Поднять якорь

Валерий Петрович Екимов, 2023

На страницах этой повести автор объединяет три самостоятельных рассказа-эпизода, так или иначе связанных с легендарным некогда, в конце восьмидесятых, рейдовым тральщиком «Антилопа» (так моряки называли свой корабль), воедино. Каждый выхваченный во времени диалог и созданная атмосфера реальности того времени вновь и вновь погружают читателя в атмосферу тех лет. Рассуждения на социальные, философские, психологические темы вкупе с забавными приключениями и морально-этическими дилеммами вчерашних курсантов военно-морских училищ наталкивают читателя на серьезные мысли о прошлом, настоящем и будущем. Кто знает, может быть, прочитав эту забытую морскую историю-небылицу восьмидесятых годов прошлого века, кому-то удастся найти ответы и на свои собственные не отвеченные вопросы о том, кем мы были тогда, в то время, о чём мечтали и чего хотели, кем стали теперь, а главное – кем будем завтра. Повесть задумана, как некое предисловие готовящейся в настоящее время к изданию книги «Антилопа».

…Где-то на Балтике.

Конец восьмидесятых. Поздняя осень. Понедельник. Утро.

Стенка главного пирса Минной гавани. Дивизион морских тральщиков. Подъем флага, точнее — ежедневная пятиминутка командира дивизиона сразу после него.

— Та-ак, — среди прочего завершая «утренний доклад» командиров кораблей, буднично тянет суровый, не терпящий никаких возражений, комдив рейдовых тральщиков капитан третьего ранга Меряков Александр Иванович, — сегодня в 14-00 также запланирован выход в море на размагничивание у РТ-229… Какие у кого есть вопросы по выполнению плана?

— Разрешите, товарищ командир? — неуверенно подаёт голос обескураженный услышанным командир обозначенного двести двадцать девятого тральщика лейтенанта Стариков…Матвей Феликсович, проще — просто Феликс, как все, даже родные и близкие, почему-то называют его с момента появления в имени легендарного отчества.

— Ста-ри-ков? — тут же взрывается комдив. — Ну, какой ты к лешему Стариков? Старики вопросов не задают, они, не рассуждая и рассусоливая, выполняют приказ. Слышишь? Не рас-суж-да-я и рас-су-со-ливая! «Путь постигает, идущий», товарищ лейтенант, слышали такую жизненную концепцию? Мудрость, то есть… восточную, кажется, самураев. Ну, что тут может быть неясным, иди и готовь свою хромую «Антилопу» к выходу и скажи спасибо механику, что подал тебя в план Базы на размагничивание теперь, в конце сезона, будто ему лета было мало, — устало машет рукой. Всё!.. Снять выход невозможно, пробовал. Выполняй. Ясно?

— Так точно, товарищ командир, — вытянувшись по стойке «смирно» обречено выдыхает Феликс. Хотя, что тут может быть ясного, ничего-то ему не ясно, по утвержденному плану подготовки его экипажа первый выход корабля в море был запланирован лишь на весну следующего года, а тут на тебе, гонка какая-то. — Что же делать? — с новой беспощадностью, в который уж раз за прошедший месяц, как Феликса назначили командиром корабля, в его голове материализуется буквально следующий за ним по пятам этот вездесущий вопрос.

— И кто виноват? — словно подслушав мысли друга, шутит никогда не унывающий Пашка, бывший его одноклассник по училищу, а ныне командир соседнего с ним тральщика. Он сразу смекнул всю серьезность возникшего ситуации, ведь с момента их назначения на боевую единицу флота едва прошёл месяц, а тут — самостоятельный выход корабля в море.

И совершенно неважно, что до полигона размагничивания, куда Феликсу предстоит отвести свою «Антилопу» всего полмили от створа гавани, это полноценный выход боевой единицы флота на боевое задание, в море, где всё возможно.

— Виновного, Пашка, комдив уже назначил, — уныло парирует Феликс, — это дивизионный механик, но чем это поможет мне на выходе он, почему-то не сказал.

— Потому и не сказал, что не его это дело корабль к выходу готовить.

— Хорошенькое дело, а чьё?

— Твоё… и дивизионных специалистов, — хлопает по плечу товарища Пашка. — Так что не трать время, беги к начальнику штаба, мировой мужик, кстати, он поможет, уверен.

— Пожалуй, ты прав, — заметно веселеет Феликс, глядя в спину убегающему по своим неотложным делам, которых у любого командира корабля всегда и везде невпроворот, друга и, круто поменяв курс, направляется в штаб.

…Недавно назначенный начальником штаба дивизиона капитан третьего ранга Данилин — в прошлом опытнейший командир ни одного морского и океанского тральщиков, одних только дальних походов у него за спиной больше десятка. Впрочем, это не главное! Николай Григорьевич отзывчивый, деликатный и до щепетильности принципиальный человек. Весёлый и доброжелательный, он никогда и ни на кого — неважно начальник перед ним или подчиненный — не повышал голос, при этом и никому из них не давая спуску за нерадивое отношение к делу. Увы, это редкость! Огромная редкость, если не сказать — эксклюзив, исключение! Только за одно это его уважают и… боятся. Почему боятся? Так ведь правда, как и добро, обязывает, требует ответной простоты и открытости, этому трудно соответствовать…

— Знаю, Стариков, знаю, — перебивает командира начштаба, лишь завидев того на пороге своего кабинета. — С вами на выход пойдет опытнейший офицер штаба старший лейтенант Маразан, раз уж он заварил эту кашу с размагничиванием в конце навигации, но это ни в коем случае не снимет с вас полной ответственности ни за корабль, ни за экипаж. Запомните, Валерий Феликсович, командир на выходе вы, а не он.

— Есть, товарищ капитан третьего ранга, — бодро выдыхает лейтенант.

— Задача по подготовке «матчасти», — не прерываясь, продолжает Данилин, — механику уже поставлена, к управлению кораблем он допущен, да и на рейде он бывал чаще чем дома, так что если даже стемнеет, то по огням и РЛС не заблудитесь, дорогу найдёте. Но это лишь часть дела, для выполнения всей поставленной задачи вам потребуется все ваши знания, смекалка и немного везения, так что садитесь и записывайте.

…Далее в течение часа начштаба подробнейшим образом, выгнав из кабинета собственный штаб, будет втолковывать командиру каждый, даже самый незначительный эпизод предстоящего, в общем-то, совсем даже не сложного похода для бывалого моряка. Стариков станет записывать, что-то спрашивать, повторять и снова записывать. Боже мой, сколько всего надо сделать для всего-то двухчасового выхода на несколько кабельтовых за молы гавани: заполнить многочисленные журналы, проложить предварительную прокладку курса, подготовить многочисленные рапорта на получение специальной документации, согласовать и получить всевозможные разрешения, позывные, отыскать специалиста по размагничиванию, подготовить корабль и поставить задачу каждому члену экипажа. Но самое сложное это, конечно же, после всей этой «кутерьмы» выполнить приемы маневрирования на небольшом, но очень даже строптивом, как скоро выяснится, кораблике.

Э-эх, чему только не учат курсантов в училищах, даже психологии и философии великих мечтателей-утопистов в светлое завтра, что в принципе-то наверно и неплохо, — чего не помечтать-то на самом деле? — а вот непосредственному командованию кораблем: ведению корабельного хозяйства, экономике и финансам, делопроизводству, мату чету, бухучету, навыкам непосредственного управления кораблём и швартовки — нет! Считается, видимо, что всё это офицер освоит уже на флоте, непосредственно в своей повседневной деятельности, находясь на первичной лейтенантской должности под руководством командира корабля, старпома, дежурного офицера, командиров боевых частей, групп и прочее. Но как быть, когда ты единственный офицер на корабле и выступаешь одновременно и в роли дежурного офицера, и старпома, и… целого командира корабля, наконец? Понятно, что сразу стать полноценным руководителем войсковой части, коей на флоте является каждое даже самое маленькое плавательное средство, по назначению с курсантской скамьи просто невозможно, но… надо!..

— Ну, как, всё понятно? — ободряюще улыбается после затянувшегося инструктажа начштаба.

— Так точно, товарищ командир! — уверено чеканит повеселевший лейтенант, — спасибо.

— Не за что! У тебя всё получится, — выходя вместе с ним из кабинета, продолжает наставлять Данилин. — Но запомни, Стариков, настоящим командиром становится не тот, кто безоговорочно, не задумываясь, сразу выполняет все валящиеся на него сверху команды. Командир должен уметь из нескончаемого потока событий и дел, так называемой — «текучки», безошибочно выбирать главные… первостепенные задачи. А определив их, уже без боязни и замешательства немедля принимать собственное, как говорит наш Корабельный устав, сообразно возникшей обстановки, решение на их реализацию, не упуская при этом ни единой даже малозначащей детали. В море нет мелочей, нет простых или сложных ситуаций, каждая упущенная мелочь может стать серьезной преградой для выполнения поставленной задачи в целом. Но никто, слышишь, никто там, в море, не может выбрать за командира ни способ, ни очередность решения возникающих проблем сообразно ситуации — всего на берегу не предусмотришь! — главное чтобы в итоге боевая задача была исполнена в полном объёме.

— Понял, товарищ командир!

— Ты знаешь, Феликс, многие опытнейшие офицеры здесь будут говорить тебе, мол, инициатива, на флоте наказуема, — горячо, словно продолжая какой-то свой многолетний диалог с кем-то, доверительно говорит Николай Григорьевич. — Так вот — это, пожалуй, правда, но при этом не вся, неполная, ущербная. Действительно инициатива на флоте не поощряема, да и не только на флоте, но равнодушное отношение к своему делу, а главное людям, выполняющим его рядом с тобой, много хуже. Основная задача командира — это боевая готовность корабля, понимаешь, не красота на палубе и бумагах, а реальная способность экипажа выполнить поставленную задачу в любых, самых неблагоприятных условиях. А это возможно лишь при наличии живой, неформальной взаимопонимания всех членов экипажа. Слышишь меня, Стариков?

— Угу, — рассеянно кивает в ответ перегруженный информацией лейтенант, озабочено глядя на плотно исписанный лист своих записей.

— Командир, закрой свой стратегический план, можешь даже выкинуть его, — понимающе смеется начштаба, — ситуация тебе сама подскажет что и как делать, да и механик, думаю, уже давно всё подготовил: и документацию, и мат часть. Ты просто послушай меня ещё чуть-чуть, — они неспешно движутся по стенке Минной гавани в расположение дивизиона рейдовых тральщиков, — я напоследок расскажу тебе одну маленькую, скажем так, сказку:

«…В некотором царстве в некотором государстве, возможно даже, что и у нас в дивизионе, некогда, ну или точнее, лет так восемь-десять назад, когда кое-кто из сегодняшних командиров ещё в пионерском галстуке в школу бегал, вдруг, откуда ни возьмись, вероятно, что даже из вашего училища, появился «добрый молодец». Правильней сказать молодой, великолепно подготовленный по своему профилю лейтенант: золотой медалист, умница, весельчак, добряк, очень даже неравнодушный до настоящего дела, к тому ж хороший товарищ. Выдали, значит, этому русскому витязю настоящего боевого богатырского коня, рейдовый тральщик, кто знает какой, может даже и твой… «Антилопу». И взялся этот богатырь за дело, да так ретиво и усердно, что объездил коня своего в два счета, за полтора месяца, то есть, в несколько раз быстрее отведенного уставами времени, успешно освоив все элементы кораблевождения и маневрирования. И вот, как только в Минной гавани растаял лед, вместе со своим боевым экипажем он первым в базе сдал курсовые задачи на готовность корабля к новой навигации. В результате нашего отличника, как первого богатыря во всей дружине отправили в самый сложный, но почетный дальний дозор, на первую в новом году брандвахту. А это, без шуток, действительно очень почетно, и не только для корабля, но и для всего дивизиона, за это право командиры кораблей в базе традиционно соревнуются каждый новый год. Курсовые задачи принимают флагманские специалисты не только базы, но и флота, так что не подмухлюешь. Опытные командиры немного завидовали молодому витязю, ну, сам понимаешь, вдруг впервые за всю историю бригады конкурс выиграл никому не известный командир, «без года неделя», как назначенный на корабль. Впрочем, завидовать недолго пришлось, брандвахта выпала на редкость сложной, выматывающей. Погода в конце зимы, сам знаешь, не сахар, да и лед огромными полями ещё мигрирует по Балтике, вот и пришлось экипажу вместо недели задержаться на дальней банке у приемного рейдового буя в трудных погодных условиях, аж на двадцать дней. Кто знает, может из-за этого, всё-таки рейдовым тральщикам не дано долго находиться в море без захода в гавань, а может по другой какой причине, на корабле случилось чрезвычайное происшествие — ЧП. При возвращении, уже перед самым подходом к базе командир, сделав очередную плановую перекличку по боевым постам, обнаружил отсутствие одного матроса. После говорили, что тот, не выдержав долгой изнуряющей качки и невыносимого выворачивания организма, то ли не удержался на леерах при возвращении, отдавая очередную порцию внутренностей «Нептуну», а то ли сам сиганул навстречу стихии. Увы, так бывает, от того никто не застрахован, учти это, особенно на ходу корабля. Как бы там не было, но полный осмотр тральщика положительного результата в его поисках не дал. Наш лейтенант, как и положено тут же доложил оперативному дежурному Бригады. По тревоге была поднята вся База, спасательные вертолёты, но поиск положительного результата не дал — матрос исчез. В результате нашего богатыря, обвинив во всех «тяжких», выбили из седла — отстранили от должности. Дальше проверка, следствие, суд. Экипаж нашего витязя встал за командира горой, он действительно был лучший. Вместе они выдержали всё — вины ни за командиром, ни за экипажем, как не искали, не нашли. Его реабилитировали, но коня уже не отдали, назначив командиром боевой части на морской тральщик в другое тридевятое царство, на котором он, кстати, и служил всё это время до недавнего времени в звании капитан-лейтенанта без малейшей перспективы дальнейшего карьерного роста, хотя вверенный ему участок службы и там неизменно оставался лучшим. Впрочем, не в карьере счастье, да и не о ней мой рассказ, настоящий русский богатырь после этого случая очень изменился, сник, погас, что ли, практически перестал общаться с окружающими, словно вычеркнул себя из этой жизни. Он до сих пор не может простить себе того случая: что не предугадал, не почувствовал, не досмотрел, будто бы мог это сделать. Увы, не всё на свете мы можем изменить, не всё, человек — не Бог…».

— Но ты, Феликс, всё ж попробуй стать Им для своего экипажа. Ешь, пей и спи вместе с моряками, не держи дверь в свою каюту и… душу закрытой для них, — остановившись уже напротив трапа пыхтящей на всех порах «Антилопы», завершает свой рассказ начштаба.

— В общем, стань для них Богом, Феликс, — улыбаясь, жмёт руку, — и… семь футов под килем, — кричит ему, резво забегающему на корабль по трапу, вдогонку.

— Баковым на бак, ютовым на ют, по местам стоять с якоря и швартовых сниматься, — спустя час, завершив вместе с опытным дивизионным механиком подготовку своего корабля к первому самостоятельному выходу в море, по громкоговорящей связи «Каштан» объявляет лейтенант Стариков.

— Баковые на баке, — тут же отзывается динамик на ходовом мостике.

На носу корабля — баке — боцман, старший матрос Стрельба, с нетерпением дожидавшийся этого выхода в море, заметно волнуется. Как-никак их «Антилопа» полгода не сходила со своего места, бывали дни, когда и проворачивание-то механизмов толком не кому было делать — он один бессменно оставался здесь. Сегодня, можно сказать, их боевое крещение, а он самый опытный среди моряков — никак нельзя ударить лицом в грязь.

— Есть бак, — машинально выдыхает в банан — микрофон «Каштана», напоминающий этот фрукт, — Феликс.

Сейчас ему снова никак не удаётся отвязаться от назойливой мысли, в которой он в какой уж раз «на чем Свет стоит» ругает себя за то, что месяц назад согласился-таки на соблазнительное предложение в штабе Флота стать командиром корабля. Как ему сказали тогда там: «По любому… лучше быть головой мухи, чем «хвостиком» слона»! А ведь мог бы настоять на своём, всё-таки с красным дипломом окончил училище, распределиться по специальности и получить направление штурманом на какой-нибудь «белый пароход».

Конец ознакомительного фрагмента.