Стихи. Книга 3

Валерий Карт

Третья книга стихов Валерия Карта, охватывает период 1975 – 1991 годов.Валерий Карт – мариупольский поэт Крахмалюк Валерий Григорьевич, мастер доменного цеха завода имени Ильича.

***

Рассвет реален. Желтая свеча

Едва горела, теплилась, погасла.

Я к образам, долил в лампаду масла,

И взгляд коснулся твоего плеча.

Прости, Господь, греховный мой порыв:

Моя любовь живет в плену подушки,

На курьих ножках в маленькой избушке.

Точеное плечо полуоткрыв,

Я поцелуем обнажу твой сон,

Коснусь груди несмелою рукою

И тихий вскрик губами успокою,

Души твоей внимая полустон.

Как одинока бледная звезда,

Едва мерцает тусклою свечою,

Мне хорошо и трепетно с тобою

И не страшит незримая беда.

Цветок лампады лики шевелит

И мы очнулись, утро входит в окна,

Восходит солнце, в облаках измокнув,

Опаловых кровей александрит.

Маме

Жалились осина с ивою

Тихим девушкам-березкам.

И печалились, красивые,

И росу роняли — слезки.

Там, за омутом, за рощею

Молодые клены, ясени,

Побежать нам было проще бы,

Но стоим, как две балясины.

У костров багряно-аленьких

Дерева младые тешатся

Все нас ждут, не разудаленьких,

Ах, как хочется, хоть вешайся!

Может сбросить кроны буйные

И промчась сквозь травы росные,

Свои ветви многоструйные

По плечам любимых сбросить бы.

И застыть в ночи таинственной,

Трепеща корою-кожею,

Ты желанный мой, единственный,

На заре расстаться сможем ли..?

Над ручьем осина с ивою,

Грусть с тоскою мироздания

Засыпают, пресчастливые,

Ждут полночного свидания.

Челядинову Ю.

Закуролесила весна

Раздольно по осиннику,

Ей стала улица тесна,

Торопится по зимнику.

Лохматит голову с утра

Весенний дух дурманистый,

Спешит капель: «Пора, пора» —

Вздыхает дуб осанистый.

Таращат темные глаза

И ширятся проплешины,

Им снится первая гроза,

Трава и воды вешние.

Лукавый ветер-пострелец

Играется валежником,

Он ждет, когда же, наконец,

Украсят луг подснежники.

Как тянет руки старый клен

К березе-белостволушке

И скрип его — протяжный стон

По молодецкой волюшке.

***

На душе дыра-прореха,

Наяву звучит минор,

Мне сегодня не до смеха,

Твое «фе» — сплошной укор.

Я спешу к тебе, как знамя,

Ветер куртку теребит,

Ты, любимая пиранья,

Не решенный мной гамбит.

По кафе и ресторанам

Я спасал тебя не раз,

Ты наутро мне пространно

Объяснялась без прикрас.

Голливудским макияжем

Ты замучила весь дом,

А когда плывешь по пляжу,

Ты — Гоморра и Содом.

И к чему такой влюбленный

Я в тебя и в твой прикид?

Ты — мой бес неугомонный

Смыслу, здраву вопреки.

Перебесишься и сразу

Под фату и под венец

И в ночи зажжем не стразы,

А брильянты двух сердец.

Малому В. П.

Пурпурной кистью снегири

В сугробе свежем приютились,

В калину красную влюбились

Посланцы утренней зари.

На темно-голубых тонах

Горели кровяные гроздья,

Сосульки — ледяные гвозди

Держали крыши на домах.

Горька до первого мороза

Ах ты, калинушка-душа!

И по щекам сбегают слезы:

Ох, как ты в зиму хороша!

И белоствольный березняк,

Заиндевелый, молчаливый

Манит красой неприхотливой,

Укрытый в сказочный кержак.

И я к калинушке влекусь

Сквозь березняк, мороз, сугробы.

Я твой не пасынок, до гроба

Твой блудный сын, родная Русь.

Икебана

«Несчастный, вспыльчивый осел!» —

Так обзывала Ларка в гневе.

И сто очков той, первой Еве

Даст и в интиме, и во всем.

«Так значит можно вам звонить?» —

Спросил смиренно после танго,

Не только не ослом, мустангом

Скакал к подъезду во всю прыть.

И без китайских экивок

В подсвечник — свечи,

Джин — в стаканы,

Такая, в общем икебана

И джина ласковый глоток.

Вот так любили, не спеша

Допили джин по горьким каплям

И Ларка, словно чудо-цапля,

Была безмерно хороша.