Шпион на батарейках

Валерий Гусев, 2008

Как быть, если вам стало известно, что кто-то готовит преступление? Конечно, сообщить в милицию и помешать злодею! Но вдруг ваш новый знакомый - никакой не злодей, а талантливый изобретатель, которого когда-то предал лучший друг? Теперь Стас хочет вывести этого "друга", бизнесмена Хорькова, на чистую воду и разоблачить его темные делишки... Братья-сыщики Димка и Алешка решили помочь изобретателю! Пускай для этого придется совершить несколько не совсем законных поступков... Зло должно быть наказано, а справедливость - восстановлена!

Глава III

ДОБРЫЙ МИР

Из-за этой подводной лодки Алешка, как ни странно, стал лучше учиться. Прилетает из школы, в темпе обедает, в темпе расправляется с уроками и хватается за паяльник.

Вообще я его понимаю. Когда есть любимое дело, всегда стараешься поскорее разделаться с делами нелюбимыми. И стараешься сделать их получше, чтобы потом не переделывать и не отвлекаться от любимого дела ради дел нелюбимых.

Я даже перестал проверять Алешкины уроки. И он это оценил.

— Дим, — сказал он в один прекрасный день, — я тебя допускаю к испытаниям. Смотри.

Подводная лодка, еще не покрашенная, стояла у него на столе на подставках. Она, конечно, еще не очень хорошо выглядела, но уже очень была похожа на настоящую.

Алешка взял в руки пульт от телевизора и нажал одну кнопку. Лодка послушно отозвалась и, тихо жужжа, завертела своим маленьким винтом.

— Здорово? — спросил Алешка с гордостью. — А теперь — погружение. — И он нажал другую кнопку.

Но погружение не состоялось. Вместо погружения включился телевизор.

— Не ту кнопку нажал, — объяснил Алешка. — Смотри.

На этот раз получилось — рули глубины отклонились вниз.

И дальше пошли подряд все остальные команды: «всплытие», «право руля», «лево руля». Не хватало только торпедной атаки.

Тут из кухни пришла мама, полюбовалась и сказала:

— Нужно купить новый пульт для телевизора.

— Давай наоборот, — воспользовался случаем Алешка. — Новый купим для меня, а старый отдадим обратно телевизору.

— Он будет рад, — сказала мама. — Особенно если мы поставим твою подводную лодку на наш телевизор.

— Зачем? — удивился Алешка.

— Ну… — мама, видно, еще не была готова к ответу. — Хоть какая-то полезная вещь будет стоять на телевизоре.

— Пылесос — тоже полезная вещь, — сказал Алешка. — Давай его на телевизор поставим.

— Или холодильник, — предложил я. — Очень удобно.

— Какие вы умные! И в кого это такие удались?

— В маму, — сказал Алешка.

— В папу, — сказал я.

— Вот это что? — мама легонько коснулась пальцем лодки.

— Это, мам, боевая рубка.

— А это? — еще один пальчик.

— Это люк.

— Он открывается?

— Еще бы.

— А что там внутри?

— Там, мам, всякая начинка из резисторов… — Тут Алешка начал всю эту начинку перечислять.

Мама весь этот бред терпеливо выслушала. А потом спросила:

— А место там свободное есть?

— Ты хочешь в ней поплавать? — Алешка ловко увернулся от подзатыльника.

— Плавать я на ней не буду, — сказала мама, — мне папа не разрешит. Я вот в эту рубку…

— Точно! — Алешка не дал ей договорить. — Точно! Ты будешь хранить в ней свои драгоценности.

— А где я их возьму? — удивилась мама. — Я лучше вот через этот боевой люк буду в эту боевую рубку складывать лишние деньги. Это будет копилка. Накопим много денег и купим на них что-нибудь очень полезное для всей семьи. Например, женскую шубку.

Мы не стали спорить, Алешка поставил лодку на телевизор. Волноваться не приходится — в нашем доме лишних денег не бывает. Скорее — наоборот. А если что, мы эту женскую шубку будем носить по очереди.

Всю неделю Алешка пропадал у Стасика. И все у него выведал. Алешка это умеет. С ним почему-то все откровенничают. Наверное, потому, что он умеет слушать. И умеет молчать; он никогда не выдает чужие секреты.

— Дим, — как-то вечером сказал он мне. — Этот Хорьков, он такой гад…

— Какой Хорьков?

— Ну, этот, у которого фирма в Зеленом доме на берегу. Раньше там Стасик работал, делал игрушки и разрабатывал свою науку. А Хорьков его оттуда выгнал.

— Ну да, я все понял. Избушка лубяная, избушка ледяная…

— Ничего ты не понял. Потому что ничего не знаешь. Они раньше были друзья. Стасик — он ученый, а Хорьков — он так себе. И они вместе занимались протезами для инвалидов. А потом Хорьков все чаще стал говорить: «Какие мы с тобой молодцы, вот проведем испытания, наладим производство и такие денежки будем грести! На наш век инвалидов хватит». Он вообще, Дим, такие гадости говорил! «Вот ты подумай, Стас, сколько любая мама за протез для любимого сыночка денег отдаст? Сколько запросим — столько и отдаст. Всех родственников обегает, все свои колечки продаст, а деньги соберет. Хоть мильён!»

Действительно, тот еще гад.

— А Стасик говорил ему: «Важно не денежки грести, а помогать несчастным людям!» И они из-за этого все чаще стали спорить. И тогда Хорьков сказал: «Иди отсюда! Я один буду здесь хозяином. Раз ты такой честный». И он, Дим, оказывается, перевел все деньги, которые Стасик получил от государства на свои опыты, на свой счет. И здание тоже — оформил его на свою фирму. На первом этаже у него всякий офис и всякая лаборатория. А на втором он живет, как настоящий барин. У него там и свой повар, и охранников полный дом, и всякие другие прислужники. У него, Дим, даже ветеринар свой имеется.

— Он что, — буркнул я, — Хорькову прививки от бешенства делает?

Алешка рассмеялся, а потом объяснил, что вокруг дома все время бегают два добермана.

— Злющие, Дим. Но глупые. Я с ними два раза через забор поговорил, и они без меня уже жить не могут.

Это правда, Алешка со всеми животными быстренько находит общий язык.

Лешкины новости еще не кончились.

— Дим, а Стасик чего-то задумал. Он, наверное, хочет отомстить. Я бы ему помог. Не зря же он себе бороду клеит и в шляпу прячется. И дом срисовывает. Я бы ему помог. — Все это Алешка выстрелил одной очередью. — Дим, не знаешь, у нас что-нибудь вкусненькое дома есть? Вроде коньяка, например.

— С ума сошел?

— Нет еще. Я опять к Стасику в гости пойду, а с пустыми руками ходить неудобно. Я уже у него сто раз чай пил. С сушками. Теперь моя очередь его угостить.

— Коньяком? — усмехнулся я.

— Ну, Дим, не чаем же. Не пойду же я к нему с нашим чайником. — Он подумал немного, соображая. — Да и остынет он по дороге. — Еще подумал. — Хотя его можно будет подогреть у Стасика на кухне.

Здорово придумал. Я как представил себе, что он шагает по улице с исходящим паром чайником, то чуть со стула не упал и отдал ему все свои деньги:

— На! Купи к чаю бубликов.

Похоже, Алешка именно на это и рассчитывал. Не зря же дразнил меня разговорами о чайнике и коньяке.

— Спасибо, брат. За это можешь пойти со мной. Только давай еще денег, чтобы на троих бубликов хватило.

Мне сначала не хотелось идти в гости, но когда я подумал, что вместо гостей придется сидеть за уроками, желание попить чаю с бубликами тут же появилось.

Мы зашли в нашу булочную, купили горячих бубликов и… явились к Стасику с пустыми руками. Потому что не заметили, как сжевали все бублики по дороге.

— Говорил, надо было коньяк брать, — проворчал Алешка. — Коньяк бы ты на улице пить не стал.

Я бы его и дома пить не стал.

— Ладно, — Алешка махнул рукой. — Пойдем без бубликов. Он нам и так обрадуется.

Алешка не ошибся. Стасик встретил нас приветливо. Может, просто вежливый и воспитанный человек, а может, в самом деле был нам рад.

Он нас поспрашивал о наших делах, причем поспрашивал так, что хотелось ему отвечать. Редкие взрослые так спрашивают. Не успеешь открыть рот, чтобы ответить на первый вопрос, а они уже следующий выдают. Вот, например, мамина подруга Зинка.

— Привет, Алешка, — весело его спрашивает, — как дела в школе?

— Плохо.

— Молодец! Так держать. Я тоже хорошо училась. Девочек не обижаешь?

— Еще как!

— Умница. Девочки — существа слабые и беззащитные, надо о них заботиться. Мама дома?

— На работе. Еще не пришла.

— Позови ее. Или я лучше сама к ней приду. — И идет на кухню, где никакой мамы нет. Ни нашей, ни Зинкиной. И еще обижается: — Вот врунишка.

А вот Стасик расспрашивал со вниманием в глазах, с интересом к нашим делам. С ним было приятно чай пить. У него и бублики нашлись. Он к тому же не замечал, что Алешка накладывает полчашки сахара, а конфеты набивает за обе щеки. Словом, во всех отношениях — хороший человек.

Мы о многом успели поговорить, но тут раздался звонок в дверь. Стасик открыл — и вот вам сюрприз к чаю! — Хорьков собственной персоной.

— Стас, — начал он прямо на пороге, — нам надо серьезно поговорить.

Потом он обернулся и сказал в еще не закрытую дверь:

— Ждите меня на площадке.

Я догадался, что он отдал распоряжение своей охране.

— Заходи, — пригласил Стасик. — Чай будешь?

— Я чай не пью. А это кто такие? — Он указал пальцем на меня и на Алешку. — Племянники?

— Дяди, — усмехнулся Стасик.

— Один дядя, — сказал Алешка и показал на меня. — А другой — дедушка. — И он ткнул себя пальцем в грудь.

Хорьков рассмеялся. У него были очень мелкие, очень белые и очень острые зубы. И такие же глаза, но не белые, конечно. Но острые.

Интересное дело: я сразу почувствовал, что Алешке этот Хорьков неприятен, но Алешка изо всех сил это скрывал и даже, мне показалось, хотел ему понравиться. Вот только зачем? За Алешкой такого не водится. От нехорошего человека он сразу же отворачивался на всю жизнь. Интересное дело…

— Дедушки нам не помешают? — спросил Хорьков, входя в комнату. — Они скромные?

— Исключительно, — ответил Алешка. — Мы очень воспитанные. И не будем вам мешать, а пойдем на кухню пить чай. — Он подмигнул мне и встал.

— Да я не настаиваю, — сказал Хорьков. Видимо, вспомнил, что он все-таки не дома и не у себя в офисе. А мы ему — не прачки и не поварята. — Оставайтесь, у меня секретов нет. Я человек открытый.

Мы все-таки не послушались такого открытого человека, да еще и без секретов, и ушли на кухню. И, конечно, не прикрыли за собой двери.

И вот такой там состоялся разговор. Передаю его здесь с Алешкиными замечаниями, которые он делал шепотом мне на ухо.

— Стас, — проникновенно начал Хорьков, — я был не прав. Я это признаю. И готов принести свои извинения.

— Приноси, — ответил Стас.

— Ради нашей прежней дружбы я предлагаю тебе вернуться в лабораторию и продолжить исследования.

— Врет, — горячо шепнул мне Алешка. — Просто у него без Стасика ни фига не получа–ется.

— Будем опять партнерами. На равных. Ты будешь хорошо работать и хорошо зарабатывать. Дело того стоит. Я много думал и понял, что ты был прав. Нужно работать для людей, а не для денег.

— Опять врет, — снова шепнул Алешка. — Как сивый мерин.

Слышала бы сейчас его наша мама! Она бы в обморок упала. Дня на два.

— Знаешь, Толя, — медленно проговорил Стасик, — я тоже много думал о нашей ссоре. Да и времени много прошло. У меня теперь другая работа, другие планы. Возвращаться к прежним делам нет у меня желания. Да и смысла нет. Я уже многое забыл. Многое перестало меня интересовать.

— И этот врет! — Алешка мне чуть ухо не откусил. — Ставь чайник.

То, что Стасик врет, это мне и так было ясно, но при чем здесь чайник? Тем более что хотелось послушать и дальше.

— Руку дружбы, которую ты мне протянул, — продолжил Стасик, — я принимаю. Но работать в твоей фирме скорее всего не стану. А чтобы ты не сомневался в моей искренности… У тебя ведь, если я правильно помню, скоро юбилей?

— Правильно помнишь, Стас! И я приглашаю тебя на банкет.

— Не любитель я ресторанов, ты же знаешь.

— Ох и хитрец наш Стасик! — восхитился Лешка. — Ставь же чайник! И бублики на красивую тарелку красиво положи.

— Я знаю, Стас, — донеслось из комнаты, — но банкет будет не в ресторане, а в моем офисе. Я уже заказал стол, официантов и известных артистов. Придешь?

— Ты меня перебил своими банкетами. Я ведь не случайно вспомнил о твоем юбилее. В знак нашего примирения и в честь нашей давней дружбы я приготовил тебе подарок. И уж если ты так настаиваешь, доставлю его в твой офис. Мир и дружба?

— Стас! Я так рад! Такая гора свалилась с моих плеч!

В этот момент в комнате появились мы с Алешкой. Я — с кипящим чайником, Алешка — с красивой тарелкой, на которой красиво лежали два бублика.

— Откушайте с нами чая, — брякнул Алешка.

— Славный у тебя дедушка, Стас! — Хорьков прямо весь светился своими острыми зубками.

— А у вас ветеринар славный, — еще пуще отмочил Алешка. — Нам про него одна собачница говорила. Он ей хвост отрезал. И уши тоже.

— Дед, ты что-то путаешь, — расхохотался Хорьков. — Мой ветеринар никакой тетке ни ушей, ни хвостов не отрезал.

— Ну, — Алешка сделал вид, что сильно смутился, — не совсем ей. А ее доберману.

— Это он может. — Хорькову явно было приятно. Будто это он сам так здорово режет хвосты и уши. Хотя в каком-то смысле, конечно…

— А еще эта собачница сказала, что ни к какому ветеринару, кроме вашего, никогда не пойдет.

— И правильно. Он у меня — просто Айболит.

— А можно, если у нас кто-нибудь заболеет, мы тоже к вам придем? Ну, не к вам лично, а к вашему личному ветеринару?

«Который вам прививки от бешенства делает», — хотелось добавить мне.

— Нет вопросов, дедуля. Держи! — и он протянул Алешке свою визитку. — Звони, если что. Прием без очереди.

Видно, ему очень хотелось понравиться Стасику. И показать, каким он стал добрым и чутким.

Чай пить Хорьков в самом деле не стал. А стал прощаться.

— Все, Стас, заметано! Жду тебя в офисе пятнадцатого числа. Приглашение тебе доставят. Как я рад! Давай свою лапу, да я пойду. А то мои козлы на лестнице небось разоспались.

— Козлы? — подскочил Алешка. — Рогатые? А можно на них посмотреть?

Хорьков опять рассмеялся. Веселый человек. И открытый. Без секретов.

— Посмотри. — Хорьков распахнул дверь.

Мы выглянули.

Его «козлы» сидели на подоконнике и тянули пиво из банок.

Алешка хихикнул. Хорьков — тоже. Охранники вскочили; один побежал вниз — проверять подъезд, другой пошел к лифту. Мы вернулись в квартиру. Быстренько допили чай и отправились домой.

— Ох, Дим, до чего же хитер наш Стасик, — сказал Алешка, когда мы вошли в подъезд. — Подарок он приготовил! Своему другу! Тот еще подарочек! Так ему и надо!

— А я рад, что они помирились. Будут работать вместе.

— Ага! — Алешка усмехнулся. — Развалины фирмы разбирать.

Я надолго задумался над Алешкиными словами. У него, кстати, была такая манера: если он до чего-то додумался, никогда сразу не объяснит.

— Сам думай, — обычно говорил он в таком случае. — Тренируйся.

Вот я и тренировался. Какие развалины? При чем здесь вообще развалины? Откуда они возьмутся? Они должны появиться на месте нормального здания. А как? Землетрясения в Москве бывают редко. Ураганов в ближайшее время нам не обещают. Цунами до нас не докатится.

Значит — что? Эти развалины должен кто-то сделать…

Дошло! Стасик вовсе не простил Хорькову его предательства, он затаился и затаил праведную месть. Он приготовил ему подарок на юбилей в виде порядочного взрывного устройства.

Неслабо! Стоп! Но там же будут, на этом юбилее, и другие люди. Ни в чем перед Стасиком не виновные. И, может, даже очень неплохие, честные граждане. Не такой же он злобный, этот талантливый конструктор. Он же все время говорит, что каждый человек должен трудиться не ради денег или какой-нибудь там славы, а для пользы других людей. И он, конечно, прав. Сколько на земле стоит памятников тем людям, которые служили на пользу человечества. Героям, ученым, врачам, исследователям и покорителям. Даже подопытным собакам и лягушкам. А вот ни одного памятника какому-нибудь миллионеру я что-то не припомню. Да и за что ставить им памятник? Что там можно написать на постаменте в назидание потомкам? «Во славу человека, который путем обманов и махинаций накопил за всю свою жизнь тыщу миллиардов денег». Красивая память.

Нет, Стасик, конечно, все предусмотрел. Он, конечно, не допустит невинных жертв на берегу Самородинки. Он наверняка все предусмотрел. Придумал такое хитрое устройство, которое не заденет ни одного человека, но не оставит ни следа от поганой фирмы Хорькова.

Что ж, все стало ясно не только Алешке, но даже мне. Стасик приготовил для Хорькова подарок в виде взрывного устройства.

Но, как показало ближайшее будущее, мы с Алешкой немного ошиблись. Стасик поступил гораздо мудрее и хитрее. И беспощаднее. Ведь разрушенное здание можно восстановить или заново отстроить. А вот испорченную, так сказать — взорванную репутацию уже не исправить…