Позывной: «Варяг». Спасти Севастополь!

Валерий Петрович Большаков, 2016

НОВЫЙ военно-воздушный боевик от автора бестселлеров «Позывной: “Колорад”», «Позывной: “Москаль”» и «Диверсант №1». Наш современник становится лучшим асом Сталина. Заброшенный на Великую Отечественную, «попаданец» переламывает ход войны. Но после Победы над Гитлером ему предстоит новый бой – теперь уже на Тихом океане, против бывших союзников-американцев и под новым позывным: «Варяг». Ему суждено громить военно-морские базы в Перл-Харборе и Скапа-Флоу, бомбить Стамбул, Лондон, Лос-Анджелес, Нью-Йорк и лично арестовывать «поджигателя войны» Черчилля. Но сможет ли лучший «сталинский сокол» спасти Крым от американских «Летающих крепостей», несущих атомную бомбу?..

Глава 2

Перегон

Москва, 18 мая 1945 года

Прошел апрель, уже и половина мая минула, а от японского императора ни слуху ни духу.

Сингапур, Гонконг, Восточный Китай, Бирма, Голландская Ост-Индия, Новая Гвинея, Соломоновы острова, Филиппины, Индокитай, Бали и Тимор — Японская империя расширялась и расширялась, крышуя «восемь углов мира».

Тонули английские крейсеры, сокрушительный разгром Тихоокеанского флота США в Пёрл-Харборе потряс всю Америку, а японцы вдобавок двинулись на Аляску, оттяпав для начала Алеутские острова.

В 1942-м подданные императора Хирохито уничтожили всю авиацию англичан и американцев в Юго-Восточной Азии и приступили к налетам на Северную Австралию.

Однако уже в 43-м случился сбой — США достроили новые корабли, и японцы стали нести ощутимые потери. Только в сражении у атолла Мидуэй флот Ямато лишился четырех авианосцев.

Летом того же года американцы вернули Алеуты, в 44-м отвоевали Марианские, Маршалловы, Соломоновы и Каролинские острова. В Бирме японцы начали наступление на Индию, однако после четырехмесячных боев оно окончилось полным провалом.

Осенью 44-го войска США высадились на Филиппинах, потопив три японских линкора и десяток крейсеров. Короче говоря, «амэ» обеспечили себе подавляющее превосходство в кораблях и самолетах, а это означало, что теперь самураи будут лишь отступать. Огрызаться, атаковать — и отступать, пока не потеряют все захваченное.

В начале 45-го США захватили Окинаву, а с марта начали бомбить японские города — «летающие крепости» Б-29 взлетали с аэродромов на захваченных островах. Дело близилось к развязке, хотя американские генералы рассчитывали одолеть Японию не раньше 1947 года.

Если империя так и не решится на альянс с СССР, Сталин даст ход плану «Б» — объявит войну Стране восходящего солнца, как им было обещано в Тегеране.

Думая об этих интересных вещах, Жилин сидел на маленькой кухоньке своей роскошной квартиры в «Доме правительства» и дул чай с баранками.

Самовар был старый, с «орденами». От пузатенького китайского чайничка исходило «вкусное» благоухание крепкой заварки, а труба Ивана и вовсе умиляла — для нее в стене имелось особое отверстие.

Развалившись на венском стуле, Жилин подумал вдруг, что ему, ежели хорошо подумать, исполнилось сто лет.

Ему — это кому? Не телу же, верно? Престарелый организм Ивана Федоровича Жилина, полковника в отставке, давно уж истлел. Но человек — это не кишки, не легкие с почками и даже не «маленькие серые клеточки», а то таинственное, почти неуловимое содержимое мозга, именуемое душой.

Иван всегда был и оставался атеистом, не верил в рай и прочие поповские сказки, однако есть нечто, что не оспоришь и отчего морозно делается — он умер четыре года назад, 10 мая 2015 года. «Но вот же я! Живой!»

Господи, сколько необыкновенного и небывалого случилось в его жизни, и до чего же трудно порой не помнить об этом, быть как все, радоваться преходящему житию и ни о чем не думать!

К счастью, молодой организм Рычагова — в возрасте Христа! — «забивал» старперские повадки, как мощный источник помех…

Зазвонил телефон. Кряхтя, Жилин поднялся, пальцами ног нащупывая разношенные тапки, и прошлепал к телефону, поднял дребезжащую трубку.

— Алё?

— Товарищ Рычагов? — прозвучал холодный и вежливый голос Новикова, Главного маршала авиации и Главкома ВВС. — Решением Политбюро и Ставки Верховного главнокомандования вы назначены командующим ВВС 1-го Дальневосточного фронта.

* * *

…Еще в 43-м авиаконструктор Гудков предложил проект истребителя «Гу-ВРД» с турбореактивным двигателем Архипа Люльки. И дело пошло^[3].

Образовалась настоящая «могучая кучка», вдохнувшая новую жизнь в хиревший Реактивный НИИ — Люлька, Королев, Климов, Глушко, Кузнецов и прочие «друзья парадоксов».

Здесь испытывали крылатую ракету КР-212, гоняли на стендах реактивные двигатели, а нынче ковырялись в немецких «Фау-2», вывезенных из Пенемюнде со всей документацией, комплектующими и самими конструкторами.

Жилин частенько захаживал сюда, передав однажды совсекретные сведения, якобы добытые разведчиками — дескать, компрессор в ТРД должен быть осевым, а лопатки турбины нужно делать со сверлениями для пущего охлаждения… Ну, и так далее.

Многого он вспомнить не мог по той причине, что не знал. Полковник Жилин летал на реактивных «МиГ-15» и «МиГ-21», не разбираясь в тонкостях конструкции.

Впрочем, переживал он зря: Архипу Люльке, Сергею Королеву и иже с ними достаточно было дать толчок, создать условия, поверить, настроить — и дело, как уже говорилось, пошло.

Иногда Ивану становилось не по себе — чудилось ему, что сорвется, не вытерпит смешения жизни былой и сущей ныне, запутается в памяти о прошлом и будущем. Но ничего, голова не болела, сознание не плыло, четко разделяя жизнь на прошлую, прожитую им сполна, и на ту, которую неведомые силы дали прожить во второй раз.

Наверное, здоровье душевное помогали сохранить перемены к лучшему и то, что он сам приложил руку к «смене вех».

Вон, взять ту же реактивную авиацию. Любому конструктору перед войной было ясно, что поршневые моторы полностью себя исчерпали. Чтобы самолет, толкаемый винтом, мог достичь скорости в тысячу километров, было необходимо увеличить мощность двигателя в шесть раз! А это было совершенно немыслимым предприятием.

И вот немцы распробовали турбореактивный привод. За ними потянулись англичане. И в СССР нашлись умные головы, вот только развернуться им не дали — Яковлев ревниво давил, осаживал таланты, не позволяя пробиться новому, даже вопреки жизненно важным стратегическим интересам государства.

А теперь осадили — и посадили! — самого Яковлева. И дело пошло!

Еще в 43-м испытали прототип реактивного «МиГ-9», весной 45-го взлетел первый «МиГ-15».

И теперь, подъезжая к аэродрому в Кратово, Жилин поневоле улыбался — рев и свист моторов звучали, как сладчайшая музыка.

Это подавала голос реактивная авиация Страны Советов.

«ЗИС» вывернул к двум новеньким ангарам, остановился, качнув передком.

— Подождешь меня, — сказал Иван водителю, ушастому сержанту.

— Так точно, товарищ маршал!

Иван покинул машину, поправляя фуражку, и осмотрелся. На стоянке в рядок выстроились новенькие «МиГ-9» — еще с прямыми крыльями, но уже с носовой стойкой шасси, и стабилизатор поднят высоко, подальше от сопла, а в носу зияет воздухозаборник. Классика!

Две пушечки Н-23, почти в дюйм калибром, и одна 37-миллиметровая Н-37. Гермокабина, катапультируемое кресло — все как полагается^[4].

А главное — это скорость. 910 кэмэ в час!

Для летчиков-истребителей из «родного» 122-го ГИАП подобные цифры стали главной «заманухой». Ради того, чтобы ощутить разгон чуть ли не до тысячи километров, пилоты легко одолевали робость перед новой техникой.

Полковник Алхимов нарисовался тут же: вытянулся во фрунт, отдал честь — и оскалился в тридцать два зуба.

— Здравия желаю, товарищ маршал!

— И тебе не хворать. Осваиваете?

— Так точно!

— Подготовь мне самолет.

Комполка напрягся.

— Това-арищ маршал…

— Коля, — мягко сказал Жилин, — «МиГ-9» я знаю лучше любого из вас, можешь мне поверить.

Алхимов поверил.

Иван был не при параде, довольно было фуражку на шлем сменить. Он забрался в кабину «мигаря» и почувствовал холодок отрады.

— Товарищ маршал, — бубнил комполка, — вы на взлете нос плавно поднимайте, чтобы килем не удариться. И высоту набирайте аккуратно…

–…Избегая больших углов подъема, — подхватил Жилин, сохраняя терпение. — Знаю, заботливый ты наш. Я скоро.

Бензиновый движок «Ридель» прожужжал, запуская ТРД, и родился такой знакомый, полузабытый, сиплый свист турбины. Иван улыбнулся.

Вырулив на ВПП, он разогнал машину и поднял ее в воздух.

Гул наполнял истребитель, а тяга слабоватого мотора толкала «МиГ» все выше, и выше, и выше.

Ничего… Это лишь первая проба сил.

Даже такой несовершенный, с паршивенькой маневренностью, «МиГ-9» получился лучшим, чем заокеанский Ф-80 «Шутинг стар». А «МиГ-15» и вовсе вещь…

Повертевшись в небе, попортив нервы Алхимову «выкрутасами», Жилин посадил «мигарь» — аккуратно, на три колеса.

Зарулив на стоянку, он покинул самолет — пилоты уже сходились и сбегались. Иван еще сверху, из кабины, оглядел однополчан — знакомые все лица…

Вон солидный, основательный Бауков, жизнерадостный, всегда готовый схохмить Аганин, простодушный с виду хитрован Цагайко, серьезный, строгий даже Афонин, рассудительный и осторожный Маркелов, порывистый Голобородько… Все свои.

— Привет, бойцы! — ухмыльнулся Жилин.

— Здравия желаем! — заголосили пилоты.

Иван спустился на бетон аэродрома, содрал шлем и пригладил влажные волосы.

— Я не просто так заявился, поиграться, — сказал он. — Тут у нас война намечается…

— С американцами? — встрепенулся Алхимов.

— Пока с японцами, — усмехнулся Жилин.

Комполка был разочарован.

— Тю-ю… А что с ними биться-чикаться? Раз, раз — и в дамки!

Иван покачал головой:

— Кто в Китае воевал, тот знает — японцы умеют воевать. Мало того, среди них хватает фанатиков. Слыхали про камикадзе? Это пилоты-смертники. Набивают свои самолеты взрывчаткой и направляют на какой-нибудь английский крейсер или американский авианосец. Ба-бах! — и всего делов. Правда, воевать мы будем в Маньчжурии…

— Опять освобождать? — пробурчал Цагайко.

Аганин хлопнул комэска по плечу.

— Хохол! — сказал он, делано вздыхая. — Что тут еще скажешь? Коле дюже не понравилось, что мы Польшу себе не забрали!

— Правильно, — заворчал Цагайко, — а чего зря воевать? Да еще за эту сволочную шляхту!

— Хочу тебя успокоить, — улыбнулся Жилин, — Маньчжурию мы себе оставим.

— О, вот это дело! — сразу возбодрился ком-эск. — Это я понимаю!

— Единственно — молчок.

— Само собой!

— В общем, мужики, готовьтесь к перегону. Меня назначили командовать авиацией на 1-м Дальневосточном фронте — это в Приморье. С одной стороны — Японское море, с другой — Маньчжурия. По ней и ударим!

* * *

Еще с зимы на всем протяжении Транссибирского пути шли работы — магистраль чинили, готовили подвижной состав и паровозы, тысячи машинистов и паровозных слесарей перебрасывали с запада на восток. А с марта месяца начались перевозки.

Сроки товарищ Сталин поставил жесткие: к июлю на Дальнем Востоке должны быть развернуты три общевойсковые и одна танковая армии, несколько механизированных и артиллерийских соединений.

Трудностей было навалом — советское Приморье или Забайкалье славились нехожеными — и неезжеными! — просторами, где Транссиб, по сути, являлся единственной дорогой. Остальные «шоссе» больше напоминали направления, а приморские, те, после муссонных июньских ливней, были хоть и местами, но непроходимы.

А надо было и полевые фронтовые склады разместить, и армейские, и людей, и технику. Задачка!

А рядом, через границу, условия были куда как лучшими — в районах дислокации Квантунской армии хватало и дорог, и военных заводов. Четыреста аэродромов! А в тылу — более восьмисот складов и хорошо оборудованные военные городки на полтора миллиона человек. Есть где разгуляться!

Авиаторам ВВС РККА тоже приходилось туго. Тыловые части 8-й воздушной армии^[5] прибыли на линию фронта первыми. Это были РАБы — районы авиационного базирования, каждый по пять батальонов. А еще батальоны аэродромного обслуживания, отдельные автобатальоны, отдельные инженерно-аэродромные батальоны, технические команды и прочий служивый люд. Они готовили летные поля вдоль границы, запасали топливо, боеприпасы, запчасти. В общем, та еще работенка.

Самолеты стали перегонять в начале июня. Участок полета от Москвы до Казани был самым простым, а вот дальше приходилось лететь, пользуясь «компасом Кагановича» — вдоль железнодорожных путей. Запасные аэродромы находились в дефиците, но части 8-й воздушной не потеряли ни одного самолета по дороге — Жилин изрядно, с толком и расстановкой погонял техников, механиков и самих пилотов, так что вся матчасть была исключительно в хорошем техсостоянии. Ну, а с теми, кто допускал, чтобы ТС было не совсем Х, маршал легко расставался — лодырей и жопоруких коекакеров он терпеть не мог.

* * *

…Наверное, только из космоса можно было рассмотреть огромные пространства дальневосточных степей и таежных дебрей, где ночью калились огоньки всего нескольких городов.

Лишь с орбиты сосчитаешь коробочки танков и БМП, чье число медленно росло у границы с Великой Маньчжурской империей, как пышно именовалось марионеточное государство между Монголией и Приморьем, между Амуром и Желтым морем.

Неделя за неделей «набухали» военные лагеря, городки и базы. Все оживленней становилось движение по рокадным дорогам. Серебристыми роями перелетали самолеты. Пуша усы пара, распуская султаны дыма, пыхтели паровозы, волоча за собою воинские эшелоны.

Копились силы.

Скручивалась пружина.

СССР сосредотачивался.

А. Белобородов, генерал, командующий 1-й Краснознаменной армией:

«…Очень интересен был дневник, найденный на заставе Куйтунь. Его автором был рядовой солдат. Это была карманного формата записная книжка с тисненными золотом иероглифами: «Дневник священной войны». Под датой «7 декабря 1941 года» (нападение японского флота на американскую военно-морскую базу в Пёрл-Харборе) этот солдат записал: «Началась великая Восточно-Азиатская война. Незабываемый день!» На первой странице наклеена фотография летчика-смертника из отрядов «специальной атаки» (камикадзе), далее фотографии японского императора, Гитлера и Геббельса, вырезанные из газет карты «великой Восточно-Азиатской сферы совместного процветания», в которую помимо Японии включены все захваченные японской армией территории в Китае, Индонезии, Бирме и других странах, а также советский Дальний Восток. Трижды повторена дата призыва автора дневника в армию и пояснение, что это — день его второго рождения. Много в дневнике и выписок из сборника военных песен. Среди них такие, например, строки: «японский солдат не боится никаких трудностей и всегда улыбается; все, что ему нужно, — это горсть риса в ранце и пачка табака», «солдат никогда не грустит, он светел, как цветок вишни», «ты должен господствовать над миром и двигать время вперед, ибо оно служит нашей священной миссии», «все японцы — дети императора и рождены, чтобы умереть за него», «мы водрузим знамя Восходящего Солнца над Уралом» и прочая стихотворная смесь, воспевающая солдатские доблести, агрессивные устремления и боевой дух японской армии, и тут же — сентиментальные обращения к матери и невесте. Читал я и думал: до чего же они далеки по расстоянию, но близки по сути — солдатские дневники гитлеровских и японских вояк. Только и разницы, что там «водружали» знамя над Москвой и с умилением вспоминали домашнюю канарейку, здесь — знамя над Уралом и цветок вишни…»

Примечания

3

Но не в нашей реальности, к сожалению. После Победы нам пришлось догонять Запад по части реактивной авиации. Перегнали помаленьку…

4

В нашей реальности пилот «МиГ-9» пользовался обычным парашютом.

5

В нашей реальности на 1-м Дальневосточном фронте воевала 9-я воздушная армия.