаря вечерняя улица. Удивительно: голова ясная, не болит, не кружится.

— Где гопники?

— Я ударила по машине. Сработала сигнализация, — объяснила Инга.

— Спасибо! Выручила.

— Как себя чувствуешь?

— Вроде обошлось, голова у меня крепкая, оказывается. Пойдем обратно в дом, умыться надо.

— Пойдем. Держи коробку.

— Спасибо еще раз. Полине только не говори, что я сознание терял.

— Почему?

— Поля скорую вызовет, или заставит в больницу ехать. Пол ночи в приемном отделении, а еще полиция приедет протокол оформлять.

— Ладно, договорились.

***

Закрывая кран, стал, глядя в зеркало, осторожно промакивать лицо. Фу! Глаз почти не открывается, вокруг все припухло. Майка разодрана пополам, лоскут свисает. Рука поцарапана. Вышел из ванной, пошел к девочкам на кухню.

— Да что же это такое! — голос Полины дрожал. — То чуть на машине не убился, теперь это! Что тебе так не везет!?

— Наоборот, фантастически везет. — Сергей постарался придать голосу спокойствие, хотя от запоздалого адреналина сердце колотилось, как отбойный молоток. Улетел в кювет — ни одной царапины. Напали хулиганы — отделался парой синяков.

— Тебе в травмпункт надо ехать, — сказала Поля, прикладывая пакет со льдом к его скуле.

— Это на пол ночи растянется.

— Ничего. А как ты хотел?

Хотел он, конечно, иначе. Сам виноват. Не надо было бросать рукопашку. Вместо рукопашного боя вот уже второй год занимается фехтованием в клубе исторической реконструкции. Только вот не ходят у нас с мечами по улицам.

— Не поеду. Давай выпьем что-нибудь. Алкоголь — универсальное средство для снятия стресса. Есть коньяк у тети?

— Этого еще не хватало! — возмутилась Полина. — Афобазол выпей.

— Ладно. Чай попьем. С анальгином. Все болеть начинает.

— Давайте я чайник поставлю, — предложила Инга, — а Сергей пока переоденется. В санаторий уже поздновато ехать, я у вас переночую, ладно?

— Какой уж теперь санаторий! Ночь на дворе, — ответила Полина.

— Я, чур, первый купаться, — сказал Сергей. — Полина, посмотри пока, может, какую-нибудь одежду Инге дашь переодеться?

— Не переживай, разберемся, — ответила сестра.

Чуть позже, когда Поля в майке, а Инга в шортах и рубашке, сидели за столом, юноша спросил у Инги:

— Ты звонила родителям, предупредила, что не в санатории ночуешь?

— А ты своим родителям звонил, рассказал про сегодняшние приключения?

— Нет. Чего их зря волновать? Потом расскажем, когда вернемся.

— Вот и я также, — зевнула Инга. — Потом расскажу. Когда вернусь.

— Очень поздно уже, — сказала Полина. — Пойдем спать. Я тебе, Сереж, в спальне постелила. А мы с Ингой на диване в зале переночуем. Знаешь, сколько время уже? Поздновато родителям звонить. Хоть нашим, хоть Ингиным. Хотя… У вас там уже утро, наверно? — спросила она у девочки.

— Там время совпадает с московским.

— Ага, — заглянул в смартфон Сергей. — Вот мы тебя и вычислили! Космодром Плесецк, Архангельская область. Время московское!

— Ну, пусть будет Плесецк, — согласилась Инга. — Только я вам ничего такого не говорила.

***

Утром следующего дня девочка с розовыми волосами шла от парка к санаторию «Крепость» и разговаривала по телефону:

— Раньяр, выяснил, кто нападавшие?

— Да. Все определены, — голос бортового искина был, как обычно, приятным и спокойным.

— Каким образом?

— Провел анализ видео с твоего коммуникатора, обработал изображения нападавших и воспользовался местной нейросетью FaceN. Она идентифицировала личности всех троих. Благодаря фотографиям из соц сетей. Один — местный горожанин, работает каменщиком в строительной фирме. Двое других — жители Пятигорска, студенты. Между собой он-лайн контактов не имели. Связь между ними не выявлена.

— Собери досье на каждого. Изучи информацию их с телефонов и компьютеров. Веди мониторинг этих устройств. У них должно быть что-то общее. Поищи общих друзей, знакомых. Родственников. Изучи их запросы в сети. Отследи их реакцию на события вчерашнего вечера.

— Принято, — ответил искин. — Насколько сильному воздействию они подверглись?

— Средней степени. Подсознание подскажет им понятный сценарий событий. Вспышки света отнесут к миганию автомобильной сигнализации. Приступ паники они, возможно, интерпретируют как страх появления патруля.

— Как себя чувствует твой приятель?

— Нормально. Его накрыло первой волной от универсального блока. Было кратковременное отключение сознания. Он воспринял это как сотрясение мозга из-за нокаута.

Девочка взбежала по ступенькам в санаторий и взглянула в свой процедурный лист: ванны, массажи, душ Шарко, физиотерапия. Прописанное для поднятия иммунитета УФО категорически не подходит. Надо было сразу объяснить, что «бледной незагорелой девочке» избыток ультрафиолета противопоказан. Зато подводный душ-массаж — это здорово.

А в фитобаре — отличные фрэши и кислородный коктейль!

***

— Такой танк на Западе стоит миллион! Долларов! Эти олени везли его на грузовике. Даже брезентом не прикрыли! — Антон хихикал, это плохо сочеталось с внешностью высокого двадцатипятилетнего блондина. Однако Полина не сводила с него глаз.

«И что девушки в нем находят?» — раздраженно думал Сергей, глядя на молодого искусствоведа, своего приятеля по клубу реконструкторов.

Не имея никакого отношения к университету, он непременно оказывался на студенческих вечеринках, и всегда находил там себе очередную подружку.

Антон, Сергей и Полина сидели на открытой террасе кафе и ели пирожные.

Легкий ветерок покачивал край тента над столиком.

— Ты, как шпион. В темных очках, — усмехнуся Антон. — Ну-ка покажи синяк.

Сергей снял очки, скрывающие отек вокруг глаза, и зажмурился от яркого летнего солнца.

— Хорошо отхватил! — хохотнул приятель. — А я ведь предлагал за тобой заехать!

— Ничего, до свадьбы заживет. — Сергей одел очки обратно. — И что танк? Далеко увезли?

— До первого поста. Гаишникам сказали, что это трактор! — снова захихикал Антон. — А там из башни ствол пушки и пулеметы торчат! Дебилы! Теперь, чтоб теперь у ростовских ментов танк забрать, серьезным людям придется напрячься.

— Так им и отдали, — усомнился Сергей.

— Куда они денутся? Это ж Ростов! Кому надо, роют курганы экскаваторами. Юг России — Древний котел цивилизаций. Эльдорадо для копарей! Они свои находки открыто выкладывают в интернете.

— Да ну? — деланно удивился Сергей.

— Ну да. Зайди на сайт «Мешочек». Поинтересуйся, кто торгует аланскими и скифскими украшениями.

— Золотыми? — прошептала Полина. До сих пор она не решалась встрять в разговор. «Фальшимыми» — подумал Сергей, но промолчал.

— Бронзовыми, — ответил Антон. — Золота много находят, но оно в основном за кордон идет. Там ценится золото скифское, греческое. А здесь, если нет выхода на коллекционеров, ничего не заработаешь.

— Почему? — не поняла Поля.

— Человек перелопачивает массу земли, трудится, рискует. Наконец, найдет маленькую бляшку и получит за нее пять тысяч рублей, не больше.

— Лучше индийским новоделом торговать, — иронично вставил Сергей.

В прошлом году Антон, вернувшийся из поездки по Индии, предложил ему купить что-нибудь из «средневековой индийской бронзы», купленной там якобы в антикварной лавке. Сергей грамотно изложил молодому искусствоведу нестыковки его истории. После этого Антон предложил вместе «впаривать лохам побрякушки».

— Ага. Зря ты тогда отказался. Сувениры индийские ушли «на ура». Не буду же я с лопатой могилы рыть? — скривился собеседник. — Мне нормальные деньги хочется зарабатывать. И тебе, Сергей, о будущем надо думать.

— Что тебя смущает в моем будущем?

— Это ты поймешь потом, — важно заявил Антон. — Когда вас выпустят из универа. Как щенков из вольера. — Антон хихикнул от собственной шутки. — В реальную жизнь. А миски с кашей вам там не будет. Потому, что историк — не профессия!

Сергей мысленно очередной раз пожалел, что решил встретиться с этим высокомерным индюком. Показывать ему немецкие бумаги абсолютно расхотелось.

— Можно преподавать, — сказал Сергей. — Можно работать в музее, в архиве.

— Без связей дальше учителя не пробьешься. У-чи-тель. Все! Перспектив нет! У меня знакомый работает учителем. Не берут больше никуда.

— Что-то в последнее время все обеспокоены моим трудоустройством, — усмехнулся Сергей.

— Конечно. Талантливый парень, а будешь прозябать.

— Ну и ладно. «Нет дороги — иди в педагоги». Учитель — тоже профессия, — пожал плечами Сергей.

— Иди. Только почему-то в наше время историки работают хоть кем, только не историками: таксистами, продавцами, каменщиками на стройке.

— А ты сам, где работаешь? — спросила Полина.

— Где деньги есть, там и работаю. А где их нет, там и меня нет. — Антон сделал эффектную паузу. — Занимаюсь антиквариатом.

— Ты же говорил, что на выкопанных бляшках много не заработаешь? — спросила Полина.

— Это, если мелочевка. Чтобы продать что-то ценное, нужны выходы на коллекционеров. Нужны специалисты, чтобы оценить вещь. Открыть ее реальную ценность. Вот ты — будущая художница. Знаешь, что иконы раньше покрывали новыми слоями краски поверх старой? Можно раскрыть наслоения до изначального слоя. Недавно мужик продавал икону 19 века. Знакомые реставраторы рискнули смывать слои и дошли до 14 века! Продали перекупщикам за двести тысяч рублей. Говорят, потом те перепродали за миллион. Потом дошло до пятнадцати миллионов рублей! А если б мужик сразу выставил доску хотя бы за миллион, его б сейчас и в живых не было.

Тут нужны грамотные люди, чтобы оценить, вовремя подсказать, вывести на клиентов.

— Так ты картинами занимаешься? — у Поли заблестели глаза.

— Я всем занимаюсь. Картинами тоже. И любыми предметами искусства, вещами старинными. Но сейчас тренд — вторая мировая. У вас что там имеется? Показывайте.

Антон уныло посмотрел на протянутые Сергеем листы с машинописным текстом на немецком языке. — Я не понимаю, что тут написано. Это и все?

— А что тебе еще нужно? Наградные кортики люфтваффе с редкими клеймами?

— Да. У тебя есть? Оружие, награды, перстни, дневники?

— Есть! — Сергей вынул несколько листков копировальной бумаги фирмы «Элефант».

— Эта мелочевка, — скривился Антон, посмотрев листки, — на много не потянет. Предметы там были?

— Что? — не понял Сергей.

— Вещи какие-нибудь. Личные дневники, значки, украшения. Кулоны, альбомы, например.

— Я же говорил, — удивился Сергей. — Документы времен войны. Думал, ты, может, что-то знаешь по этой теме. Время немецкой оккупации Кавказа.

— Нет, я искусствовед. История — смежная область. А меня вещи интересуют. В первую очередь интересуют произведения искусства.

— А я тоже больше искусством интересуюсь. Хочу поступать в художку, — вставила Полина.

— Художник — тоже тупиковый выбор, — отрезал Антон. — В наше время — бесперспективно. У нас каждый год из училищ и академий выпускается целая толпа молодых художников. Некоторые даже неплохо рисуют. Только спроса на современные картины нет. Работать негде и некем.

Нахмурившаяся Поля собиралась что — то ответить, но Антон продолжил:

— Некоторым… Действительно талантливым людям… Им удается зарабатывать. Тем, кто рисует не хуже, а лучше тех мастеров, чьи картины висят в музеях. И еще они должны уметь хранить тайну.

— Рисуют подделки?

— Да. В год в России люди тратят четверть миллиарда долларов на покупку антиквариата. Думаешь, это такие ценители? Нет, они деньги вкладывают. Инвестиции. Им кажется, что НАСТОЯЩАЯ вещь, будет только дорожать. Думают, что спрос будет и дальше постоянно расти. И он растет. А вот с предложением беда… Шедевров на всех не хватает.

— И кто-то подделками начинает разбавлять рынок?

— Начинает?! Всегда подделывали. В одних только Штатах картин Рембранта накопилось девять с половиной тысяч штук!

— Ого! — удивилась Полина. — Представляю себе этих коллекционеров. Они все уверены, что у них хранятся шедевры. Как удается обманывать столько людей?

— Есть такой анекдот:"…Вы даете гарантию, что эта картина подлинная? — Конечно. Гарантия два года…"Так вот это на самом деле не анекдот. Аукцион Sotheby's дает гарантию атрибуции как раз на два года!

— Почему!?

— Сегодня полотно приписывается Рембранту, а через два года, может, появятся новые методы исследования. И окажется, что это не Рембрант.

Конец ознакомительного фрагмента.