Сага о реконе

Валерий Петрович Большаков, 2016

Трое парней из нашего времени с помощью загадочной организации «регуляторов времени» попадают в мир викингов, где им приходится выживать и развиваться. Однако их пути вскоре расходятся, потому что цели у всех разные, а суровый мир средневековья ошибок не прощает.

Глава 6

Семен Щепотнев

Тест на вшивость

Семен не стал заниматься шопингом.

Сунув серебряный дирхем Люциусу, он узнал от слуги много полезных вещей — и адресов. К примеру, у самой крепостной стены, между башней «Толстая Эльза» и какой-то базиликой, имелась кузня, где можно было подобрать себе сносный клинок.

С дозволения кузнеца, Щепотнев взялся за увесистый мизерикорд^[30], трехгранное жало которого запросто пробьет кольчугу. А можно и рыцарю засадить, ежели в щелку между доспехов целиться.

Шимон приценился:

— И почем?

Кузнец, рыжебородый мужичина в возрасте, пыхнул трубкой.

— Золотой.

Щепотнев повертел мизерикорд в руках.

— А серебром возьмешь?

Мужичина вынул трубку изо рта и глянул на Семена с интересом.

— Слух прошел, к викингам в гости собрался, рекрут? — спросил он.

— Типа того.

— Не мое это дело, конечно, а только никакой хускарл^[31] тебя и близко не подпустит, чтоб ты ему в бочину свое «милосердие» воткнул. Вскроет он тебя, как банку тушенки, вякнуть не успеешь. Ежели хочешь лишний шанс заиметь, лучше… вот! — Кузнец сунул руку за колоду с наковальней и выложил скрипучий ком тронутых ржавчиной колечек.

— Кольчуга? — удивился Шимон.

— Она самая, — кивнул рыжий. — Бирни^[32], конечно, не хауберк какой, а все ж оборонит. Ну-ка, примерь.

Семен послушно протянул руки, пролезая в тяжеленькую броню. Оправил ее на себе, попрыгал на манер реконов, чтобы кольчуга расправилась и села как надо.

— О, как по тебе смастерили! Бери, так и быть.

— Не потяну, — вздохнул Щепотнев, — у меня всего…

— Да знаю я, сколько у регулятора в кошельке! За пять золотых отдам, цени мою добрость! И фуфайку добавлю за так.

— У меня всего четыре динара наберётся.

— М-да… Тогда не сторгуемся.

Щепотнев побрел дальше. А дальше были клинки.

Семен долго смотрел на самурайский меч в лакированных ножнах. К ножнам была приклеена бумажка с ценой: «500». Это не был новодел — лезвие выглядывало на длину ладони, а в оружии Шимон кой-чего понимал.

Нет, меч был выделан древним мастером, где-нибудь в пригороде Эдо^[33].

Тысячи раз проковывалась раскаленная сталь, пока не обретала форму совершенства, холодного в своей окончательности.

Продавец, очень спокойный человек азиатского обличья, не выдержал и сказал:

— Моя продавай, твоя покупай. Шибко-шибко хорошо!

Семен хмыкнул.

— Думаешь, у норегов таким пользуются? — задал он наводящий вопрос.

Азиат неожиданно перестал корежить русскую речь, сказав ясно и четко:

— Этот тати — оттуда, рекрут. И им там пользовались, хотя и далеко от фьордов.

Щепотнев вздохнул.

— Бабок нет, — сказал он. — Подержаться хоть можно?

Продавец молча обеими руками протянул ему ножны. Семен медленно вытянул меч.

Тати был прекрасен. В нем не было ничего лишнего. Длинная, на два хвата, рукоять обмотана полоской шкуры ската, а за круглой гардой изгибался узкий клинок.

Алое солнце окрасило лезвие, словно на металле выступила пролитая мечом кровь. Тати во всем походил на самые древние самурайские клинки периода Хэйан, но как раз следов старины заметно не было.

Все-таки новодел? Да нет, просто в Интермондиуме современность и древность — рядышком.

Семен взмахнул мечом, описав восьмерку. Острая сталь прошелестела опадающим шелком. Еще раз вздохнув, Щепотнев с поклоном вернул тати.

Иной раз он завидовал Плющу, самозабвенно махавшему клинком на фестах. Все ж таки, бои вживую…

— Во фьорды собрался, человече? Али к Иоанну Грозному? — прогудел взрыкивающий бас.

Обернувшись, Семен увидал широкоплечего мужика с обветренным, загорелым лицом.

Его длинные вьющиеся волосы топорщились из-под стального шлема.

Тулово было упаковано в кожаный панцирь с нашитыми на него бронзовыми кругляшами и ромбами. Мощные ручищи, перевитые мышцами, распирали короткие рукава доспеха. Правую руку от локтя до запястья окручивал серебряный наруч, смахивавший на толстую радиальную пружину.

Мятые портки заправлены были в роскошные сапожки из тисненой кожи, а на поясе с огромной серебряной пряжкой висели в рядок: кошель, чехол с ножом, больше похожим на тесак, и меч.

— Во фьорды, — ответил Горбунков.

Мужик кивнул.

— Меня зовут Ивар Трехглазый, — представился он. — Ущучил?

— Ущучил, — кивнул Семен.

— Хранитель тебе этого не скажет, но послушай моего совета: не лезь в пекло. Найми себе наставника, чтобы он тебя проводил во фьорды и все там показал. А тут таких до хрена! Ущучил? Викингу ты ничего не объяснишь, не успеешь просто — он тебя зарубит сначала, а потом только разбираться станет, кого и за что. Хлипкий ты с виду, и волосы стрижены — ну, вылитый трэль! Холоп то есть. Ущучил?

— Ущучил, — кротко ответил Щепотнев. — А Хранитель не рассердится, если я с наставником?

— Так все так делают, кому лишний золотой не жаль. В общем, ступай в таверну «Мешок гвоздей» и подыщи себе там напарника. Ущучил?

— Ага.

— Ну, бывай тогда…

Ивар удалился, шагая вразвалочку, а Щепотнев подумал, да и направился к той самой таверне, которую ему так усердно рекламировали.

Двери таверны стояли, распахнутые настежь, из них несло теплом очага и запахом дымка, гудели голоса. Длинные монастырские столы в таверне скатертями не портили, зато доски столешниц регулярно скоблили до желтизны. За теми столами по лавкам сидели мужики виду былинного — волосы до плеч, бороды в косичку, плечи в обхват кожаными куртками затянуты, и все, как один, оружны — у кого секира при себе, у кого меч.

Богатыри дули пиво из глиняных кружек, хохотали гулко над шутками немудреными, вели беседы про дела свои молодецкие. Сидя в вольных позах, откинувшись к стенке или навалившись на стол, они прихлебывали пивко, держа кружки левыми руками. Правые же лежали свободно, в короткий миг готовые схватиться за мечи.

И такая повадка была для посетителей «Мешка гвоздей» настолько натуральной, что не замечалась ими вовсе — сидят себе люди, выпивают, гутарят о том о сем.

Шимон скромно присоседился у стенки, не пожалев монеты на пиво.

Кабатчик шустрый попался, обслужил мигом, да и напиток оказался очень даже ничего — густой, тягучий, пьешь и радуешься.

Разговоры за столами велись степенные.

— Ты, говорят, подженился на Далле? А, Див? — проявил невинный интерес добрый молодец с волосами цвета соломы. В домотканых портках, заправленных в мягкие сапожки, в длинной рубахе с вышивкой по вороту и в кожаной безрукавке на завязках.

Его длинные светлые волосы были заплетены в смешные тугие косицы, а правую руку, бугристую от мышц, оплетала спираль литого серебра — и наруч, и средство платежа.

На его широкой спине висела пара ножен вперекрест, из которых точно над плечами выглядывали рукоятки мечей. Его визави, плотный мужик, весьма раздобревший, с окладистой бородой, фыркнул в ответ:

— Уж чья бы корова мычала, Вольга, — пробурчал он, — а твоя бы молчала. У самого-то в каждом фьорде по вдовушке!

Сидевшие за столом дружно грохнули, застучали кружками. Вольга, впрочем, не шибко-то и смутился, а Шимон, разобрав слово «фьорд», навострил уши.

Рассупонившись, поснимав с себя перевязи, Вольга уселся на лавку и придвинул к себе здоровенный сосуд с белой шапочкой пены.

Посмеиваясь, облапил кружку и хорошенько приложился. Крякнув, он отер пену с усов, «продолжая дозволенные речи»:

— Слух прошел, будто бы Хьельд конунг из похода возвратился…

— Проснулся! — хмыкнул худой, жилистый человечище с костлявыми, но широкими плечами. — Это когда еще было!

— Хьельд конунг? — нахмурил брови молодой еще человек, но седой, как лунь. — Это который из Холодного Края?

— Да нет, Хьельд — он, наоборот, к югу дальше, в Сокнхейде прописался.

— Смотри, Нур, — Вольга подхватил нож и стал чертить им прямо на столешнице: — Вот Хнитбьергфьорд, где Эйвинд ярл сидит. Севернее — Стьернсванфьорд, там Торгрим Ворон засел, тоже ярл. За ним Вегейрфьорд будет, Кривого Хальвдана, потом полуостров, никуда не годный, сплошные скалы, только яйца собирать — птицы там просто кишат. За полуостровом — залив, Тролльвик называется, и к северу ещё два или три фьорда. Как их там зовут, запамятовал…

— Хлидскьяльвфьорд и Вингольвфьорд, — перечислил Див. — А уже за ними начинается Холодный Край.

— И как у тебя только язык бантиком не завязывается, — проворчал Вольга, пряча нож.

Див хихикнул.

— Рагнар Прямоногий рассказывал, — лениво заговорил Нур, — как он однажды добрался до Вингольвфьорда. Лес, говорит, там корявый, на горах снег все лето лежит, а за ними и вовсе скалы гольные…

— А чего это его туда занесло? — подивился Вольга, разгрызая сушёную рыбку.

— Да это они с Эйвиндом ярлом по Западному морю рыскали, все следы Гунульфа сэконунга найти хотели.

— Гунульфа С Красным Щитом? — проявил осведомленность Див.

— А то кого ж еще. Сэконунг в то лето напал на обе деревни Эйвинда Мудроречивого, пограбил их вволю, да и скрылся. Ох, ярл и лютовал! А потом ему и подскажи кто: Гунульф, мол, далеко на севере обосновался, в шаге от Холодного Края. Вот они туда и двинули. Два драккара снарядили, помню.

— Нашли Гунульфа?

— Да куда там… Ушел сэконунг, будто и не было его. Но стоянку его обнаружили-таки. Крепкие дома выставил Гунульф. Пожгли все, само собой.

Вольга, уже не раз и не два косившийся на Семена, повернулся к нему, уперев руки в колени.

— У тебя, рекрут, аж уши шевелятся, — сказал он насмешливо.

— Дык, ёлы-палы, — ответил Щепотнев, изображая деревенского и тут же входя в иной образ: — Кто владеет информацией, владеет миром.

Нур хохотнул:

— Какой рекрут грамотный пошел!

А вот Вольгу, видать, закусило.

— А не слишком ли грамотный? — сощурился он.

Семен развернулся к нему, спиной опираясь о стол, пристроив на нем локти.

— А я вот думаю, — усмехнулся он, — не слишком ли это — два меча зараз таскать?

Тут все замерли, с интересом уставясь на новичка.

— Не понял… — затянул Вольга, вставая.

Щепотнев поднялся ему навстречу.

— А ты с меня сатисфакцию стребуй, — предложил он. — Одолжишь мне один из своих клинков, устроим дуэль. А? Кто выиграет, того и меч. Давай? А то к норегам этим безоружным отправляться… некомфортно как-то.

— Ла-адно, — протянул его вероятный противник. Его рука потянулась к портупеям.

— Эй, не гони лошадей, Вольга! — вступил кабатчик. — Нечего мне тут мочилово устраивать! А ты, — повернулся он к Семену, — запомни: ты тут никто и звать тебя никак! Хочешь экстрима прямо в Интермондиуме? Ладно! Будет тебе экстрим. Но сначала мечом обзаведись, понял?

Ресторатор глядел на Щепотнева не слишком-то ласково, да и прочие, Вольга особенно, испытывали одно горячее желание — вздуть наглого рекрута.

Это вызвало у Семена ироничную улыбку.

— Понял, — сказал он. — Обзаведусь. Всем пока!

Щепотнев покинул кабак, слыша, как за спиной надрывается Нур: «Успокойся ты! Он же без оружия! А ну сядь! Сядь, кому сказал!»

Семен усмехнулся.

Раздухарились «ветераны боевых действий»!

Ничего, я вам еще устрою…

Примечания

30

Мизерикорд (фр. misericorde — «милосердие, пощада») — кинжал с узким трёхгранным либо ромбовидным сечением клинка, которым добивали рыцарей, попадая между лат, или использовали для убийства в поединке.

31

Хускарл (старонорвежск.: huskarl) — воин из дружины (хирда) конунга (выборного короля). В отличие от обычного хирдмана (гридня в Древней Руси), хускарлы стояли ступенькой выше, составляя личную гвардию конунга.

32

Бирни — кольчужная рубашка с короткими рукавами, укрывавшая тело до пояса. Хауберк — длинная кольчуга до колен, с длинными рукавами.

33

Эдо — старое название Токио, использовалось примерно с XVII по середину XIX века.