Позывной: «Варяг». Спасти Севастополь!

Валерий Петрович Большаков, 2016

НОВЫЙ военно-воздушный боевик от автора бестселлеров «Позывной: “Колорад”», «Позывной: “Москаль”» и «Диверсант №1». Наш современник становится лучшим асом Сталина. Заброшенный на Великую Отечественную, «попаданец» переламывает ход войны. Но после Победы над Гитлером ему предстоит новый бой – теперь уже на Тихом океане, против бывших союзников-американцев и под новым позывным: «Варяг». Ему суждено громить военно-морские базы в Перл-Харборе и Скапа-Флоу, бомбить Стамбул, Лондон, Лос-Анджелес, Нью-Йорк и лично арестовывать «поджигателя войны» Черчилля. Но сможет ли лучший «сталинский сокол» спасти Крым от американских «Летающих крепостей», несущих атомную бомбу?..

Глава 5

Вариант номер один

Восточная Маньчжурия, 3 июля 1945 года

Михаил Ерохин, известный под именем Дядя Миша, получил третью звезду на погоны, стал полковником, а на следующий день его ШАП — штурмовой авиаполк отправился в «путешествие» — на Дальний Восток.

Все экипажи еще зимой пересели на «Ил-10М», машины обновленные, «навороченные», как маршал Рычагов говаривал, а по сути, это были все те же «горбатые», знаменитые штурмовики.

Четыре крыльевые пушки НР-23, у стрелка пушка Б-20ЭН, под каждым крылом по паре реактивных орудий РО-82, или обычные эрэсы. Есть чем приветить недруга.

Порой Михаил завидовал пилотам истребителей — они-то на реактивную технику пересаживались, а «горбатые» все винтами воздух лопатили, вот только зачем штурмовику скорость высокая?

«Илы» по наземным целям работают, а те от них не убегут. Тут главное — калибр посолидней да боеприпасу побольше, чтоб угостить, так угостить! А броня — чтоб уберечься.

В Приморье полк прибыл буквально за двое суток до наступления. Все оставшееся время пилоты с техниками, оружейниками и механиками преданно служили самолетам: нельзя, чтобы матчасть подвела в бою.

Вовсе обидно будет, если парни, выжившие в небе Германии, вдруг погибнут в какой-то Маньчжурии!

Обед пилоты, как водится, пропустили, но голодные организмы напомнили о себе часика в три. Пришлось соображать нечто вроде полдника — «стол» украсили хлеб да тушенка.

Тут явился капитан Голубенков.

— Братцы! А вы хоть знаете, кто на фронте авиацией рулит? Рычагов!

— Во! — удивился и обрадовался Ерохин. — Эт-хорошо.

— Завтра — последний день. Надо будет выспаться, первый вылет — ночью.

— Если до вечера все успеем, — сообщил Дядя Миша с набитым ртом, — завтра отдохнем по-людски.

* * *

На другой день с утра комдив собрал командиров полков у себя на КП.

— Значится, так, — сказал он увесисто, мосластым пальцем тыча в расстеленную карту. — Товарищ маршал нацелил нас на Мишаньский укреп-ленный район. Японцы выстроили его вот здеся, по горной гряде, что от озера Ханка уходит в глубину Маньчжурии и отделяет нашу границу от реки Мулинхэ. На семьдесят пять километров уходит. Видите? А тута, тута и тута — пять узлов сопротивления, у каждого из которых — опорные пункты. Вот, к примеру, Наньшаньский узел. Он — вот, на склонах самой высокой здеся горы Нань-Шань. От этой верхотуры узел занимает и соседние горы, достигая до десяти километров по фронту и до шести — в глубину. Тута сотни дотов и дзотов. Кроме опорных пунктов, что входят в огневую систему, у Наньшаньского узла есть и отдельные опорные пункты. Один из них — Янмугоу — выдвинут далеко вперед, к советской границе. Видите? Другой в тылу, севернее города Баньдзыхэ. Оба прикрывают рокадные военные дороги. Фланги соседних с Наньшаньским узлом сопротивления — Цзомутайского и Сыпайского — в паре километров от него, что обеспечивает огневое взаимодействие. Задача ясна? Бомбовозы начнут первыми, завтра, ровно в час ночи. Заодно подвесят световые авиабомбы, чтоб нам было видно. Работать по технике, по живой силе противника, по складам и казармам. Дядя Миша!

Ерохин вздрогнул от неожиданности. Комдив ухмыльнулся и кивнул на стереотрубу:

— Хочешь глянуть?

— Хочу, — признался Михаил.

КП находился на вершине, рядом с наблюдательной вышкой погранцов, и отсюда открывался вид на Маньчжурию. С южной стороны обзор несколько загораживала вершина горы Диэршиихао, зато на западе лесистые сопки как бы террасами спадали к долине реки Шитоухэ.

Хорошо была видна тропинка, вившаяся по склону водораздела на север, мимо одинокой фанзы. Где-то там, за Шитоухэ, тропа выводит к городку Чангулинь, к дороге на Мулин. Это один из четырех маршрутов 1-й Краснознаменной армии — ее дивизии уже полностью сосредоточились в выжидательных районах.

Дядя Миша прижался к окулярам. По тропинке шел наряд японских пограничников…

— Товарищи офицеры!

Ерохин отскочил и вытянулся — на КП, прикладывая руку к фуражке, поднимался «товарищ Васильев», как для секретности именовали маршала Василевского. С ним рядом шагал генерал Белобородов, командарм.

— Здравствуйте, товарищи.

— Здравия желаем, товарищ маршал!

— Вольно, — улыбнулся Василевский и повернулся к командиру 1-й Краснознаменной, видимо продолжая разговор: — Были у нас сомнения. Были! Но куда от них, от сомнений, денешься? Убедил. Действуй! Как в Кёнигсберге — мало потерь, много пленных.

— Первая Краснознаменная постарается, товарищ маршал! По варианту номер один!

— Что это за вариант?

Белобородов смутился.

— Да это мы с Ксенофонтовым еще в 39-м прикидывали, сразу несколько вариантов сильных контрударов составили. Вариант номер один в точности совпадает с нынешним ударом армии.

Василевский кивнул и спросил командующего 251-й штурмовой авиадивизией:

— По-прежнему тихо?

— Здеся тихо. Но в Мишаньском укрепрайоне, на переднем крае, как в муравейнике. Роют траншеи, ставят проволочное заграждение…

— Пусть роют. Они ведь не знают про вариант номер один…

* * *

Ровно в час пополуночи штурмовой полк Ерохина поднялся в небо — тридцать шесть «Ил-10М» — и взял курс на северо-запад.

«Горбатые» летели во тьме, ориентируясь по приборам — даже звезд видно не было. В эфире зашумело, и Михаил прислушался.

— Штурман наведения ведущему маркировщиков. Как слышите? Прием?

— Слышу вас хорошо.

— Приступаем!

— Ведущий маркировщиков пошел!

Пятисоткилограммовые маркировочные бомбы посыпались вниз, отмечая цель — Мишаньский укрепрайон. Штурманы сбрасывали «маркировку», следя за локаторами.

Взрываясь по сигналу высотомера, метрах в двухстах от земли, маркировочные бомбы падали, расцветая на земле алыми цветами, разворошенными угольями костров — теперь не промахнешься!

— Второй маркировщик, пошел!

— Отходим, отходим.

— Ведущий всем маркерам: отходим!

— Пятый маркировщик ведущему: понял!

— Второй маркировщик: есть отход.

— Перун, как видите свет?

— Вижу пять указателей цели сквозь облака, — ответил ведущий девятки бомбардировщиков «Пе-10».

— Ведущий маркировщиков соединению: выходите в атаку и бомбите по красным указателям цели согласно плану.

— Вас понял. Внимание! Произвести боевое развертывание! Атака цели одиночно. Я — Перун!

Бомбардировщики были невидимы в ночи, но «следы их жизнедеятельности» смотрелись ярко и знатно — ослепительные сполохи разрывали черноту ночи, синие высверки бросали вокруг себя дрожащий свет, а кверху клубился подсвеченный дым.

Били «тонками». Взрывы бомб накладывались друг на друга, хороня доты и дзоты, но вспышки были мгновенны, в их подсветке нельзя было разобрать движения, увидеть, что творится на земле. Хотя чего тут непонятного? Творился ад кромешный.

Михаил глянул наверх и разглядел за фонарем смутные силуэты истребителей сопровождения. Истребители ходили зигзагами поперек курса штурмовиков, чтобы сравнять скорости с медлительными «подзащитными».

— «Горбатым» привет и спокойной ночи! — послышался в наушниках жизнерадостный голос. — Готовьтесь, сейчас ваша очередь!

— Всегда готовы, «маленькие»!

Бомбежка закончилась, но темно не стало — очаги пожаров на земле сливались в оранжевое зарево. А потом высотные «тушки» сбросили световые бомбы. Они вспыхнули, опускаясь на парашютах, и залили вершины сопок небывалым зеленым сиянием.

— На боевом курсе! — скомандовал Ерохин. — Приготовиться к атаке!

Штурмовики подходили, откуда не ждали — с юга. Да японцам и не до них было — с высоты легко различалось, как среди разбомбленных укреплений мечутся уцелевшие защитники УРа, как мелькают тени, как там что-то рушится и тучи искр закручиваются огненными вихрями.

— Федька! — окликнул Дядя Миша бортстрелка. — Как там?

— Никого, товарищ командир! — пожаловался тот.

— Радовался бы!

— Я радуюсь… — уныло вздохнул Федор.

Мелькнул бетонный козырек, придавивший легкий танк. Ага, вот вы где прячетесь!

— Атакуем!

«Ил-10М» сорвался в пологое пике, наращивая скорость. Не доверяя себе, Ерохин использовал радиоприцел. Две бомбы сорвались с держателей и ухнули вниз.

Штурмовик сразу «вспух», облегчившись.

— Второй заход!

«Горбатые» кружили над узлом сопротивления, затеяв хороводы — в ночи это больше походило на зловещий балет привидений. А уж кем их считали японцы — бог весть.

У сынов Ямато собственные страшилки.

Штурмовики выпустили эрэсы, метя по уцелевшей технике и толпам мечущихся людей. Видимо, те из бойцов, кто выжил под бомбежкой, решили сматываться, как только перестали рваться «гостинцы» с неба. А тут «ильюшины»!

— Долбим самураев! — крикнул Голубенков.

Дядя Миша улыбнулся и вжал гашетки. «Ил» задрожал, у кромок крыльев заблистали огни пушек — очереди прошлись вдоль и поперек двориков, траншей, блиндажей и прочего крепостного хозяйства. Злые фонтанчики взрытой земли и бетонной крошки словно сами по себе били вверх, разрывая пополам живых и мертвых.

— Ни одного снаряда не истратил! — пожаловался борт-стрелок. — Это что такое, а?

Дядя Миша рассмеялся и скомандовал:

— «Горбатые», уходим!