Волков. Гимназия №6

Валерий Пылаев, 2023

Герой, воитель, спаситель, защитник обездоленных, рыцарь без страха и упрека?.. Ничего подобного. Колдун, чернокнижник, оборотень – вот как меня называли. Чего уж тут скажешь – репутацию я и правда заработал весьма своеобразную. Даже среди себе подобных. Но как не помочь старым коллегам – особенно когда весь мир катится под откос?Если бы я тогда знал, чем все это закончится!Крохотная ошибка в ритуале – и вот я уже в чужом мире. На дворе 1909 год, миром правят наделенные Талантом аристократы, а из Прорывов прямо на улицы Петербурга лезет всякая нечисть. Ни друзей, ни знакомых, ни денег, ни титула – только непривычное тощее тело, фуражка гимназиста и жалкие остатки прежних способностей.Впрочем – какая разница? Работа есть работа.

Глава 7

На этот раз никто не пытался вскрыть трамвай и добраться до его содержимого. Да и в целом утро выдалось из приятных: погожее, теплое и какое-то… яркое, что ли. Даже шум и суета на улицах ничуть не раздражали, а наоборот — вдруг показались приятными. Хоть я их и не любил столько десятилетий подряд, что уже сам забыл, когда дело обстояло иначе.

Может, и вовсе никогда.

Но теперь я почему-то ощущал отчаянное желание быть частью всего этого. Не тащиться в трамвае, а пройтись пешком по тротуару, а то и прямо по лужам, оставшимся после ночного дождя. Жмуриться от блеска витрин, отражающих яркие солнечные лучи, потолкаться плечами с прохожими. Послушать недовольную ругань — и самому огрызнуться в ответ. Вдоволь поглазеть на местных барышень…

Я и из вагона вовсю пялился на шагавшие по улицам стройные фигурки. Укутанные в шали, одетые в симпатичные короткие кафтанчики из недорогой ткани или в изящные плащи. Или в весенние пальто из тонкой шерсти — в таких щеголяли девчонки из семей побогаче. Глаза буквально разбегались от красоты за стеклом, и мысли о важных и местами даже срочных задачах вылетали из головы сами собой.

Володя Волков исчез, но оставил мне весьма заметный недостаток — молодость. И пусть тело понемногу подтягивалось к сознанию древнего старикана, которым я был в своем мире, — в обратную сторону эта связь тоже работала на отлично.

Гормоны никто не отменял.

Впрочем, на странно-развеселый настрой влияли не только они. Весеннее утро вдыхало радость даже в самых пожилых моих соседей по вагону. Улыбался чуть ли не каждый — включая усатого дядьку-кондуктора, который в обмен на положенные три копейки вручил мне билет.

Шесть семерок подряд: счастливый билет! Хоть по-петербургски, хоть по-московски, хоть как угодно. Да еще и два раза по «три топора». Не знаю, как здесь, но в моем родном мире обзавестись таким билетиком считалось хорошей приметой. Я куда лучше обычных людей знал цену подобным суевериям — и именно поэтому никогда не пренебрегал ими полностью. Конечно, кусочек тонкой бумаги с гербом и циферками сам по себе не мог принести какую-то особенную удачу, но если чуть усилить, добавить числу капельку настоящей магии…

Почему бы и нет, в конце концов? Я лишился немалой части сил, да и сам по себе задуманный мною фокус был скорее игрой, шуточным обрядом. Этаким хулиганством, а не полноценным рунным колдовством… Да и в рунах я никогда не был особенно силен: древняя скандинавская магия всегда подчинялась нехотя — не то что наша, родная.

Вряд ли у меня сейчас вообще получится хоть что-то. А если эффект и будет, то самый что ни на есть пустяковый. Но если испытывать себя — лучше начинать с малого, ведь так?

Отогнав чахлые сомнения, я расправил билет на ладони и ногтем выдавил на нем руну Феху. Одну продольную палочку и от нее еще две короткие — наискосок вправо, параллельно друг другу. Вышло чуть кривовато и даже больше похоже на современную латинскую F, чем на символ из старшего футарка. Конечно, я мог бы слазить в портфель за карандашом или использовать хоть ту же пыль с оконной рамы — эффект куда больше зависит не от материала, а от самого контура.

И, конечно же, — от заклинателя.

Стоило мне закончить рисовать и сжать билет в кулаке, как трамвай дернулся и вдруг остановился как вкопанный. Я успел ухватиться за поручень, а вот остальным пассажирам повезло меньше. Те, кто сидел, синхронно качнулись вперед, а остальные с криками посыпались друг на друга, кто-то даже свалился на пол. На меня сбоку обрушился солидный господин в шляпе. Который, впрочем, тут же вернул равновесие и принялся ругаться.

— Вот же ж… — выдохнул он мне чуть ли не прямо в ухо. — Что за остолоп в кабине?

— Не извольте беспокоиться, сударь. — Кондуктор оттеснил кого-то плечом, прокладывая путь к выходу. — Сейчас же разберемся, непременно.

Кто-то из пассажиров поспешил выбраться наружу — видимо, чтобы своими глазами увидеть, что помешало трамваю ехать дальше. Я предпочел не дергаться: стоял и ждал, пока кондуктор снова не подал голос.

— Рельсы разошлись! — прокричал он откуда-то спереди. — Вагон дальше не идет! Приносим свои извинения, судари и сударыни.

— Как всегда… Хоть бы деньги вернули, — буркнул господин в шляпе.

И буквально понес меня к выходу, подталкивая изрядным пузом. Я не сопротивлялся, и через несколько мгновений исходящий из трамвая людской поток выбрался на асфальт, а оттуда на тротуар. Я едва смог увернуться от стремительно приближавшейся лужи у поребрика — ботинок пришлось ставить чуть ли не прямо в мутную жижу.

И там, внизу, под слоем воды и уличной грязи, что-то едва заметно блеснуло. Повинуясь внезапному наитию, я пропустил вперед господина в шляпе, наклонился — и поднял монету.

Золотой империал. Десять рублей с чеканным профилем государя Александра. Почти половина оклада дворника или городового из низших чинов — вроде моего нового знакомца Степана Васильевича. Я выпрямился и замер, сжимая драгоценную находку в кулаке. Но не из страха, что кто-то признает ее своей и потребует отдать, — нет, совсем не поэтому.

Руна сработала — и еще как. Не изящным стечением обстоятельств и капелькой удачи, а грубо, топорно. Магия перекраивала бытие под мои нужды широкими стежками: остановила трамвай, чуть ли не силой забросила меня в лужу — и подложила под ногу монету. Любого другого подобное, конечно же, только бы обрадовало, но я слишком хорошо знал, какие у такой удачи могут быть последствия.

Вселенную не обманешь. Вся наша жизнь — по сути, лишь череда наших собственных поступков и случайностей, и от человека зависят только первые. Вторые подчиняются одной лишь теории вероятности. В сущности все, на что способно колдовство, — незначительно сгустить в отдельно взятой временной точке то, что люди обычно называют везением. Можно сказать, взяв его взаймы у будущего — которое непременно потребует вернуть долг с процентами. Сильный заклинатель сумеет в некотором роде «размазать» грядущую череду неудач на несколько дней, сделав ее почти незаметной.

Возможно, на этот раз магия решила выстроить случаи парами и сразу же наградила меня за сломанные трамвайные рельсы… А возможно и нет, и за удачную находку еще только предстоит расплачиваться. Как бы то ни было, откатить колдовство обратно я уже не мог, и оставалось только шагать дальше по Садовой улице — на всякий случай поглядывая по сторонам.

А посмотреть тут определенно было на что. Мужчины и взрослые тетки в бесформенных кафтанах и шалях дружно куда-то исчезли, и теперь навстречу попадались только девчонки. По большей части ровесницы Володи Волкова — или на несколько лет постарше. Магия и здесь сработала без особых изысков и будто согнала ко мне красоток со всех соседних улиц… если вообще не с Невского.

И все до единой улыбались — мне. Сердце тут же заколошматило от окружающего изобилия, но я все-таки взял себя в руки и шагал осторожно, заранее обходя любые неровности на асфальте — на тот случай, если игривой фортуне на этот раз вздумается подбросить мне под ноги не золотой империал, а барышню из какого-нибудь местного института благородных девиц.

— Лотерея! — завопил какой-то пацан, призывно размахивая руками. — Государственная денежная лотерея! Никакого обмана! Не проходите мимо, сударь!

Судьба явно заготовила для меня еще пару подарков — оставалось только развязать бант. На мгновение где-то внутри даже мелькнула мысль свернуть и приобрести билет, но я тут же без всяких сомнений прогнал ее прочь.

Мироздание вполне могло простить мне десять рублей золотом, а вот за несколько тысяч наверняка спросит так, что небо покажется с овчинку.

Но и расплата за империал пришла — хоть и не сразу. Всю дорогу до Чернышева переулка по пути попадались весьма прозрачные намеки на обогащение, полезное знакомство или амурный интерес, но стоило мне свернуть к гимназии, как все это закончилось. Красотки остались за спиной, на Садовой, — а под ведущей на площадь аркой со львом меня ждала уже не самая приятная встреча. Похоже, как раз одна из тех, от которых никак не получится отказаться.

Даже если очень захочется.

— Эй, студиозус! — От стены отделилась мрачная фигура. — Закурить не найдется?

— Увы, любезный. — Я пожал плечами. — Не курю.

Всего я насчитал четверых парней — невысоких, но плечистых, явно на пару-тройку лет старше даже выпускников гимназии. Да и одеты они были так, что перепутать их с однокашниками мог бы разве что слепой: в лихо заломленные на затылок картузы, непонятного цвета брюки и короткие куртки явно рабочего происхождения. Достаточно свободные, чтобы махать кулаками — а то и спрятать под ними короткую дубинку или что-то посерьезнее.

Помнится, таких парней в моем мире тогда называли хулиганами или, на французский манер, апашами — слово «гопники» появилось позже, уже при Союзе.

Наверняка они остановились здесь не просто так, а поджидали опоздавших в классы, чтобы разжиться папиросами или парой монет. Улов вряд ли оказывался особенно богатым — зато и добычей одинокие гимназисты были легче некуда.

Ну… обычные гимназисты.

— А денежкой не выручишь? Надо бы сударей уважить.

Самый рослый — явно главарь — сплюнул на асфальт и двинулся ко мне. Вразвалочку, неторопливо — видимо, чтобы дать жертве вдоволь напитаться страхом. Но я не стал дожидаться, пока его свора выстроится вокруг — как это обычно и бывает в таких случаях.

Как известно, если драки не избежать — определенно есть смысл ударить первым.

Крутанувшись на месте, я швырнул главарю в лицо портфель. Достаточно увесистый, чтобы удар оказался весьма ощутимым. И результат превзошел самые смелые ожидания: похоже, судьба еще не исчерпала свою милость и я угодил жестким кожаным ребром прямо в хрящ. Раздался влажный хруст, главарь выругался и, схватившись за разбитый нос, согнулся пополам.

Но остальным это даже не убавило прыти: трое хулиганов выскочили из-под арки и устремились ко мне, сжимая кулаки. Впрочем, добрались до цели не все: тот, что бежал первым, наступил на собственный распустившийся шнурок и грохнулся на асфальт. Второго я без особых изысков швырнул через бедро, а третьего встретил апперкотом. Тот наверняка умел неплохо драться, но в шаге от меня запнулся и сам буквально влетел подбородком в заботливо подставленный кулак.

Чистый нокаут. Мне снова повезло, да и прихваченные из старого мира силы работали как положено, наполняя тело легкостью, а разум — ощущением собственной запредельной крутизны. Которому я, впрочем, не доверял даже на мгновение. Своенравное колдовство, помноженное на мощь местной магической энергии, могло предать в любой момент. К тому же у меня было никакого желания дожидаться, пока кто-нибудь из любителей наживы полезет за ножом.

Поэтому драку следовало заканчивать. Быстро, жестко и максимально эффективно.

Одному из уцелевших я не дал даже подняться — врезал каблуком ботинка четко между шеей и плечом, снова отправляя на асфальт. Второй уже успел вскочить и замахнуться — его я ломал уже наверняка: нырнул под удар, ушел в сторону, перехватил руку за запястье и выворачивал, пока сустав с хрустом не выскочил из плеча. Парень с воплем упал на колено, а потом и вовсе завалился на бок и захныкал.

— Студиозус, блин… — Главарь явно сообразил, что в одиночку ему уже точно ничего не светит. — Как ты?..

— Делаю зарядку по утрам, — отозвался я, подбирая с асфальта портфель. — И вам рекомендую, любезные. Гимнастика порой творит чудеса.

А порой чудеса творятся и без нее: везение явно помогло мне и в драке… Хоть уже и не так навязчиво и мощно, как раньше. Видимо, вложенная мною в руну сила понемногу таяла, откатывая мой коэффициент везения обратно к средним или даже чуть ниже значениям.

И с этими самыми значениями мне предстояло прожить весь оставшийся день. А для начала повстречаться с Иваном Павловичем. Его благородие инспектор поджидал меня у дверей гимназии — и вид при этом имел весьма и весьма плотоядный.

— Ну что, Волков, опаздываем? — Иван Павлович загородил мне дорогу. — Неужто остаться после классов захотел? Или тебя сразу в карцер?

— А может… — Я нашарил в кармане счастливый билет из трамвая. — А может, не надо меня в карцер, ваше благородие? Больше не повторится!

Пальцы едва ощутимо кольнуло — и сердитое лицо инспектора вдруг расплылось в добродушной улыбке.

— Ладно, Волков — прощу на этот раз. — Иван Павлович отступил в сторону и даже раскрыл передо мной дверь. — Давай, бегом на второй этаж — там уж началось.