Белая стрела

Валерий Ковалев, 2020

1990-е гг. В России экономическая разруха и политическая неразбериха. Чтобы пресечь разгул организованной преступности власти решаются на особые меры. Из опытных и надежных сотрудников ФСБ и МВД создается специальное подразделение, способное победить вооруженный криминал. В числе бесстрашных боевых офицеров – контрразведчик Алексей Орлов. Когда-то молодым старлеем он попал в Афганистан. С тех пор не понаслышке знает, что такое настоящая война…

Глава 5. Спустя несколько месяцев

За бортом воздушного лайнера размеренно гудели турбины, рядом, в кресле, дремал Боря Рыбаков, Орлов смотрел в иллюминатор. Там в дальние страны плыла армада облаков, подсвеченных неярким зимним солнцем. Оба летели в Киев, в служебную командировку.

Рыбаков был снайпером в спецназе ГРУ в Приднестровье, а затем попал в отделение Орлова. По жизни был смелым и немногословным.

С момента создания Железным Феликсом ЧК система не терпела в своих рядах предательства. А когда подобное случалось, расправлялась с оборотнями жестко и безжалостно. Причем в любой точке мира, куда те порой сбегали. Двурушников расстреливали неизвестные, давили автомобили, поражали смертельные болезни, а некоторые кончали самоубийством. Так было и сейчас — преемственность поколений.

Им надлежало в столице «вильной» Украины привести к знаменателю очередного. С руководством вопрос был согласован, форма исполнения тоже.

Объект носил фамилию Гусятинский (кличка Гриша Северный). В прошлом старший лейтенант КГБ, в начале 90-х он уволился из системы и организовал в Москве банду, набрав соратников из спортсменов и бывших военных. Для начала окучивали торговые палатки, а затем, расширив сферу влияния, стали крышевать несколько московских рынков, ювелирных компаний и турфирм. Ну а после вошли в ореховскую ОПГ, и между лидерами начались распри. Главарь ореховских Сильвестр был подорван в собственном «Мерседесе», а над Гусятинским стали сгущаться тучи. Не желая испытывать судьбу, он уехал в Киев, имея намерение там отсидеться.

Спустя полтора часа самолет стал снижаться, на табло зажглись таблички No smoking. Рыбаков открыл глаза и зевнул:

— Уже прилетели?

— Похоже, — отозвался Орлов, подняв спинку кресла.

Лайнер меж тем зашел на посадку, коснулся шасси взлетной полосы и со свистом понесся по бетону. А когда остановился, к нему подкатил трап, и пассажиров пригласили на выход.

Орлов, со спортивной сумкой на плече, спустился первым, Рыбаков, с удлиненным кейсом в руке, следом. На обоих вязаные шапочки без рисунка и темные аляски. У входа в аэровокзал их встретил улыбающийся человек в дубленке, по фамилии Мартыненко.

— Рад видеть московских гостей, — поприветствовал Орлова.

— А я тебя. Это мой сотрудник, знакомься, — представил он Рыбакова.

— Борис, — протянул тот руку.

— Виталий, — тряхнул ее киевлянин. — Это весь ваш багаж?

— Весь.

— Тогда идем за мной.

После чего, минуя таможенный контроль, провел обоих через ВИП-зал к выходу в город. Там все уселись в черную «Волгу», и она вырулила со стоянки. Оставив позади Борисполь, машина понеслась вперед, спустя полчаса въехала в столицу и остановилась у одной из гостиниц.

— Выходим, — выключил киевлянин двигатель.

— А снега у вас с гулькин нос, — взглянул по сторонам Орлов. — У нас много больше.

— Затэ мы гарно спиваем, — поднял тот вверх палец.

Номер на двоих был заранее забронирован, вскоре все трое, сняв верхнюю одежду, сидели в нем и беседовали. Мартыненко служил в СБУ Украины, где руководил подразделением по борьбе с коррупцией и организованной преступностью. Они с Орловым нередко пересекались по работе и иногда проводили совместные операции, на что имелось межведомственное соглашение.

Год назад, по ориентировке украинских коллег, ФСБ задержала и передала им лидера одной из киевских ОПГ, некоего Рыбку, приехавшего в Москву для установления криминальных связей. А на этот раз по запросу ФСБ те вычислили Гусятинского в своей сто — лице.

— Значит, так, — закурил сигарету полковник. — Фигурант снимает квартиру на Подоле, где живет вместе с девицей. Установил связи с нашими бандитами, ведет деловые переговоры.

Затем рассказал о режиме дня и назвал ресторан с ночным клубом, которые посещал Гриша Северный.

— Будете его брать или… — выдул вверх тонкую струйку дыма.

— Или, — ответил Орлов.

— Понял. Самое удобное место — квартира. Отлично просматривается с соседней высотки.

— А расстояние? — прогудел Рыбаков.

— Метров сто пятьдесят — двести. Ну что, пойдем пообедаем? А в восемь вечера я свожу вас на место.

Чуть позже они подкреплялись в гостиничном ресторане фирменным борщом с пампушками и котлетами по-киевски, хлопнув под них по паре рюмок «Немирова».

— Хорошая водка, — сказал Рыбаков.

— Потому как на меду и с перцем, у вас такой нету, — значительно изрек полковник. — А хотите анекдот?

— Можно.

— Значит, попадают два русских в украинскую компанию и гудят на полную катушку. И хохлы, поднимая стаканы, каждый раз говорят: «Ну, будьмо!» Утром просыпаются, один русак спрашивает: «Вань, а кто такой Будьмо?» Второй со стоном отвечает: «Кто он такой, не знаю. Но пить за него больше не буду».

Анекдот понравился, все весело рассмеялись.

Затем Мартыненко уехал, а москвичи вернулись к себе в номер, где проспали до сумерек.

Ровно в назначенное время раздался стук в дверь, появился Мартыненко. Теперь одетый так же, как московские гости. Заперев номер, все трое спустились вниз и, миновав холл, вышли из стеклянной двери. С темного неба сеялся мелкий снег, неярко горели фонари. Проскрипели за угол соседнего дома, где стояла неприметная «семерка».

Уселись в салон, Мартыненко завел двигатель, тронулись и вскоре выехали на Крещатик. Автомобилей на нем было почти как в Москве на Тверской, катили в синих выхлопах, сплошным потоком. Вклинились, затем на третьем светофоре повернули влево и спустя десять минут были на месте.

Припарковались в темном переулке, за которым начинался жилой массив из новостроек. Надев прихваченные Мартыненко легкие оранжевые накидки с трафаретом «Киевлифт», вышли из машины.

— Он живет вон в той, — показал полковник на одну, — а мы пройдем, которая напротив.

Шагая друг за другом, направились по переходу через улицу к кирпичной высотке, вошли в подъезд со сломанным кодовым замком, а затем в один из лифтов, где Мартыненко нажал кнопку. Первый, второй, третий… пятнадцатый — высветило табло, створки раздвинулись.

С лестничной площадки, куда выходили три квартиры, поднялись на технологический этаж, остановились перед крашенной охрой металлической дверью. Вынув из кармана ключ, Мартыненко отпер замок, вошли в тускло освещенную лифтовую, а оттуда по короткой лестнице выбрались на крышу. Там гулял ледяной ветер. Сутулясь, прошли к фасадному парапету, присели у него на корточки.

— Четырнадцатый этаж, два крайних окна справа, — показал рукой Мартыненко. — Сейчас, как видите, темные, еще не приехали. Штор нет, легкая кисея, при включенном свете возможно наблюдение.

— Ну, как тебе? — наклонился к Рыбакову Орлов.

— Бывало и хуже, — шмыгнул тот носом.

— Кстати, зря мерзнуть вам не придется, — продолжил украинский коллега. — Завтра с утра пущу за объектом наружку, как только вернется в нору, дам знать.

Тем же путем спустились обратно, прошли к «шестерке», сев в еще не остывший салон, сняли накидки, закурили.

— Чем будете валить? — спросил Мартыненко.

— «Винторезом», — глубоко затянулся Орлов.

— Серьезный ствол, я бы тоже его выбрал.

Когда подъехали к гостинице, остановившись за углом, он передал Орлову ключи от автомобиля и лифтовой, а к ним накидки.

— Машину оставите у метро «Контрактова площа», мы его проезжали. Ну, ни пуха вам, ни пера, — пожал москвичам руки. Хлопнула дверь, и Мартыненко исчез в пелене начавшейся метели.

Вернувшись в номер, оперативники разделись и, вымыв руки, отправились в кафе на ужин. Там, съев по порции оливье с лангетом, запили их горячим кофе, а после вернулись к себе. Как только вошли, на журнальном столике затрещал телефон.

— Да, — снял Рыбаков трубку.

— Хэлло, — пропел в ней томный девичий голос. — Не желают ли господа развлечься? Оральный секс, страпон и многое другое.

— Рад бы, — вздохнул капитан, — но у нас застарелый триппер.

— Хам! — обиделись на другом конце провода и отключились.

— Жрицы любви? — поинтересовался Орлов.

— Дополнительные услуги. Как во всех гостиницах.

На следующее утро они встали в семь, приняв холодный душ, побрились, а затем, позавтракав в кафе на этаже и купив свежие газеты, вернулись к себе в номер. Там, включив телевизор, Рыбаков устроился перед ним в кресле, а Орлов прилег на диван и стал просматривать прессу.

Спустя час в дверь постучали, он встал и, пройдя в холл, повернул ключ: за порогом стояла горничная.

— Разрешите у вас убраться?

— Спасибо, у нас чисто.

— Извините, — проследовала горничная дальше по коридору.

Время тянулось как резина, телефон зазвонил без четверти шестнадцать.

— Объект на месте, — сказал далекий голос, когда Орлов приложил к уху трубку.

— Добро, — опустив ее на место, взглянул на напарника. Тот понятливо кивнул, начали собираться.

Через двадцать минут они подъехали к нужному дому, вышли из машины и направились к подъезду. На плечах топорщились синие накидки, Рыбаков нес в руке кейс.

Как и в прошлый раз, им никто не встретился, вскоре оба были на крыше. Пригнувшись, скользнули к парапету, укрывшись за ним, осмотрелись. В высотке напротив светился десяток окон, в том числе на четырнадцатом этаже, два справа.

Пока Орлов, достав из кармана аляски небольшой бинокль, внимательно в них вглядывался, Рыбаков открыл кейс, в несколько приемов собрал винтовку, установил на ней прицел и приник к окуляру.

— Движения не наблюдаю, командир, — сказал через минуту.

— Я тоже. Ждем, не расслабляйся.

Когда оба изрядно продрогли, за окном, что левее, мелькнула тень, а затем у второго возник силуэт мужчины.

— Он, — шевельнул губами Орлов.

— Работаю, — прошелестело в ответ, и будто сломалась ветка.

Объект, взмахнув руками, исчез, на стене за ним растекалась клякса.

— Что и требовалось доказать, — сунул в карман бинокль полковник. — Уходим.

Спустя несколько минут оба вышли из подъезда, в руках у них ничего не было.

В девять утра следующего дня Орлов докладывал курирующему заместителю результаты. Тот слушал не перебивая, а когда офицер закончил, кивнул:

— Хорошая работа. Закрывайте разработку и завтра мне на утверждение.

Оставив генеральский кабинет, Орлов спустился в свой, отпер стальную дверцу сейфа и, достав оттуда пухлый том, отстучал на машинке нужные бумаги.