Создать бога 2. Неизвестная известность

Валерий Павлович Карпенко, 2023

Продолжение книги "Создать бога". Павел, главный герой предыдущей истории попадает в бессознательном состоянии в городскую больницу. С этого момента, порядок и спокойный, размеренный ритм жизни медиков нарушен. Вокруг них начинает творится чертовщина, странные, необъяснимые вещи. В круговерти пугающих историй оказыется медсестра Марина, молодая, хрупкая девушка. Благодаря своей наблюдательности и особому дару предчувствия, она первой понимает всю глубину и опасность происходящего. Двигаясь, почти на ощупь, Марина остро нуждается в помощи и дружеской поддержке. На этом пути она находит новых друзей и разочаровывается в прежних. Люди предстают перед опасностью в ином качестве, кто-то проявляет лучшие стороны характера, кто-то откровенное малодушие и трусость. Книга предназначена для взрослой аудитории.

Глава 1

Темнота могла быть разной, он стал различать ее оттенки, во время мучительно долгого окружающего безмолвия, она могла сгущаться, стать то жидко — серой, то рыхлой и вялой, как сумрачный снег и очень редко непроницаемой, словно вулканическое стекло. Иногда наступал рассвет, неяркий, тревожный, с переходом от темно-коричневого до темно-красного и приходил откуда-то снизу, а уходил вверх. Приходил, куда реже, и сумрачный свет, во время рассвета открывалась нечетная щель, от края до края, и лился мутный поток неясных теней, темных и светлых полос, затем все исчезало. Сначала ему казалось, что он падает и все кружится вокруг него, затем стоит на месте, а окружающий мир поднимается вверх. И еще были слова, странные, непонятные, чужие:

…как следствие нарушения работы дофаминовой нейротрансмиттерной системы головного мозга…

…нарушается цикл трикарбоновых кислот, окисление глюкозы, снижается содержание в клетках мозга АТФ…

…Ишби-Эрра царь Исина жертвует богине Гула плененных амореев…

… Это моя шизофрения и мне решать, чем бредить…

… Абракадабра сплошная…

У него не было тела, не было головы, ничего не было. Просто сознание. Новые необычные ощущения, свобода от боли, от тесного мешка желаний и непомерных фантазий. Свобода! Он был свободным! Абсолютно! Он был везде и нигде, как бестелесный дух."Святой дух", — добавил он и захихикал. Как это приятно! Он захотел похлопать в ладоши и пуститься вприпрыжку галопом, как новорожденный жеребенок… нет, он не животное… как ребенок. Да! Счастливый новорожденный ребенок! Он родился заново, совершенным, чистым, незамутненным пережитками и предрассудками. Обновленная версия, с устраненными багами, новыми функциями и прочими полезными изменениями. Постепенно у него стало проявляться тело, легкое, полупрозрачное, словно он обитатель подводного мира, он даже оглянулся, ожидая увидеть некое подобие хвоста, но кроме пары ног, у него ничего не отросло. Забавно было смотреть через свою руку на другую руку, потому что больше смотреть не на что. Понемногу стали появляться необычные световые эффекты. Мельчайшие блестки вспыхивали и медленно таяли, создавая иллюзию морозного тумана. Он проводил рукой, и туман оживал огоньками и искрами. Созданное завихрение света продолжало жить своей жизнью, извиваясь и заворачиваясь петлями, и тихо расплываясь. Далеко вверху или внизу, он еще путался в пространстве, стали видны бледные вспышки. Что-то не торопясь пролетало мимо него, оставляя за собой световой след из отдельных огоньков. Вот еще, и еще. Вскоре световыми нитями было пронизано все пространство. Он и сам начал светиться, а из кончиков пальцев слетали звездочки мягкого неяркого света. Взмах руки, снова и снова и теперь, размашистые следы огоньков были рождены им и отличались по цвету от других. Его огоньки плавно улетали вверх. Совсем рядом проплыл клубок, оставляющий светло-пепельные шарики. Он присмотрелся в пушистый клубок, это был кот. Обычный серый кот, свернувшийся калачиком. Может не совсем обычный, скорее подобие кота, светящийся образ. Он помнил, что настоящее животное другое, оно теплое и его можно погладить. Рядом пролетела неясный контур собаки, а вон, кажется, олень и еще какая-то непонятная животина. Радость узнавания сменилась недоумением. Свинья, мышь, слон, антилопа. Что это? Потоки становились плотнее и были похожи на обильный снегопад. Обильные осадки в виде бегемотов и жирафов. Неправильно это. Он что, в осадок выпадает? Будет создавать осадочные породы миллионы лет? Чтобы потом его откопали, разрезали, отшлифовали и украсили фасад здания? Это его… самого…так… он же помнил… должен помнить… Кто он? Он посмотрел на шлейф света, вытекающий из его рук. Красиво. Махнул рукой, искорки разлетелись в разные стороны. Он теряет их. Ему нельзя терять свой свет, это важно, это часть его. Огоньки не слушались и продолжали ускользать. Он взмахнул руками, пытаясь остановиться, но только закружился вокруг себя, фейерверком разбрызгивая вспышки. Нужно успокоиться. Он представил себя на берегу утренней реки, еще до рассвета, шлейф тумана и спокойно свинцовая гладь воды. Забрасывает удочку и ждет. Поплавок запрыгал, пуская круги и замер. Тишина. Ага, вот и поклевка, еще одна и поплавок резко уходит под воду. Он подсекает. Есть! Рыбка на крючке. Крупный огонек вернулся к нему, лежит на руке и мерцает. Он прикрывает его другой рукой и слегка нажимает. Небольшое упругое сопротивление и все исчезло. Его рыбалка была удачной, улов был неплохим. Можно было обходиться и без удочки, а просто представлять длинную соломинку. Один вдох и очередной огонек возвращается на свое место. Наконец, в ближайшем пространстве не осталось его бледно-кремовых блесток, и он решительно поплыл вверх. Махать руками, как выяснилось, было лишним. Он был будто сноубордист, скользящий по склону горы. Чуть отклоняясь, он выбирал направление и скорость, наслаждаясь иллюзией полета. Он даже мог представить упругий ветер в лицо и солнечные очки. Световые цепочки уменьшались, исчезали, и он, скользя между редкими огоньками, оставлял после себя шлейф света, будто снежную пыль. В конце концов, и эти последние огоньки растаяли. Вокруг снова была безрадостная серость. Три вопроса встали перед ним во всей красе. Кто? Зачем? Откуда? Он не помнит кто он, зачем он здесь и откуда пришел. Вопросы были шершавые на ощупь и значительные по размеру, такие на кривой козе не объедешь. Надо сесть и обдумать хорошенько. Он сел на высокий стул за стойку бара и похлопал ладонью по гладкому полированному столу. Старый седой негр по-отечески улыбнулся и налил стакан молока. Мыслей у него не было, думать было нечего. Должен быть выход. Он оглянулся и увидел дверь с надписью"Выход". Ему туда и он вышел без раздумий. Его встретил песчаный морской пляж, ласковое бирюзовое море и пальмы. Пальмы были кривые, с них падала хвоя и шишки, песок был в кочках и почему-то проваливался под ногами, море казалось нарисованным. Он развернулся и побежал босиком по теплым досочкам на мягкую траву. Она была такой приятной, что он упал и еще перевернулся. Пушистая кошка толкнула его головой и провела хостом по лицу. Раздался далекий голос: «Сынок, иди в дом, пора обедать!"

Он лежал на спине, смотрел на облака и улыбался. Наступило бездумное апатичное забытье. Сколько времени прошло, он не знал, здесь не было привычного времени, ни суточного, ни сезонного, серый постоянный сумрак. Возникла мысль, но как будто не его собственная:"…Сегодня среда…". Что это дает? Ничего. Он очнулся и поглядел вокруг. Та же картина, написанная бездарным художником, предпочитающего из всех красок цвет бетона. Он обречен, скитаться здесь, совершенно один, без памяти. Никто его не ищет и никому он не нужен. Вокруг потемнело, помрачнело. А бывает здесь дождь? Над ним зависла тяжелая туча, и начался дождь. Моросящий, осенний, бесконечный дождь. Он шел по лужам и хлюпал носом. Дорога из грустного ниоткуда в тоскливое никуда. Кроме шлепков ног о мокрое ничего не было, не слышно ни звука. Хотя нет, какие-то звуки появились. Он пошел в сторону звука, который с каждой минутой становился громче и громче. Многотонное пыхтение и сипение, ритмичный стук тяжелого неподъемного механизма. Вибрация проходила через ноги, была в воздухе, заполняла все пространство. Звуки стали объемными, распадались и расслоились на более сложные. Это была симфония для скрипучего механизма с оркестром. Новые ритмы множились и распадались на отдельные группы. Перед ним стояли огромные кованые ворота, он взял за черное кольцо и потянул на себя. Створка нехотя, с жалобным скрипом отворилась. Звуки усилились и заставляли дрожать все его существо. Огромный железный организм предстал перед ним во всей своей красе, он жил своей непонятной механической жизнью. Крутились колеса и шестерни, скрипела натянутая цепь, что-то ухало и стонало. Было абсолютно непонятно, что это и для чего все работает. Вскоре он стал замечать закономерности и определенные циклы в жизни стального монстра. Вывод был абсурден и не имел никакого смысла. Вся работа сводилась к перетаскиванию огромной кучи песка на верхний лоток, откуда она распределялась по мелким ведеркам, доставляющие песок на наклонные желоба и далее в большие емкости, при переполнении которые переворачивались и восстанавливали кучу песка на нижнем уровне. Что это? Песочные часы неизвестной конструкции? Чей безумный мозг сотворил такое? Он, совершенно обессиленный, вышел вон и побрел неведомо куда. Звуки постепенно стихали, только визгливый скрип долго еще преследовал его. Кто он,… что он такого сделал,… за что его так наказали,… он не мог все забыть, откуда-то он знал старого негра, стойку бара и кошка его признала за своего. Сколько ему лет?… Ммм, он не помнит, но скорее поменьше, чем побольше. Пол? Мальчик, это точно. Объяснить трудно, но есть уверенность. Откуда он? С юга, но вспомнил не настоящее море и откинул это предположение. Город… городок… поселение… хутор… село… деревня… Может деревня? Ему там понравилось. Там коты водятся под деревянным крыльцом с перилами и вкусные запахи. Выходит мальчик с деревни. Он обрадовался, это лучше, чем совсем ничего. Окружающий серый тон сменился более теплым и светлым светом. Он взмахнул рукой и взлетел. Брызнул дождик, летний, освежающий, обнадеживающий. Ему надо в деревню! Сейчас же, быстрее!

Деревню он не нашел, но зато обнаружил след. Едва заметный, местами исчезающий, вьющийся дымок от трубки курильщика, странный шлейф мелкозернистого тумана. Он шел по следу и мог уверенно сказать, где курильщик останавливался, а где мчался прыжками. Ему на ум пришло сравнение с охотничьей собакой, что вынюхивает дичь. Он видел запах или что-то иное и ему нравилось новое качество. Он летел над шлейфом и, если был рядом, мог ощущать его мысленно, словно проверял рукой натянутый канат через переправу. Вскоре след закончился возле вкопанного бревна с закрепленным на нем толстым красным тросом. Он походил вокруг столба, крепкого с виду, хотя и полупрозрачного. Трос уходил куда-то далеко в туман и вызывал неясные раздумья. Что на том конце? Он подошел к концу троса и взглянул на него, трос оказался пустотелым. Вглядываясь в темное красноватое нутро и незаметно для себя, он очутился в небольшом тоннеле. Тут же поднялся сквозняк, и его сухим осенним листком втянуло в темноту. На этом конце троса все было по-другому. Этот мир был наполнен или даже переполнен любопытными вещами. Во-первых, светом, живым, ярким. Во-вторых, цветом и не просто цветом, а предметами. Разноцветными, яркими вещами. Он вытащил тонкую белую ниточку и прикрепил к концу троса, чтобы не потеряться. Нить тянулась за ним, он проверял это несколько раз, и совершенно не мешала. Вдалеке восходило сияние, и он направился в ту сторону. Вскоре открылся чудесный вид непонятного, странного сооружения. Больше всего, это походило на скопление мыльных пузырей, но каждый пузырь светился своим оттенком и на ощупь был приятно упругим. Он посильнее нажал на красный большой пузырь и эффект его ошеломил. Пузырь сменил оттенок на угрожающий темно-красный, внутри него побежали огни, и стала заметной сетчатая структура пузыря. Неожиданно пузырь заколыхался, как желе и из него выскочили глянцевые ярко-красные шарики. И еще шарики, целая новая россыпь. Свет от окружающих пузырей потускнел и посерел, словно они затаились. Он подобрал красивый блестящий шарик и понял, что он проголодался, так аппетитно выглядел"колобок". На вкус шарик был слегка острым, но вполне съедобен и он подобрал все шарики, какие были поблизости. Чувствовал он себя отлично, даже слегка раздулся и увеличился в размерах. Захотелось пошалить, и он с размаху упал на красный пузырь. Открылся целый фонтан ярких шариков, но из всех пузырей теперь светился, а вернее пульсировал, увеличившийся до огромных размеров кроваво-красный пузырь. Ему наскучило, и по белой нитке он вернулся к началу путешествия, а затем и в свою привычную серость. Теперь он знал, что искать и вскоре обнаружил новые следы, приведшие к красным трассам. Их оказалось неожиданно много, и каждый вел в свой мир. Он побывал почти во всех и при большой разнице в формах, размерах и цвете, все они неуловимо были схожими, как камни на морском пляже. Одинаковых миров нет, но общее происхождение угадывалось. Чаще всего ярко горел красный пузырь, иногда голубой и совсем редко фиолетовый или темно-желтый. Все светящиеся пузыри выдавали в ответ на нажим маленькие вкусные шарики, но если фиолетовый был горьковатый, то голубой шарик отдавал сладким. Разница была в реакции на возбужденный красный пузырь. Иногда свет других пузырей не исчезал, а уходил внутрь и медленно затихал или пузыри начинали быстро перемигиваться, огоньки бегали по паутине прожилок, а вокруг летали красные шарики. Но однажды все сломалось. Он резвился на раздутом красном пузыре, будто на надувной батуте, весело ловя на лету блестящие шары, когда внезапно свет потух. Он очутился в полумраке, вдалеке разгоралось небольшое свечение, напоминающее отблеск пожара. Веселье ушло, и он решил, что не стоило так безудержно забавляться, можно и сломать интересную игрушку. Он побрел к точке соединения с его скучным миром, там он прилег и долго бездумно лежал, пялясь в никуда. Неожиданно подул прохладный сквозняк и возник звенящий, вибрирующий звук. Он присел и огляделся. Гудел натянутый, словно струна, красный трос, из него же веяло, теперь уже холодным, ветром. Стало тревожно, чувство опасности звенело колокольчиком предупреждения, а края троса покрылись ледяными кристаллами. Он подлетел к трубе, и ему пришлось преодолевать яростное сопротивление завывающего ветра. Борясь изо всех сил, он с огромным трудом протиснулся по трубе к себе домой и тут же упал, совершенно выбитый из сил. Вовремя он это сделал, так как трос чудом держался в натянутом состоянии и через мгновение, с пронзительным свистом, сорвался с крепления и исчез. Разом упала тишина. Оглушенный и испуганный, он смотрел на место, где был трос и представлял, что было бы, если бы он не вернулся. Его серый мир может и скучный, но это его мир. Неосторожно он поступил, не понимая последствий. Безобразно поступил. Он дал себе слово обдумывать свои поступки, прежде чем что-либо ломать или заниматься ненужным делом, и попробовать разобраться в окружающем мире.