Сага о реконе

Валерий Петрович Большаков, 2016

Трое парней из нашего времени с помощью загадочной организации «регуляторов времени» попадают в мир викингов, где им приходится выживать и развиваться. Однако их пути вскоре расходятся, потому что цели у всех разные, а суровый мир средневековья ошибок не прощает.

Глава 3

Валерий Бородин

«Третьим будешь?»

Уссурийск, ул. Агеева, дом у «Семи ветров»

Слава богу, утром в субботу Валерию Бородину дали немного выспаться — аж до девяти. Дочку Вера забрала с собой в зал, где та пищала и агукала, не мешая отцу семейства поваляться в постели лишних два часа.

«И совсем не лишних!» — лениво подумал Валера, переворачиваясь на другой бок. Но сладко вздремнуть не получилось — новый день уже разбередил мозг, беспокоя назойливыми мыслями.

Игорь Харлов дозвонился до него вчера вечером и понес какую-то пургу: я, дескать, должен был окно ставить на Агеева, в субботу, но тут кто-то обратился к руководству, чтобы оно передало заказ Валерию Юрьевичу Бородину. Прикинь?

Надо полагать, этот кто-то был достаточно убедителен. По крайней мере, хозяин фирмы сам перезвонил Валере — займись, мол, Игорехиным заказом, не обидим. «Ладно», — ответил сбитый с толку Бородин.

— Встава-ай… поднима-айся, рабочий народ… — врастяжечку пропел-прозевал Валера.

В спальню тут же заглянула Вера и спросила оживленно:

— Яичницу будешь?

— Будешь! — твердо ответил Бородин и поплелся в ванную.

К дому на Агеева он подрулил, как и было договорено — «до обеда в субботу, часиков в одиннадцать».

Дом был новый, элитный, а вот окна встроены обычные. И пришлось жильцам самим заказывать пластиковые.

«Светлый дом — уютно в нем!» — уверял рекламный слоган.

После дембеля оказалось, что проще всего было на службе — и кров, и корм от государства родимого. Жить можно.

А вот на гражданке надо было все добывать самому. Только вот много ли заработаешь, когда у тебя изо всех корочек — лишь аттестат о среднем, очень среднем образовании?

Поступать в вуз Валерия не тянуло — особых способностей он за собой не чуял, да и сколько денег надо потратить, чтобы получить это самое высшее образование.

Он уже было подумывал идти в контрактники, а тут его Вера и объявила: «Я беременна!»

Сказать, что эта новость ошеломила Бородина, значит, ничего не сказать.

Поборов первичный испуг, Валера мужественно принял неизбежное.

К известию о ребенке он, честно говоря, отнесся кисло, но Верочку убедил-таки, что рад и все такое. Пусть не расстраивается, молодым мамам это вредно.

Разумеется, через месяц они расписались, и началась та самая семейная жизнь, к которой Валерий никогда особо не стремился. С другой стороны, он не кривил душой, когда уверял подружку, ставшую невестой, что любит ее и хочет жить с нею. Это было чистой, беcпримесной правдой.

А уж каково это — жить молодой семье, Бородин узнал очень скоро.

Чего ему стоило снять квартиру и привезти туда из роддома слабенькую Веру с пищащим кульком — это не для открытого доступа.

Он хватался за любую работу, пока не устроился в строительную фирму, обеспечивавшую уссурийцев пластиковыми оконными системами. Окна ставить Валера научился быстро, и процесс вел с тщанием, все, как полагается.

В фирме его ценили, с заказами не обижали. Вон, даже по выходным работает. А что делать, если у тебя дома жена и дочка трех месяцев от роду?

Заглушив мотор дряхленького «Тойо-Эйс», Бородин снял с «елки» оконную раму и занес ее в подъезд. «Мы несем уют и тепло в ваш дом!»

Слава Богу, хоть лифт работает…

Перетаскав окошки, баллончики с пеной, стройматериал, инструменты, Валера занес все барахло в кабину лифта и нажал кнопку с цифрой «8».

За дверями квартиры, где он неделю назад снимал размеры, было тихо.

«Ставьте двери „Гардиан“ — почувствуйте тишину!»

На звонок никто долго не отвечал. Валерий уже прокручивал в уме разные словесные конструкции, не имевшие отношения к нормативной лексике, как вдруг дверь мягко отворилась и на площадку выглянул мужчина в самом расцвете сил — сухопарый, подтянутый, с броской внешностью кинозвезды.

— А, окна приехали! — весело воскликнул он. — Заходи! Заноси! Помочь, может?

— Да не-е… — смутился Бородин. — Я сам.

— Ну, действуй. Не разувайся, у меня тут везде бардак! Успеешь до пяти? А то мы потом отъедем…

— Успею.

Валера подхватил раму и бочком отволок ее на кухню. Возвращаясь, он столкнулся в прихожей с гостем хозяина — молодым человеком его возраста и комплекции, с длинными волосами, стянутыми в пучок на затылке, с розовым шрамом на щеке.

Бородин таких недолюбливал — продвинутых, модных, не оказывающих респекта сапогам. А потому в День десантника с удовольствием их гонял.

Правда, у Валеры самого волосы были не стрижены, отросли по моде 70-х, но ему-то можно. Двойные стандарты.

— Привет! — сказал длинноволосый.

— Здоров, — буркнул Валера, подхватывая инструмент, но визави этим не ограничился, решив «сходить в народ».

— Демобилизовался? — спросил он, кивая на Валерин камуфляж.

— Да не-е… — ответил «народ» без охоты. — Это у меня, типа, спецовка. Я еще в поза-позатом году дембельнулся.

— А где служил?

— ВДВ, — коротко обронил Бородин.

Ему не понравились высокомерные нотки в голосе длинноволосого. Видать, самого-то не призывали — студент. Или папочка отмазал.

Тут из гостиной вышел хозяин и хлопнул «студента» по плечу.

— Знакомься, — сказал он Валере, — сэр Мелиот! Он же — Костя Плющ, студент политена, успевающий, беспартийный, не привлекался, дружит с мечом и щитом.

— Валерий, — вежливо сказал Бородин, пожимая руку «сэру Мелиоту». — Фехтуешь, что ли?

— Есть немного, — улыбнулся Плющ.

Улыбка у длинноволосого была хорошая, как у Гагарина, и Валера сам не заметил, как у него вырвалось:

— А меня дед учил на саблях, он из казаков. И прадед тоже.

— А прадед за кого был, — переиначил хозяин квартиры фразочку из «Чапаева», — за большевиков али за коммунистов?

— За белых, — коротко ответил Бородин, ожидая ухмылочек, но не дождался.

— Понятненько, — кивнул Костя и спросил деловито: — Калмыковец^[21]?

— Семеновец. Есаул. Его Аннинским оружием наградили, саблей такой, с темляком и «клюквой»^[22]. Дед Антон ею вооружался, а мне простую шашку давал. Сам ковал — он у меня кузнец. Интересно было, конечно, — пацан же! А потом я с дедом поругался. Чё вы, говорю, срамитесь, цирк с саблями устраиваете? Казаки — это ж воины были! Да если бы их большевики не истребили как сословие, они бы сейчас в камуфляж паковались, с автоматом наперевес, а не с шашкой наголо!

— А мы не играемся, — сказал Плющ с вызовом, видимо приняв укор деду на свой счет. — У нас историческая реконструкция.

— Да мне по херу… — вежливо отозвался Бородин, хватаясь за окошко. Намять бы тебе по организму, подумал он, да нельзя.

— А мне нет! — стал заводиться «сэр Мелиот».

— Ладно, ладно! — оборвал его хозяин. — Не мешай человеку. Ему работать надо.

И увел гостя.

Прихватив окошко, Валера направился в кухню, ругая себя за болтливость. «Ничего личного, только бизнес!» — вот наш девиз.

А физию заносчивому реконструктору он еще выпрямит…

Сняв старые створки, Бородин распилил раму и живо выломал ее, освобождая оконный проем. Запенил, где надо, подложил куски пенопласта. Вроде ровно. Проверил. Нормуль!

Вынося на площадку обломки старого окна, Валерий случайно услыхал разговор, доносившийся из гостиной:

— Представляешь, не хватило мне моего «секретного фонда»! Взял вчера кредит на тридцать тысяч… Еле дали! Говорят, студиозусам не положено.

— Тогда вечерком и двинем.

— А куда?

— За экстримом! Хо-хо! Учитель указал «верный путь»…

Перетаскав мешки с мусором, Валера взялся за монтаж.

Экстрим у них, хмыкнул он, закрепляя раму. Пришли бы лучше к нему домой, узнали бы, почем фунт адреналина! Да какое — домой…

Он двушку снимает в районе Девяностика^[23], на первом этаже. Планировка охренительная — спальня шириной с коридор, да зал, совмещенный с кухней!

Под полом крысы шебуршатся, да так громко, что спать невозможно, а летом комарьё донимает. И за все это счастье «неописиваемое» — десятку в месяц! Ползарплаты отдавай всяким жлобам.

В поисках веника Бородин покрутился по прихожке, заглянул в санузел. Тут сквознячком приоткрыло дверь в гостиную, и долетели голоса:

— Ты что, Семен? Он же… гегемон в сапогах, простейший работяга!

— Да и мы не сложнее. Он третий, Костя.

Это его, что ли, в пролетарии записали? Бородин поморщился. Прослойка херова!

Нет, точно, надо будет встретить этого пупсика и провести с ним воспитательную беседу.

Вставив окно, «простейший» взялся за подоконник.

Тут дверь открылась, пропуская на кухню хозяина. По квитанции он — Щепотнев. Звать, вроде, Семеном Семеновичем. Или Сан Санычем.

— Привет, — сказал Семен Семенович или Сан Саныч.

— Да вроде здоровались уже…

— Сень, ты где? — донеслось откуда-то из дальней комнаты.

— Здесь я! — крикнул Щепотнев и спросил, постучав по окну: — Не китайские?

— Да вы чё?! — оскорбился Бородин. — Немецкие, «Рехау». А подоконник «Монблан». Пластик качественный — можно даже окурки об него тушить. Вреда не будет.

— Это хорошо… — рассеянно протянул хозяин. — Слушай, а ты воевал?

Валера напрягся.

— Воевал, — признался он, чувствуя дискомфорт и порчу настроения.

— Чечня?

— Ну.

— А я в Афгане служил. Ничего, что я на «ты»?

— Да не-е…

— Слушай, тут такое дело. Мы с Костей собрались в одно… э-э… путешествие. Подробности чуть позже. Короче, это такое развлекалово для экстремалов, владеющих мечом. Как ты насчет того, чтобы с нами?

— Третьим? — ляпнул Бородин и прикусил язык.

Но Щепотнев ничего такого не заметил.

— Надо обязательно втроем, — подтвердил он. — Ты подходишь по всем параметрам. Десантура, казачество… И вообще.

Появился Костя. По его лицу было видно, что он против.

— Сва эр ну комит мину мали!^[24] — резко сказал он на языке викингов.

Шимон остановил его движением руки и произнес куда мягче:

— Виль эк бьеда тер фост бредралаг.^[25]

— Ну не знаю… — затруднился Валера.

Плющ вытаращился на него.

— Ты что?! Понял?

— Йаа, — ответил Бородин и усмехнулся, переводя взгляд на Щепотнева: — А надолго это ваше… развлекалово?

— Неделя или две, от силы, — быстро сказал Семен Семенович. — И тысяча долларов за вход.

— Сколько?! — вылупил глаза Бородин. — Ну не-ет! Я в такие игры не играю!

В полной тишине он облицевал оконную нишу, наклеил уголки — и полюбовался делом своих рук.

Все гладенько, ровненько, как на картинке.

Обернувшись, Валерий увидал Семена с Константином — те, оказывается, и не уходили вовсе.

— Да ты пойми, — вздохнул он, обращаясь к одному Щепотневу, — женат я. Ребенок маленький, опять же. И чё я, такие деньжищи от семьи отниму? Да и нечего мне особо отнимать. Кредит, что ли, брать? Так это вообще кабала…

— Но ты можешь прилично заработать! — сказал Щепотнев проникновенным голосом.

Валера настороженно засопел.

— И сколько?

— Мне говорили так: «Сколько сможешь унести!» Хоть миллион долларов. Там… э-э… бонусы.

— Точно? — подозрительно спросил Бородин.

Хозяин энергично закивал. Плющ переменил позу, упорно глядя в сторону.

— Давай так, — деловито сказал Семен Семенович. — Ты что-то там говорил про саблю прадедушки.

— Ну.

— Типа, золотое оружие.

— Не типа, а золотое. «За храбрость». Аннинское.

— Сабля у тебя?

— Ну.

— Тогда оставишь ее мне в залог. Я в железяках кой-чего смыслю, понял? В общем, я за тебя заплачу, ты подзаработаешь и вернешь должок!

Валера засопел.

Крутизны ему давно хотелось, не терпелось просто — жизнь на гражданке была скучной и пресной, но… А вдруг этот Щепотнев просто хочет саблю прадедушкину выманить и кинет потом?

Наверное, его мысли явственно отразились на лице, потому что Семен Семенович криво усмехнулся.

— Я человек оч-чень нехороший, Валера, — сказал он, — но слово держу.

— Да не-е… я ничего такого… — промямлил Бородин.

Тут он глянул на воспрявшего Костю, начинавшего сиять улыбкой первого космонавта, и разозлился.

— Ладно, — рубанул он. — Согласен! Я только домой смотаюсь за саблей и Верке денег с карточки сниму. Скажу, что командировка!

Плющ увял.

Примечания

21

И. Калмыков, генерал-майор Белой армии, атаман Уссурийского казачьего войска в пору Гражданской войны. Г. Семёнов, генерал-лейтенант Белой армии, походный атаман Забайкальского, Амурского и Уссурийского войск.

22

Темляк — ремень, который надевается на кисть, чтобы не терять оружие. «Клюква» — разговорное название знака ордена Св. Анны низшей степени, который размещался на холодном оружии. Появился этот знак, когда сын императрицы Екатерины Великой Павел, будучи наследником престола, создал уменьшенные знаки ордена Св. Анны для награждения своих соратников втайне от матери. Кавалер этого миниатюрного (2,5 см) знака всегда мог прикрыть его, положив руку на эфес шпаги или сабли.

23

Разговорное название 90-го квартала в Уссурийске.

24

Теперь моя очередь говорить.

25

Я хочу предложить тебе стать побратимами.