Веретено Судьбы. Книга 2

Валерий Капранов, 2020

Она хотела стать знаменитой художницей граффити, такой как Бэнкси. А вместо этого стала начинающей волшебницей, встретила говорящего кота и оказалась свидетельницей похищения всемирного масштаба. Попытка помешать преступлению приводит её в потусторонний мир, где ей предстоит пройти суровые испытания и придётся принимать трудные решения, к которым она не была готова. Самым сложным из них становится нелёгкий выбор: что важнее, крепкие узы дружбы или человеческая жизнь?

Мастер-класс

— Так, заходим, девочки… заходим… — Анна придержала дверь и пропустила нас вперёд. — Ненужно толпиться перед кассой. Встаньте пока, здесь в сторонке.

Мы с девчонками отошли, куда нам было указано и стали ждать в то время, как Анна пошла покупать билеты.

— Будьте добры. Три взрослых, и три детских, — сказала она, доставая из сумочки пластиковую карту.

— Хорошо, что на нас не нужно тратиться на билеты, — усмехнулся Вениамин. — А то, представляю себе глаза кассирши, когда бы она услышала: «Три взрослых, три детских, два птичьих, два на кота и лису и ещё один для змеи. А для них, кстати — предусмотрены льготные тарифы»?

— Уф… Вениамин… К чему, эти пустые разговоры? — запыхтела на него Анфиса, тараща глаза и вращая головой. — Уф… Уф… Не надоело тебе ещё изображать из себя Арлекина? У девочек впереди познавательная экскурсия — а ты, как всегда — всё превращаешь в балаган.

Она вспорхнула с перил и пересела к Ляле на плечо. Правда вскоре об этом пожалела. Так, как убедилась, что выбор нового места оказался не совсем удачным. Отправляясь в музей, к своему новому плащу Ляля решила надеть супермодную широкополую шляпу с атласной лентой и длинным фазаньим пером — которая теперь под своим навесом, полностью скрывала от наших глаз Анфису. И бедняжке для того, чтобы общаться с нами, приходилось подстраиваться под Лялю — приседать, выворачивать шею и балансировать в нелепых позах, чтобы ненароком не задеть её широкополый головной убор. При всей своей чопорности и важности, Анфиса в данный момент выглядела так комично — как перекормленный воробей, который влетел под навес чтобы укрыться от непогоды. Нас всех это жутко забавляло, но мы стойко держались и не подавали виду.

— Что приуныли, девочки. Выше нос… — сказала Анна, когда вернулась из кассы, демонстративно помахивая перед нами веером из билетов. — Вот увидите, вам здесь так понравится… Обещаю. Помню, как, несколько лет назад я сама побывала здесь в первый раз. Незабываемые впечатления — скажу я вам. Где еще, в наше время, вам доведётся увидеть в одном месте столько различных ремёсел, о которых знали и помнили только ваши дедушки и бабушки.

По большому счёту, мы с девочками, не имели ничего против ремёсел и всякого там, народного творчества. И Анна, наверняка была права — когда заявляла о том, что здесь якобы есть, на что посмотреть. Но если честно — мы немного устали с дороги и нас изрядно укачало. Трястись в служебном микроавтобусе несколько часов по междугородней магистрали, а затем, по ухабистым дорогам — да ещё в компании с неугомонным зверинцем — это, скажу я вам — то ещё испытание. Одного здоровья и нервов, тут будет недостаточно. Неплохо бы к ним ещё иметь в комплекте, иммунитет к искромётному юмору, как у Царевны Несмеяны — и натренированный вестибулярный аппарат, как у космонавта Гагарина. С таким багажом — можно было бы хоть на Луну… Но, увы — это не про нас.

— Ну-с… с чего начнём? — спросила Надежда, в предвкушении потирая руки после того, как мы миновали контролера.

— Предлагаю, подняться наверх и начать с верхнего этажа, — ответила Анна (ей было видней), поскольку она здесь уже всё знала. — На общий порядок экскурсии, это никак не повлияет. Зато, если кто-то из девочек, захочет пройти мастер-класс по гончарному ремеслу, или ещё какому-нибудь искусству — они смогут это сделать со свежими силами. А то, потом находятся, устанут и им будет не до этого.

— Принимается, — поддержали её Надежда и Ляля.

Нас особо не спрашивали — потому, мы не возражали. И мы все вместе отправились наверх, по узкой деревянной лестнице.

— Какое варварство, — раздался сверху возмущённый возглас Милицы.

Она шла впереди. И когда мы поднялись за ней следом, то увидели, что её так расстроило. На боковой стене лестничного пролёта, висела распятая волчья шкура с головой, с пустыми стеклянными глазами и оскалившейся мордой.

— Брр… — Вениамин поморщился и вздыбил шерсть. — И куда только смотрит этот ихний Гринпис. А ничего, что здесь бывают дети? Так, девочки — если среди вас есть слабонервные — то не смотрите? Нашатыря у меня с собою, нет.

— Вот и я о том же, — пожаловалась ему лиса. — Какая жестокость. Ну, никакого сочувствия и сострадания.

— Будь моя воля, — прошептал ей на ухо кот. — Я бы взял, всех этих таксидермистов, посадил бы их в клетки в зоопарках, вместе с бедными зверями. И держал там, до тех пор, пока бы они, не осознали, что животные ничем не хуже их самих. А зачастую, даже намного благороднее и благоразумнее.

— Это, как я понимаю, и есть та самая гончарная мастерская… — сказала Ляля, когда мы вошли в небольшое уютное помещение.

— Здравствуйте, — нам приветливо улыбнулась молодая девушка с толстой русой косой и в национальной рубахе, расшитой крупными цветами. — Вы не ошиблись. Это зал гончарного ремесла. Всё что вы видите здесь, сделано нашими руками, и руками наших гостей. Если, кто-то из вас, хочет попробовать — не стесняйтесь. Садитесь сюда, за гончарный круг. И я проведу для вас мастер-класс.

— Ну, девочки… — обратилась к нам Анна. — Кто-нибудь из вас желает попробовать?

Все, почему-то сразу посмотрели на меня. Я сделала шаг назад и отрицательно замотала головой. Это не потому, что я не решительная или я стесняюсь. Нет. На самом деле я люблю рисовать и мне нравится лепить фигурки из пластилина. Но вот, глина… Может, оно конечно и интересно. Но это — не моё.

— А ты, Нина? — спросила Надежда.

Нина поправила очки, обхватила рюкзак с Марфой и тоже отказалась.

— А я, попробую, — бойко согласилась Геля. — Не знаю, как всем, а мне лично, интересно. И в конце концов, что зря я пёрлась в такую даль… А так, хоть будет потом, что вспомнить.

И она уверенно направилась к девушке. Та показала ей, куда присесть, и сама пристроилась рядом с ней на табурете.

— Хорошо, девочка, — подбодрила она её и стала готовить всё необходимое. — Как тебя зовут?

— Геля.

— А меня, Слава, — представилась она. — Теперь мы знакомы. Так что, ты меня можешь не стесняться. Будем общаться с тобой на равных.

— Хорошо, — сказала Геля. — Я и не стесняюсь.

— Вот и славно, — она рассмеялась. — Видишь, как забавно получилось. Слава сказала «славно».

После этих слов Гелино напряжение совсем исчезло, и она увлеченно сосредоточилась на процессе. Она с любопытством смотрела на вращающийся перед ней гончарный круг. Тем временем, Слава со знанием дела, отломила от большого комка глины, кусок поменьше и протянула его Геле. А затем, показала, как его размять и предложила окунуть, в стоящую рядом ванночку с водой.

— А теперь, положим его на круг, — сказала она.

Геля поднесла комок к центру диска. Но тот, выскользнул у неё из рук и жирным шлепком, прилепился к вращающейся поверхности. Она не успела ещё понять, как это произошло, как он закрутился и завертелся… А потом, перекосился на бок и начал оплывать, до тех пор — пока центробежная сила не разорвала его на части — и не разметала кусочки мокрой глины в разные стороны.

Нас обдало волной серых брызг, и я увидела, что все, кто стоял поблизости оказались с головы до ног в крошках мокрой глины и грязевых подтёках. Не избежали этой участи и Слава с Гелей. Белая праздничная рубаха девушки и Гелина чёрная толстовка, стали похожи на робы маляров из строительной бригады. Но никто из нас не проронил ни слова. Даже Ляля, чьей шляпе был нанесен урон, молча вынула из сумочки носовой платок — послюнявила его кончик — и словно, ничего особенного не случилось — промокнула белёсые капельки на своём лице — и как ни в чём не бывало, продолжила наблюдать за процессом.

— Вот тебе, бабушка и Юрьев день, — осуждающе сказала Марго, и покачала головой. — Ну, как же ты, девонька, так не осторожно…

— Да, уж, — высказался Вениамин. — Это тебе, не куличики, в песочнице лепить. Тут нужна особая ловкость и сноровка.

— Много ты понимаешь. Уф… — фыркнула Анфиса. — А-то ты не знаешь, что не у каждого сразу что-то получается. Ведь, не даром же говорят — что первый блин, комом.

— Вот-вот, — прыснула в лапу Милица. — Ты, как всегда, Анфиска. — прямо в точку. Да, блиночек-то у Гели получился — то, что надо.

— Да, хватит вам, ужшше, — прошипела Серпантина. — Не смущщщайте девочку. Сейчасссс, у нее вссссе получится.

Только Марфа никак не отреагировала на случившееся. Своё мнение, черепаха решила оставить при себе. Высунув красноухую голову из расстёгнутого рюкзака, она с безмятежностью буддийского монаха, созерцала происходящее. В то время, как взгляд из — под её полуприкрытых век, оставался с нами здесь — её сознание было запредельно далеко, за мириады световых лет отсюда — оно степенно покачивалось на волнах Океана Вечности и наблюдало за рождением сверхновых звёзд.

— Ничего страшного. Не расстраивайся, — Слава взяла лежавшую поблизости махровую салфетку и промокнула потёки глины с Гелиного лица. — Такое случается с новичками довольно часто. Без этого — просто никак. Так, что, поздравляю тебя с первым гончарным крещением.

— Ну, спасибо, — Геля сплюнула в салфетку кусочек мокрой глины и ухмыльнулась. — Теперь, уж точно, будет что вспомнить, и чем похвастать перед бабушкой. Прости, что испортила твою рубаху. Я не хотела. Оно, само, как-то получилось.

— Да, пустяки, — жизнерадостно рассмеялась Слава. — Ничего ей не будет. Это же глина, а не черника. Отстирается, не останется и следа. Чай не химия, какая…

Она по-хозяйски быстро, влажной салфеткой вытерла пятна с Гелиной толстовки. После чего, собрала остатки глины с круга и привела рабочее место в порядок. От былого мокрого безобразия не осталось и следа. Даже воду в миске, — и ту, поменяла.

— Ну что, пойдешь к своим друзьям, или продолжим? — спросила она и посмотрела на Гелю испытующим взглядом.

— Продолжим, — Геля вдохнула поглубже, собралась и стиснула зубы — но чтобы никто этого не заметил — она ангельски улыбнулась.

Слава невозмутимо отломила новый кусок от кома глины и протянула его Геле. Попросила размять и смочить в воде. А когда уже дело дошло до гончарного круга, мы предусмотрительно отошли на несколько шагов назад — а она бережно положила свои руки поверх Гелиных рук, и помогла ей сформировать устойчивую форму для заготовки, не давая ей ускользнуть на край.

— А ты, молодец, — похвалила она её. — Настырная. Не спасовала перед трудностями.

— Да, какая я молодец, — Геля не набивала себе цену, ей просто, не хотелось выглядеть неумехой и неудачницей. — Раз взялась за дело, значит должна его довести до конца. А иначе, не стоило, даже браться.

— Это правильно, — одобрила её позицию Слава. — Теперь, смотри… — вот так.. пальчиками делаешь углубление…

Геля запустила пальцы во внутрь глиняного шара. Появилась ямка, и стала расширяться под равномерным давлением её руки.

— А теперь, вытягивай вверх, — наставляла её Слава. — И будут формироваться стенки.

Одной рукой она выровняла полость изнутри, а другой разгладила внешние бока сосуда.

— Здесь, чуть-чуть, сужаем… — Слава слегка прищурилась, настроив глазомер. — Так… хорошо. А теперь, снова вверх… и расширяем.

Геля четко следовала её инструкциям, и старалась ничего не упустить. Она так увлеклась процессом, что даже не заметила, как, невзначай, высунула кончик языка. Гончарный круг вращался словно магическая доска. Заготовка, послушно меняла форму, и из неприметного комка мокрой глины, превращалась, в живущий самостоятельной жизнью сосуд. Ей показалось, что, если она сейчас вдохнёт в него часть своего дыхания, он встрепенётся, впитает в себя её живительную силу, и пустится в пляс. Закружится в головокружительном вальсе, по миниатюрной сцене, и будет старательно вытанцовывать фуэте и пируэты, под мерный стук, вращающегося барабана.

— Аккуратно, закругляем кончики ободка, — голос Славы вернул её в реальность. — Оп-па… Получилось. Наша крынка, почти готова.

— Почему, почти? — поинтересовалась Геля.

— Потому, что посуда из сырой глины не сможет надолго сохранить свою форму. Она может потрескаться при высыхании или помнётся при неосторожном обращении.

Слава осторожно отделила крынку от гончарного круга и показала гостям то, что у них с Гелей получилось.

— Чтобы придать ей законченный вид, и сделать её твёрдой и прочной, мы поместим её ненадолго в эту печь. Этот процесс называется — обжиг. Без него — никак.

Она открыла дверцу печи с прозрачным окошком из огнеупорного стекла, поставила крынку на эмалированный поднос и поместила его вовнутрь.

— А теперь, осталось немного подождать, — девушка установила на терморегуляторе соответствующий температурный режим, и отвела Гелю к умывальнику, чтобы помыть руки.

— И сколько нужно ждать? — намыливая руки, поинтересовалась Геля.

— Ну, хотя бы минут двадцать, — ответила ей Слава. — Но я бы рекомендовала, оставить её в печи на полчаса. Так глина лучше обожжётся. Станет прочнее, и крынка прослужит дольше. Если не хотите утомлять себя ожиданием, можете пока посетить другие залы и провести это время с большей пользой. А когда вернётесь, твоя крынка уже будет готова.

— Пожалуй, мы так и поступим, — сказала Ляля, посмотрелась в отражение стеклянной витрины с глиняной посудой, поправила шляпку и вопросительно посмотрела на остальных. — Ну что, девочки, пойдём?..