Создать бога

Валерий Павлович Карпенко, 2023

Обычный парень натыкается на компьютерную игру-квест, при прохождении которой сразу выясняются странные обстоятельства. Игра выдает задания и выполнять их он должен в реальной жизни. Далее оказывается, что начав игру, бросить ее уже нельзя. Парень попадает в круговорот драматичных событий, причиной которых, чаще всего, является он сам. Прежняя размеренная жизнь рушится на глазах, входит в неуправляемый занос. Книга рассчитана на взрослую аудиторию.

Глава шестая

Дорога до деревни занимала несколько часов, и Пашка рассчитывал в обед быть там. В саду у деда было все в относительном порядке, заросло, конечно, вместо ряда ровных саженцев торчали короткие огрызки, но в целом, лучше, чем у него на участке. Он быстро нашел в сарае замотанный сверток, похожий на садовый инструмент, загрузил в багажник и поехал на выезд. Решение ехать сегодня, пришло рано утром, когда он внезапно проснулся. Просто открыл глаза и все. Было состояние неясной тревоги, причины которой он пытался понять. Было тихо, за окном вдалеке чирикали воробьи, кот спал на своем месте. Пашка лежал и вспоминал, что ему снилось, но никак не мог ухватить. Полотно сна расползалось, словно тончайшая паутина, ощутить можно, взять в руки нельзя. Смутные образы, непонятные обрывки мельтешили в голове. Нет. Он был раздосадован, такое раннее утро и сна нет. Вот тут-то и пришла идея сгонять в деревню. Быстро обдумав варианты, Пашка понял, что идея хорошая и не стал тянуть кота за интимные места. Насыпал Пушкину полную чашку корма, не забыв про воду, он собрал сумку и, через пять минут, выезжал со двора. И вот он в пути, хваля себя за расторопность и решительность. Ближе к вечеру он, конечно, уже вырубится, но это же будет бабушкин дом. Он надеялся на любимый пирог с капустой и творожники, а еще душистый чай с клубничным вареньем. Эти приятные мысли отозвались в животе эхом угрожающего бурчания. Он поднял бровь и спросил:

— Это угроза?

Опустил бровь, сощурил глаза и сквозь зубы бросил:

— Это предупреждение….

Паша вспомнил, что он даже не завтракал. Ладно, перетерпит как-нибудь, не маленький. Чтобы отвлечься, он решил вспомнить квест и свое задание про птицу. Птицы ему попадались часто, в книгах, в фильмах, были любимые и не очень, но они были ему по барабану, ближе всех стала та, птица из сказки. Но как он мог встретить ее здесь, в реальной жизни? И почему не открылась еще одна дверь? Потому, что он должен встретить ее сначала в реале и информацию он нужную получил. А что он получил? Сам текст и было еще… в его комнате… новая фотография, видимо, тоже как-то связанная с птицей. Такого места в поселке точно не было, а значит, надо ехать в город и искать там. В деревне он думал провести дня два, отдохнуть от дороги, встретиться с друзьями. Затем домой и потом в город.

Были сомнения, он даже ругал себя, понимая, что он играет в квест, выданный компьютерной программой. Играет в реальной жизни, своей, между прочим, жизни и разумных объяснений у него нет. Пояснить кому-нибудь, что он делает, он бы не смог. Нет, он мог попытаться, но чувствовал, что без крепких алкогольных напитков и еще более крепких выражений, здесь не обойтись. Да, сомнения были, но вчера вечером они сильно ослабли. Уже по привычке, он зашел в игру, проверить изменения. Дошел до закрытого домика, потянул дверь и она открылась. Обстановку внутри он скорее не узнал, а осознал, догадался. Почти пустая комната, из мебели только стол и полка над ним. На столе ничего не было, а вот на полке лежали два сверкающих предмета. Амулет серебристой птицы и золотой перстень. До деревни он добрался без приключений. Он выбрался из машины, а навстречу уже спешила бабуля…

Спустя час, он, уже промытый, в чистой рубашке сидел за столом и уплетал бабушкины пирожки. Бабушка тоже, наконец, присела попить чайку и теперь расспрашивала Пашу обо всем и обо всех. Он всегда удивлялся ее памяти, хранящей такие детали, что он иногда завидовал. Она помнила его детство лучше, чем он сам. Он даже имена некоторых одноклассников забыл, да и имена учителей путались. Жуя очередной пирожок и успевая отвечать на бабушкины вопросы, он думал, что у бабулиного компьютера организация файлового пространства более совершенная, чем у него. Он помнил чувства, ощущения, настроение, но не последовательность событий. События у него наплывами друг на друга, переплетались и все время терялись, словно толпа истошно орущих первоклашек. У бабушки же события жили в современном многоэтажном здании с работающими лифтами и профессиональным управляющим. Списки жильцов были под руками, работала связь, толпа курьеров и посыльных. На входе сидел строгий консьерж, и во дворе царил идеальный порядок.

— Ты сегодня чего вскочил рано? Случилось что?

Мысли испуганной стайкой быстро упорхнули, а он промямлил:

— Эээ, да я… нет… ничего… С чего ты взяла?

— Приехал рано, в облаках витаешь, вид какой-то потерянный.

— Да ничего… такого…

— Спишь хорошо? Я-то могу посреди ночи встать, не спится и все тут. Потом в блюдце молока нальешь, рядом кусочек хлеба и спишь до утра…

— Зачем?

— Домовой начинает чудить, то часы встанут, то чашка упадет, а молока попьет и успокоится.

Пашка помялся, подумав по себя:"Если бы так просто все было". А вслух спросил:

— А домовой добрый?

— Смотря у кого, какой владелец, такой и домовой.

— А наш какой? Ты его видела?

— Наш-то? Он хозяин, порядок любит, не дай бог, где грязь будет, но зато ни плесени в доме, ни мышей. А показываться он не любит. Мать мне рассказывала, что когда я болела, маленькой еще, он ко мне приходил, то веточку принесет, то листочек положит, но я не помню… Может это и котенок был, пушистый, все на меня глядел, ляжет на грудь и урчит…

Пашка слушал бабушку, думая, как обыденно и с уважением, она говорит о хозяине дома, потом, подбирая слова, тихо сказал:

— Мне сон страшный приснился…

Бабушка неожиданно серьезно отнеслась к его словам, внимательно выслушала, подумала и решительным тоном сказала:

— Плохой сон. Он тебя укусил?

— Нееет… Я проснулся…

— К Матрене тебе надо сходить.

На его вопросительный взгляд, бабушка сказала:

— Бабке Матрене, она вроде ворожеи у нас тут, все бабы к ней со своими бедами ходят.

Бабушка уже встала, из шкафчика достала бутылек с микстурой, какие-то таблетки, положила на стол и начала собирать в платок продукты:

— Вот, отнесешь ей гостинец, деньги она не берет, но если чего попросит, ты уж сходи, купи.

Пашка уже знал, что спорить бесполезно, поэтому решился задать вопрос:

— Бабушка, а ты слышала про белый храм или белую птицу?

Она недоуменно посмотрела него:

— Какой еще храм?

— Да я рассказ читал, вроде легенды про наш край, вот и подумал…

— Нет, сынок, не было у нас здесь храма никогда. Церковь была, сгорела, давно уже. Зайди к деду Василию, он вроде местного попа, отпевает покойников, молитвы знает. Может он чего слышал? Он умный дед, много чего знает, как начнет рассказывать, не остановишь.

Бабушка объяснила дорогу и проводила до калитки.

Деревня не менялась, может время здесь по-другому текло, но ему словно опять было пятнадцать. Лежащая в луже большая свинья приподняла голову, посмотрела на него снисходительным взглядом и утвердительно хрюкнула.

Пашка поглядел вверх и удивился, какое здесь другое небо, глубокое. Потом усмехнулся своим наивным мыслям:

— И трава зеленее, и вода мокрее…

Шел по дороге, пиная камушки, и удивлялся, что здесь делать приезжим гастарбайтерам, работы нет, предприятий нет. Бабушка рассказывала о них с большим неудовольствием, приехали недавно, а уже успели делов натворить. Кому в огород залезли, где курицу стащили, с кем подрались. Впереди, через дорогу, стояли и разговаривали молодой парень и девушка. Говорили громко, парень резко махал руками и надвигался на девчонку, она отворачивалась и что-то слабо отвечала. Паша не любил вмешиваться в чужие дела и хотел пройти мимо, но тут девушка закричала. Он повернулся и увидел, как парень схватил ее за волосы и наотмашь отвесил сильную пощечину. Пашку как подбросило, и он крикнул:

— Ты что творишь?

Тот, чуть обернулся и выплюнул:

— Пошел на….!

Парнишка был щуплый, молодой и явно не местный. Пашка задохнулся от такой наглости, подскочил и схватил парня за плечо:

— За языком следи, урод!

Тот выбросил назад локоть и залепил Пашке по зубам. Губы занемели, горячая кровь наполнила рот. А парнишка уже скакал напротив, ухмыляясь во все зубы. Черный, вертлявый, словно герой боевика на ринге. Следующий удар Павел даже не заметил, почувствовал только звон в голове. Это был оглушительный удар ногой в ухо. Он отпрыгнул назад, тряся головой и выигрывая немного времени. Теперь Пашка внимательно следил за ногами и руками парнишки. Тот, уже явно рисуясь, подпрыгнул пару раз, выкидывая ноги, но Паша был наготове и уклонялся от ударов. Он выжидал, решив, что удобный момент скоро появится. И дождался. Его соперник хотел добить Пашку серией сокрушительных ударов в живот и лицо. Он так старательно исполнил стойку и поднял руки, что не стал заморачиваться защитой. Паша легко уклонился от удара в лицо, сделал шаг вправо и чуть вперед, одновременно размахиваясь правой рукой так, что когда он шагнул вперед, его открытая ладонь закончила круговое движение на чужом лице. Раздалось два звука, очень звонкий и затем, спустя секунду, глухой. Паша отбил себе руку, а его соперник отбил себе голову. Сейчас он лежал без движения на дороге, словно прислушивался к чему-то на земле. Павел повернулся к девушке. Она стояла, широко открыв глаза.

— Ты как? Нормально?

— Дядя Паша? У вас кровь? Вы меня не узнаете? Я, Валя, через три дома от вас… от вашей бабушки живу, с дедом.

Он вспомнил ее, удивившись, как она успела вытянуться, и кивнул на неподвижное тело:

— Чего этот хотел?

— Мы вроде дружим… Его Хасик зовут… Он хороший, только вспыльчивый….Вы не думайте, он мне подарки дарит… Говорит, женится, когда денег накопит…

Паша был в шоке. Он не отводил взгляд и продолжал смотреть на девушку, не веря своим ушам:

"Вот, блин, надо ж так было вляпаться! Деревенский жестокий романс! Ромео и Джульетта! Бл***!". Валя продолжала:

— У вас кровь… вот здесь… и здесь… он скоро очнется, а вам надо уходить. Дядя Паша! Уходите, пожалуйста, у него братья, они искать будут, они очень злые, когда сердятся. А они будут сердиться, на вас будут сердиться. Вы идите быстрее, дядя Паша!

Сплюнув красную слюну и, не говоря ни слова, Пашка повернулся, подобрал сумку с гостиницами и зашагал дальше. Губы саднили, голова от ударов гудела, ухо и щека горела, как будто наждаком шлифануло:"Вот и первая кровь и, похоже, не последняя. Надо своих дружбанов искать, без них скучно будет. Утром драка, вечером пьянка, утром пьянка, вечером драка».

До нужного адреса он дошел быстро. Постучался и вошел во двор, собаки не было. Паша огляделся, дом у бабки Матрены был добротный, большой, с покрашенными в голубой цвет ставнями. Окно открылось, блеснули очки:

— Ты чей, сынок?

— Внук бабы Лиды.

–…Ааа, ну заходи.

Он зашел, не видя ничего, после яркого солнца.

— Кажись, тебя Павел кличут?

— Да. Здравствуйте.

— Садись, не стой столбом.

Он достал из сумки лекарства, кулек с продуктами и выложил на стол. Перед бабкой стояла чашка с блюдцем, очки, свеча и спички.

— Это от бабушки.

— Спасибо. Рассказывай. Чего там у тебя?

Бабке было лет сто пятьдесят, может больше. Морщинистая, как… Паша не мог подобрать слова. Совершенно белые волосы и голубые глаза. 'Наверное, она еще царя видела", — некстати подумал он. Понял, что пялится на нее уже целую минуту, сглотнул, покраснел и зачем-то спросил:

— А вы как гадать будете? На картах?

Бабка улыбнулась, отчего морщин на лице стало еще больше, и ответила:

— Тебе ответы нужны. А гадания для баб, чтобы тревогу унять. Так что, будешь рассказывать?

Он вздохнул и рассказал про сон. Она ни разу не перебила и не отводила взгляд. Молчание затянулось. Потом она отпила из чашки, зажгла желтую, восковую свечу, та затрещала и пустила синий дымок завитушками. Бабка забормотала невнятно, под нос, еще раз отпила, закрыла глаза, иногда шевеля губами. Глянула на него, вздохнула и погасила свечу желтыми, будто пергаментными, пальцами:

— Эта… тень тебя касалась?

— Нууу… кажется, да. Я проснулся в тот момент….

Голос у бабки стал каким-то тусклым:

— Плохо.

Пашка боялся спросить, но вопрос уже слетел с языка:

— Почему?

— Она отметила тебя.

— Кто это?

— Это не из нашего мира.

— Оно плохое?

— Она чужая.

— Это демон?

— Нет. Я говорю, это не из нашего мира.

— Но как-то это называется?

— У нее нет имени.

Паша уже не знал, что спросить. Помолчал и выдавил:

— Что мне делать?

— Ничего. Она найдет тебя.

— Для чего?

— Я не знаю.

— Мне бояться?

— Я не знаю.

— Вы можете помочь?

— Нет.

— А церковь поможет?

— Вера душу твою спасает, если ты веруешь.

Он неуверенно поднялся и собрался, поблагодарив, уйти, как бабка Матрена сказала:

— Можешь бояться, можешь прятаться, а можешь и навстречу идти.

И махнула ему рукой, указывая на дверь. Пашка вышел на улицу с тяжелой головой. Ничего не выяснил, стало только хуже. Он двинулся по дороге, пытаясь привести мысли в порядок, найти то, за что можно зацепиться, что-нибудь понятное и привычное. Пытался и не мог найти. На него гавкнули. То, что это ему, он понял сразу, как только глянул на лохматое недоразумение, весело влияющее хвостом, и которое смотрело прямо на него.

— Кого ищете, молодой человек?

Над калиткой вынырнула седая голова.

— Здравствуйте! Деда Василия ищу.

Калитка открылась.

— Здравствуй, здравствуй. Уже нашел. Заходи.

Сухощавый, крепкий старик, опираясь на палку, смотрел на него.

— Вы священник?

Тот усмехнулся:

— Нет, не быть мне священником. Не хватает смирения и веры. — Он неопределенно махнул головой куда-то назад. — Вопросы задаю, смущающие благочинное спокойствие святых отцов. Должен внушать почтение и боязнь, а не получается.

Он сел на скамейку, обращаясь к Павлу:

— Как думаешь, человек разумный должен сомневаться?

— Думаю, да.

— Так, а человек верующий?

— Видимо, нет.

— Вот. Две тысячи лет назад люди верили и не сомневались в том, что землю трясет один бог, а небо другой. Тысячу лет назад люди твердо знали, что земля плоская, пятьсот лет назад, сомневающихся в том, что Земля центр мироздания, тащили на костер. А в чем отличие человека от компьютера? Компьютер не умеет и не может сомневаться. А человек развивается, когда не уверен в своих знаниях, своей силе. Проверить, испытать, пощупать это самые первые детские желания. И с другой стороны, Вера — абсолютное догматическое знание. Как сказал один умный человек, почти две тысячи лет назад, верую, ибо нелепо. Хотя, если быть точным, он сказал это, исходя из постулата, что люди, написавшие Писание, безусловно, умны и не могли сочинить такую глупость, что Сын Божий умер, а потом воскрес.

Паша откликнулся:

— А вы сомневаетесь?

Дед посмотрел на него и снова усмехнулся:

— Я уверен в этом. А мне говорят, это ересь, грозят анафемой. Уж в этом церковь преуспела — угрозы, шантаж, страх. Почему думаешь, раньше был загробный мир, а значительно позднее, появилось разделение на рай праведников и ад грешников? Один греческий философ Ориген в своем учении обещал людям прощение после смерти, ибо Бог милостив и добр, но святые братья прокляли его. Как заставить людей молиться, терпеть лишения, скорбь, мучиться, поститься, если все получат прощение? А как людям верить в Бога, проповедующего любовь и прощение, но обрекающего грешников на вечные муки. И получается, что бог создал вместе с раем и ад, потому, что не верил человеку.

— А как вы определяете ад?

— Ад человек создает себе сам, своими поступками и своей жизнью, потому и страшится смерти. Хватается, как утопающий, за соломинку.

— Но ведь смерть пугает всех?

— Пугает… Я могу сказать — твори добро, не умножай зла, но это общие слова. Все умирают, и невинные младенцы, и кровавые тираны. Но неужели Вера в вечное блаженство способствует тому, чтобы люди вели себя кротко, любили друг друга и уважали? Нет. Может страх перед адскими мучениями останавливает от пролития крови и преступлений? Тоже нет. Людей останавливает страх наказания или ответного удара. В оправдании любых деяний преуспело и общество и церковь. Есть такое выражение — благие намерения. Слышал? Вот и скажи, пугает людей смерть? Молчишь… Люди ведут себя, как стадо безумцев…

— Но ведь человек разумен?

— Да-да-да, человек изобрел велосипед, мультиварку и напалм… Вот смотри.

Старик показал рукой на лес:

— Видишь лес? Ответь мне, он разумен?

Пашка, с недоумением посмотрел в сторону близких деревьев:

— Нет.

— Тогда почему там уживаются самые разные растения, животные, птицы. Вот, возьми муравьев, они живут везде, но они не заполняют собой все, хотя могли бы. Или грибы, своими спорами могут заполнить весь мир в очень короткий срок, но этого не происходит. Теперь представь, жил здесь один народ, и вдруг появляется другой. Они начинают войну?

— Может, договорятся?

— Может. Проходит сто лет, народу стало еще больше, а может, появился третий участник. Ииии, началось истребление: сначала слабых, потом тех, что поменьше, а затем, других, которые верят в неправильного бога. После окончательной победы, расцвет, прогресс и уничтожение всего окружающего леса.

— А причем здесь лес?

— Ну как, он мешает засевать поля, пасти скот, копать землю, строить дома и хоронить умерших. Теперь скажи, это разумно?

— Но ведь люди добились прогресса, технологии развили, медицину, культуру!

— Да. Какая цена у этого прогресса? Отравление земли, воды и воздуха…

— Но люди стали жить в удобстве, в космос летают.

— Я не призываю жить в землянках и носить портянки. Ты разве не заметил, что на смену старым богам приходят новые. Это было в древности, это происходит сейчас. Меняются традиции, устои, люди перестают бояться бога. Вот, как ты, «мол, прогресс, развитие общества»! И вот, что считалось противоестественным, чудесным образом, стало прогрессивным. На пьедестал воздвигли золотого тельца и поклоняются открыто, а еще завидуют, кто преуспел.

— Все хотят добиться успеха, что ж плохого?

— Это когда перестают встречаться и рожать детей, ради новой машины? Или вырубают лес только для упаковки нового товара, чтобы развернуть и выкинуть? Это не успех. Это путь в пропасть. Человек разумный превратился в человека потребляющего. Но у человека нет врагов, помнишь кроликов и зеленый континент Австралию?

— Но природа же справляется?

— В природе действует другой закон — равновесие. Она научилась действовать во взаимосвязи, все зависят от всех. Целесообразность, конкуренция.

— Но люди придумали интернет, мобильную связь, искусственный интеллект?

— Вот и вернулись на круги своя. А когда кто-то не может найти ответа у искусственного интеллекта, да еще напуган, куда он бежит? Не знаешь? А я скажу: сначала к гадалке, потом к священнику.

Паша открыл рот, чтобы возразить, но сказать было нечего. Старик поднялся и зашел в дом. Пес сидел рядом и откровенно ухмылялся во всю свою зубастую пасть, еще и язык набок свесил: «Шах и мат тебе, уважаемый".

Дед вынес графинчик и два стакана. Наполнил стаканы и дал один Паше. Чокнулся и отпил:

— Ну как?

Напиток был отменный, все в меру.

— Вкусный, а что это?

— Наливка из черемухи, сам делал. Ну, так, с чем пожаловал?

Пашка уже и не знал, что рассказать. Потом набрался духа и начал историю про белую птицу. Дед налил еще стаканчик, отпил и кивнул:

— Слышал я эту историю, мне отец рассказывал….

Паша поддался вперед.

— Нашел он это место…

— И где?

— Далеко… Но он там был… Видел тот камень….

Пашка не выдержал:

— И что?

— Ну, как ты сказал… положил руку на камень… тут и птица крикнула… а немного погодя и девица вышла из лесу…..

— А дальше?

— А дальше я родился….

Дед замолчал, только отпил из стакана. Пашка посмотрел на него, потом на собаку, та в открытую смеялась, разинув пасть еще больше.

— Да вы издеваетесь!?

Старик закудахтал:

— Извини, сынок, грех было упускать такой случай!

Все еще посмеиваясь, он посмотрел на обиженного Пашу:

— Сказка это, красивая сказка. Но в любой сказке есть зерно истины.

— А почему вас люди зовут к себе…?

–…. После таких речей?

Пашка смутился и покраснел. Дед Василий с легкой улыбкой смотрел на него и просто объяснил:

— Кто-то должен слова утешения и прощения давать людям в последний час жизни. Боится человек смерти, чтобы он не говорил и как бы не храбрился. Обиды и грехи не дают взлететь, тянут тяжким грузом, вот и приходится объяснять взрослому дяденьке, словно дитю неразумному, что обиды отпускать надобно, а за грехи прощения просить. Кто-то прозревает, слезами умоется и с легкой душой отходит, а кто-то с собой тащит такую тяжесть, что страшно становится… Хуже нет старой обиды, ненависти лютой… корежит она человека, уродует, шрамы оставляет, похлеще кинжальных, потому как они на сердце… Лицо злоба искажает, часто после смерти человека не узнать, лицо расправляется, слетает маска-то, значит… Кто и рад освободиться при жизни, да слишком поздно спохватывается. Для добрых дел время нужно.

Дед замолк, потом подумал и добавил:

— Приходи с утра, покажу, где стояла старая церковь… И еще одну, более старую….

Паша попрощался и поплелся назад. Усталость навалилась на плечи тяжелым мешком. Даже радостно машущий руками около дома, старый друг Дима не смог поменять его настроение:

— Привет, Пашка! Ты когда приехал? Чего сразу не зашел? Я слышал, ты уже отметился, познакомился с черными. Пойдем посидим, здесь кафе в клубе открылось, там все наши будут. Пойдем, а?

Дима посмотрел на виноватое Пашкино лицо, его опухшие губы, усталый вид и все понял:

— Ладно, и так все вижу…. Но, завтра никаких отмазок, а то обижусь.

Паша с облегчением выдохнул:

— Спасибо, Димон! Завтра обязательно, с меня причитается!

— А то, попробуй только увильнуть. Ладно, давай!

— Давай!

Бабушка не стала его мучить и пытать расспросами, накормила и махнула рукой в сторону готовой кровати.

Уснул он сразу, как только коснулся подушки.