Сокровище затонувшего корабля

Валерий Гусев, 2000

Мало кому из мальчишек, читавших о приключениях знаменитого капитана Немо, удавалось не во сне, а наяву «порулить» настоящей подводной лодкой и добраться на ней до самого Средиземного моря. Диме и его предприимчивому младшему брату Алешке это удалось. Кроме того, они сумели найти затонувший корабль с находящимися в его трюмах несметными сокровищами. Но, как оказалось, отыскать в глубинах моря корабль и поднять с него слитки золота – еще полдела. Самое главное – уйти от преследования бандитов, которые решили, во что бы то ни стало, завладеть сокровищами…

Глава IV

Пираты!

Сегодня, дорогие гости, — сказала за завтраком тетя Женя, — нас ждет интереснейшая экскурсия. В одиннадцать часов за нами придет прекрасный белый катер, и мы отправимся в старые катакомбы.

— Зачем? — холодно спросил Алешка, намазывая хлеб маслом.

— Как это зачем? — возмутилась тетка Р.М. — Тебе неинтересно? А руки ты мыл?

После отъезда наших родителей этот вопрос она задавала Алешке при каждой встрече. Двадцать раз на дню. Будто у него не две руки, а сорок.

— Мыл, неинтересно, — лаконично ответил он сразу на оба вопроса, впиваясь зубами в бутерброд. — А интересно в эти катакомбы из кладовки пролезть! Теть Жень, можно я лучше на гидроцикле погоняю?

— Не выйдет, дружок, — улыбнулась тетя Женя, — не увиливай от культурной программы. Я твоей маме обещала.

С Алешкой у них были прекрасные отношения. Основанные на том, что с первого дня тетя Женя предупредила за обедом всех постояльцев:

— Гидроцикл у меня всего один, поэтому… — она посмотрела на Алешку, и он ее понял без слов. Но не только он.

— Вот еще! — заявила вредная Р.М. — Я тоже хочу освоить это транспортное средство.

— Вы его утопите, мадам, — сказал Профессор. — А мальчику…

— А мальчику, — рассердилась Р.М., — надо почаще мыть руки!

Когда наши родители уехали, Р.М. взялась за наше воспитание всерьез. И сейчас она стала доказывать, что если Алеша не посетит эти самые катакомбы, то у него останется пробел в эстетическом воспитании на всю жизнь.

— Ну и пусть, — сказал Алешка.

— Я этого не могу допустить, — возразила тетя Женя. — Живо собирайтесь. Не пожалеете.

Это точно. Не пожалели. Запомнили эту поездочку на всю жизнь. Пробел заполнили. В своем эстетическом образовании. В разделе «Пираты XX века». До сих пор, как вспомню, так холодею изнутри и снаружи.

Вначале-то все хорошо было. Пришел белый катер. Мы все на него ловко попрыгали с причала. Только тетка Р.М. свалилась на палубу, как с дивана во сне. Но капитан быстро ее подхватил и поставил на ноги. И белый катер, завивая винтом буруны, помчался вдоль скалисто-каменистого берега и золотых пляжей. Усеянных песком, зонтиками и загорающими. Быстро домчались до пустынного берега, пристали к нему и стали взбираться по скалистой тропе. Тетя Женя ловко, как дикая коза, скакала впереди, мы карабкались за ней, а последней, как улитка на капусте, пыхтя ползла Р.М.

У входа в катакомбы — это был, так сказать, парадный вход — экскурсовод пересчитал нас по головам, выдал каждому по свечному огарку и отпер железную решетку, закрывавшую вход в подземелье.

— Еще раз напоминаю, — строго сказал он, глядя почему-то на Алешку, — о требованиях безопасности. В катакомбах можно легко заблудиться и бродить там, в темноте и холоде, всю оставшуюся жизнь. Поэтому идти строго друг за другом, никуда не сворачивать и не отставать. Впереди идет еще одна группа. Попрошу с ней не смешиваться. Всем понятно?

— Всем, — за всех ответил Алешка.

Спустившись глубоко вниз по крутому провалу, экскурсанты цепочкой пошли узким и низким проходом куда-то в темную даль. Мы с Алешкой шли в середине цепочки, за нами — тетя Женя. Впереди и сзади светлячками мерцали слабые огоньки свечей. Было холодно и страшновато. И я подумал, как люди здесь жили месяцами, да еще и воевали с врагами. И выдерживали не только подземелье, но и все гадости фашистов: они закачивали в подземелье морскую воду мощными насосами, чтобы затопить его; они запускали сюда вредные газы, чтобы удушить партизан, бросали в штольни гранаты. И отравленную пищу. (Это нам все экскурсовод по пути рассказывал). И партизаны ничего этого не боялись. А я, если честно, даже переночевать здесь не согласился бы.

Особенно интересно было в одной большой комнате. Здесь были вырублены в стенах такие ниши, в них партизаны спали после боев. Стоял простой стол, на нем коптилки из снарядных гильз, две мятые миски и солдатский котелок, из которого торчала алюминиевая ложка. На стенах висели автоматы, дырявый от пуль ватник и портрет Ленина в рамочке, вырезанный из газеты. Была даже полка с книгами. Казалось, что обитатели этой комнаты вот-вот вернутся с боевого задания, сядут за стол и будут есть гречневую кашу, вспоминая эпизоды горячего боя. И читать героические надписи на стенах, выцарапанные штыком: «Смерть фашистским оккупантам!» и «За Родину, за Сталина!». Были, правда, и другие надписи на стенах. Противные. Они уже в наше время появились. Сделанные гадкими руками. «Я бы их отрубал без жалости», — сказал экскурсовод. И мы все с ним согласились. И пошли дальше, смотреть подпольную типографию, где партизаны печатали свои листовки.

В общем, в катакомбах нам очень понравилось. Даже интересно было. Особенно когда потерялась тетя Женя. Куда-то свернула и — исчезла. И Алешка исчез тоже. Хотя я послушно выполнял второе мамино наставление: крепко держал его за руку. Но я не успел еще испугаться, как он появился снова. Вот с такими глазами! Он поманил меня пальцем и шепнул:

— Кого я видел! С тетей Женей!

По его голосу и глазам можно было подумать, что он видел с тетей Женей какое-то подземное чудище.

— Папу! Они шептались!

Фантазер. Папа давно уже в Австрии. Или в Австралии.

— Не веришь? Они там о какой-то ерунде говорили, я подслушал. О какой-то знакомой тетке Марье. Папа сказал, что ее купила какая-то кривулька. За очень большие деньги. И эта Марья занимается теперь не наукой, а грабежом.

«Чушь собачья!» Я так и сказал Алешке. Шепотом. Чтобы другие не слыхали.

— Вот и не чушь! Что, я папину начинающую лысину, что ли, не знаю! Сходи посмотри.

Но посмотреть папину лысину не пришлось. Тетя Женя, как привидение, выплыла из бокового прохода и спокойно заняла свое место в строю экскурсантов. Никто и не заметил ее отсутствия. Кроме нас и Р.М. Она покосилась на тетю Женю, потом на Алешку, видимо, хотела спросить его про руки. Или еще про что-нибудь. Но передумала. Вскоре мы, полные впечатлений, с облегчением выбрались на белый свет, сдали экскурсоводу свои огарки и, щурясь от солнца, спустились к катеру.

— Все здесь? — спросил капитан. — Никто не заблудился?

Мы переглянулись — и обнаружили, что с нами нет Боцмана. Тетя Женя нахмурилась. А Р.М. поспешно сказала:

— А он с нами и не ходил! Он наверху остался — свое любимое пиво пить.

А меня что-то кольнуло вдруг, какое-то беспокойство — я точно помнил, как Боцман ворчал где-то сзади, когда мы спускались по ступеням. И в проходе он две свои короткие песни напевал — про пароход и подлодку.

— Врет, — шепнул мне и Алешка. — Он с нами шел. — И сказал вслух: — А вот и нет. Боцман с нами шел.

Р.М. так рассердилась! И сказала:

— Старших нельзя поправлять. Им надо верить!

«Даже если они врут?» — прочел я в Алешкиных обиженных глазах.

— Ждите меня здесь, — сказала тетя Женя. — Я сейчас. — И опять как дикая коза поскакала по скалам наверх.

— Врет Р.М., — шепнул мне Алешка. — Я слышал, как она с Боцманом в сторонке переговаривалась. Она ему еще сказала: «Хватит ерундой заниматься. Беритесь за большое дело».

— А он ответил: «Бусделано, шеф» и опять про подлодку запел.

Странно как-то это все. Непонятно. И неприятно.

Вернулась тетя Женя быстро и всех успокоила: экскурсовод сказал, что на выходе опять всех пересчитывал по головам, обе группы — и все сошлось. Не заблудился, значит, наш бравый морской Боцман.

А что-то здесь все-таки не то!

Капитан дал звонкий свисток и отчалил, а мы уселись вокруг столика, под полосатым тентом, пить кока-колу. И никто не заметил, как откуда ни возьмись, будто из густого тумана, которого вовсе и не было на ясном море, нам преградило путь странное небольшое судно с двумя круглыми иллюминаторами, меж которых торчал ствол какого-то орудия. Капитан резко сбавил ход. На странном судне откинулся люк и появился человек с автоматом в руке. Он дал короткую очередь в воздух и сказал в мегафон:

— Стоп машина, капитан! Это нападение. Экипажу и пассажирам сдать все ценности моему матросу.

На нашем корабле — всего один капитан, всего один матрос и ни одного оружия. Значит, мы беззащитны. Странное пиратское судно скользнуло к нам и стало борт к борту. Второй человек из второго люка, в маске и тоже с автоматом, протянул в нашу сторону большой, широко раскрытый парусиновый мешок. Пассажиры, парализованные страхом и наглостью, подходили к мешку по очереди и бросали в него все, что считалось ценностями.

— А у меня ничего нет, — скрипнув зубами, сказал капитан, — кроме фуражки и штанов.

— Оставь их себе, охламон, — заржал капитан пиратского судна.

— На помойке небось подобрал?

Р.М. бросила в мешок свои сережки. Но ее освободившиеся от тяжести уши так и остались висеть, как у грустного спаниэля, — уже привыкли. Профессор машинально бросил в мешок часы, обручальное кольцо и пустую пивную бутылку. Он не сводил глаз с пиратского судна, хмурился, будто силился что-то вспомнить, и что-то бормотал. — Счастливого плавания, — матрос подбросил мешок в руке с яркой татуировкой — раскоряченный синий якорь. — Маловато что-то, — рассмеялся он и исчез в люке вместе с мешком. Капитан пиратов нырнул в свой люк.

Судно мягко тронулось, легко и плавно заскользило по глади моря. Алешка размахнулся и в сердцах швырнул ему вслед бутылку колы.

Она ахнулась в корму — и судно исчезло прямо на наших глазах.

— Подбил, что ли? — удивился наш капитан. — Утопил! Ну молодец!

Алешка, как капитан Немо, задумчиво скрестил руки на груди и проговорил:

— Теперь я, кажется, что-то начинаю понимать…

А Профессор, стоя рядом, добавил рассеянно:

— Где же я это видел?

Вернувшись в «Горное гнездо», мы собрались в столовой. Тетя Женя позвонила в милицию, сообщила об очередном разбойном нападении пиратов. Положив трубку, начала нас успокаивать.

— Да, вам хорошо, — заныла Р.М., — у вас нечего было грабить. А я лишилась своих дорогих сережек, которые подарил мне любимый муж.

— Ну да, — посочувствовал ей Профессор. — Русская медь.

— Никогда! — вскричала в негодовании Р.М. — Слышите! Никогда Раиса Кривулько не носила меди в ушах!

Алешка распахнул глаза и уставился на меня. Кривулько! Это, оказывается, ее фамилия! А ведь это слово он совсем недавно слышал в катакомбах. От человека, похожего начинающей лысиной на нашего папу!

Ну и дела!

— А вам, Профессор, — продолжала вопить, как обсчитанная торговка, Р.М., — вам вообще жалеть не о чем. Вы и так все теряете. Все равно потеряли бы и свои часики!

Тут в дверях послышалось довольное бормотание «усталой подлодки» и вошел наш бравый Боцман. Сразу запахло пивом — и обстановка разрядилась. Все стали наперебой рассказывать ему о том, что произошло после экскурсии. Боцман вертел головой от одного к другому и приговаривал:

— Да ну! Вот это да! А они что? Ни фига себе! Хорошо, я в эти катакомбы не полез…

Мы с Алешкой переглянулись. Еще одна загадка!

— Лучше пиво пить. Безопаснее.

И тут я поймал взгляд тети Жени. Она так внимательно смотрела на Боцмана, как мама на Алешку, когда он нахально что-нибудь врал.

— Ладно, братцы-матросики, — принялся успокаивать нас Боцман. — Чего не бывает на море в тумане. Еще хорошо отделались.

— И верно, — поддержала его тетя Женя. — Давайте пообедаем и поскорее забудем этот печальный эпизод.

— Да, — опять заныла Р.М., — у вас-то ничего не отобрали!

— А вам было бы легче в противном случае, мадам? — вежливо укорил ее Профессор.

Р.М. не ответила.

После обеда мы разбрелись по своим комнатам — тетя Женя строго следила, чтобы днем все без исключения обязательно отдыхали.

— Ну? — спросил я Алешку, едва за нами закрылась дверь. — Что все это значит, сэр?

«Сэр» неторопливо разделся, высыпал в корзину для бумаг песок из кроссовок, улегся и отвернулся к стене:

— Не мешай мне, я буду думать.

… Думал он долго. Я разбудил его перед самым ужином. За которым все постарались не вспоминать о дневном приключении, не самом удачном в наших биографиях. И попросили Профессора, чтобы отвлечься, продолжить свои лекции о подводных чудесах.

–…Вообще говоря, — начал он свой очередной рассказ, раскуривая у камина трубку, — море скрывает в своей глубине несметные сокровища…

— Золото? — перебил его Боцман.

— И золото, конечно, — улыбнулся Профессор и надолго замолчал, раскуривая трубку. — Представьте себе, сколько кораблей с ценными грузами за всю историю мореплавания нашли свой последний причал в глубинах океана. И лежат эти сокровища в вечном мраке и покое десятки и сотни, даже тысячи лет…

— И еще столько же пролежат, — буркнул Алешка, звеня ложечкой в стакане.

— Не брякай, — сделала ему замечание Р.М. — Ты не в чайной.

— Ну почему же, — продолжил Профессор, не обратив на нее внимания. — Примеров удачного подъема судовых грузов достаточно много. Не далее как десять лет назад с затонувшего на глубине ста двадцати метров теплохода «Каир» было поднято восемь тонн золотых слитков и почти сорок тонн серебра…

— На общую сумму?.. — деловито уточнил Боцман, будто он сам участвовал в подъеме ценного груза, и почему-то посмотрел на Р.М.

Профессор опять улыбнулся.

— На общую сумму около миллиона фунтов стерлингов. — Он похлюпал трубкой и добавил: — Да примерно на такую же сумму золота осталось в трюмах несчастного теплохода.

— Я б не оставил, — проворчал Боцман. — Все до штучки бы выбрал. — И пропел недовольным голосом про подлодку.

— Кстати, — вспомнил Профессор. — Институт океанографии, руководить которым в свое время имел честь ваш покорный слуга, спроектировал и заказал одному военному ведомству специальную подводную лодку для розыска и подъема со дна моря ценных грузов с затонувших кораблей.

— А где она? — вскочил Алешка. Ему тоже, видно, не терпелось поднять со дна океана тонн десять золотых слитков. И тонн пятьдесят серебра.

Профессор развел руками:

— К сожалению, времена изменились, и мы не смогли выкупить свой заказ. Так что, где теперь плавает наша «Марфа» — бог весть. Да и плавает ли?

— А почему «Марфа»? — уточнил Алешка.

— По первым буквам названия: Малогабаритный Автономный Реактивно-Форсированный Аппарат для подводных исследований. — Профессор заметно погрустнел. — Я ведь ее даже не видел, только в чертежах и разработках… А лодка получилась славная!

— Большая? — с надеждой спросил Алешка, будто собирался ее купить и ему было очень важно, чтобы сокровищ в нее побольше влезло.

— Зачем большая? Совсем небольшая. Со среднюю акулу. На двух человек экипажа — командира и инженера. Но зато все на автоматике, оборудована бортовым компьютером. В него закладывают нужные данные, ну, к примеру, маршрут, глубину — нажимают кнопку, и все. Она сама мчится со страшной скоростью в место назначения…

— И как вмажется с этой скоростью в какую-нибудь подводную скалу или в какое-нибудь несчастное судно! — пообещал Алешка.

— А вот и не вмажется! — по-детски возразил Профессор. Даже с обидой. — Она любое препятствие за целую морскую милю чует. И стороной обходит. А потом на прежний курс ложится. А впереди у нее есть такой манипулятор, похожий на пушку — им можно поднять со дна моря целый танк. Или наоборот — крохотный камешек. И этим же манипулятором можно разрезать под водой, как масло ножом, любое железо, даже броню боевого корабля. Так что, найдя затонувший корабль, можно без всякого труда пробраться в него, вскрыть сейфы и забрать на борт лодки их содержимое…

— Все до штучки, — щелкнул пальцами Боцман и опять почему-то посмотрел на Р.М.

А та почему-то отвернулась. И опять сделала Алешке какое-то бессмысленное замечание, ну совершенно не в кассу. Профессор полистал свою знаменитую тетрадь, полную подводных кладов.

— Да… — мечтательно протянул Боцман, — щас бы вашу лодочку, да полистать вашу тетрадочку…

— Это зачем? — встревожился Профессор. И, как ребенок игрушку, спрятал тетрадь за спину.

— Ну как же! Выбрали бы что-нибудь поближе. Да на небольшой глубине. Снарядили бы экспедицию. — Размечтался старый морской волк. — Алешка — командиром, я — манипулятором. Эх, разбогатели бы разом! И навсегда.

— За чем же дело стало? — как-то презрительно улыбнулся Профессор. — Вот, — он просмотрел записи, заложил страницу пальцем, — недалеко отсюда, на глубине всего-то тридцать метров, на скальном грунте лежит теплоход «Тасмания». В его трюмах больше золота, чем было на «Каире». Да еще, в сейфах, драгоценности двухсот пассажиров.

— И где же он лежит? На этом скальном грунте?

— В Средиземном море. У Мессинского пролива.

— Где Сцилла и Харбида? — поторопился проявить эрудицию Алешка.

— Хариеда, — поправил Профессор.

Смолчать бы Алешке в этом месте. Нет, ляпнул-таки:

— Они кусаются?

Профессор расхохотался от души:

— Нет! Они не кусаются. Они пожирали древних мореплавателей. Которые между ними проплывали. Узким проливом. Сцилла — чудовище с шестью головами на длинных шеях и с двенадцатью когтистыми лапами…

— Вроде динозавра? — уточнил наш эрудит.

— Ну, похоже на то, — не очень охотно согласился Профессор. — Так вот, Сцилла сидела на скале по одну сторону пролива, а Харб… извините, Хариеда пряталась в глубине вод у другой стороны…

— А она как выглядела?

Профессор виновато развел руки.

— Не знаю, юноша. Ее никто не видел. А кто видел, уже никому рассказать не успел.

— Понятно. Значит…

— Вот именно. С той поры выражение «между Сциллой и Харб… Хариедой», — ученым тоном продолжил Профессор, — означает подвергаться одновременно двум серьезным и равновеликим опасностям.

Не знаю, как Алеха, а я в это время почувствовал себя окруженным со всех сторон этими харибдами. С равновеликими опасностями.

— В этом проливе и лежит «Тасмания», — заключил Профессор.

— И координатки у вас есть? — хитренько как-то спросил Боцман.

— «Координатки» есть, — усмехнулся Профессор. — Да вот лодки нет.

Боцман щелкнул пальцами и опять посмотрел на Р.М. Чего они все время переглядываются? Тут ворвалась в столовую тетя Женя:

— Все, дорогие пансионеры! Спать до утра. Спокойной ночи. Гашу свет.

Мы пошли проводить Профессора в его комнату — он все время забывал, где он живет, и то в одну чужую комнату сунется («извините»), то в другую («простите великодушно»).

— Вы очень неосторожны, Профессор, — сказал я, когда мы шли по коридору. — В вашей тетради такие ценные сведения! А вдруг они попадут в чужие руки?

— Друзья мои, — он положил нам руки на плечи, — юные друзья мои, неужели вы тоже думаете, что я такой простофиля?

Тут мы с Алешкой не выдержали и рассмеялись. И Профессор с нами. Дело в том, что когда мы все знакомились, он так и сказал, представляясь:

— Филипп Аристархович. Имя достаточно сложное, так что можно называть меня просто Филя.

Но надо сказать, простофилей его называла только Р.М. И то — за спиной и вполголоса.

— Так вот, друзья мои. Записи координат в моей тетради зашифрованы. И ничей чужой глаз никогда их не расшифрует.

— Очень сложный шифр? — спросил я. А Алешка рот открыл, ожидая ответа. Он, мне кажется, не прочь бы за сокровищами понырять.

— Очень простой. К каждой координате я прибавил одно число. И это число…

— Известно только вам, — догадался я. — А вдруг вы забудете?

— Нет. Я все время повторяю его про себя. Для тренировки. Так что если кто-то, по моим данным в тетради, станет искать сокровища на дне морей и океанов, он ошибется на несколько морских миль.

— Здорово, — сказал Алешка разочарованно.

— Не горюй, отрок, — улыбнулся Профессор, прощаясь с нами у своих дверей. — Когда мы выкупим «Марфу», обещаю: ты первый спустишься со мной в таинственные глубины на поиски морских сокровищ. — Он поправил очки, удивленно посмотрел на дверь и спросил:

— А куда это вы меня завели?

— Это ваша комната, — сказал Алешка. — С точностью координат. Без всяких шифров.

— Благодарю вас, юные друзья. Доброй вам ночи.

Когда за ним закрылась дверь, я с грустью подумал о том, что с такой рассеянной памятью даже сам Профессор никогда не сможет воспользоваться плодами своих сорокалетних трудов. Не говоря уже о посторонних лицах, вроде нас, например. Мы пошли к себе. Улеглись. Я уже начал задремывать, но тут вдруг Алешка сказал ясным голосом:

— Ничего, Дим, мы с тобой скоро на подлодке поплаваем. — Помолчал. — Про сокровища не знаю, а подводным миром полюбуемся. И Хариеду эту подводную разглядим. Открытие сделаем.

— Что? — я даже подскочил от неожиданности.

Алешка не ответил. Видимо, просто во сне пробормотал.