Случайный взгляд

Валерий Мит

Я просто шёл мимо.Он же стоял под навесом автобусной остановки у перекрёстка двух улиц, пристально смотрел на меня и улыбался.Я попробовал отвести взгляд и не смог. Попробовал остановиться, но ноги сами сделали ещё несколько шагов, и я оказался рядом с ним.– Нужно поговорить, – сказал он.– О чём?Он пожал плечами и задал вопрос:– Вам нравятся мухи?Что на это ответить? Человек был явно не в себе, но каким-то невероятным образом заставил к себе подойти и испугал меня до жути.

Скачок напряжения

Я попрощался, сел в машину и уехал.

Все вопросы были заданы, ответы получены и в этом месте мне было делать нечего.

Место — участок земли в пятьдесят соток, в престижном районе Ленинградской области с недостроенным загородным домом.

Туда, по рекомендации моего хорошего знакомого, меня вызывали в помощь заказчику — женщине средних лет, очень влиятельной особе, избавившейся от предыдущих подрядчиков, искавшей новых, чтобы определиться с перечнем работ под окончание строительства.

За несколько часов, осмотрев всё своим опытным взглядом, я выдал заключение — пунктов двадцать основных работ и бесконечное количество вспомогательных. Определился с возможными сроками работ. Назвал предварительную стоимость, которая нисколько её не удивила.

Обменялся с заказчиком координатами. Взял тайм-аут в несколько дней для детальной проработки, распрощался и уехал с твёрдой уверенностью в том, что в этом месте меня не ждёт ничего хорошего.

Почему я решил, что работа, которую мне предложили, ничего кроме неприятностей мне не принесёт? — Думать по-другому я уже просто не мог. В последнее время всё, что я делал, независимо от моих усилий, получалось не лучшим образом — не везло. И ожидание новых неприятностей уже вошло в привычку.

Кроме того я был не первым подрядчиком, оказавшимся там. И никакие супер рекомендации не гарантировали, что меня не постигнет участь моих предшественников.

Заключу договор, думал я, получу минимальный аванс, выполню по договору всё самое сложное, а потом меня выгоняет с треском, не заплатив больше ни копейки. И я ничего не смогу с этим сделать даже если работу, на которую я подрядился, выполню великолепно.

С частным заказчиком такое случается — не нравится и всё. И, как правило, на этом действительно всё — влиятельный клиент может позволить себе многое, а спорить с ним вредно для здоровья. — Что ему не нравится тоже лучше не выяснять. Даже если ему не нравлюсь лично я, и к работе это отношения не имеет — ничего изменить нельзя. Самое правильное и простое в этой ситуации — молча уйти пока не стало ещё хуже.

Я с этим сталкивался, пробовал это изменить и сильно на этом обжёгся. С тех пор, а прошло уже более пяти лет, я зарёкся — с частными клиентами никаких работ.

Но жизнь штука сложная, зарекайся, не зарекайся, сложится так, что ничего другого не останется. Заставит делать ещё и не такое. — Собачья жизнь.

Асфальтовые дорожки между частными домами вывели меня к «Нижнему» шоссе. Я свернул влево, прибавил газу и устремился в сторону Санкт-Петербурга.

Шоссе с идеальным покрытием извилистой лентой вело меня мимо особняков, похожих на маленькие дворцы, выскакивала время от времени на берег Финского залива, открывая замечательные виды.

Мне всегда нравилось бывать здесь. — Уникальное место. — Чистейший морской воздух, корабельные сосны, местами песчаный, местами каменистый берег залива и тёмные прохладные невысокие волны до самого горизонта. — Мощь и скрытый потенциал. — Энергия этих мест способна наполнить своей силой любого.

Но, видимо, не меня и только не в этот раз.

В этот день я был закрыт для любого воздействия — закрыт и напряжён, погружён в себя, почти не воспринимал окружающего…

Почему происходит так? — думал я. — Трудно сказать. — Действия и поступки кажутся правильными, никому не желаешь зла. Многое делаешь для своих близких. Стараешься быть внимательным мужем, любящим отцом, не жалеешь для родных ни денег, ни времени, ни самого себя. Пашешь как ненормальный. Вещи — пожалуйста, поездка на курорт — без проблем. Всем всегда что-то надо. Пытаешься это дать, не считаясь с собой. А результат…? — Прямо противоположный ожидаемому. — Чуть стало трудней и уже никому не нужен — жена злится, дети смотрят косо, отвыкли от трудностей и не желают разделять их со мной.

Правда, я и сам не желаю разделять их ни с кем. — В этом я не вижу смысла. — Никто из моих близких не в состоянии мне помочь — грузить их своими проблемами и некрасиво и неразумно — всё равно я должен справиться с ними сам. — Справиться, изменить ситуацию, вернуть всё обратно, поменять знак с минуса на плюс. А для этого нужно ни много, ни мало — отказаться от своих принципов, забыть о своих давних решениях и попытаться получить работу у частного клиента. — Амбициозной и очень влиятельной женщины, которой я не понравлюсь по определению.

Глупо рассчитывать на другое.

Каким бы специалистом я не был, я буду тратить её деньги, я стану её затратной частью, а это не нравится никому. Даже, если она готова к затратам — в ценах она, скорее всего, не разбирается, а значит, будет считать, что моя работа стоит дешевле, чем я ей озвучил, будет ждать от меня подвоха, не сможет мне доверять. Очень редкие люди способны объективно оценивать других, ценить их труд.

Недоверие, как раковая опухоль станет развиваться — сначала медленно, незаметно — затем, всё быстрей и быстрей, пока не заполнит собой всё.

Последнее время, думал я, всё, что происходит со мной, развивается именно так — неприятности растут, множатся…

Нельзя работать с частным клиентом, в который уже раз решил для себя я. — Нельзя, но бывает, что деваться некуда. — Мне очень нужна эта работа…. И чтобы выжить, просто необходим хотя бы минимальный аванс. — Именно сейчас — тянуть нельзя — пока меня воспринимают нормально, пока я ещё похож на человека, умеющего решать проблемы, пока я ещё выгляжу как специалист.

— Да,… аванс необходим, — громко сказал я, пытаясь настроить себя на нужный лад. — Получить эту работу жизненно важно, следует постараться это сделать. А там, будь что будет…

— Нет,… не так, — поправил я себя. — Всё будет хорошо, а закончится замечательно, по-другому думать не годится. Нужно надеяться на лучшее иначе не получится ничего.

Я ехал и ехал, неизбежно приближаясь к Петербургу, к своему офису, к принятию ненавистного для меня решения. — Напряжение росло.

С правой стороны мелькнула синяя табличка «Ушково», перечёркнутая красной полосой.

Значит я уже в Зеленогорске, подумал я. — До конечной точки моего маршрута оставалось примерно час пути, семьдесят километров расстояния, на преодоление которых, у меня уже не осталось сил.

Нужно остановиться, понял я, пока внутренние противоречия не прикончили меня окончательно.

Шоссе, петляя, в который уже раз вынырнуло из соснового леса, и перед моими глазами предстал песчаный берег — невысокие волны до горизонта, каменная коса, уходящая под прямым углом, вглубь залива. — Летнее кафе с открытой террасой, расположенное на этой косе, за столиками которой, на удивление никого не было.

Я припарковался и устремился туда.

Свежий морской ветер, налетая порывами, немного остудил меня и привёл в чувства. Я слегка успокоился и понял, что очень хочу есть.

Ещё бы, подумал я, время обеда давно закончилось, дальняя дорога отняла порядочно сил, а тут ещё эти мои переживания. — Невесёлые и далеко не беспочвенные, как это ни печально, решил я.

Я сел за крайний столик лицом к воде. Шум прибоя и движение волн убаюкивали, приводя в порядок мои расшатавшиеся нервы. Я почти заснул…

— Чего изволите? — вывел меня из оцепенения голос.

— Если можно, дайте меню.

— В этом нет никакого смысла. Время… — официант посмотрел на часы — пятнадцать тридцать. Комплексные обеды закончились. Шеф повар появится после семнадцати. Могу предложить только салаты на выбор: «оливье», «греческий» и наш фирменный «капитанский». — Это такие кусочки трески горячего копчения…, — начал было объяснять он, но наткнувшись на мой недовольный взгляд, забыл про объяснения. — Ещё есть свежая выпечка, чай, кофе — будний день, извините, — закончил он и развёл в стороны руки, показывая, что больше ничего не может для меня сделать.

Я даже не удивился. — Этого следовало ожидать, думал я. — Всё, абсолютно всё вокруг меня разваливается и идёт через одно место. Вот и сейчас из десятка кафе на берегу я выбрал именно то, где нечего заказать.

— Ладно, — сказал я. — Давайте ваш фирменный «Капитанский», два куска чёрного хлеба и кофе «эспрессо».

Официант ушёл.

Я смотрел на волны и чёрная тоска было оставившая меня, вернулась снова и с каждым новым ударом прибоя о каменную косу всё глубже и глубже погружала меня в пучину безумия.

— Даже дома…, шептал я, почти не контролируя себя. — Невыносимо. — Говорил же ей, потерпи…, трудно сейчас. А она…«Ты мужик, вот и крутись…", как с ней разговаривать. Дети, вторя ей…

— Не нужен, не нужен никому…, — словно в бреду шептал я.… Сам себе не нужен такой…

Нет…, невозможно терпеть, думал я.

— Здравствуйте, — услышал я женский голос, возвращаясь к действительности.

Я поднял глаза и наткнулся на заинтересованный взгляд симпатичной блондинки лет тридцати. На ней почти ничего не было — две полоски ткани купальника, прикрывающие только самые интимные места, а прозрачная шёлковая накидка, не могли скрыть всё остальное.

Нужно признать, что её фигура выглядела очень соблазнительно, но только она всё равно просчиталась. — Она не могла меня заинтересовать, мне было не до неё. Я довёл себя до состояния, когда молодая симпатичная женщина воспринималась мной, как внешний раздражитель. — Ещё один раздражитель — один из многих — последний раздражитель в ряду моего безумия.

Я с ненавистью посмотрел на неё.

Она, поймав мой взгляд, невольно отшатнулась.

Я резко поднялся со своего места. Находиться рядом с кем бы то ни было в тот момент стало для меня невыносимо.

— Оставьте вы меня все в покое! — выкрикнул я ей в лицо.

Сделал шаг в сторону ограждения террасы. Перелез через него. Спустился на каменистую поверхность косы, и оглянулся.

На террасе я увидел женщину в накидке, от которой только что сбежал и к которой, за несколько прошедших секунд, присоединился официант.

Эти двое явно были заодно. Они смотрели на меня и о чём-то перешёптывались.

— Ваш заказ мужчина! — крикнул мне официант.

— Да пошли вы всё! — крикнул я в ответ.

Развернулся и бегом устремился к кромке косы. — Туда, где метров через сто, она упиралась в волны Финского залива.

Осточертело всё — ненавистно и бессмысленно, думал я. — Ничто уже не имеет значения. — Даже если мне удастся выкрутиться, в моей жизни не осталось ничего важного. — Я и сам для этой жизни уже неважен. — Уже не за что цепляться и не держит уже больше ничего.

Я бежал, а тёмные волны стремительно приближались. Раздался телефонный звонок. — Не стану отвечать, решил я, снимая на ходу свою куртку, отбрасывая её в сторону, вместе с звеневшим в её кармане, телефоном.

Я не совсем понимал куда и зачем бегу.

Сейчас, вспоминая тот эпизод, мне даже сложно представить, что я бежал свести счёты с жизнью — наверняка это было не так. Но, тем не менее, я целенаправленно бежал — бежал, чтобы броситься в Финский залив и раствориться в его необъятной бесконечности.

Я бежал, и никто — ни официант, ни милая, почти обнажённая его девушка-напарница, ни кто-то другой, не пытались меня остановить.

Если подумать — ничего удивительного в этом нет.

Ну, бежит человек топиться — и что? — Нужно ему помешать? — А как же свобода выбора и прочие институты? — Какое мы имеем право, вмешиваться в личную жизнь кого бы там ни было?

Другое дело — не заплатил за обед и пошёл топиться. — Тут уже другой коленкор, тут можно и спасти? — Пусть сначала заплатит, а уж потом, делает что ему угодно.

Но погони за мной, как я уже заметил — не было.

Да и куда я мог деться с косы? — На сушу я мог выбраться только через кафе. А в море без лодки далеко не уплывёшь.

В любом случае, бежать за мной было некому. — У официанта и его подруги — местной проститутки, а она в тот момент, представлялась мне именно так — была другая работа, а выбивать деньги из несговорчивых клиентов должен был кто-то другой.

И я бежал. — Бежал, постепенно теряя силы и остатки непонятной мне самому решимости, задыхаясь от быстрого бега.

Курить надо бросать, мелькнула мысль.

Вот добегу, а дальше что? — всплыл в сознании вопрос.

— А брошусь прямо с косы в воду и хрен с ним! — крикнул я громко, наверное, чтобы те, кто остались в кафе, тоже услышали.

Коса постепенно сужалась. — От десяти метров ширины, в месте, где я взял старт, осталось не более трёх.

На утоптанной песчаной дорожке, по мере моего продвижения, стали появляться выступающие, гладкие камни.

Бежать становилось трудней.

Я несколько раз споткнулся, один раз чуть не упал, но даже и не думал останавливаться — до дальней кромки косы оставалось совсем немного.

Нужно ускориться, решил я. — Там, на кромке, я смогу оттолкнуться сильнее и мне удастся прыгнуть дальше.

Зачем мне было это надо? — В тот момент я даже не думал. Просто таким было моё решение. — Решение, основанное на странном желании броситься в воду. — Утопиться? — Не думаю, но безумие толкало меня вперёд.

До края косы оставалось несколько метров — дальше моим глазам открывались, шипящие недовольно от моего приближения, волны прибоя.

Собрав остатки сил, я прибавил ещё. В два прыжка оказался на кромке, оттолкнулся что было сил, и выстрелил вперёд.

Пролетел несколько метров горизонтально, а затем стал падать вниз.

Падать было невысоко — не более трёх метров, но я просчитался.

Край косы, не обрывался вертикально вниз на эти три метра, как я рассчитывал. — Да…, он обрывался, это-то и ввело меня в заблуждение, но только не на три, а на два метра. Дальше каменистая поверхность, полого, уходила под воду.

Волны с периодичностью метронома накатывали на эту поверхность, ударялись в кромку косы, с которой я только что прыгнул, и скатывались обратно.

За доли секунды своего полёта, я смог оценить своё положение.

Эта оценка не сулила мне ничего хорошего.

Получалось так, что моё приземление произойдёт именно тогда, когда волны откатятся обратно в залив.

Расчёт оказался верным.

Я приземлился на скользкие камни, когда над ними абсолютно не было воды, не смог удержать равновесие — пятка правой ноги, опережая меня, проскользнула на камне.

Я продолжил падение и со всего размаха сел на каменистую поверхность, больно ударившись копчиком. — Проехался на заднице вперёд, непроизвольно выгнулся от острой боли и поймал затылком свой второй камень.

Затем, меня накрыло набежавшей волной.

Может быть, на короткое время, я терял сознание. — Установить это теперь не представляется возможным, но следующее, что я помню, это, как моё, превратившееся в комок боли тело, болталось в волнах прибоя, под обрывом косы.

Я лежал на спине, лицом к небу, а волны таскали меня по скользким камням — вперёд и назад.

Превозмогая боль, и дождавшись, когда волны откатятся снова, я попытался встать.

Это у меня получилось не сразу.

Первый раз я успел встать на четвереньки, но был опрокинут обратно на спину набежавшей волной. Сообразив, что нужно двигаться быстрее, во второй раз, я почти успел встать, но мои ноги, плохо меня слушались, я поскользнулся, и снова был сбит волной. В третий раз, мне удалось встать и ухватиться за кромку обрыва. Очередная волна ударила мне в ноги, поднялась почти до моей груди, и откатилась назад, пытаясь утащить меня с собой, но я удержался.

Один раз, другой, третий.

Я понимал, что долго в таком положении мне не устоять и самостоятельно выбраться на поверхность косы вряд ли получится.

Я чувствовал, что пальцы на моих руках немеют.

Да…, с тупым безразличием, подумал я. — Скоро я перестану их чувствовать, руки соскользнут, и я снова окажусь в полной власти волн.

Эта мысль не вызвала во мне никаких эмоций.

Я словно смотрел на себя со стороны.

Наверное, я и в самом деле, сильно ударился головой, чувства притупились и собственная судьба стала мне безразлична.

Плевать, решил я. — Когда я не смогу удерживать себя в таком положении, я больше сопротивляться не буду. Пусть эти волны утащат меня куда-нибудь. А то стою, как придурок у обрыва с поднятыми руками. — Надоело уже.

Видимо, от сотрясения я, действительно, плохо соображал, мне и в голову не могло прийти, что стоит мне разжать пальцы рук и оказаться во власти стихии, как я, с очень большой вероятностью, могу погибнуть.

Но в тот момент мне действительно было всё равно.

Я почти ничего не воспринимал вокруг.

Наверное поэтому я не сразу услышал голос:

— Хватайтесь…! Хватайтесь скорей!

Я поднял голову, посмотрел вверх и увидел руки, протянутые мне навстречу.

Две руки, которые не принадлежали одному человеку.

Это были руки разных людей.

Скорее всего, глядя на них, думал я, одна принадлежит мужчине, а другая женщине.

Я поднял свой взгляд выше.

Там за кромкой обрыва, на меня, действительно, смотрели две пары глаз — официанта из кафе и его подруги в прозрачной накидке.

Руки принадлежали им.

Эти люди мне не нравились.

И я достаточно зло крикнул им:

— Что вам опять нужно от меня? — Оставьте вы меня в покое.

Они, в недоумении переглянулись и официант сказал:

— Не валяйте дурака. Хватайтесь за руки и мы вас вытащим. — Хватайтесь скорее, пока ещё не поздно. Если вас смоет, мы не сможем вам помочь.

Я представил всю нелепость своего положения. — Мокрый до нитки, стою под обрывом, не имея возможности сделать шаг. — Беспомощный и совершенно не контролирующий ситуацию, как дурак, цепляющийся за кромку обрыва и не желающий принимать чью либо помощь.

Нужно было что-то менять.

Я отодвинул подальше своё безумие и ухватился за руку официанта.

Волна, в который уже раз, ударила меня по ногам, окатив прохладной водой спину. Немного приподняла над поверхностью, на которой я стоял, и мне удалось ухватиться за руку женщины.

Они общими усилиями удерживали меня, а я висел полностью в их власти. Чувствовалось, что им тяжело, но они упорно тащили меня наверх. Я пытался им помогать, отталкиваясь от выступающих из стены камней.

— На счёт три, — услышал я команду мужчины. — Через несколько секунд снова накатит волна и немного вас подтолкнёт. — Я скажу три, а вы, в этот момент, отталкивайтесь ногами, что есть сил.

— Раз, два, три.

Усилие, приложенное к моим рукам, возросло, моя правая нога удачно встала на приличный уступ. Я собрал остатки своих сил и оттолкнулся от него что было мочи. Одновременно с этим, волна, ударила и подтолкнула меня. И я, как пробка из бутылки шампанского, вылетел вверх и приземлился на камни, присыпанные песком, за кромкой обрыва.

Я снова ударился, но боль уже не была острой, а может быть, я уже привык к боли, ведь у меня на моём теле не осталось ни одного живого места.

Хорошо меня отделал Мировой океан, пока я болтался в кромке прибоя, с печальной улыбкой подумал я.

Я лежал ничком вниз, за кромкой обрыва и пытался прийти в себя.

Отдышавшись, я перевернулся на спину и открыл глаза.

Прямо надо мной было пронзительно синее небо, чуть ниже, на полпути к горизонту сияло жёлтое Солнце, не слепящее под острым углом, моих глаз.

Тёплый ветер с залива, ласково трепал мою одежду и нежно обдувал лицо. — Было даже приятно.

Я прислушался к себе и улыбнулся. — Мне показалось, что моё безумие кончилось.

Может быть, оно и не ушло совсем, думал я. — Но, в данный момент куда-то бежать в отчаянии уже не требовалось. Да и не было больше никакого отчаяния, понял я.

— Жизнь продолжается, — мысленно сказал я себе. — А в этой жизни остались дела.

Вспомнился неотвеченный вызов по мобильному телефону. — Я сам выбросил свою куртку, когда бежал к обрыву, а телефон находился в ней.

— Чёрт…, — невольно вырвалось у меня.

Кроме телефона, в той куртке остались документы, а кроме документов и телефона — деньги — наличные и несколько банковских карт, — нервничая, вспомнил я. — Где теперь моя куртка? — Что на меня нашло?

Было необходимо, как можно быстрей возвращаться к действительности.

Я посмотрел налево и встретился взглядом с блондинкой, лежащей рядом со мной на спине.

Видимо, ей тоже требовалось немного отдохнуть после экстренного спасения меня.

Она улыбалась.

— Глупо всё получилось, извините, — начал я. — И спасибо вам…

— Вижу, что вам значительно лучше, — ответила она, не дав мне закончить фразу. — Купание явно пошло вам на пользу.

Она немного заинтриговала меня. Этих слов я от неё не ожидал и сходу не нашёлся чем ей ответить.

— А благодарить нужно Василия, — продолжала она. — Это была его идея вас спасти. — Его можно понять. — Не так уж он много зарабатывает, чтобы платить ещё и за ваш обед.

Я удивился ещё больше.

— Лично я за свободу выбора, — добавила она. — Ну, бежит куда-то человек, пусть бежит, когда добежит, всё равно поймёт, что бежать было некуда. Я и Васе, там, на террасе сказала:

— Пусть бежит, с деньгами если что — разберёмся.

— Да уж, знаем мы, — услышал я голос справа и повернул голову. — С вами Ирина Павловна разберёшься. — Придёт время зарплату получать, удержите по полной программе, — сказал официант, лежащий на спине справа от меня.

Женщина рассмеялась.

Я снова повернул голову к ней, чувствуя, что здравый смысл снова ускользает от меня.

— Не слушайте его, — сказала она, обращаясь ко мне. — На самом деле, я очень добрая. Такую начальницу ещё поискать нужно.

— Да я, Ирина Павловна, ничего плохого сказать не хотел, наоборот…, — оправдывался Василий.

— Ладно, лежи уж там, знаю я тебя как облупленного — одни деньги на уме.

— Вы Ирина Павловна не так меня поняли…

— Понимать тут нечего. Я всегда говорю — будь прежде всего внимательным к клиенту. Вот я, хоть и владелец кафе, но ничего…, выхожу поздороваться, проявить участие. Проявляю личную заинтересованность. А ты?

— А что я…, я тоже…

— Что тоже? — Делаешь всё небрежно, почти нехотя…

Я слушал их разговор в пол уха. Прислушиваться было нельзя. Странная сила, резонируя с их голосом, увеличивала свою амплитуду и воздействовала на меня с каждой секундой сильней. Я чувствовал, ещё немного и я опять побегу. Но только на этот раз, как верно заметила Ирина Павловна — бежать больше некуда. А раз так, значит, на этот раз я сойду с ума.

— Хватит! — закричал я, не в силах сдерживаться.

Голоса на мгновение стихли, но уже через секунду я услышал строгий голос Ирины Павловны:

— Вы не имеете никакого права здесь кричать, и я не привыкла, чтобы со мной так разговаривали.

— Извините, не сдержался, всё это последствие…

— Последствие чего? — перебила она, не дав мне договорить. — Вашего безумия. — Не надо забывать, что вы находитесь в гостях, на моей территории. Эта коса и кафе на ней — моя собственность, не говоря уже о том, что мы вас спасли. К тому же, мы даже ещё не знакомы. Мы с Василием не знаем вашего имени.

— Владимир Сергеевич, — ответил я. — И ради бога, извините, я и в самом деле был несколько не сдержан. Накопилось всякого, вот и прорвалось. Вы совершенно не причём, и я не имею никакого права вымещать на вас…

— Вот именно…, — снова перебила она. — Хорошо, что вы это понимаете Владимир. Приятно было познакомиться. И я, как радушная хозяйка, приглашаю вас на обед в своё кафе.

— С удовольствием, — автоматически, ответил я и тут же почувствовал насколько странным, учитывая обстоятельства, выглядит это её предложение и насколько я сам не готов к званым обедам.

Пригревшись на солнце и переключившись на разговоры с этими людьми, я совершенно забыл в каком состоянии и как здесь оказался.

— Кушать подано! — почти в ухо прокричал мне Василий и рассмеялся. — Ваш обед давно на столе…

— Ну…, Васенька, не надо иронии, — сказала она. — Нужно накормить Владимира Сергеевича нашим фирменным обедом. — Надеюсь, пока мы тут кувыркались, Степан Фёдорович уже подъехал.

— Я всё понимаю, Ирина Павловна, фирменные блюда…, шеф повар приготовит другой обед, а кто будет платить за этот…, — возмутился официант.

— Не занудствуй Василий, я тебе уже всё объяснила. — Нужно быть внимательней к клиенту, а с деньгами мы разберёмся.

— Знаю я, как вы разбираетесь…, — недовольно, в полголоса ворчал Василий.

Мы возвращались по каменистой косе назад.

Я, к своему удивлению, мог идти самостоятельно.

Василий быстрым шагом ушёл вперёд, видимо, спешил дать указания шеф повару по организации званого обеда. Мы же с Ириной Павловной под ручку ковыляли следом.

По пути между двумя крупными валунами нашлась моя куртка.

Мне повезло, что её не сдуло в залив.

Быстро проверив карманы, я убедился, что документы и мой портмоне на месте и достал сотовый телефон.

— Срочный звонок? — спросила Ирина Павловна.

— Звонить никому не требуется, — ответил я. — Но когда я бежал, кто-то пытался связаться со мной. Хочу проверить насколько это важно.

Я вывел телефон из спящего режима и увидел, что не отвеченных вызовов, на самом деле, три.

Первой звонила жена.

Вторым звонил мой друг, тот, который порекомендовал меня частному клиенту, но этот звонок я уже услышать не мог, куртку на тот момент я уже выбросил. Соответственно, я не мог услышать и третий. — Последний неотвеченный вызов от частного клиента — той самой амбициозной женщины, с которой я встречался несколько часов назад.

Это конец, — подумал я. — Этой женщине звонить мне было незачем. Мы обсудили с ней практически всё и расстались совсем недавно. — Звонить она могла только по одной причине. И причина эта очевидна. — Она могла звонить сама только для того, чтобы получить маленькое удовольствие и лично сообщить, что не нуждается в моих услугах. — Чем-то я ей не понравился.

И это закономерно, — думал я, — эти люди за километр чувствуют неудачников и никогда не станут связываться с ними, стараясь избежать ненужных проблем.

Наверное, я изменился в лице, потому что лицо Ирины Павловны изменилось тоже.

— Что-то случилось Владимир, — спросила она.

— Полный п****ц, — невольно вырвалось у меня.

Она нисколько не смутилась и сказала:

— Это эмоции и нет таких проблем, которые невозможно было бы решить. Или почти нет. В любом случае, видимо, сначала стоит позвонить?

В целом, она, скорее всего, была права. В моём случае — это был бесполезный совет. — Позвонить чтобы выслушать по телефону то, что я уже понял и так. — Нет…, не сейчас, думал я. — Конечно позвонить стоило, но только чуть позже. — Нервы успокоятся, я начну сомневаться, придумаю другую причину звонка и всё-таки попробую позвонить, надеясь на лучшее…

И почему я выбросил свою куртку и не ответил на звонок сразу? — сокрушался я. — Мог бы уже спокойно утопиться, пока был к этому готов и избавился бы разом от всех проблем.

Видя, что я не собираюсь отвечать, Ирина Павловна, добавила:

— Не переживайте Владимир, справиться можно со многим. Расскажите мне в чём проблема и, возможно, я сумею Вам помочь.

Она снова удивила меня. — Неужели ей настолько одиноко или скучно, думал я, что она готова принимать участие в таком…, я не смог подобрать для себя нужного определения, как я.

— Ирина Павловна! Вам-то, зачем это надо! — воскликнул я.

Она на минуту замолчала — то ли подбирая слова, то ли обидевшись. — Симпатичная женщина с идеальной фигурой, далеко не глупая, владелец кафе в престижном месте, неплохо обеспеченная, пытающаяся принять участие в каком-то оборванце. — Именно так я и выглядел тогда… И я действительно её не понимал.

— Знаете Володя…, — задумчиво сказала она. — Хотела поговорить с вами об этом за обедом, но видимо, придётся сейчас. — Возможно, вам покажется это странным…

Она снова на мгновение замолчала, не зная, как правильно продолжить.

— Вы верите в предопределение судьбы? — неожиданно спросила она.

Конечно я верил.

Иначе как ещё можно было объяснить ситуацию, в которой я оказался. — Я никогда бездельником не был, вкалывал, как проклятый, каждый день. Многие считали меня неплохим специалистом, я и сам считал себя именно таким. Мне нравилось то, что я делаю. Я умел и знал, как нужно работать и до недавнего времени у меня всё получалось. Но в последние несколько месяцев обстоятельства складывались так, что…

Я не стал ей отвечать.

Её вопрос, как и мой возможный ответ, лежали вне плоскости моих жизненно важных интересов.

— А вот я верю, — сказала она. — Не стану утомлять вас ненужными подробностями, но сложилось так, что в тот момент, когда вы перелезли через ограждение и побежали по косе, мне принесли мой гороскоп. — Несколько дней назад я заказала его у очень известного астролога. — Там сказано, что сегодня в моей жизни появится человек, который изменит мою жизнь и с которым я смогу быть очень счастлива.

— Я посмотрела на вашу удаляющуюся спину и сразу поняла, что этот человек — Вы.

От неожиданности я на мгновение забыл о своих проблемах и, не сумев сдержаться, расхохотался в полный голос.

Я даже остановился и загнулся от смеха пополам.

Я смеялся до коликов в животе, почти задыхаясь, от этого смеха.

Слова Ирины Павловны были ни при чём.

Вернее, они настолько не вязались с моим представлением о порядке вещей, что послужили причиной моего первоначального смеха, но они не были настолько смешны, чтобы я мог смеяться так.

Мой смех был похож на истерику, на прорвавшийся гнойник, на приступ лихорадки. И я хохотал и хохотал, и никак не мог остановиться.

Она смотрела на меня с неприязнью, не понимая причин моего состояния.

— Я сказала что-то смешное? — Объясните, давайте посмеёмся вместе.

— Простите Ирина Павловна, — сказал я, давясь от смеха. — То, что вы сказали несколько неожиданно, но не настолько смешно…

— А насколько?

— Ну, посудите сами, — ответил я, почти справившись со своим весельем. — Появляется случайный человек, можно сказать псих, совершает непонятные поступки: бросается в воду прямо в одежде, отвечает неадекватно, полон нерешённых проблем.

— Да, — продолжил я, — могу согласиться — это эксцентрично и если принять за аксиому, что этот человек не сумасшедший, то возможно, его действия кому-то и понравятся… Но вот сделать кого-то счастливым? — Очень сильно сомневаюсь, что такой человек на это способен.

— Что же касается меня, — добавил я. — Ко всему прочему, я ещё и женат. — Вы, Ирина Павловна, поймите меня правильно, вы очень привлекательная женщина и мне очень лестно, что, видимо, я чем-то понравился вам, но если вы ищете серьёзные отношения, то это точно не ко мне.

Она молчала, опустив голову, не глядя на меня.

В тот момент, она мне показалась маленькой потерянной девочкой. — Человеком, у которого отняли последнюю надежду.

Мне стало жаль её.

— Не расстраивайтесь, — сказал я, пытаясь хоть как-то её утешить. — И не верьте вы этим гороскопам, там ещё и не то понапишут.

Она печально посмотрела на меня.

— Мне нечему больше верить Володя. Нечему и некому. — Ладно, пойдёмте обедать.

И взяв меня снова под руку, увлекла за собой.

Где-то полчаса спустя я снова сидел на террасе кафе. Сидел за столиком один. На мне были одеты синие холщовые шорты, разукрашенные пальмами, зелёная футболка с портретом какой-то рок звезды на груди и пляжные шлёпанцы.

Эта одежда, не вполне подходящая мне по размеру, нашлась в подсобных помещениях кафе и принадлежала то ли бывшему мужу, то ли брату Ирины Павловны. Мою одежду она забрала в стирку, оставив мне только мою летнюю куртку.

Честно говоря, выбравшись на террасу кафе, я собирался, извинившись ещё один раз, просто уехать домой.

— Нет, Володя, — сказала Ирина Павловна. — Обед никто не отменял. И вообще, я вас спасла и вы теперь мой должник. — Отвертеться не получится.

Она была права, я и в самом деле был обязан ей. И я её понимал. — Она свято верила своему астрологу. И хотя мои логические построения выглядели очень убедительно, она страховалась, решив продержать меня в своём кафе до конца дня или до момента пока здесь не появится ещё кто-нибудь для неё более подходящий…

Я сидел и украдкой разглядывал посетителей кафе.

Время неуклонно двигалось к вечеру и посетителей становилось больше.

Ирина Павловна время от времени появлялась на террасе, подходила, следуя своим правилам, к каждому из новых посетителей, приветливо улыбалась мне и снова убегала по своим делам.

Постепенно мне становилось скучно, я не видел никакого смысла находиться в этом кафе.

Чувство голода у меня присутствовало, но слишком длительное ожидание способно убить любой аппетит.

Что я здесь делаю? — думал я. — У меня куча нерешённых проблем, а я сижу в этом кафе на пляже и жду неизвестно чего.

— Извините Володя, — сказала Ирина Павловна.

Я, задумавшись, даже не заметил, как она подошла.

— Совсем замоталась, бросила вас одного…, а вам и так досталось…, бедненький…

И она нежно погладила мою руку, лежащую на столе.

Ответить я не успел.

— Ирина Павловна…, — раздалось из глубины зала, к которому примыкала терраса.

— Ну вот, спокойно поговорить нам не дадут, — сказала она. — Нужно идти.

И она исчезла опять.

Интересная женщина, — подумал я. — И самое главное, судя по всему, я ей не безразличен. Эх…, в другой ситуации, в другое время и в другом месте, я мог бы и не устоять, и…

— Ваш кофе — эспрессо, если я правильно помню.

Я снова задумался и не заметил, как ко мне подошёл Василий и оборвал поток моих грустных мыслей.

— Ирина Павловна, заказала его для вас, — добавил он, увидев мой удивлённый взгляд.

— Спасибо, — ответил я.

Кофе, и в самом деле, хотелось, а Ирина Павловна добавила к своей привлекательности ещё несколько очков.

Я положил в чашку два кусочка сахара, медленно их размешал, сделал один маленький глоток, смакуя свой любимый напиток.

Кофе был приготовлен великолепно.

Я приподнял чашку, пытаясь сделать ещё глоток. — Зазвонил телефон.

Я поставил чашку на место, мысленно выругавшись.

Звонил мой друг и это могло быть интересным.

Момент истины, подумал я с грустной улыбкой. — Сейчас он расскажет почему моя жизнь кончена.

— Привет Володя, — услышал я жизнерадостный голос в трубке. — Исчез, на звонки не отвечаешь.

Я машинально переключил в телефоне окно и посмотрел на время его предыдущего звонка.

Прошло почти два часа.

— Извини, но не мог говорить, собирался перезвонить, но ты опередил, — ответил я мрачно.

— Ладно старик, ерунда, ничего сверхсрочного. Эльвира Николаевна просила меня тебе перезвонить.

Я живо представил заказчика — серьёзную и влиятельную женщину, у которой я сегодня утром определял фронт работ.

И которая, я мысленно улыбнулся, через несколько часов с треском вышибла меня с этого объекта. И теперь…

Мой друг между тем продолжал:

— Так вот, Володя, Эльвира Николаевна завтра вечером улетает за границу. — Неожиданная поездка на месяц. — Просила передать, что она обдумала твоё предложение, готова начать работы, и самое главное, готова проплатить аванс. — Не хочет терять целый месяц, пока будет в отъезде. — Как тебе новость?

Новость была замечательная, а учитывая, что я уже почти поставил на этой работе крест — сногсшибательная.

Это возвращало меня к жизни.

Видимо, кому-то на небе я всё ещё не был безразличен.

И я улыбнулся.

— Володя…, ты как там…, живой…, отзовись, — раздалось из трубки телефона.

Я был более чем просто живой, но задумавшись, я совсем забыл, что разговариваю по телефону.

— Да, здесь я, здесь, задумался только, слишком уж это оказалось неожиданным.

— Так ты что, не готов к этой работе? — волнуясь, спросил мой друг.

— Нет…, нет, — поспешил ответить я, — конечно готов. Но после твоего звонка всё несколько ускорилось и придётся перераспределить своё время.

— Хорошо, — ответил он, успокаиваясь. — Давай, перераспределяй… И завтра с десяти до двенадцати будь добр приехать к Эльвире Николаевне. — И ещё, Володя, я тебя очень прошу — не подведи меня. Я за тебя поручился, а с этими людьми, сам знаешь — шутки плохи. Если что и тебе и мне голову оторвут.

— Не волнуйся, всё будет хорошо. И спасибо тебе, — ответил я.

— Спасибо не булькает, — шутя, ответил он. — Мы ещё вернёмся к этому вопросу.

— В любой момент, — согласился я.

Мы попрощались.

А я почувствовал — буквально физически почувствовал, как напряжение вне меня и у меня внутри, стремительно падает и сходит на нет.

Когда оно стало равно нулю, ко мне снова подошла Ирина Павловна.

— Как вы Володя? — Ожидание, наверное, замучило вас окончательно? — спросила она.

Я молча пожал плечами.

— Потерпите ещё немного. Шеф повар сказал, что наш обед скоро будет готов.

— А что это всё-таки за обед?

— Никаких вопросов, когда будет готово, увидите — вам понравится, — ответила она, лукаво улыбаясь и грозя мне своим пальчиком. — Пока это секрет. Скажу только, что это наше фирменное блюдо, в меню его нет и предлагается оно далеко не всем гостям.

И она убежала снова.

Позвонила жена.

— Ты где дорогой? — Когда тебя ждать?

— Даже и не знаю, но рано не получится это точно…, — задумчиво ответил я.